Снежная вечность

      — Что это было? — испуганно спросил Ванцзи.       — Это одна из причин, почему я не могу покинуть деревню.       Лань Чжань смотрел на него, и в его разуме зарождалась мысль: «Я вытащу тебя отсюда любой ценой».       — Лань Чжань? — потряс его за плечо Вэй Ин.       — Я здесь! — резко даже для себя самого ответил писатель.       Вэй Ин улыбнулся, всё же хорошо, что сейчас он не один, так легче справляться со всем этим. Однако улыбка быстро сползла с его лица, осознание того, что сейчас снова придётся рассказать об ужасах прошлых жизней, угнетало его.       — Они вернутся следующей ночью, — безэмоционально сказал Вэй Ин. — Пойдём.       Ванцзи послушно прошёл за ним в комнату и сел на кровать. Вэй Ин пошарил под кроватью и вытащил из-под неё шкатулку, сдул с неё пыль и поставил писателю на колени.       — Что это?       — Прозвучит странно, но это записи прошлого меня.       — В каком смысле?       — Записи, которые я делал в прошлых жизнях. — Он посмотрел на Ванцзи с усталостью.       Вэй Ин сел рядом с ним на кровати и, подобрав ноги, обнял их, положил подбородок на согнутые колени. Лань Чжань открыл шкатулку и достал листы, начал читать. И чем дальше он заходил, тем сильнее маска холода начинала давать трещины.       Он лихорадочно бегал взглядом по листам, ни на одном не задерживаясь надолго, цеплял лишь отрывки строчек, но всё было ясно как божий день: Вэй Усянь жил среди вороха опасностей, прямо в его эпицентре. Жил здесь без возможности уйти, спастись.       Лань Чжань заперт в каморке чужих надежд, которые нужно оправдать, но он имел возможность хотя бы сбежать от самого себя, а Вэй Ин лишён даже этого. Ванцзи есть на кого опереться, а Вэй Усянь натягивает беззаботную улыбку даже при близком друге.       Лишь в одном они похожи — обоим не на кого положиться по-настоящему. Кроме как на другого, такого же сломанного и одинокого.       На безрыбье и рак рыба, а среди слепых и одноглазый королём будет.       Больше всего Лань Чжань ненавидел чувствовать себя беспомощным, неспособным повлиять на ситуацию. Необходимость проявлять чувства угнетала его, понимание того, что он не властен над своим разумом, когда взор застилают эмоции, всё крепче сжимало тиски. И сейчас он оказался под двойным давлением, ощутив и то, и другое.       Не хотелось ещё больше загонять Вэй Усяня в уныние, и Лань Чжань отвернулся, пряча заблестевшие от слёз глаза, сомкнув веки.       Он никогда не плакал перед кем-то до этого.       Всё у него внутри переворачивалось, голова кружилась, пульс набатом стучал в висках. Перед глазами стремительно пролетали обрывки тех роковых строк. Лань Чжань, давясь слезами, закашлялся, схватившись за грудь, чувствуя, как сердце бешено колотится, выпрыгивая из груди, и одной рукой опёрся о край кровати, почти падая.       — Лань Чжань? — Вэй Усянь положил руку ему на плечо. — Ты чего?       Лань Ванцзи проморгался и поднял на него слегка покрасневшие глаза, на правой щеке была дорожка от слёз.       — Как? Как ты смог пережить всё это и остаться таким?       — Каким? — усмехнулся он.       — Живым.       Это слово поразило в самое сердце. Ведь правда, он мог сломаться ещё много жизней назад. Мог не делать записи для будущего себя, а просто накладывать на себя руки снова и снова. Любой бы другой на его месте, наверное, поступил бы так. Но Вэй Ин жил с мыслью о том, что однажды всё закончится, что придёт день, когда он спустится с гор и увидит мир за ними.       — Я просто верил в лучшее, — он старался говорить уверенно, но слёзы предательски катились из глаз.       За окном бушевала буря, в доме горел очаг, листы бумаги были разбросаны по дощатому полу, шкатулка лежала на кровати. Лань Ванцзи крепко обнимал дрожащее тело и водил рукой по тёмным волосам. Всхлипы тонули в его свитере, плечо намокло от горьких слёз, он сильнее обнял Вэй Ина, словно желая спрятать от всего мира.       Его била крупная дрожь, и Лань Чжань сжимал объятья всё крепче. Вэй Усянь поднял заплаканные глаза, и Ванцзи увидел всё, что не было сказано.       Чёрную обиду на соседей, лишь укрепившуюся спустя время.       Отчаяние, поглощающее в свои пучины.       Сопряжённую с невзгодами веру в лучшее.       Незыблемую стойкость.       Щемящую сердце нежность.       На то, чтобы успокоиться, Вэй Усяню потребовалось много времени, стоило слезам прекратить литься, как его накрывало снова. Всё это время Лань Чжань не разрывал объятий и гладил то по макушке, то по спине. Когда наконец-то истерика спала на нет, Вэй Ин ещё некоторое время просидел в объятиях, осознавая, что впервые за много жизней чувствует себя в безопасности.       — Вэй Ин, — тихо начал Лань Чжань, — что мы будем делать дальше?       Мы? Мы! Я не один…       — Я не знаю. — Он поднял на него взгляд. — Пока за окном бушует непогода, мы не сможем узнать больше.       — Я предлагаю всё обдумать, придумать план.       — План?       — Да. — Лань Чжань наконец прервал объятия, отсаживаясь от него, он взял один из листов и ещё раз прочитал. — Вот здесь сказано про человека в чёрном. Что ты про него знаешь?       — Почти ничего, в этой жизни я ещё не встречал его, ты думаешь, он что-то знает?       — Да, я думаю, что ответ находится за теми лентами, нужно пройти дальше. Что там вообще может быть?       — Я не знаю, но из того, что видно отсюда, там множество деревьев, а потом гора.       — Я могу узнать.       — Что? — уставился на него Вэй Ин. — Ты хочешь пойти туда один?       — Да.       — А вдруг что-то случится?       — Всё будет хорошо.       — Нет, исключено, это слишком опасно, тем более что ты будешь делать, если они нападут?       — Они?       Вэй Ин только сейчас понял, что не рассказал о своих догадках Лань Ванцзи.       — Так я называю ночных гостей, они выглядят в точности как местные жители, но это не люди. Вообще, из того, что мне известно на данный момент, я сделал вывод, что все они не люди. Также я думаю, что их ночные визиты зависят от того, как близко мы подбираемся к разгадке.       — Хочешь сказать, что, если бы я не принёс ленты и не начал тебя расстраивать, всего этого не было бы?       — Да, — кивнул Вэй Ин. — Не знаю как, но они откуда-то узнают, когда я читаю записи.       — Очень странно.       — Да.       Между ними воцарилась тишина, буря бушевала и даже не думала заканчиваться. Вэй Ин положил голову на согнутые колени и просто рассматривал Лань Чжаня. В воздухе витал запах очага, слышалось потрескивание поленьев. За окном всё также кружились снежные вихри. Хозяин дома поймал себя на мысли, что не знает о своём дорогом госте почти ничего, и поэтому спросил:       — Лань Чжань, а расскажи о месте, откуда ты приехал?       Лань Ванцзи несколько секунд хлопал глазами, а затем, сбросив обувь с ног, уселся в такой же позе, как и Вэй Ин.       — Сиань — большой город, у нас много небоскрёбов…       — Небо чего? Что это такое?       — Это огромное здание из металла, камня и стекла, оно такое высокое, что не видно крыши, отсюда и название.       — Ух ты! А что ещё у вас есть?       И Лань Чжань начал рассказывать про старые храмы, про парки развлечений — про всё. Вэй Ин внимательно слушал, изредка задавая вопросы, ему было безумно обидно. Обидно за то, что эта деревня отняла у него возможность увидеть столько всего.       — Лань Чжань, а расскажи про твоё самое любимое место?       — Хм. — Он задумался. — Я не знаю.       — Как?! — Вэй Усянь поднял голову. — У каждого должно быть любимое место, я вот считаю, что таким местом можно назвать то, где тебя ждут.       И на душе Лань Ванцзи стало неспокойно от осознания того, что почти за всю жизнь у него ни разу не было желания назвать хоть одно из мест, где он был, любимым.       В доме собственной семьи Лань Чжань всегда чувствовал себя чужим: брат разъезжал по командировкам, а к дяде возвращаться элементарно не хотелось. Кабинет для работы был строго обставленным, совсем неуютным, и даже вдохновение там приходило к нему всё реже и реже. В людных местах было некомфортно от множества внимания, в уединённых — от одиночества. Ванцзи уже и сам не понимал, что ему нужно, где ему будет хорошо.       И внезапно этим местом оказалась захолустная деревня, жители которой не могут из неё выйти.       Он метался по свету в поисках клочка земли, где захочет остаться и быть счастливым, но только сейчас понял, что дело в другом. В том, ждут ли его. В том, кто его ждёт.       С этим человеком остаток ночи он провёл в разговорах о разном…

***

      Первым, что увидел Вэй Усянь, открыв глаза, был яркий свет из окна, настолько яркий, что было больно глазам. Буря стихла, за окном виднелись сугробы, дом замело.       «Чтоб тебя, нужно будет откапывать дом».       Потянувшись, он понял, что накрыт одеялом, Лань Ванцзи не было в комнате. Прислушавшись, он понял, что в доме тоже была тишина.       — Лань Чжань? — Он сел на кровати. — Ты где?       Паника, страх начали подкатывать небольшими волнами. Раздался звук открывающихся дверей, Вэй Ин встал с постели и выглянул из комнаты. Это был Лань Чжань, весь в снегу и с лопатой в руках.       — Вэй Ин? Что случилось? Что…       Лопата выпала из его рук и с лязгом легла на дощатый пол, Вэй Усянь вцепился в холодную и мокрую от снега куртку, пряча лицо в шерстяном шарфе. Ванцзи так и застыл с разведёнными в стороны руками.       — Я проснулся, а тебя нет, я испугался, — прошептал ему в самые уши.       — Я рядом, — прошептал он, обнимая Вэй Усяня в ответ.       Говорить это было непривычно, но так уютно, так важно. Так правильно. Лань Чжань сказал это и почувствовал, что всё встаёт на свои места.       Ощущать в своих руках тяжесть тела Вэй Усяня было чрезвычайно приятно. Они стояли молча, не двигались совсем, только Лань Чжань изредка проводил рукой по его волосам, прижимая затылок покрепче, и повторял, что он рядом, улыбаясь, как умалишённый. Вэй Ин в его хватке не дёргался, лишь сам прижимался теснее, сбивчиво дыша из-за недавней истерики.       Ощущать то, как его отпускает, было… Непривычно. Все свои тревоги Лань Чжань переживал долго, грыз себя, обижался на других и на судьбу, и чувствовать сейчас, насколько быстро становится легче, было странно.       Но правильно.       Ураган смятения страшен настолько же, насколько сладок. Как же здорово чувствовать себя живым, настоящим! Отрицательные эмоции уже давно не давали ему этого, и резона страдать не имелось.       Разве что старые раны побередить, но кто не любит содрать корку засохшей крови с почти зажившего увечья?..       — Успокоился, душа моя? — Лань Чжань провёл пальцем по его щеке, стирая слезу.       Вэй Усянь открыл рот, чтобы ответить, но видно было, что тогда эмоции хлынут из него, и он лишь безмолвно кивнул.       — Гвозди бы из тебя делать, — по-доброму усмехнулся Ванцзи.       — Ч-чего? — Вэй Ин смешно вылупил глаза, сначала не поняв, а потом засмеялся. Искренне засмеялся.       Лань Чжань поднял взор, ласково и уверенно глядя в красные от слёз глаза.       Я вытащу тебя отсюда любой ценой.       Вэй Усянь улыбнулся робко, понимая всю серьёзность.       Я уйду за тобой отсюда любой ценой.       Терпение горько, но приносит сладкие плоды: посреди холодной метели в горячих сердцах расцвела любовь.