Асфальт, неон и лунный свет

Дверь в роскошную ванную распахнулась. На пороге вырос Чонхо, которого любезно поддерживали под локотки два рослых агента. Разумеется, все в черном. — Ч-Чонхо? — Минги, шокированный внезапным появлением незваных визитеров, до подбородка ушел в густую пену. — Почему ты не спишь? Утро же… Здесь явно гостей не ждали: опрокинутый бокал из-под молочного коктейля, свернутое влажное полотенце на голове Минги, рядок уточек, выстроившихся по размеру на мраморном бортике… Что еще нужно уважаемому человеку для счастья? — Зима теплая, — не без сарказма ответил Чонхо, окидывая ванную пронизывающим взглядом, как показалось Минги — но только на мгновение. Чуть пошатываясь и издавая коньячные ароматы, он поклонился, обернувшись к конвоирам, — Г-господа, благодарю, что любезно пр-р-водили меня. Как видите — я в безопасности. Вслед за Чонхо ванную осмотрели и люди в черном — быстро, но довольно придирчиво. Впрочем, осмотром, кажется, остались удовлетворены. Только вот уходить не спешили. Драгоценные секунды шли. Капли из огромной переполненной ванны мелодично разбивались о фигурную плитку пола. — Я вам не мешаю? — вновь подал голос Минги, утопающий в пене и покрасневший по самые уши. — Почему бы не доставить Чонхо-нима в его спальню? Ванная, кстати, у него там отдельная… Переглянувшись поверх головы Чонхо, агенты кивнули и, развернувшись, исчезли в темноте гостиной. Вслед за ними, выразительно сверкнув глазами, удалился и сам Чонхо, икнув на прощание.

***

Одновременно со стуком только-только закрывшейся за Чонхо двери раздался всплеск — над поверхностью воды и пенных облаков, отфыркиваясь, образовался Ёсан, тут же поднятый заботливыми руками Минги. — Я чуть с ума не сошел, хён… — бормотал Минги, отирая сладко пахнущую пену с лица и плеч Ёсана, убеждаясь, что тот в порядке. Вытряхнув воду из ушей и отбросив мокрые волосы от лица, жадно дышащий Ёсан наконец улыбнулся. — Все, все… — отстранился он, запоздало смутившись, что держится за плечи обнаженного по пояс Минги, успевшего в целях конспирации стащить футболку и спустить с плеч лямки рабочего комбинезона. Ёсан ничего похожего сделать не успел, поэтому ушел под воду как был, при полном параде, — времени ни на что не оставалось. Поэтому сейчас он с неудовольствием отлеплял от плеч мокрую ткань и то и дело ежился — после теплой воды воздух в ванной казался обжигающе холодным. — Давай, давай снимем это, — включился в дело Минги, помогая с застежками на лямках. От теплых рук Ёсану стало чуть комфортнее, но и беспокойнее. Он слегка прикусил нижнюю губу. — У меня только один вопрос… — внезапно замерший Минги, кажется, задумался примерно о том же. — Ты зачем это делал, а, хён? «Это» могло бы быть безобидной шалостью, если бы прямо за дверью не рыскала смертельная опасность. И если бы Минги не удержал лицо, если бы дернулся в неподходящий момент… Поджав губы, чтобы не рассмеяться, Ёсан спрятал лицо в сгибе локтя. Он и сам себе не смог бы пояснить, зачем провоцировал Минги в такой момент, зачем прикасался к нему?.. Неужели теперь все ванные и душевые начнут действовать на него одинаково?.. Может быть, стоило бы все списать на неловкость, случайность, или… Но Ёсан не собирался играть в эти игры — тем более, что выпуклость в мокрых штанах Минги никуда не исчезла. — Прости… Сложно удержаться, когда ты поблизости. Слова словно обожгли — каждый нерв, каждую клеточку тела. Глаза Минги распахнулись во всю ширь. Пальцы — только что заботливо избавлявшие Ёсана от мокрых тряпок, — вцепились ему в плечо и затылок, заставляя посмотреть Минги прямо в глаза. Минги одновременно верил и не верил в происходящее, боялся поверить. Вдыхал носом влажный воздух так, что ноздри трепетали и понимал, что Ёсани ходит по опасному краю пропасти — это провокация, глупое заигрывание, или… Настоящий призыв. Отстранившись от Минги, Ёсан сам стащил через голову мокрую футболку, а с ног — штаны с бельем и носками вместе, и отправил весь комок на мозаичный пол, и без того щедро политый водой и пеной. Минги, все еще не уверенный, что понял правильно, судорожно сглотнув и ощущая, как сильно пересохло в горле, точно так же избавился от только мешавшего конспиративного комбинезона. Откинувшись на противоположную стенку ванны, Ёсан наблюдал — за движениями, потом — просто смотрел, вбирая взглядом очертания тела Минги — красивого, отлично сложенного, — не решаясь прикоснуться первым. Зато у кое-кого решительности было предостаточно. Одно движение, поднявшее волну с искристыми шапками пены, — и Ёсан оказался прижат поверх большого Минги, расположившегося горизонтально. Приподнимаясь на руках и глядя прямо ему в глаза, Ёсан слегка улыбнулся, давая понять, что не возражает взять на себя ответственность — если, конечно, Минги-я не против… О, Минги точно был не против! Под животом Ёсана пульсировал вполне приличный и готовый к бою калибр, о который Ёсан не преминул потереться: провоцировать — так по полной программе. Соскользнув чуть ниже, оказываясь между колен Минги, Ёсан с легкостью приподнял его за бедра так, чтобы напряженный член оказался над поверхностью воды. Тревожась о том, что Ёсан долго не выдержит, Минги поспешил на помощь и завел обе руки себе под спину, перенося весь вес на них. Теперь у Ёсана появилось больше возможностей. Разбивая напряженное ожидание, он потянулся пальцами к чуть пульсирующей плоти. А вот Минги почувствовал себя в ловушке — руки были заняты, и все, что он мог делать — смотреть, как хён, осторожно облизываясь, готовится коснуться его. Минги нетерпеливо шевельнулся, но под взглядом Ёсана тут же замер — еще не время. — Тс-с-с… Поэтому ничего не оставалось: распахнутыми во всю ширь глазами Минги наблюдал, как Ёсан неторопливо коснулся кончиками пальцев крупного ствола, чуть оттягивая нежную кожу, как вновь облизнулся, не демонстративно, торопливо, как начал двигаться — медленно, чувствуя каждое мгновение, каждое сердцебиение — до конца. Минги не верил до последнего, что оказался способен вызвать у этого стеснительного парня такую реакцию, мучительно зажмурился, но тут же открыл глаза — вовремя, чтобы увидеть, как губы Ёсана накрывают головку его члена, изящно и ловко, и чуть не отключился в ту же секунду. Застонав и задвигавшись, Минги попробовал достать из-под себя одну из рук, но Ёсан, поднимая брызги, опустил ладонь на бурно вздымающийся от дыхания плоский живот Минги, останавливая. Значит, таковы были правила. Втянув воздух сквозь прикушенную губу, чтобы не застонать, Минги, как ни старался, не мог удержаться и чуть двинул бедрами — вверх. Тут же испугавшись, приготовился к немедленному завершению — но, к его удивлению, ничего не поменялось. Спустя пару движений Ёсан приподнялся, дотягиваясь до манипуляторов на боковой стене, и отпустил затворы сливов. С тихим шелестом остывающая вода начала опадать. Из-под полуопущенных век Минги наблюдал за Ёсаном — насколько хватало сил, потому что сама картинка вышибала из легких воздух, а из мозгов — последний здравый смысл, и все, чего хотелось — поднять этого невыносимого хёна над собственными бедрами и усадить — на всю длину горячо пульсирующего члена, так, чтобы эти ангельские глазки закатились, а стон сорвался до крика, вот этим волшебным бархатным голосом, и насаживать на себя — пока не запросит пощады, пока не. Пока не… Слабый стон немного отрезвил Минги — судя по тому, что второй рукой Ёсан теперь касался себя, возможно, не только он думал о продолжении импровизированного приключения. Губы Ёсана разомкнулись, он вскинулся над Минги, обхватывая себя, стараясь не сбиться с ритма. Воспользовавшись паузой, Минги сел, притягивая к себе Ёсана ближе — теперь он готов был взять дело в свои руки. Скользнув по бедрам Минги вперед, Ёсан оказался совсем близко, часто и тяжело выдыхая, кусая губы. — Поцелуй меня, — потребовал Минги, и сил отказать не нашлось. Губы Ёсана, чуть напряженные, покрасневшие, коснулись сначала шеи Минги — так, словно он не решался — сразу. И когда наконец их вкус оказался на губах самого Минги, он вновь застонал — не сдерживаясь. Потому что Ёсан точно знал, чего хотел и как это получить. Нежный и настойчивый язык, который только что ласкал крайнюю плоть, без стыда проник в рот Минги, стремясь получить ответную ласку. Осторожно, но настойчиво Минги подвел Ёсана еще ближе, лицом к лицу, плоть — к плоти, и широкая ладонь обхватила оба члена одновременно, сжимая и постепенно отпуская хватку и двигаясь вверх. И вниз. Оторвавшись от губ Минги, Ёсан, вскидывая лицо к потолку, простонал сквозь плотно сомкнутые зубы, вдыхая и выдыхая, чуть прикусил кожу на собственном запястье, опустил голову — и встретился с жадным взглядом Минги. С обжигающе жадным взглядом, голодным и жаждущим, способным испепелить на месте. Будто назло, стараясь раззадорить еще больше, Минги чуть сжал ладонь вокруг обоих членов, и глухой, грудной, тяжелый — уже не стон, рык, хрип, — вырвался из глотки Ёсана, забившегося в этих самых ладонях, как бабочка, попавшая в ловушку из оконных стекол. Закусив губу, Минги увеличил темп, не щадя ни себя, ни хёна — двойная пульсация в руках, адреналин, закипающий в крови, запретный вкус — у губ Ёсана. Тёмный, чуть расфокусированный взгляд Ёсана, от которого у Минги в секунду съезжала крыша и отказывали тормоза, полный ответного желания, медленно двигался, словно впервые видя, словно впервые узнавая и запоминая — навсегда, по напряженным плечам, по мышцам живота, по ладони, скользившей вокруг напряженных членов. Тяжелые, требовательные поцелуи ложились на шею, на плечи, размыкали губы Минги, прерывались едва слышным шепотом, и обжигало осознанием, что это — его собственное имя. — М-Мн-ги… Покрытые испариной лбы оказались прижаты друг к другу — ни взглядам, ни прикосновениям больше не хватало места — ускоряющийся ритм, удары пульса, движения, все скорее, плотнее, жарче. Рука Ёсана легла поверх ладони Минги — разве они не должны разделить этот момент — на двоих? — Х-хён, я… Сейчас… Сил на что-либо, кроме как коротко кивнуть, не нашлось, и тугая белесая струя в несколько потоков ударила вверх, в руку самого Ёсана, покрывая потеками и каплями руки, животы обоих, грудь Минги… Чуть откинувшись назад, Ёсан прикрыл глаза, чувствуя, как под веками расцветают пятна всех цветов радуги, выплеснулся следом, в сжавшиеся пальцы Минги, все еще державшие обоих в очень интимном и предосудительном объятии. Сплетаясь руками, сливаясь в почти беззвучном стоне, оба знали, что время, которое им отведено, — много его или мало, — проведут вдвоем, и случайная встреча — так ли уж она была случайна, ухмылочка судьбы, складка на ткани Вселенной… Любовь — слишком велика и необъятна, им ли замахиваться на плавание в этом бездонном море? Но вот маленькое, совершенно определенное счастье, момент, украденный у будущего, каким бы оно ни было, и принадлежавший только им — разве не стоило жить ради него одного? Чуть позже, уже решившись взглянуть друг другу в глаза и осознав простую вещь — что друг без друга не смогут, оба, — ничего не обещая и не загадывая, Минги и Ёсан, завернувшиеся в халаты, Минги — в свой, ярко-розовый, Ёсан — в белоснежный отельный, пробовали наконец уснуть — пока за окнами гасли оранжевые уличные фонари. Одежда была упакована в черные мешки для мусора, пол в ванной, выложенный затейливой мозаикой, подсыхал, с запотевших зеркал постепенно сходила дымка влаги. Консьержу с клинингом было категорически приказано носа не показывать во весь сьют до самого вечера: в одной спальне отсыпался Чонхо, в другой — устраивались на широченной кровати Минги и Ёсан. — Ты не думай, хён… Я искал тебя, но Чонхо сказал сбавить обороты, больно уж топорные у меня методы… — И что же ты делал эти шесть недель? Минги смутился, попытался отвернуться, но был пойман за руку, и пришлось признаваться: — Чонхо сказал, что мне надо воспринимать это как стимул к самосовершенствованию. Учиться выдержке, учиться быть лучшим собой… — И ты… — Ёсан приподнял бровь, — учился?.. — Конечно, — обиженно отозвался Минги. — Если хочешь знать, брал уроки вождения. Засопел. Отвернулся. Был обнят. — Что теперь будет с Чонхо?.. И со всеми нами? С проектом?.. — Ёсан спрашивал даже не у Минги, а у пространства, у приятного полумрака, окружившего их после того, как плотные портьеры отгородили их от нарождающегося зимнего солнца и суетливого дня. — Думаю, что ничего серьезного. Благодаря Уёну… Чонхо и Юнхо… Да всем нам, — операция прошла успешно, и заказчик получил маяк. Теперь проект может быть запущен. Все под полным контролем. — А Сонхва и Бел… Хонджун? Минги с опасением посмотрел на Ёсана. — Эти-то? Вернутся к следующему месяцу, у Белки вылет в Париж, на показы, а Сонхва точно не захочет оставаться на побережье… Припомнив тонкости сложных взаимоотношений Турбобелки и турбокро… суперзвезды Пак Сонхва, Ёсан чуть не расхохотался. — Или раньше, если разругаются вдрызг и не потопят круизное судно. Уже устроившись в объятиях Минги, он задал-таки давно волнующий его вопрос. Вернее, камнем тяготивший совесть — ведь «Принцесса», так или иначе, ни в чем перед Ёсаном не провинилась. — Ты очень злился тогда?.. — Да, — Минги бесхитростно улыбнулся, — Еще бы… Юнхо не зря сказал, что этот неизвестный вандал — потенциальный самоубийца. Ёсан внутренне сжался, уже сожалея, что затронул щекотливую тему. А Минги, придвинувшись совсем вплотную, прошептал в самое ухо Ёсана: — Попадись ты мне тогда — я б тебя… Прямо на капоте!.. Мысленно поделив угрозы на два и погладив по щеке свою принцессу, Ёсан сонно пробормотал: — Ну так давай сбежим… У Минги отвисла челюсть. — Пока я тебя искал — все время… Я кое о чем мечтал, — признался он, осторожно поглаживая подушечками пальцев подбородок и скулу плотно прижатого к нему Ёсана. — Возможно, наши желания совпадут. — И что же это? — Взгляд Ёсана сверкнул вызовом — за мгновение до того, как скрыться в тени целомудренно опустившихся ресниц. — Я хотел… И теперь безумно хочу… Тебя безраздельно. Хочу тебя и не отпущу, хён, слышишь?.. Ну что ж, желания совпадали, подумал Ёсан в ответ, проваливаясь, наконец, в сон.