Между свечой и солнцем

             Запах сосны щекотал нос, знакомый и в то же время незнакомый.       Сычжуй открыл глаза и сел. Мир вокруг него представлял собой размытую смесь различных серо-голубых оттенков: деревья, которые он почему-то узнал, как и обширный мирный луг вокруг них. Издалека доносились звуки весело текущей реки, эхом разносящиеся над всем этим местом.       Рядом с Сычжуем прыгали кролики – не те два, чёрный и белый, которых он помнил. Нежный ветерок, ласкавший его лицо, принёс еще один лёгкий аромат сосны.       Сычжуй поднял руки и обнаружил, что он одет в мягкую бело-голубую мантию. Цвета Ордена Гусу Лань. Его волосы больше не были собраны в верхний узел, они мягкими волнами лежали по плечам, и лишь часть из них была забрана вверх и закреплена серебряной заколкой, как это было принято у заклинателей прошлого. На лбу у него красовалась тонкая лента.       На Сычжуе не было сапог, но трава под его босыми ногами была нежной и мягкой.       - Вэнь Юань.       Сычжуй огляделся. Голос показался знакомым, и в тоже время нет. Он медленно поднялся и повернулся, но в этом странном месте больше никого не было.       - Маленькая редиска.       Сычжуй повернулся налево. Никого. Но голос звучал знакомо – как будто говорил его отец, и в тоже время нет.       - Папа?       Ответа не последовало. Сычжуй сделал несколько шагов вперёд, и оттенки окружающего мира слегка задрожали по мере его продвижения. Деревья теперь выглядели чуть более чёткими, а луг, на котором он находился, наоборот, стало более размытым.       - Папа? Где ты?! - крикнул Сычжуй, и его внезапно охватило необъяснимое чувство ужаса.       Что-то шло не так. Он побежал по лугу, который теперь казался бесконечным. Он снова позвал отца, но не получил ответа.       - Папа! Если ты слышишь, ответь! Пожалуйста! Папа!       - Сычжуй!       - Генерал!       Сычжуй резко открыл глаза и зашёлся в кашле. Рядом тотчас появился дядя и, подхватив его сильными руками, помог сесть. Блеклый серо-голубой оттенок мира, который он видел, исчез, уступив место сумраку лесов Цинхэ.       - Сычжуй, с тобой все в порядке?       Сычжуй моргнул и огляделся. Последнее, что он помнил, это как звал своего отца. Воспоминание принесло с собой горечь и чувство обречённости, которые он был не в силах остановить.       - Что… что случилось? - хрипло выдохнул Сычжуй, и рядом прозвучал сочувственный голос:       - Может быть, воды, генерал?       Один из его людей присел рядом с его дядей и передал ему бурдюк. Прохладная вода, оросившая пересохшее горло, никогда не ощущалась столь желанной.       - Что случилось? – снова спросил Сычжуй, с каждым мгновением всё больше и больше становясь самим собой. От его внимания не ускользнуло, что Вэнь Нин был не единственным, кто присел рядом с ним.       - Ты упал… У тебя случился какой-то припадок, - неуверенно ответил его дядя. - Я никогда раньше не видел такого, даже когда изучал некоторые руководства сестры. Мы не сразу смогли тебя разбудить.       Сычжуй нахмурился, возвращая бурдюк с водой. Это было похоже на сон, но в тоже время нет. Тем не менее, он ясно помнил, что был одет в мантию Ордена Лань, включая лобную ленту, которая, казалось, тяжело давила на него.       - Дядя, как много ты знаешь об Ордене Лань и их совершенствовании?       Вэнь Нин покачал головой:       - Немного. Это как-то связано с тем, что с тобой случилось?       Сычжуй пожал плечами:       - Я не знаю.       Он посмотрел вверх, но не на обеспокоенные лица своих подчинённых, а на небо. Луна взошла на четверть, восьмой день перетёк в девятый.       - Какое-нибудь слово или знак? - поинтересовался он, отгоняя мысли о странном сне и обо всём, что с ним связано.       Прошёл целый день с тех пор, как он обсуждал условия с главой Ордена Не. Прошёл почти целый день с момента последней, неэффективной атаки, предпринятой Вэнь Чао, в результате которой его двоюродный брат был вынужден отступить.       - Пока ничего, генерал, - пробормотал один из его людей.       Быстро приближающиеся шаги привлекли всеобщее внимание. Опираясь на руку дяди, Сычжуй поднялся, как раз в тот момент, когда один из его кавалеристов остановился перед ним.       - Мы приносим свои извинения за то, что не смогли лучше спрятаться, но Вэнь Чао нашёл нас, генерал.       - Всё в порядке, - успокоил его Сычжуй. - Это был лишь вопрос времени.       Глаза его подчинённых блестели, они были обеспокоены, но всё ещё сохраняли веру в него. Сычжуй до сих пор не верил, что заслужил это, не верил, что достоин их. Они делали его лучше, и он в очередной раз поклялся, что не предаст их доверия.       - Ведите себя осторожно, - предупредил он. - Я разберусь с Вэнь Чао.       - Да, генерал.       Некоторые из тех, кто услышал его приказ, ушли, чтобы сообщить об этом другим в своём лагере.       Вэнь Нин всё ещё поддерживал его под руку, словно опасался, что он упадёт:       - С тобой все в порядке?       Сычжуй хотел покачать головой, но не сделал этого. Его мужчины и женщины уже были потрясены видом своего генерала, мечущегося в путах кошмара или чего-то ему подобного. Он не хотел давать им ещё больше поводов для беспокойства.       Вместо этого он кивнул. В глазах дяди появилось выражение несогласия, но всё же он уступил и отпустил. Сычжуй же расправил плечи и зашагал в направлении, откуда с докладом прибыл кавалерист.       Вэнь Чао находился на окраине лагеря Лазурного Дракона; его взгляд пылал диким, почти безумным пламенем ненависти. За спиной кузена медленно и тяжело шевелилось то, что осталось от измученной армии Сюань-У.       - Ты думал, что сможешь спрятаться от меня? Спрятаться от судьбы? Девятый день, кузен. Ты уже помолился богам?       Сычжуй, насколько мог, проигнорировал насмешку. Любой ответ, как он догадывался, наверняка полностью выведет его кузена из себя.       Несмотря на то, что у него было более высокое совершенствование, чем у Вэнь Чао, Сычжуй не желал намеренно начинать битву между двумя армиями. Это только втянуло бы его мужчин и женщин в ненужную кровавую бойню.       - Когда Вы хотите, чтобы Дивизия Лазурного Дракона атаковала? – вместо этого церемонно поинтересовался он.       Зловещая улыбка на губах его кузена, казалось, стала немного шире.       - Ох… ещё нет, маленький Сычжуй. Ещё нет. Пусть они сидят в своём городе и думают, что они в безопасности. Думают, что всё закончилось. И, когда они вздохнут с облегчением, вот тогда ты и нанесёшь удар.              * * *       Эти бледно-золотистые глаза всегда пугали Цзинъи, особенно когда они внезапно открывались.       Не то чтобы он уже не нервничал из-за того, что сидел здесь. Просьба Ханьгуан-цзюня была совершенно неожиданной и застигла его врасплох. Даже сейчас, несмотря на шестнадцать лет уединения – и несмотря на отвратительные слухи, которые Цзинъи слышал в Облачных Глубинах – Ханьгуан-цзюнь всё ещё обладал стойким, неукротимым нравом.       Приёмный отец Цзинъи никогда не признавал слухов, а только напоминал ученикам о правиле «Не сплетничать» в Облачных Глубинах. Из уважения к своему приёмному отцу Цзинъи никогда не говорил об этих слухах, хотя всегда задавался вопросом, какая часть из них была правдой, а какая ложью.       Когда Ханьгуан-цзюнь и глава Ордена Не вернулись в Цинхэ, выражение лица первого было совершенно нечитаемым, а второго - весьма озадаченным. Они ничего не объяснили, Ханьгуан-цзюнь только сообщил им, что будет ещё одно нападение, и больше ничего. Затем мужчина уединился в одной из комнат поместья.       Примерно через четверть часа Цзинъи и его друзья уже были на парапетах. К их удивлению, к ним присоединился глава Ордена Не, и, что ещё больше удивило, похожий на мышку глава прошёл вдоль парапета, не обращая внимания на опасность.       Затем глава Ордена Не достал из рукава кисть и чернильный камень и, с разрешения Цзычжэня, изменил то, что осталось от барьерных талисманов на стене. Что именно он сделал толком никто не понял, но как только появились войска Вэней, глава Ордена Не активировал талисманы, и теперь барьер загорелся розово-голубым светом.       Не прошло и нескольких секунд, как барьер были поражён мощным залпом огненных заклинаний. Цзинъи и его друзья широко раскрытыми глазами смотрели на то, как барьер сдерживает атаку все четырнадцать минут – в одиночку. Ни одному заклинателю не пришлось участвовать в обороне. Ничего подобного ни Цзинъи, ни его друзья, ни те заклинатели Не, что несли службу на стенах посменно, не сумели сделать за последние несколько дней.       Просто один изменённый талисман. Розово-голубой барьер стоял прочно.       Когда четырнадцать минут истекли, дивизия Сюань-У отступила – казалось, в последний раз. Слова Ханьгуан-цзюня оказались правдой.       Цзинъи наконец-то уснул, крепко и без сновидений. Его разбудил Ханьгуан-цзюнь, в глазах которого читалось сожаление. Цзинь Лин и Оуян Цзычжэнь продолжали спать, но их присутствие и не требовалось. Всё указывало на то, что требовалось присутствие одного Цзинъи…       В данный момент он наклонился вперёд и нерешительно позвал:       - Ханьгуан-цзюнь?       Острые золотистые глаза моргнули и сосредоточились на теперь уже замолчавшем гуцине.       Ханьгуан-цзюнь попросил его посидеть в медитации и проследить за любыми нежелательными событиями, пока он играет. Цзинъи знал, что этот человек по репутации сдержан в словах. В сочетании со странной просьбой это заставило принца нервничать.       Но, учитывая, что даже сейчас – если не считать слухов – большинство по-прежнему отзывалось о Ханьгуан-цзюне с величайшим уважением, Цзинъи обнаружил, что не хочет разочаровывать этого человека, тем более тот был братом его приёмного отца.       Таким образом, он просидел в медитации, как мог, изо всех сил стараясь не ёрзать.       Когда были взяты первые несколько нот, Цзинъи не особо задумывался о странной дрожи, пробежавшей по его спине. Музыка завораживала своей плавностью, хотя и звучала немного странно.       Цзинъи никогда не хватало терпения освоить инструмент, впрочем, Цзэу-цзюнь никогда и не подталкивал его к этому. Тем не менее, по мере звучания этой пьесы внутри него продолжало расти тревожное чувство.       Принц был рад, когда это прекратилось, когда мелодия смолкла; тишина в комнате стала для него настоящим утешением. Какой бы красивой ни была эта музыкальная пьеса, она звучала неестественной. Ещё немного, и Цзинъи решил бы, что вокруг них прямо сейчас восстанут призраки.       - «Путь Снов», - внезапно сказал Ханьгуан-цзюнь. - Опасная пьеса из «Коллекции Смятения», собранной учеником Гусу Лань много лет назад, когда он бродил по землям Дунъина.       - «Коллекция Смятения»? - прошептал принц и поднялся на ноги одновременно с Ханьгуан-цзюнем.       - Запретная секция библиотеки. - Вот и всё, что ответил мужчина.       Цзинъи уставился на него, разинув рот, прежде чем понял, что «тормозит». Даже он знал, что Запретная секция библиотеки недоступна для всех, кроме главы Ордена и некоторых старейшин. Хранящиеся внутри партитуры было запрещено играть, если только старейшины не разрешали это. Но то, как сказал об этом Ханьгуан-цзюнь… Казалось, он вообще не спрашивал разрешения.       Цзинъи побежал, чтобы догнать мужчину, который был уже у двери:       - Почему Вы это играли?       - Подтвердить.       - Что подтвердить?       Ответа не последовало, но у Цзинъи было ощущение, что это как-то связано со странной отсрочкой, которую им дали. Что это было связано с тем, что глава Ордена Не и Ханьгуан-цзюнь обсуждали с командиром Дивизии Лазурного Дракона.              * * *       Цзычжэнь нежно улыбнулся и потянулся, чтобы взять в руки углы одеяла.       Цзинь Лин снова раскрылся во сне, и Цзычжэнь натянул на него одеяло, не желая, чтобы холод разбудил его и украл те жалкие крохи, что остались от ночи.       - Не уходи.       Просьба была произнесена сонно, но то как Цзинь Лин внезапное сжал его правую руку не выглядело таким уж затуманенным.       - Пожалуйста, Цзычжэнь, - послышался тихий шёпот.       Наследник Оуян увидел, как Цзинь Лин моргнул; в его глазах всё ещё присутствовала тяжесть сонливости, но в них также сияла убеждённость. Он, принц Лань и принц Цзинь одновременно заснули в своём кабинете; усталость поглотила их целиком, едва появилась возможность воспользоваться долгожданным комфортом. Цзычжэнь спал без снов, но когда он проснулся, Цзинъи в комнате не было.       - Мне нужно явиться на дежурство на парапетах, - мягко возразил Оуян.       Небольшая ложь, поскольку предполагалось, что он проснётся только через час. Цзинъи должен был заступить на последнюю смену, Цзинь Лин - перед Цзинъи, а Цзычжэнь - первым. Однако Цзинъи нигде не было видно – ни в постели, ни в кабинете.       Цзычжэню просто хотелось ещё немного изучить изменения, которые глава Ордена Не внёс в барьерные талисманы. Он собирался посмотреть, можно ли воспроизвести и улучшить барьер, который был усилен перед последней атакой Дивизии Сюань-У.       Он попытался вырвать руку из хватки Цзинь Лина, зная, что в этот самый момент не сможет остаться. Возможно, он сможет поддаться на уговоры в будущем, но не сейчас.       Тем не менее, Цзинь Лин не отпускал. Сон быстро уходил из его глаз, а у Цзычжэня не хватало духа тормошить его сильнее. Он не знал, что заставляет Цзинь Лина вести себя подобным образом, но не осмеливался спросить; сердце в этот момент забилось немного сильнее.       В голове тотчас всплыло то неожиданное и удивительное действие, когда на парапете Цзинь Лин схватил его руку и на мгновение поднёс её к своему лицу, заставив Цзычжэня покраснеть. По телу пробежала волна мелкой дрожи. Настолько интимный контакт на глазах у всех одновременно пугал и приводил в восторг. А потом, вместо того, чтобы отпустить, Цзинь Лин, казалось, упрямо сжал их руки вместе, отказываясь отдаляться. Цзычжэнь не осмелился пошевелить рукой, схваченной Цзинь Лином, как и не осмелился сделать следующий шаг и сплести пальцы вместе.       Это было похоже на сон, до сих пор так и было, а теперь…       - Останься, пожалуйста, - тихо и сонно проговорил Цзинь Лин угрюмым тоном.       Он схватил Цзычжэня за руку так же, как сделал это на парапете. Цзычжэнь наклонился немного ближе и коснулся тыльной стороной ладони щеки принца. Мягкой и гладкой, как он и представлял.       Цзычжэнь не осмеливался дышать. Мгновение спустя он почувствовал, как рука Цзинь Лина слегка ослабла. Принц молча моргнул, сонливость всё ещё давила на него, но его глаза по-прежнему были прикованы к Цзычжэню.       - Цзинь Лин, - тихо сказал он, решившись сделать следующий шаг и надеясь, что он всё понял верно. - Могу я… Могу ли я что-нибудь сделать?       Тёмные глаза внимательно смотрели на него, медленно обдумывая вопрос. Затем Цзинь Лин кивнул.       Цзычжэнь осторожно развёл их сцепленные руки, присел на колени, наклонился вперёд… и слегка… на короткое время… прижался губами ко лбу Цзинь Лина.       Когда он отстранился, выражение лица принца Цзинь не изменилось. Но, учитывая, что тот не двигался, хотя, как знал Цзычжэнь, был склонен делать это даже в полусне, он понял, что, возможно, сделал всё правильно.       Цзычжэнь не спеша подоткнул одеяло, чтобы прикрыть плечи своего друга, и машинально отметил, что глаза Цзинь Лина пристально наблюдают за ним. Затем он поднялся и отступил назад.       - Поспи немного, - сказал Цзычжэнь, одарив Цзинь Лина тёплой улыбкой - что-то, что он хотел бы привнести в сны своего друга. - Я вернусь через пару часов и разбужу тебя.              * * *       Сигнальный колокол прозвонил слишком рано.       Вырвавшись из глубин сна, где он видел прекрасные картины прошлого, Цзинь Лин едва мог поверить в происходящее. Но колокол продолжал звонить, и, откинув одеяло, принц вскочил на ноги. Сонливость как рукой сняло.       Цзинь Лин схватил верхнюю мантию и накинул её на плечи. Затем он засунул ноги в сапоги, схватил Суйхуа, сумку-цянькунь и выбежал из кабинета.       - К восточной стене! К Восточным воротам!       Цзинь Лин побежал в том направлении, лёгкое приложение духовной энергии к ногам понесло его быстрее. А вокруг кричали солдаты и горожане, призывая защищать восток. Это должно было быть невозможно, но это не было случайностью. Атаковали самое слабое место в Цинхэ – естественную местность, заболоченное поле, простиравшееся вдвое дальше поля боя у южной стены – и удержать там стены было практически невозможно.       Цзинь Лин бросился вверх по лестнице, когда воздух наполнился топотом тех, кто защищал Цинхэ. Глава Ордена Не вместе с Ханьгуан-цзюнем, Цзинъи и Цзычжэнем уже были у восточных парапетов.       Цзинь Лин всмотрелся в рассветный горизонт; болотистая земля всё ещё лежала нетронутой, всё ещё держалась. Однако вдалеке шевелились деревья, и встревоженные птицы срывались с ветвей, покидали свои гнёзда.       - Почему восток?! - воскликнул Цзинъи. - Они же не смогут двигаться по этой грязи!       - Три талисмана, глава Ордена Не! – одновременно с ним заявил Цзычжэнь       Он поднял три жёлтых листка, которые, должно быть, были созданы им самим в те недолгие часы, когда у него появлялось время сделать это. Цзинь Лин мог только догадываться, что изначально они были предназначены для укрепления разрушающейся южной стены.       - Укрепите южный и восточный угол! – распорядился глава Ордена Не. - Это самые слабые места.       - Да, глава Ордена! - отчеканил Цзычжэнь и вместе с Цзинъи бросился к угловым стенам, где болотистая земля встречалось с твёрдой, более устойчивой почвой.       Прежде чем Цзинь Лин успел попросить главу Ордена Не о дальнейших приказах, армии Ордена Вэнь выдвинулись из леса. Принц задохнулся, не в силах сделать даже быстрый удивлённый вздох. Холодок пробежал по его спине – количество и сила нападавших, вызывала ужас.       - Я полагаю, что время обдумывать предложение генерала Вэня истекло, - услышал он бормотание главы Ордена Не, сопровождаемое постукиванием тяжёлого веера по открытой ладони.       Впереди, прямо через болото, двигалась Дивизия Лазурного Дракона, чьи полированные сине-серебряные доспехи на лошадях и людях, угрожающе мерцали в лучах восходящего солнца.       В середине из строя находилась чёрно-серебряный дивизион Сюань-У.              * * *       Сычжуй ощущал каждое копыто, хоть немного погружавшееся в грязную землю. Каждый медленный вздох, который он делал, чтобы успокоиться и сохранить свой разум ясным.       Его взгляд был обращён не на тех, кто ехал рядом с ним, а на восточные стены Цинхэ.       По стенам метались крошечные фигурки, размером не больше булавки; слишком далеко, чтобы он мог чётко определить, кто есть кто. Тем не менее, когда солнце взошло чуть выше и сильнее осветило защитников крепости, Сычжуй, по крайней мере, сумел различить почти белые одежды, двигающиеся от юго-восточного угла стены.       Это мог быть Цзинъи, поскольку вспышка ярко-синего цвета – скорее всего, Цзычжэнь – сопровождала его почти белые одежды. Тем не менее, Сычжуй не был до конца уверен в этом, так как увидел ещё одного человека в почти белой мантии, стоящего на центральной стене.       Два заклинателя Ордена Лань? Когда в Цинхэ стало два заклинателя Ордена Лань?       Сычжуй нахмурился; странные образы из его сна или не сна всё ещё вызывали у него беспокойство.       Вэнь Чао остановил коня, Сычжуй сделал то же самое. Им удалось пройти лишь определённый участок этой грязной, похожей на зыбучий песок земли, прежде чем их лошади застряли. Это была естественная защита восточной части Цинхэ, которая обычно удерживала кого-либо от вторжения.       - Используй ту особую способность Лазурного Дракона, о которой до меня доходили слухи, маленький Сычжуй. Покажи мне, на что ты способен и почему мой дорогой отец всё время мешал тебе выходить на ночную охоту. Пересеки болото и атакуй их стены. Сюань-У последует за тобой.       Осадных орудий больше не было – все они были израсходованы в непрерывных атаках, которые Сюань-У обрушивала на Цинхэ. Сычжуй будет вынужден приказать своим мужчинам и женщинам использовать своё совершенствование, чтобы взобраться на стены – сражаться в полную силу и максимально применять способности.       Вэнь Чао собирался заставить Дивизию Лазурного Дракона уничтожить Цинхэ – и в процессе уничтожить себя.       Сычжуй глубоко вздохнул и медленно выдохнул. Он заставил лошадь сделать пару шагов вперёд и поднял руку. Закрыв глаза, он проник в недра своего золотого ядра и начал направлять непрерывный поток силы в свои меридианы.       Когда он вновь открыл глаза, заклинание мерцало на кончиках его пальцев,. Сычжуй выпустил его.              * * *       Ярко-голубая вспышка взметнулась в воздух и, казалось, рассеялась. Глаза Цзинъи проследили за ней, когда он и Цзычжэнь остановились на полпути между углом восточных стен и центральным обзором.       Затем стало ясно, что это была за вспышка – своего рода сигнал. Глаза Цзинъи расширились от полного неверия и шока, когда что-то, напоминающее своего рода барьер, начало колебаться перед командиром Лазурного Дракона.       Этот синий барьер не был похож на те, что создавал Цзычжэнь, поскольку, казалось, он принимал какую-то форму. К этому барьеру присоединился ещё один, вырвавшийся из Призрачного Генерала, стоявшего позади Вэнь Сычжуя. Ещё более удивительным было то, что каждый член Лазурного Дракона использовал одно и то же заклинание.       - Дракон… они образуют барьер в форме дракона… - услышал он напряжённый шёпот Цзычжэня.       Его друг был прав. Вокруг всадников – и под ними – возник необычный барьер в виде тёзки дивизии Вэней. И этот барьер приподнял их над болотной землёй.       Без какого-либо предупреждения и даже до того, как барьер завершил своё формирование, заклинатели Вэнь атаковали.       - Не стрелять!       Вздрогнув, Цзинъи посмотрел налево. Он не осознавал, что неосознанно готовился выпустить заклинание града льда из своих пальцев, а не пустить его через меч. А у Цзычжэня в руке светился неизвестный талисман, готовый высвободить всё, что бы это ни было.       Приказ прокричал генерал Не, прибывший только что и остановившийся рядом с теми, кто стоял на центральной смотровой площадке. Приказ получили не только Цзинъи, Цзычжэнь и те заклинатели, что отреагировали на атаку, но и те защитники, которые всё ещё прибывали и выстраивались в строй.       Воздух наполнился топотом копыт и фырканьем лошадей, мчащихся по болотистой местности, поддерживаемых барьером, чтобы не утонуть. Затем Цзинъи услышал это - жуткие удары гуциня.       Его глаза искали источник музыки, песни, которая доставляла ему дискомфорт. Это захватывающее музыкальное произведение должно было легко воскрешать мёртвых, но этого не произошло.       «Путь Снов»; запретная пьеса.       - Ханьгуан-цзюнь. - Он позволил этому имени сорваться с губ.       Мужчина стоял на крыше центральной смотровой башни. Спокойное, нефритовое выражение лица, сосредоточенное исключительно на приближающейся Дивизии Лазурного Дракона, одновременно внушало восхищение и страх.       Тем не менее, по мере того как топот всадников Вэнь продолжал приближаться, внутри Цзинъи росло опасение. Следующий приказ, прозвучавший не от Ханьгуан-цзюня или генерала Не, полностью ошеломил его.       - Открыть Восточные ворота! - скомандовал глава Ордена Не.              * * *       Странно знакомое чувство наполнило Сычжуя; какофония из топота копыт и тяжелого дыхания лошадей вместе с бьющим в уши ветром затихла на несколько секунд. И мир на мгновение окрасился в серо-синий цвет, прежде чем реальные цвета снова заполнили его взгляд. Внезапное прохождение того, что казалось заклинанием, почти не затронуло его.       - Сюань-У остановлена!       - Выше! Посмотрите выше!       Его мужчины и женщины были дисциплинированными, но даже они не смогли удержаться от восклицания. Сычжуй рискнул быстро взглянуть вверх, комбинированное барьерное заклинание их тёзки всё ещё действовало. Но дальше, над их головами разверзся ад.       От пламени, охватившего их со всех сторон, не было жара, хотя огонь лизал воздух всего на расстоянии ширины ладони от края драконьего барьера.       Ещё более быстрый взгляд назад показал, что Дивизия Сюань-У действительно остановлена. Они так и не смогли пристроиться в хвост барьера, созданного Лазурным Драконом в результате активации их комбинированного заклинания. Стена огня, казалось, отрезала Лазурного Дракона от Сюань-У, и Сычжуй понял, что это было.       Заклинатель Лань - Цзинъи, или тот, кого он видел на центральной стене, - наложил мощнейшее заклинание иллюзии.       А впереди медленно открывались Восточные Ворота Цинхэ…       - Иллюзия! - крикнул Сычжуй, и его усиленный духовной силой голос пронёсся внутри барьера, достигая каждого, кто находился под его командованием. - Вперёд! Проходите через ворота и не повредите ни волосу, ни шкуре тех, кто находится внутри!       Вдохновлённый видом свободы, Сычжуй пришпорил лошадь. Запах разложения и крови начал подниматься: заклинание над ними и вокруг них привлекло внимание беспокойных духов. Барьер Дивизии Лазурного Дракона также способствовал этому.       Полминуты спустя Дивизия влетела в ворота, громко стуча копытами по твёрдой земле. Сычжуй немедленно отпустил барьер, и его люди последовали его примеру. Заклинание рассеялось.       Как только Сычжуй услышал громкий стон закрывающихся ворот, он резко остановил лошадь.       Враждебные взгляды окружили его и тех, кто находился под его командованием.       Их клинки были обнажены, а стрелы с насечками - направлены во все открытые части его солдат, которые только можно было найти. Если бы Сычжуй столкнулся с той же ситуацией наоборот, он бы сделал то же самое.       За исключением того, что он бы без колебаний выпустил эти стрелы или остановился на клинках. Милосердие не было путём Вэней.       Однако, в данном случае, он был благодарен за то, что ни одна из вражеских сил внутри цитадели не ослушалась приказов своего командира.       Про себя Сычжуй вздохнул с облегчением; Не Хуайсан оказался человеком слова.       - Генерал.       Глаза Сычжуя оторвались от быстрого осмотра, его взгляд задержался всего на несколько мгновений дольше, чем необходимо, на определённом человеке в рядах врага. Ну, или невраждебного врага, если они не собирались стрелять в него или тех, кто находился под его командованием.       Он перевёл взгляд на главу Ордена Не, избегая пронзительного взгляда, которым пригвоздил его высокий, внушительный мужчина, стоящий рядом с ним. Потрясение от кратковременного контакта с ним – через то, что казалось сонном, не меньше – всё ещё не покинуло его.       У Сычжуя не было абсолютно никакой защиты от такой техники Ордена Лань. Ему не нужна была демонстрация бледно-сине-белых мантий и ледяного нефритового выражение лица мужчины, чтобы он уразумел, что это была именно техника совершенствования Ордена Гусу Лань.       Сычжуй знал только двух заклинателей Лань, способных сделать такое. Мужчина, стоящий рядом с главой Ордена Не, определённо не был главой Ордена Лань. Осталось только одно имя:       Лань Ванцзи, младший брат главы Ордена Гусу Лань.       Это имя что-то взбудоражило внутри Сычжуя, но он не смог распознать источник. Чувство было меланхоличным, но в нём проблёскивали приступы счастья. Оно также вызвало воспоминания о двух кроликах – одном чёрном, другом белом – и что-то о редиске и о том, что он был покрыт землёй.       Тем не менее, в настоящее время, того, что ненадолго произошло в том сне, оказалось достаточно, чтобы глава Ордена Не принял решение. Мужчина, стоявший рядом с главой Ордена, использовал этот сон, чтобы убедить его в истине.       Сычжуй предположил, что он должен быть благодарен, даже если злится на собственную незащищённость. Совершенствование Вэней не учило охранять разум, а его отец не мог учить его не только из-за обстоятельств, но и из-за своего типа совершенствования.       При мысли об отце Сычжуй глубоко вздохнул и успокоил свои мысли. Он не мог позволить себе быть эгоистичным и лишь надеялся, что его тётя сможет добиться успеха в осуществлении своего плана. Он должен был верить, что она сможет вызволить каждого человека с горы Дафань из Безночного города, включая его отца.       Здесь, сейчас, он находился рядом с теми, кто был под его командованием, и именно они были его единственной заботой.       Сычжуй перевёл взгляд влево, и рядом с ним послышался скрип доспехов. Когда его дядя снял шлем и маску, защищавшую его личность, он услышал, как усилился ропот. Те, кто держал зазубренные стрелы, слегка задрожали.       - Ч-что… т-ты…       Сычжуй обратил своё внимание на Цзинь Лина, который остановился на полпути вниз по лестнице от парапетов. Молодой человек яростно указывал на дядю Сычжуя.       - Вэй Нин… Призрачный Генерал?! Генерал Вэнь Цюнлинь?!       Оуян Цзычжэнь, частично прислонившись к Цзинь Лину и тоже стоя на лестнице, пропищал это. Рядом с ним находился третий командир, которого Сычжуй видел стоящим на парапетах во время осады: Лань Цзинъи. У его… друга, нет – знакомого, на лице горело выражение ужаса.       Сычжуй не знал, в курсе ли глава Ордена Не или даже печально известный Ханьгуан-цзюнь, Лань Ванцзи, стоящий рядом с ним, о взаимодействии этих троих с ним самим и Вэнь Нином. Но это было не его дело - раскрывать информацию, да и не имело это сейчас никакого значения.       Вернувшись взглядом к главе Ордена Не, Сычжуй поднял руку, развязал узел под подбородком и крепко обхватил свой шлем. Сняв его, он снял и маску. Повесив их на луку седла, он больше не обращал внимания на шёпот вокруг себя.       Он также проигнорировал заикающиеся восклицания троих на лестнице.       Тем не менее, именно лёгкая морщинка бровей Ханьгуан-цзюня заставила Сычжуя слегка задуматься. Лишь по слухам он знал о бесстрастном лице Второго Нефрита. Ханьгуан-цзюнь, возможно, и не участвовал в делах мира совершенствования в течение последних шестнадцати лет, но его репутация человека с каменным выражением лица, независимо от ситуации, оставалась.       Возможно, сегодня боги решили подарить Сычжую не одну странность.       Он поднял руки, сложил их вместе и слегка поклонился на своей лошади:       - Глава Ордена Не, - начал он. - Я, генерал Вэнь Сычжуй, командующий Дивизией Лазурного Дракона, благодарю вас за согласие на эту… договорённость.       Ирония состояла в том, что он произнёс такие слова, когда мечи были всё ещё обнажены, а стрелы направлены на него и его людей.       Но у Сычжуя было слишком много гордости, чтобы сказать другие слова, которые глава Ордена Не и все остальные здесь определённо хотели услышать.       - Не капитуляция? – задал вопрос глава Ордена Не, и челюсть Сычжуя слегка сжалась.       Прежде чем он смог твёрдо и вежливо отклонить такое унизительное предложение, глава Ордена Не поднял руку. Оголённые клинки и стрелы с зазубринами медленно опустились, хотя и сопровождалось это обеспокоенным ропотом. Сычжуй увидел, как его люди слегка сдвинулись с места, хотя и не расслабились; они всё ещё изучающее рассматривали эту вражескую территорию.       - Простите за обиду, которую я Вам причинил, генерал Вэнь, - начал глава Ордена Не. - Если Вы согласны, я хотел бы обсудить, что будет дальше. Теперь, когда наше первоначальное соглашение выполнено.       У Сычжуя были вопросы, главный из которых заключался в том, что будет с теми, кто находится под его командованием. Он, конечно, не мог оставить их здесь посреди улицы – по крайней мере, когда его двоюродный брат Вэнь Чао и его Дивизия Сюань-У – всё ещё были там. Они видели Сычжуя и Лазурного Дракона, охваченных иллюзией огня, но Сычжуй не был уверен, действительно ли Вэнь Чао поверил этому.       Отсутствие звуков приближающейся атаки должно было обнадеживать, но это было не так…       - А-Юань.       Взгляд Сычжуя остановился на Ханьгуан-цзюне. Только его отец, Вэй Усянь, называл его так. Никто больше не называл его так; его детское имя. Чтобы Ханьгуан-цзюнь осмелился сказать такое… Нет.       Имя – его имя – произнесено с определённой интонацией. В ней было что-то знакомое; что казалось тёплым, спокойным, полным заботы. Оно звучало так же, как произносил его отец в те редкие времена, когда ему позволялось ненадолго увидеть его в Безночном городе.       Голос Ханьгуан-цзюня вызвал у Сычжуя странное воспоминание…       … улыбка, не на губах, а в тёплых глазах, когда его держали в воздухе… те самые золотые глаза… которые теперь смотрели на него с проблеском семейного узнавания.       Сычжуй на мгновение зажмурился и поморщился. Он не любил показывать свои слабости – особенно на публике – но внезапный приступ пронзительной головной боли не позволил ему и дальше держать лицо.       Сделав глубокий вдох, Сычжуй заставил себя снова открыть глаза. Он проигнорировал обеспокоенный взгляд дяди и снова сосредоточил своё внимание на двух мужчинах перед ним.       - Доверься ему, А-Юань, - тихо проговорил Ханьгуан-цзюнь и с бесстрастным видом слегка кивнул на главу Ордена Не.       Отец.       Осознание пришло так же внезапно, как и сама головная боль. Этот человек – Ханьгуан-цзюнь – был тем самым человеком, о котором он слышал от его другого отца. Вэй Усянь, лишь однажды упомянул о нём вкратце. Нежность, за которой быстро последовали печаль и меланхолия, затмила то, что должно было стать кратким, но счастливым моментом между ними.       Сычжуй отчётливо помнил, как в семь лет, по редкому благословению Вэнь Жоханя, ему разрешили провести несколько минут со своим отцом. Это был не просто подарок на день рождения, но и награда за первое место в каком-то соревновании внутри Ордена.       Тем не менее, большинство воспоминаний о том дне были связаны с тем, что он был раздражен. Его отец взглянул на него и решил вспомнить о своей давно потерянной любви – его другом очевидном отце – вместо того, чтобы праздновать с ним.       В том возрасте Сычжуй почти не помнил свою жизнь до Безночного города. Лишь позже, когда он вырос, он начал понимать, что человек, имеющий двух отцов, - это редкость, и к этому открыто неодобрительно относятся. И всё же он также начал понимать, что тот день воспоминаний был одним из самых счастливых моментов в жизни его отца – запертого в ловушке Безночного города.       Ханьгуан-цзюнь, Лань Ванцзи, Второй Нефрит Гусу Лань – потерянная любовь его отца, Вэй Усяня.       Второй отец Сычжуя.       Мужчина, стоящий рядом с главой Ордена Не, который назвал его с той же нежностью – и удивлением – «А-Юань»…       «Не называй меня так! - хотелось выкрикнуть Сычжую. - Вы не имеете права после шестнадцати лет...»       Как бы он ни был поражён внутри себя внезапно пришедшими странными, неожиданно злобными, обиженными мыслями, он старался этого не показать. Однако его удивление было недолгим. Блеск серебра и шипа, мелькнувшие в уголке его глаза, заставили Сычжуя действовать.       Недолго думая, он вскочил ногами на седло и оттолкнулся. Сверкая клинком, ему удалось перехватить две из трёх стрел, сбив их с пути к цели.       Что касается третьей, другого выбора не было.       И, несмотря на обиду, несмотря на отчаяние, несмотря на тоску по надежде и проблески счастья, которые были похоронены под всем этим, Сычжуй ни о чём не сожалел. Его отец всегда говорил ему жить без сожалений.       Шестнадцать лет назад у него была лихорадка; его отец рассказал ему об этом, и его тётя подтвердила. Шестнадцать лет назад почти все его воспоминания о прежней жизни – более счастливых временах – были стёрты.       Времена, когда они все были счастливы; теперь он понимал, почему у его отца всегда был отстранённый или тоскующий, а иногда и затравленный взгляд. Грезя о тех временах, его отец на короткое время терялся в более счастливых воспоминаниях, чтобы насладиться моментом покоя в пределах Безночного города и Ордена Вэнь…       Мучительная боль расцвела в его груди, быстро распространяясь по телу, когда третья стрела, предназначенная убить Ханьгуан-цзюня, глубоко вонзилась в него. Туман и агония охватили Сычжуя, и тьма почти заволокла его взгляд. Он ударился обо что-то мягкое и твёрдое одновременно.       Золотые глаза заполнили всё его поле зрения. Он услышал, как назвали его имя. Он попытался протянуть руку. Попытался успокоить державшего его мужчину, сказать, что всё в порядке.       - О-отец… - попытался выдохнуть он.       Отец, всё в порядке. Вэй Усянь, Ваш муж, он на свободе - сбежал из Безночного города. Шестнадцать лет разлуки. Мне жаль, что потребовалось так много времени, отец, чтобы вернуть Вам Вашего мужа.       Тем не менее, Ханьгуан-цзюнь продолжал повторять его имя. Голос его затихал. Золотые глаза тускнели. Хватка Сычжуя на мече ослабла, и клинок выскользнул из его руки.       Я надеюсь, что был хорошим сыном.       Надеюсь, я был хорошим сыном.