***
Маркиз де Нуар был очень тревожным человеком, но отчего-то не предпринимал никаких действий, чтобы хоть как-то успокоить свою тревожность. В последнее время маркиз совсем потерял спокойствие и каждый, докучающий ему человек раздражал его сознание, как горластый петух по утрам. В итоге, он отослал свою жену с детьми в загородный дом на неопределенный срок, а младшей сестре, маркизе де ла Мотт давал все, чего она не попросит, лишь бы та перестала раскрывать свой рот. Со временем, даже прислуга стала его раздражать, в итоге он оставил подле себя одного только дворецкого. Именно благодаря такому стечению обстоятельств и помощи маркизы де ла Мотт, Аякс, Итэр и Лини смогли пробраться в поместье. Напав на спящего маркиза, они вынесли его тело под покровом ночи. В качестве камеры для пыток использовали подвал здания, который арендовал Лини для хранения реквизита. Так, маркиз де Нуар, в одной лишь ночной сорочке, вспотевший и запыхавшийся, с большой шишкой на голове сидел привязанный к стулу и бегал глазами по тускло освещенной комнате. Трое мужчин в черных масках, напоминающие палачей, кружили вокруг него. Один держал в руке молоток, а второй - стальные клинья. Третий же отошел в сторону, и сложив руки на груди, уперся на стол. — Ч-что вам надо? Кто вы такие?! — прохрипел маркиз. — Будешь отвечать на наши вопросы, и сможешь в скором времени целым и невридимым вернуться в свою мягонькую постельку, — сказал Аякс, постукивая молотком по своей ладошке, как бы примеряя вес. — Какие вопросы? Что вам нужно? — маркиз расхрабрился и хотел было начать угрожать своими связями, когда у носа блеснул молоток. — Вот сейчас узнаешь, что нам нужно. Скажи-ка, как так получилось, что последние четыре жертвы Жерминаля посещали твой тайный прием? — С чего вы взяли? Вы что, считаете, что я тот самый серийный убийца? Да это же совпадение! Я даже не знаю, о каких демонах идет речь! — Ясно. Будешь отрицать. Хорошо. Аякс отошел в сторону, развернулся спиной к маркизу, и вместо него подошел Итэр, держа стальной клин. Ноги маркиза были стиснуты четырьмя досками и зашнурованы кожаным ремнем, не давая ему раздвинуть их. Только тогда он понял, что на нем собираются испытать «Натлановский сапог». — Нет, — занервничал он. — Вы не понимаете. Нет, не понимаете! Аякс, стоящий спиной, резко развернулся, и замахнувшись, ударил молотком по спинке стула. — Отвечай, иначе я буду вбивать клинья между твоих ног до тех пор, пока твои сосуды не станут ущемлять нервы, обрекая тебя на жгучую боль. Неужели ты так сильно хочешь получить некроз тканей? Маркиз попытался высвободиться, но его жалкие попытки сделали только хуже - кожа стала жечь из-за трения веревок. Стоявший в стороне Лини наблюдал за всей картиной, и кровь у него в жилах становилась все гуще, каждый раз, как Аякс бил молотком по стальному клину. Тот с силой вбивался между ног маркиза, вырывая из него крики и всхлипы. В воздухе витал спертый воздух, и смешанный запах пота, подступающей рвоты и грязных ног скручивал в иллюзионисте все внутренности. Он думал, что готов был ко всему, ведь и сам когда-то подвергался пыткам, и самому случалось избивать людей, но такой работы он еще не встречал. Лини изначально считал Итэра и Аякса обычными путешественниками, но то, как они спокойно разгуливали вокруг связанного и трясущегося маркиза, с какой безэмоциональностью они вбивали клинья ему между ног, вызывало у него кучу вопросов. Трепет, внушаемый этими двумя демонами был животным страхом. Даже зверство не пугало так, как холодный расчет суккубов. Руки их даже не дрожали, когда маркиз разрывал своим криком ушные перепонки. Клин за клином они продолжали дробить пятки мужчины, а тот все продолжал: Не скажу! Ничего не скажу! После четвертого клина маркиз совсем побледнел. Аякс решил дать ему передохнуть, и отвел Итэра в сторону. — А он держится лучше, чем я ожидал, — сказал он, чуть приподнимая маску, под которой и сам уже знатно вспотел. — Понял, сделаем тогда так, — выдохнул суккуб и похлопал друга по плечу. Он размял шею, подошел к маркизу, который вяло поднял на него тяжелую голову, приблизился как можно ближе и выпустил свою демоническую энергию. Аякс с Лини отошли подальше, чтобы не попасть в это облако воздействия силы суккуба. Суть его силы состояла в том, что суккуб обнажал истинные желания и эмоции человека, заставляя лишаться сознания и действовать согласно инстинктам и собственным желаниям. Целью было вытащить из маркиза страх, испытываемый им сейчас. Ведь страх - прекрасный рычаг для управления людьми. Маркиз де Нуар вдруг задрожал. Его кожа покрылась испариной, а сам он сжался и стал тихо плакать. — Тебе страшно? — спросил Итэр. — Ответь нам честно, и тогда мы тебя отпустим. — Идиоты, — сквозь зубы процедил маркиз, продолжая реветь и содрогаться от ужаса. — Вы не знаете чего я боюсь! Я не скажу вам ничего! Ни-че-го! Итэр усилил поток энергии, и маркиз, уже в полуобморочном состоянии, крупно задрожал, а глаза его яростно забегали по комнате. — Я не скажу вам, не скажу, не скажу, — шептал он, словно одержимый. — Если он узнает, что я вам рассказал…если…нет…не скажу. Вы ничего не будете знать. Я буду молчать. Буду молчать… Итэр успокоил свою энергию, отступил назад и стал вынимать колья. Ему все стало ясно. Маркиз больше боялся Жерминаля, чем физической боли, поэтому продолжал терпеть. Истязать его дальше не было смысла. Потеряй он рассудок, или вовсе умри — и они вновь окажутся в тупике. Пытки длились несколько часов. Закончив, они вернули маркиза в его спальню, а к утру уже были в своем гостиничном номере. Итэр первым же делом отправился в ванную, а Аякс уселся за стол, и обнаружив под рукой бумагу, снова начал вырезать фигурки. Лини стоял напротив, задумчиво переминаясь с ноги на ногу. — Могу я поинтересоваться, чем вы с Итэром занимались до того, как прибыть в Фонтейн? — спросил он, вызывая на лице Аякса довольную ухмылку. — Всяким. Выполняли мелкие поручения: найти пропавшую кошку, перевезти ценный груз, собрать редкие цветы. — И пыткам вы тоже на такой работе научились? — Даже не представляешь, какими требовательными бывают хозяева кошек. На что они только не согласны, лишь бы найти своего пушистика. И даже просят, чтобы мы пытали всех подряд, кто хоть как-то отдаленно знал где их любимый зверек. Аякс сравнил свою фигурку с той, что исправил Чжун Ли, подкорректировал ее кое-где и отбросил их в сторону. — Это все, что ты хотел бы знать? Лини почувствовал себя вдруг очень неуютно под этим холодным взглядом Аякса. Хоть суккуб и улыбался, дружелюбием от него не веяло. — Мы так ничего и не получили от маркиза, почему же ты так спокоен? — Хах, нет, что-то нам все же удалось вытащить из него. Маркиз де Нуар боится Жерминаля больше чем физическую боль и даже пытки. Это значит, что у того есть возможность пробираться в душу. Насколько же страшным должен быть этот человек, чтобы даже такой жалкий маркизишка вытерпел несколько часов истязаний? — А что теперь? Что нам это дает? — Мы знаем чего ожидать, — пожал плечами Аякс так, будто это любому понятно. — Будем и дальше придерживаться нашего плана. — Нужен ли он нам вообще? Вы так легко отошли от поставленного плана. Видимо, действовать по-своему для вас считается нормальным. — усмехнулся Лини. — Нет-нет, — тут же остановил его Аякс. — Мы не отходили от заданных целей, всего лишь добавили новый пункт. Да и к тому же, не стоит обвинять нас в чем-то, когда сам так легко согласился помочь. — Рыжий резко встал. Стул со скрипом покачнулся, но устоял на ножках. Он подошел к Лини, и голубые глаза блеснули предупреждением. — Я знаю, что ты согласился помочь нам лишь потому что поддался очарованию Итэра. Не спорю, он прекрасен, и дело не только в его природе суккуба. Ты хотел стать к нему ближе, поэтому пошел с нами, но судя по тому, каким особняком ты держался во время пыток и тому, что молчал всю дорогу обратно, ты не ожидал увидеть его с этой стороны? Поверь, ты многого о нем не знаешь, и каким бы хорошеньким он тебе не казался, помни, что он все еще демон, проживший несколько сотен лет. — Твоя ревностная защита не напугает меня, — ответил Лини, радуясь, что смог сказать это как можно серьезнее. — Я буду продолжать общаться с ним. — Пхах. Итэр не моя собственность, чтобы я вот так запугивал любого, кто хотел бы с ним сблизиться. Я лишь предупреждаю тебя, чтобы в будущем ты не строил из себя обманутого и обиженного мальчишку. Не льсти себе, когда Итэр обратит на тебя чуть больше внимания. И не смей разочаровываться в своих собственных иллюзиях, когда Итэр окажется не таким, каким ты его себе представляешь. Дверь ванной открылась, и вместе с паром оттуда вышел суккуб. Аякс тут же оставил Лини, подошел к другу, и стал тереть его голову полотенцем, приговаривая что-то обыденное. Иллюзионист видел перед собой картину некой семейной идиллии. Он словно сидел в театре, а на сцене только-только раздвинулся занавес. И герои, стоящие перед ним, вроде были ему знакомы, но у каждого за душой скрывалась целая история. Лини был так далек от них, но очень уж хотелось прикоснуться к ним, познакомиться с частичкой их прошлого. Когда Аякс ушел в ванную, Итэр устало сел на кровать. Полотенце с головы скатилось на плечи, а ночная рубаха чуть взмокла от влажных волос. Он посмотрел на Лини, и его образ моментально приманил к себе укротителя. Тот, сам не понимая откуда взялось это желание, покорно сел перед Итэром на колени. Он попытался разглядеть не витает ли в воздухе демоническая сила, но та лишь перламутровыми, еле заметными нитями вальяжно спускалась на ковер. — Спасибо, что помог нам сегодня, — сказал Итэр. Щёки его еще были розоватыми после горячей ванны, и от тела шел легкий пар. — Если нужно, я могу помочь снова, — выпалил Лини. — Ты говоришь о деле Жерминаля или… — В чем угодно. Сделаю все, что в моих силах. Итэр блаженно улыбнулся. Он выпустил тёмные когти, и указательным пальцем вычертил линию по щеке Лини. Остановился у подбородка, поднял того с колен, чтобы теперь тот смотрел на него сверху вниз. — Одолжи немного жизненной силы. Аякс быстро моется, так что много я у тебя не отниму. — Поцелуя будет достаточно? — спросил Лини, чувствуя трепет там, где касался суккуб. — Вполне. Он приблизился к его губам, подарил ему легкий поцелуй, приоткрыл рот, чтобы суккуб смог вобрать в себя его слюну вместе с каплей жизненной силы. Итэру этого было достаточно, а Лини захотел большего. Но суккуб выглядел совсем утомленным. Итэр упал на кровать, вытянул руки над головой и вопросительно смотрел на Лини, якобы спрашивая: «Что же еще ты хочешь от меня?». Лини безвольно упал обратно на пол, уткнулся лбом в кровать. — Хотел бы я, чтобы Аякс сейчас утонул в ванне. — От него так просто не избавиться, — улыбнулся Итэр и погладил парня по светлым волосам. — Да и ты, думаю, был бы очень расстроен. — Это правда, — кивнул суккуб. — У меня кроме Аякса больше никого нет…как и у него остался только я один. — Вы словно приклеены друг к другу, — усмехнулся Лини. — Самой судьбой. Иллюзионист немного помолчал, а затем добавил: — В какой-то степени я понимаю вашу привязанность. Думаю, у нас с Линетт точно также. Я ради нее на все готов. Итэр вдруг замолчал. его пальцы продолжали бездумно бродить по распластавшимся на кровати локонам иллюзиониста. И когда в комнате стало совсем тихо, настолько, что слышно было как за стенкой Аякс напевает дурацкую мелодию, Итэр спросил: — Скажи, если бы Жерминаль убил Линет, стал бы ты за нее мстить? — Конечно! — моментально ответил Лини. — А предашь ли ты ради нее? Иллюзионист замешкался, но только лишь из-за того, каким холодным взглядом на него смотрел Итэр. — Предам, не раздумывая. Итэр улыбнулся, и этой довольной улыбкой вновь побудил в сознании Лини множество вопросов. Вскоре вышел Аякс. Заметив, что друг разлегся не на том месте, поднял его и перенес на его кровать. Уставший Итэр чуть привстал, чтобы с благодарностью обнять Лини на прощание. Уходя, иллюзионист успел заметить через щель закрывающейся двери, как любовно Аякс взъерошил волосы суккуба, и как тот по-ребячески бросил в него своей подушкой.***
Искалеченного маркиза де Нуара на утро нашел дворецкий и сразу же вызвал семейного доктора. После того, как они всеми силами привели маркиза в чувства, тот приказал молчать об этом. И хотя дворецкий настаивал на том, что следует оповестить жандармов о проникновении в поместье, маркиз продолжал настаивать на своем, опасаясь, что слух о его пытке дойдет не до тех ушей. С утра он отдыхал в своей кровати, а к обеду в поместье прибыл Чжун Ли. — Скажи ему, что я болен. А деньги, которые он даст, принеси немедля, — махнул рукой маркиз и снова попытался прикрыть глаза. Чжун Ли проводили в музыкальную комнату, где его уже ждал Клемент. На акриловом столе стоял чайничек с двумя изящными чашками и сладости. Увидев торговца, Клемент заметно повеселел. Это была уже их третья встреча за последние несколько дней, и артист чувствовал себя чуть более комфортно. Вообще, Чжун Ли удивлялся его способностью так легко подпускать к себе чужих людей. Клемент снял с лица повязку, взял со стола трубочку, которую оставили там для него, и скромно сделал глоток. — О чем вы расскажите мне сегодня? — спросил он, сияя голубыми глазами. Чжун Ли осмотрел комнату. Его взгляд зацепился за скрипку, чуть прикрытую тканью, и пальцы его невольно дернулись, вспоминая натяжение струн эрху. — О музыканте, чьей музыки не слышал никто, и о лебеде, танцующим для него в центре озера. Чжун Ли начал свой рассказ. Голос его мягкой мелодией разливался по комнате, повествуя о мужчине, играющем на эрху. Музыкант этот никогда не показывал остальным свою игру, считая её недостаточно хорошей для других ушей. Он играл для себя, самостоятельно чинил инструмент, когда тот ломался, и моментально прекращал игру, стоило услышать чьи-то шаги. Однажды музыкант нашел в старом магазинчике древние ноты, и забрав их с собой, спрятался в бамбуковом лесу, куда не заходил никто из-за опасности встретиться с тигром. Он сел на камень у озера, и натянув покрепче две струны эрху, заиграл свою мелодию. Это было на рассвете, и туман только-только начинал рассеиваться, когда музыкант заметил отражение в озере. Ему привиделся юноша, порхающий над водной гладью, танцующий в такт его песне. Он был поражен, хотел остановиться, но завороженный грацией незнакомца продолжил играть с еще большим упоением. А когда туман все же рассеялся, и солнце осветило озеро, музыкант увидел лебедя. Птица подплыла к нему, клюнула его в руку, чтобы тот продолжил играть, но музыкант не смог продолжить. Он ушел. А на следующую ночь вернулся обратно, и стал играть до самого утра. На озере вновь появился юноша, вырисовывающий круги в воздухе. Их совместное выступление продолжалось до рассеивания тумана, а заканчивалось лебедем, подплывающим к берегу, и музыкантом, отказывающимся играть для него снова. Изо дня в день музыкант продолжал приходить к озеру. Призрачный юноша продолжал для него танцевать. Они не разговаривали. Это и было их диалогом. Вскоре, музыкант стал оставаться чуть подольше. Он приносил хлеб для лебедя и кормил его пока настраивал или чистил свой эрху. Это история о том, как музыкант влюбился в танец лебедя, и о лебеде, влюбившемся в игру музыканта. Как и во всех прошлых историях Чжун Ли делал паузы, но старался тут же заполнять их какими-нибудь словами. И как бы ему не хотелось закончить всё «и жили они долго и счастливо», увидев подозрительный взгляд Клемента, он все же добавил неприятную правду, которую совершенно не хотел вспоминать: В одно утро лебедь стал слишком капризным, и снова стал требовать сыграть для него посреди дня. Но музыкант отказывался, и в качестве наказания решил прийти следующей ночью позже обычного. Но когда он пришел, то не увидел мерцающего юношу на воде, а лишь перья, окрашенные алым, вызывающими рябь. Среди бамбука послышался тигровый рык. Испуганный музыкант кинулся в ту сторону, и нашел разодранное тело лебедя. Он отбился от тигра, используя эрху, как оружие, а лебедя забрал к себе. Ему удалось подлатать птицу, а после, та обернулась тем самым юношей, но с кривым шрамом в области живота. Музыкант с жалостью сказал, что больше не сможет играть для него, ведь его эрху сломалась, а лебедь сказал, что из-за раны никогда больше для него не станцует. Они посчитали, что каждый из них стал бракованным музыкантом и бракованным танцором, поэтому никому в этом мире больше не нужны. Но поняли, что нужны друг другу с теми шрамами и с теми недостатками, которые у них есть. И остались вдвоем в маленьком домике, скрытом в лесу, вдали от всех. А затем музыкант сыграл для лебедя снова, а лебедь станцевал для музыканта. И была та музыка сладкой, как мёд; лилась, как самый быстрый и чистый ручей, а танец лебедя был невесомым как пух, и движения его грациозны, как движения змеи. Закончив свой рассказ, Чжун Ли удовлетворенно отхлебнул остывший чай. — Все ваши истории имеют хороший конец, — добавил Клемент, вновь оценивая навыки Чжун Ли, как рассказчика. — Это плохо? — Нет, но вы ведь делаете это не потому что жалеете меня? — Правильнее будет сказать, что я жалею себя, — прошептал под нос Чжун Ли, и тут же ответил: — Хорошо. Добавлю в свои рассказы немного больше трагедии. Клемент кивнул, а затем его внимание перешло на стоящее в центре комнаты фортепьяно. — А как выглядит эрху, о котором вы рассказывали? — Хм, можно сказать, как большая скрипка с двумя струнами. — Вы умеете на нем играть? — Умею. — А сыграете мне? — Боюсь, я не взял его с собой. Клемент расстроился. Заметив это, Чжун Ли встал с кресла и подошел к скрипке. Скинув с неё ткань, он открыл футляр. Инструмент внутри казался совсем старым, и судя по всему, никто уже давно им не пользовался. Вытащив скрипку, он приложил её к подбородку, проверил струны. — Только не смейся над моими навыками. Я плохо играю на скрипке. Смычок заскользил по струнам, и вибрация, отдающая в пальцы, напомнила Чжун Ли о музыке над озером, треске бамбука, мягкой поступи чужих ног и заливистым смехом среди ночи. Он играл медленно, перебирая в голове ноты, пока не отвлекся на Клемента, который завороженным щеночком подобрался ближе и уже сидел на стуле перед фортепиано. Словив на себе его голубой взгляд, Чжун Ли запнулся и тут же прекратил играть. Моментально убрал скрипку обратно в футляр, а дрожащий кулак спрятал за спиной. — Ваши навыки игры на скрипке лучше чем ваши навыки рассказчика, — подшутил над ним Клемент. — Но до моего хозяина вам еще далеко. Заметив то, с каким теплом артист вспомнил о хозяине, Чжун Ли решил спросить: — Что же случилось, раз ты ушел от него? Клемент дернулся, попытался отмахнуться от вопроса, но вдруг ослаб перед Мораксом, и перебирая пальцы, ответил: — Я перестал быть ему полезным. Но он меня не выгонял, — тут же пояснил артист, словно выгораживая хозяина. — Я сам решил уйти. А хозяин дал мне еды и денег на дорогу, и задаток, который я смог дать маркизу де Нуару, за что тот меня и приютил. — Не хочешь навестить его? — Я не знаю, где он живет. Дело в том, что мой хозяин не любит людные места, и мы с ним жили в уединении далеко в лесу, а когда я выбрался, то сначала плутал первые пару дней, пока не наткнулся на маркиза, который как раз охотился в том лесу. В этот момент в дверь постучал дворецкий, оповещая их об окончании встречи. Клемент поспешил обратно к столу, где оставил повязку. Спрятав шрам на лице, он вдруг вспомнил об одной вещи, и вытащив что-то из кармана жилетки, чуть дрожащими руками вложил это в ладонь Моракса. На долю секунды артист задержал свои руки на руках торговца, смущенно взглянул на него снизу вверх, и пролепетав: «Это подарок», вышел из музыкальной комнаты. В раскрытой ладони архидемона красовалась умело вырезанная из дерева фигурка камелии.***
В кабинете Нёвилета было прохладно. Горящие дрова в камине совершенно не грели комнату. После визита к маркизу, Чжун Ли наведался к Нёвилету, чтобы рассказать о найденном письме и камне, которые принес ему Сяо. Гидро-дракон к тому моменту только вернулся из малого театра, куда его повел Ризли, чтобы показать душераздирающую постановку, над которой плакали все, кроме юдекса. — Откуда у хозяина Клемента каменная руда из Селестии? — спросил Нёвилет, стукнув каблучком по полу. — Может, нашел в каких руинах после войны, — пожал плечами Чжун Ли. — Вот только немногие способны отличить обычный мрамор от руды из Селестии, а хозяин Клемента, кажется, нашел отличия, раз посчитал тот камень весьма ценным. — Археолог? Или алхимик? — Клемент мне не сказал. — Это важно для нашего дела? — Вполне возможно, что человек, сумевший отличить небесный камень, что-нибудь да знает о Камне Сошедшего. — Значит теперь, мы ищем еще и его хозяина, — скептично вбросил Нёвилет. — Он нам не нужен будет, если Камень в Клементе. — Так почему мы все еще это не выяснили? — прищурился Невилет. — Ты попросту тратишь время на эти постоянные встречи с артистом. — Я лишь пытаюсь найти способ оставить его в живых, — холодно ответил Чжун Ли, чувствуя взаимную неприязнь, которую они оба все это время пытались скрыть. Отношения между архидемонами и элементальными драконами всегда оставляли желать лучшего. Пришлось пойти на перемирие во время войны против Селестии, а после все главы регионов решили молча разойтись залечивать раны. И хотя всё, кажется, складывалось в Тейвате так, что наконец наступил мир, напряжение между главенствующими лицами никуда не ушло. Хотя кто-то из архонтов и ушел со своего поста, такие как Моракс и Барбатос, они продолжали защищать свои земли. Поэтому, хоть и неформально, Чжун Ли оставался владыкой Ли Юэ, и его присутствие в Фонтейне очень напрягало Нёвилета. Но больше его озадачивало нынешнее поведение Моракса. Тот явно пытался выдать себя за человека, и почему-то скрывал истинную причину такого внезапного желания избавиться от Камня Сошедшего. Ради мира во всем мире? Ради предотвращения катастрофы, которой даже и не пахнет? Нёвилет в это никогда не поверит. Так что, медлительность гео архидемона в вопросе Камня заставляла гидро-дракона относиться к нему с неприязнью. На самом деле он бы ни за что не согласился помогать Чжун Ли. Да, Камень несет в себе угрозу, но сейчас Нёвилет слишком занят восстановлением Фонтейна, в системе которого образовались дыры, где расплодились крысы, пока он отсутствовал. И хотя Ризли исправно выполнял свою работу на протяжении этих 100 лет, ему не удалось удержать всех изворотливых змей в своих стальных кулаках. Нёвилет решил не позволять Мораксу творить, что вздумается, лишь для того, чтобы тот единолично и полностью не завладел Камнем и на самом деле уничтожил его. — Одна жизнь или несколько тысяч жизней? Что важнее? Твоя медлительность может стоить мирного неба над головами множества существ. Чжун Ли, подперев голову рукой, сверкнул янтарными глазами. — Невозможно потолстеть от одного кусочка, — сказал он, загадочно улыбаясь. Внимание его тут же упало на Ризли, чья шерсть на хвосте и ушках чуть привстала от нарастающего раздражения. — Не стоит так яростно глядеть на меня. Я ведь по делу пришел, но раз ваша сторона сейчас не в настроении обсуждать этот вопрос, то мы могли бы поговорить о спектакле, на который вы ходили. Понравилось ли тебе, Нёвилет? — Если ты закончил, то можешь идти, — махнул юдекс и уткнулся в очередные бумаги, которые требовалил его подписи. Герцог, стоящий в тени, подошел к Мораксу, и стараясь выглядеть беззлобно, указал ему рукой на дверь. Его настрой выливался потоком черной демонической энергией, окружая Чжун Ли со всех сторон тяжелым, удушающим занавесом. Архидемон же, с невозмутимым видом допил свой чай, и когда дно кружки коснулось блюдца, резкий поток воздуха янтарными лезвиями разрезал плотное полотно черной энергии. Ризли отшатнулся назад, спрятал уши и постарался успокоиться. — Я смотрю, ты не в духе сегодня, — подметил Моракс, вставая с дивана. — Неужели спектакль оказался настолько плохим? — Я любезно попрошу вас покинуть Дворец, месьё Чжун Ли. Уже поздно, и у месьё Нёвилета нет времени обсуждать с вами свой досуг, — проигнорировал его вопрос герцог, и еле сдержал дрожь в коленях. Все же, как бы он не храбрился, но устоять перед энергией архидемона было непросто. Чжун Ли выпрямил складки на пальто, направился к двери, и у самого выхода повернулся к Ризли, дважды хлопнув его по плечу. А затем, доброжелательным тоном сказал: — Эмоции не вернуть обычным походом в театр. Шокируй его, а затем наблюдай, что именно этот шок всковырнет внутри него. Ризли от досады аж прикусил язык. Правду говорят о Мораксе. Тот лишь делает вид, что ни во что не вовлечен, а на деле же знает многое. — И вот, передай гидро-дракону, — Чжун Ли протянул герцогу маленькую коробочку, прежде чем его прямой силуэт, с собранными в замок за спиной руками, плавно поплыл по длинному, скудно освещенному коридору Дворца Мермония. Ризли сразу же отдал коробочку Нёвилету, внутри которой лежал голубой ветряной колокольчик и записка:Используй его, если снова захочешь собрать всех нас вместе.