***
Когда Нёвилет и Ризли прибыли в Нижний город на очередное собрание, остальные уже были на месте. Как юдекс и ожидал, на одном из стульев, скрестив руки на груди и смиренно улыбаясь, сидел Чжун Ли. Они учтиво проигнорировали друг друга, но обменялись короткими взглядами: один осуждающим, второй насмехающимя. — Первое, что нам следовло бы обсудить — это тело Пьера, — начала Навия и сразу же повернулась к Ризли. — Ваша Светлость, у виконта под ключицей найден след волчьих зубов, а также отсутствует кусок плоти. Это вы его так покалечили? — девушка не церемонилась, решила спросить прямо. — Хм, вполне возможно, — ответил Ризли. — Я точно не помню с кем ввязался в драку, но если же Пьер был на том склоне в то же время, что и я, то с большей вероятностью та рана у него на груди — моих клыков дело. Нёвилет это уже слышал, поэтому спокойно подвинул к себе документы, подготовленные Навией, ожидая, что они сразу же перейдут к следующему вопросу. Но все молча смотрели на Ризли, пока первым не заговорил Аякс. — Пф, а чего это ты тогда такой спокойный? — он озвучил вопрос, напрягающий всех в комнате. — А у меня есть причины волноваться? — серые глаза блеснули в тени. — Теперь ты под подозрением, — пояснил Аякс и начал заваливать вопросами Ризли, ускоряя темп, чтобы не давать ему продыху и подумать: — Что ты делал на склоне? — Прятался от всех вас, — ответил Ризли, точно также, как ответил недавно Нёвилету. — За что ты покусал Пьера? — Не факт, что это сделал я, но он определенно это заслужил. — Ты его убил? — Не знаю. — Почему замаскировал все под убийство Жерминаля? — Даже если бы я его убил, то не стал бы заморачиваться с копированием почерка Жерминаля. Ты ведь и сам это сказал, Аякс, разве не так? — Тогда, может, ты работаешь на Жерминаля? — Нет. Аякс выдохнул, размял шею и прищурился. — Вопросы закончены? — полюбопытствовал Ризли с видом статного герцога. — Твое спокойствие продиктовано твоей уверенностью. Вот только в чем? Это уверенность в невиновности или в том, что мы не доберемся до правды? — оскалился Аякс. Ризли ответил ему кривой улыбкой и струйкой черной энергии, которая по полу потянулась к ногам рыжего, но тут же врезалась в возникшую преграду янтарной энергии. Он бросил быстрый взгляд на Чжун Ли, что продолжал сидеть в той же позе и даже ухом не повел. Нёвилет внимательно осмотрел всех присутствующих. По чуть сдвинутым бровям, обращенным взглядам на Ризли и поджатым губам он понял, что они сомневаются в нем, и что более того, им кажется спокойствие герцога чем-то странным, хотя сам он ничего странного в этом не видел. Холодок скользнул меж лопаток, какое-то странное ощущение проникло в него, остужая томящуюся после утренних водных процедур безмятежность. — Месье Ризли, — вновь заговорила Навия. — Как мы можем доверять вам, после случившегося, если вы даже не можете дать нам гарантий того, что это не вы оставили след на Пьере? — Точно также, как сейчас безоговорочно доверяете друг другу, — подметил Ризли. — В отличие от некоторых, я ничего не скрываю, а всего лишь, не помню, что именно произошло. Но как только вспомню, обязательно доложу вам об этом, мадемуазель Навия. Девушке стало не по себе от его голоса, и стоящие за ней телохранители подошли ближе, готовые защитить ее. Но Ризли снова добродушно улыбнулся и предложил продолжить собрание. Навия быстро взяла себя в руки, и откашлявшись в кулачок, продолжила: — Нам удалось выяснить, — она все еще украдкой, опасливо поглядывала на герцога. — Нам удалось выяснить, что в день полнолуния Пьер дю Бюрэй был в борделе «Ciel de rêve», а после отправился в таверну, где прикупил два ящика вина, которые решил донести сам и отказался от посыльного. Затем направился в поместье, но так до него и не дошел. — Вполне возможно, он не вернулся домой потому что озверел, — предположил Ризли, вчитываясь в информацию в документах. — Пьер не большой любитель просиживать полнолуние дома. Он частенько сбегал, за что потом его семье приходилось выплачивать огромные штрафы, а некоторые такие его вылазки доводили его даже до крепости Меропид. — Где вы и стали лучшими друзьями, — ехидно добавил Аякс. Ризли снова захотел запустить в него струей волчьей энергии, но янтарная перегородка все еще стояла между ними. — Кхм, — снова привлекла к себе внимание Навия. — Также мы выяснили, что Пьер был частым гостем борделя «Ciel de rêve», поэтому, мы думали наведаться туда и узнать у работников, может, Пьер проболтался им о том, куда планировал отправиться в полнолуние. — Хорошая идея, — кивнул Нёвилет. — Отправимся сейчас же. — Он хотел встать, но рука Ризли не дала ему двинуться с места. — Месьё Нёвилет, — сказал он нежно. — Вам лучше там не показываться. — Также, как и вам, мадемуазель Навия, — сказал один из телохранителей. — Спина-ди-Росула только оправилась от прошлого скандала. Если кто заметит вас в этом борделе, то на следующий день первые страницы Паровой Птицы так и будут пестреть нелицеприятными заголовками в ваш адрес. — Не всем же обязательно туда идти, — вдруг подал голос Лини. Он явно тоже не хотел приближаться к этому заведению. — Я пойду, — сказал Ризли. — Не думаю, что кого-то удивит мое появление в борделе. обо мне и так много слухов ходит. — И вы хотите их подтвердить? — воспротивился Нёвилет. — Я лишь хочу поскорее поймать Жерминаля. — Я тоже пойду, — заговорил Итэр, глядя куда-то в стол. Он перевел взгляд на Аякса, но тот замахал головой, дав ему понять, что у него другие планы. — Значит, только мы вдвоем, — резюмировал Ризли. Чжун Ли и Сяо он даже в расчет брать не хотел, но охотник, который также умело прятался в тени, как и он, сделал шаг вперед. — Видимо, втроем. После обсуждения дальнейших действий, собрание было закончено. Итэр с Ризли и Сяо задержались в комнате, а остальные тонким ручейком стали вытекать прочь. Первым вылетел Аякс, который явно куда-то торопился. Чжун Ли проследовал спокойной походкой, со сложенными за спиной руками. Навия продолжала раздавать поручения своим телохранителям. Нёвилет же долго всматривался в спину герцога, и не сказав ни слова, покинул комнату, а Лини с Линетт и Фремине остановились в дверном проеме. — Лини, идем, — дернула его за рукав сестра. — Я, наверное, тоже к ним присоединюсь, — замешкался иллюзионист, не отрывая глаз от Итэра и Сяо, которые слушали Ризли, стоя очень близко друг к другу. — Да неужели? — фыркнула Линетт и недовольно вильнула хвостом. — Мы не появлялись в «Ciel de rêve» с того момента, как Отец забрала нас оттуда. А теперь так неожиданно переступил через свой страх и решил, наконец, проведать Маму? — Давненько мы к ней не заходили, да? — улыбнулся Лини и неловко посмеялся. Линет бросила взгляд на Итэра, затем на брата, на его дергающиеся пальцы, и выдохнула. Ободряюще хлопнув Лини по плечу, она подхватила Фремине, и пожелав ему удачи, а также напомнив, чтобы в этот раз купил тортик побольше, ушла прочь. Лини не сильно хотел возвращаться в старый дом, но оставлять Итэра с Сяо вместе он не хотел еще больше, поэтому, превозмогая рвущийся изнутри ком из страха и стыда, присоединился к маленькому отряду во главе с герцогом Ризли.***
Бордель «Ciel de rêve» находился в южной части города, спрятан среди прочих кафе и ресторанов. Туристы могли подумать, что это магазин астрологических принадлежностей из-за висящих на витринах звезд и небесных карт, и лишь фонтейнцы прекрасно знали какими именно «звездами» здесь торговали. А самой главной среди них была Мадам Клод. Увидев герцога Ризли на пороге борделя, все девушки тут же всполошились. Выстроив коридор из подмигивающих, да оголяющих плечи или ноги, дам, они с жаром поприветствовали господ. Одна из служанок, после одобрения Мадам Клод, провела гостей в ее кабинет. В борделе, на удивление, было чисто. Высокие потолки, приглушенный свет и мраморный пол больше напоминали элитный ресторан, чем непристойное место. Оно и вправду могло считаться элитным заведением. Среди гостей были лишь представители высшего слоя общества, или же те, кто полжизни копил ради пары часов с одной из звездочек Мадам Клод. Комнат в борделе было множество. Ходили слухи, что каждая из них выполнена в уникальном стиле: была тут и спальня, иммитирующая древние пирамиды Сумеру с песком и искусственным завыванием ветра; а также комната-купе аквабуса, с характерной тряской; даже комната Снежного Хребта, с нетающим снегом и горящим костром. На любой вкус и цвет. Все для удовлетворения потребностей дорогого гостя. В кабинете Мадам Клод было очень дымно. Тонкие струйки, тянущиеся от благовоний, а также её трубки, заволокли взор, и прибывшие не сразу увидели еще шестерых девушек, которые удобно расположились на диванах, кресле и даже на ковре. Сама же Мадам Клод, изящно упершись боками на дубовый стол, стояла напротив. Это была невысокая девушка с каштановыми волосами, которые кудрями спадали на ее округлые плечи. Под тугим платьем виднелась пышная грудь, а из под юбки выглядывали пухлые лодыжки в белых чулочках. Девушка производила впечатление утонченной, но в то же время знающей свои слабости и умело использующей их дамы. Даже при том, что лицо ее было скрыто за фарфоровой маской, можно было понять, что оно представляло собой полотно великого художника, который размашистыми мазками оставил след уверенности и безмятежности, слитый с напористостью и готовностью к авантюризму. — Какая неожиданность, — голос ее был чуть хрипловатым от постоянного курения, но не отталкивающим. Такой тембр очень шел ее фигуре. — Сам герцог Ризли, наконец, почтил нас своим присутствием. Она легкой походкой прошла сквозь пелену дыма и остановилась напротив Ризли, заглядывая тому через плечо, и заметив остальных его спутников. Ризли хотелось зажать нос. Помимо запаха табака он также учуял демоническую энергию нескольких женщин, и едкий, бьющий в самые легкие приторно-сладкий запах роз, жасмина и фиалки, смешанный с бодрящими нотками персика и мандарина, а на последок — запах сандала. От этого стреляло в висках, и голова начинала немного кружиться. В таком обилие он не мог прочувствовать ее истинный аромат, из-за чего, будучи вервольфом, который в основном полагался на чутье, почувствовал себя немного неуютно, но все равно нашел в себе силы взять ладошку Мадам Клод и приветственно поцеловать ее пальцы. — Если не возражаете, мы к вам по делу. Хотели бы задать пару вопросов об одном из ваших постоянных клиентов. Карие глаза Мадам Клод, виднеющиеся через щели из фарфоровой маски, довольно блеснули. Одним взмахом руки она выгнала прочь своих звездочек, и те, с переливистым смехом не отказали себе в возможности коснуться гостей, среди которых дернулся только Сяо. Как только двери за ними закрылись, Мадам вальяжно села на один из бархатных диванов и рукой предложила остальным также удобно расположиться напротив. Сел только Ризли. Остальные стояли рядом, словно его свита. — Ваша Светлость, — устало выдохнула девушка. — Вы же понимаете, что информация о моих клиентах конфиденциальна? Все, что происходит в стенах «Ciel de rêve», остается здесь. — Понимаю, — кивнул герцог. — Но также, я знаю, что вы работаете информатором Палаты Жардинаж и помогли поймать не одного преступника. — Но вам неизвестно скольких я скрываю, — в голосе ее скользнула улыбка. — Похоть — главный стимул любого живого существа. Любовь — мотивация. Желание — необходимый спусковой курок. И все это догматы моего борделя. Я услужливо делюсь информацией с Жардинаж, но прежде, хорошенько фильтрую ее и выбираю, что же именно им стоит знать. Есть среди моих клиентов те, кто мне симпатизирует, но при этом творят невообразимое бесчинство за пределами моего дома. Тем не менее, я молчу. А есть те, кто меня не сильно прельщает, за что и оказывается в поле зрения жандармов. Так что, я хотела бы просвятить вас, ваша светлость, — девушка сделала затяжку, и выдохнула густое облако дыма: — Это не я помогаю Жардинаж ловить преступников, это они помогают мне избавляться от нежеланных клиентов. — Значит ли это, что вы нам ничем не поможете? — уточнил Ризли и сверкнул серым взглядом. — Смотря о ком именно вам нужна информация, — лукаво добавила Мадам Клод. — Пьер дю Бюрэй, — сразу же сказал герцог. — Он мертв. Но перед этим был здесь. Мы бы хотели узнать, не говорил ли он о том, куда собирался пойти после? Мадам Клод постучала по трубке остреньким ноготком. — Пьер мертв, — удрученно сказала она. — Бедный волчонок. Не припомню, чтобы он говорил что-то такое, — ответила она. — Можем ли мы поговорить с девушкой, с которой он был в день полнолуния? Мадам Клод сделала еще одну затяжку, неторопливо всмотрелась вглубь комнаты и с праздной медлительностью добавила: — Он всегда выбирал Сагитту, но боюсь, вы не сможете с ней встретиться. Другой ее постоянный клиент, побогаче Пьера, заплатил круглую сумму, чтобы она сопровождала его в деловой поездке в Снежную. Боюсь, вернутся они не меньше чем через три недели. — Как давно они уехали? — Позавчера, если не ошибаюсь, — Мадам Клод встала с дивана, отошла к своему столу, где в кипе документов выудила пару листов с копией билетов на корабль и отдала их герцогу. — Если нужно, возвращайтесь позже. Тогда и поговорите с ней. Сожалею, что не смогла помочь вам, но если, вдруг, ваше дело вновь приведет вас в «Ciel de rêve», то я с радостью составлю вам компанию. Ризли внимательно изучил полученные документы. Очень не вовремя Сагитта решила покинуть Фонтейн, но он и так понимал, что вряд ли бы смог узнать многое из этого визита. Поблагодарив Мадам Клод, Ризли и остальные направились к выходу, где за дверями их уже поджидали звездочки борделя. Они моментально потонули в этой волне возбужденных дам, что не заметили, как Лини остался позади. — Не ожидала, что ты водишь дружбу с герцогом Ризли, — послышалось за спиной. Лини остановился у дверей, те плавно закрылись, отрезав его от шума снаружи. Он еле заметно выдохнул, собрался с силами и повернулся к Мадам Клод. — Мы не друзья. Всего лишь работаем над одним делом, — пояснил он, натужно улыбнувшись. — Как ваше здоровье, Мадам Клод? — добавил он из вежливости. — «Мадам Клод»? Ты больше не зовешь меня Мамой? — ее голос дрогнул. — Боюсь, я не имею на это право после того, как мы с Линет оставили вас, — Лини сказал это. С трудом, но сказал. То, что вертелось в голове уже долгие годы, наконец вырвалось наружу. — Ох, мальчик мой, — Мадам Клод, которая все это время держалась с гордо поднятой головой, подбежала к иллюзионисту, раскинув руки в объятиях, но остановилась в сантиметре от него, сдерживая свои любовные позывы. — Милый мой, Лини, — заговорила она нежным голоском. — Вы с Лиинет никогда не были моими звездочками, но я считала вас своими детьми. Арлекино была права, когда сказала, что это место не для вас. Я только рада, что благодаря поддержке вашего Отца, вы смогли добиться того, что имеете сейчас. Я бы не смогла дать вам всего этого. — Не говорите так, — Лини сжал кулаки. — Вы приютили нас, дали нам дом, семью. Все что мы с Линет имеем сейчас — все благодаря вам. — Я рада это слышать, — Мадам Клод потянулась к волосам иллюзиониста, остановилась, и не встретив сопротивления, погладила его белокурые пряди. — Мне так жаль, за то, что случилось с Линет. Не было и дня, когда бы я не проклинала себя за то, что позволила этому случиться. Какое же счастье, что Арлекино подоспела вовремя. — Мама, вы не виноваты! — по-привычке выкрикнул Лини, и услышав заветное «мама» Мадам Клод вся сжалась. Плечи ее чуть вздрогнули. Лини, заметив это, взял ее за руку и погладил пальцы. — Вы не могли знать, что Розэтта продаст Линет тому графу, когда оставляли ее за главную, уходя в другой город. В этом нет вашей вины. Мадам Клод сделала глубокий вдох, а затем выдох. Она опустила голову, накрыла ладошки Лини своей второй ладонью, и приложила их к фарфоровому лбу маски. — Лини, мой Лини, — пропела она. — Ты вырос таким благородным, таким прекрасным мужчиной. Как же я рада, что у вас с Линет сейчас все хорошо. Лини все еще было неловко, но прикосновения девушки, которая в детстве была его защитой и кормилицей, казались ему такими теплыми и родными, что он невольно растекся в улыбке. Глупо было все эти года избегать встречи лишь из-за собственного стыда и страха. Мадам Клод была той, что нашла двух близнецов в трущобах и приютила их. Они росли среди разврата и похоти, но это никогда их не касалось. Девушки, работающие в борделе были разными, от того и учили всякому двух маленьких детей и стали им семьей, а Мадам Клод — матерью. Так случилось, что Мадам нужно было уехать в другой город, и она оставила за главную Розэтту, которая решила, что Линнет уже пора бы и самой зарабатывать на жизнь. Думая, что делает доброе дело, она продала девочку графу. Если бы не Арлекино, ворвавшаяся в поместье и перерезавшая всех его жителей, Линет бы пала под наглым извращенцем. После этого она предложила забрать близнецов в Дом Очага. Лини было страшно. Тогда он так перепугался за Линет, что хотел бежать прочь из борделя, опасаясь, что это может снова повториться. Он помнил, как некоторые девушки выходили из комнат с синяками и ожогами, и каждый раз страшился, что когда-нибудь из одной из этих комнат выйдет Линет. Поэтому, когда Мадам Клод спросила его, где же он хочет жить, он выбрал Дом Очага, хотя отчетливо видел, как дрожали ее пальцы, и какими влажными были ее глаза в фарфоровых щёлочках. После этого ему было стыдно появляться у дверей борделя. Он боялся, что Мадам Клод злится на него, или что еще хуже — разочарована в нем. Но оказалось, что девушка никогда так не думала, а напротив, продолжала любить его, как собственного сына и всегда желала ему только добра. Он проникся теплотой рук, что когда-то омывали его тело при болезни, приносили им с Линет вкусную еду и крепко обнимали их перед сном. Мадам Клод была первым взрослым, который научил их любви, пониманию и счастью. Она стала лучом надежды для сирот, что считали, что их предназначение лишь в скитаниях по трущобам, да в поисках крошки хлеба среди миазм прогнившего города. Лини вернул себе ладони, снял шляпу и выудил оттуда карточку с рисунком кота на рубахе. А повернув, карта оказалась старенькой фотографией, на которой были изображены он, Линет и Мадам Клод в их первый день рождения вместе. Он хотел показать ей, что никогда не забывал о ней, и всегда считал своей Мамой. Мадам Клод улыбнулась за фарфоровой маской. Погладила Лини по голове, как делала это прежде, и постучала трубкой ему по плечу, говоря, что он может идти и играть дальше. — Скажи мне, Лини, то, чем ты сейчас занимаешься…это же не опасно? — Нет, — успокоил он ее. — Обещай мне, что как только вы почувствуете опасность, бросите это дело. Оставь его для тех, кому нечего терять. — Обещаю, — улыбнулся иллюзионист. — Мы с Линет скоро придем навестить вас всех. — Мы с нетерпением будем вас ждать. Он покинул кабинет с чувством удовлетворения и свершения некоего подвига. Такое приятное ощущение следовало за ним всю дорогу до выхода из борделя и моментально испарилось, когда выйдя на улицу, он столкнулся с Сяо и Итэром. Ризли нигде не было видно — он уже давно ушел в сторону Дворца Мермония. Суккуб и охотник молча стояли друг напротив друга, и увидев иллюзиониста, Сяо кивнул обоим, уходя прочь. Итэр хотел последовать за ним, но Лини, сам не понимая зачем, взял его за руку. — Итэр, сегодняшняя встреча…она в силе? — спросил он первое, что пришло в голову. Суккуб развернулся к нему, затем снова взглянул на уходящего Сяо, и когда его взгляд чуть потеплел, Лини понял, что сегодня они уже больше не встретятся. — Давай перенесем? — спросил Итэр, мягко убрав руку укротителя. — Мне надо кое-что обсудить с Сяо. Лини не хотел отпускать его, но и удерживать насильно тоже не мог. — Итэр, — снова позвал укротитель демона лишь потому что ему нравилось произносить его имя. — Я понимаю, что вас с Сяо многое связывает, но можешь ли ты дать шанс и мне? — Шанс? — переспросил Итэр с видом сконфуженного такой просьбой. — Лини, неужели ты… Перед лицом демона неожиданно возникла очередная роза. Из того количества цветов, что ему подарил иллюзионист можно было смело составить пышный букет. — Если тебя это тяготит, то мой ответ: «нет», но если это вызывает хоть маленький трепет в твоей душе, то я с уверенностью скажу «да»,— сказал Лини, прячась за небольшим бутоном цветка. — Я суккуб, и все это может быть реакцией на мою энергию, — попытался переубедить его Итэр. — Вот именно. Ты суккуб, так что, спокойно можешь заглянуть в мою душу и убедиться во всем сам. Лини вложил цветок за ухо, укрыл золотистым локоном и остановил пальцы у щеки демона. Он видел его растерянность, некий страх и даже раскаяние, но не хотел знать почему Итэр считал себя виноватым. А чтобы поскорее перестать терзать себя видом золотистых камней, он согнулся в поклоне, поцеловал пальцы Итэра на прощание и учтиво снял шляпу. — У нас много работы, не так ли? Если я буду тебе нужен, то найди меня в моей мастерской. Я буду всю ночь заниматься осмотром улик, найденными на склоне. Улыбка, за которой Лини так часто скрывал настоящие чувства, вновь окрасила его лицо. И нарисованная слеза сморщилась от того, как сильно он натянул губы. Итэр явно был огорошен словами иллюзиониста, но решил, что лучше с этим разобраться чуть позже. Он развернулся и последовал за Сяо, который уже давно скрылся в толпе. А Лини продолжал смотреть ему вслед. «Надеюсь, ты не побежишь за ним. Если продолжишь идти обычной походкой, то все равно его догонишь, ведь и он, я уверен, ждет тебя». Итэр не бежал, но и не смотрел ни вперед, ни назад. Он остановился посреди дороги, не дернулся, когда прохожий случайно задел его плечом. Посмотрел вверх, расправил крылья, и взлетел в небо, пшеничной птицей утопая в белесых облаках.***
Итэр нашел пристанище на куполообразной крыше полуразрушенной часовни за городом. Он приземлился на густо растущую лозу, примял своим телом листья, и накрыв голову крыльями, приобнял себя за колени. Слишком много мыслей, слишком мало времени. Вот бы все остановилось, чтобы Итэр мог продохнуть. Он все еще жаждет найти Жерминаля и либо убедиться, что это не тот самый убийца из прошлого, либо же убить его снова. Он страшится за Аякса, который спустя сто лет снова тянется к Мораксу, ведь неизвестно, что тому надо на этот раз. И даже узнав правду, Итэр не может перестать винить Рекс Ляписа, потому что делал это уже слишком долго, и его ненависть давно превратилась в непонимание. Он стал понемногу привязываться к Лини, который так мил, добр и немного вульгарен с ним. Спустя много лет кто-то смог потревожить его сердце, но возникший из ниоткуда Сяо вновь напомнил о себе и о былых чувствах. Без объяснений, без подготовки ошарашил его поцелуем. А важнее то, что этот поцелуй не должен был коснуться души Итэра, но губы все еще помнили его прикосновение, а на языке стойко чувствовался вкус миндаля и цветка цинсинь. Он прикрыл уши, вслушался в свое сердце, ощутил, как на плечо легла теплая, тонкая рука Люмин, что всегда была рядом в такие моменты, и пожелал вернуться назад, в их маленький дом, где они жили втроем. Итэр был ужасно вымотан, но никто не решит все эти вопросы за него, поэтому суккуб встал со сплющенной лозы, а небо уже окрасилось в розовый, на горизонте задребезжал закат. Собрав в кулачки столько решимости, сколько у него было к этому моменту, он спрыгнул с крыши и полетел обратно в город, в отель Дебор. Дверь охотника больше не была обклеена печатями против демонов. Барьера не чувствовалось, и Итэр робко постучался. Сяо открыл сразу же, словно ждал его визита. — Нам следует кое-что обсудить, — решительно произнес Итэр. Сяо не отводил взгляда, и от этого становилось не по себе. Сложно было понять рад ли он его приходу или собирается выгнать. Но охотник прошел внутрь, впуская демона в свою комнату. Тот молчал, и это раздражало. Итэр тоже предпочел не начинать разговор, потому что выглядело все так, словно только ему это и надо. Он вглядывался в полутемный силуэт Сяо, тенью расположившийся в центре комнаты, между идеально заправленной кроватью и столом. В углу изумрудом мерцало копье, и Итэру показалось странным, что оно находилось так далеко от охотника. Молчание затянулось, и силуэт в тени двинулся в сторону суккуба. Тот стоял неподвижно, ожидая дальнейших действий Сяо, и когда тот приблизился вплотную, и его запах проник в легкие, Итэр дрогнул. Не от страха, скорее, от желания случайно толкнуться вперед. Но это не понадобилось, Сяо сам наклонился к нему, и когда кончики их губ коснулись друг друга, Итэр нашел в себе силы отпрянуть. Он оттолкнул Сяо, прикрывая свой рот, а вторая его ладонь уперлась в чужую грудь и под ней он услышал глухие, беспорядочные удары, словно узник, только попавший в темницу, яростно молил выпустить его, крича о своей невиновности. — Зачем ты это делаешь? — нахмурился Итэр, слабея под натиском, отходя назад, но сзади — стена, и бежать уже некуда. Охотник подходил все ближе, удерживая руку демона на своей груди. Взгляд его был тверд, но лицо, как обычно, ничего не выражало, что сводило с ума. — Остановись, Сяо, — сам не желая того, сказал Итэр. Тот покорно замер, но между ними едва ли могла пролететь муха, настолько близко они стояли друг к другу. — И что происходит? — он старался не смотреть на охотника, утвердил свой взгляд на его ключицах, проступающих из под обтягивающего одеяния. — … — Сяо молчал. — Пока не скажешь мне в чем дело, я не позволю тебе к себе прикасаться, — Итэр выдернул руку, спрятал их за спину, с силой вжался в стену. — … — Не хочешь говорить? Славно. Скажу я! — в гневе он поднял взгляд, еле удержался, чтобы не упасть под взором этих глаз, и стиснув зубы выпалил все, что накопилось за последние сто лет разлуки: — Если это у тебя шутки такие, то они ужасны! А если ты так хочешь отомстить мне за что-то, то не будь ребенком и просто скажи, чем я тебя разозлил! Мне перестать трогать твое копье?! Ну так скажи, почему только оно оставило след на тамплиерах! Мне перестать ненавидеть твоего обожаемого Моракса?! Тогда дай мне причины простить его! Мне извиниться за то, что любил тебя?! Извинюсь за что угодно, но только не за это! А ты все молчишь. Как я могу понять в чем дело, если ты молчишь?! — Мне жаль, — сказал Сяо, и голос его острым лезвием прошелся под коленками. Те подогнулись, но Итэр устоял. — Жаль? От чего же тебе жаль?! Не ожидал, что от такой невинной шутки я так отреагирую? Да, вчерашний поцелуй сводит меня с ума! Да, я придаю ему слишком большое значение, а ведь мог утопить в памяти, как и тысячи, миллионы других поцелуев! — Мне жаль, что я не заметил этого раньше, — вдруг, лицо Сяо еле заметно дернулось, уголки его глаз сузились, словно он сдерживал в себе что-то. — Я был ужасно глуп, ведь знал это уже давно. Но понял только сейчас, только после твоего признания. — О чем ты? Сяо уронил голову Итэру на плечо, тот не стал его отталкивать, утопая в мягкости его темных волос. Хотелось прикоснуться к ним, вспомнить их, снова заплести косички. — О том, что я был глупцом, считая, что сны о тебе — это последствия метки, которую ты поставил. — Я никогда не ставил на тебе метки суккуба. — Я узнал это не так давно. После твоего признания я нашел в городе суккуба и попросил его проверить, нет ли на мне метки, на что он сказал, что ее никогда и не было. А я думал, ты решил отомстить мне и поставил метку, чтобы я не мог спать ночами. — Как часто я тебе снился? — Каждую ночь после твоего исчезновения. Итэр качнул рукой, нащупал пальцы Сяо, но не решился взяться за них. Зато охотник, решился и перехватил руку суккуба, крепко сжимая ее в своей, почти ломая запястье. — Что же это теперь значит? — голос Итэра дрогнул. — То, чего я боялся больше всего…Но ты сказал, что чувств больше нет и я попытался смириться. Так зачем ты пришел? Тебе следовало забыть вчерашний поцелуй. Я лишь поддался наваждению, потому что испробовав твои губы в море, я больше не мог себя контролировать. — Зачем я пришел? — Итэр усмехнулся. — Не знаю. Чтобы прояснить все? Чтобы услышать это от тебя? Чтобы наконец заставить тебя говорить со мной?! Эмоции вырвались из него, и он оттолкнул охотника, начав колотить его по груди. Сяо не защищался, принимал удары и вслушивался, как Итэр продолжал кричать на него: — Ты всегда тыкал меня лицом в мою природу суккуба! Намекал на то, что мне нужна лишь чужая жизненная сила! Стыдил за то, что я сплю со всеми подряд! А сам-то что?! Говоришь, что поддался наваждению?! Стал жертвой моей силы суккуба?! Если собираешься оправдываться этим, то говори сразу! Давай же! Скажи, что это было минутное влечение! Что дал слабину, потому что ты единственный, кто никогда не поддавался моим феромонам! Ты единственный, кто всегда держался от меня в стороне! Ты… Сяо не выдержал. Он схватил летящие в него руки, поднял их над головой рассвирепевшего суккуба, и вглядываясь в его золотистые глаза, поддернутые влажной дымкой, чувствуя как громко и тяжело он дышал, сам того не желая, выкрикнул громче, чем хотел: — Я душу ангелам продам за ночь с тобой! Итэр, ты наваждение! Ты солнечный свет в зимнюю стужу! Ты рябь на воде в глухую ночь! Ты создан, чтобы соблазнять, чтобы вызывать бессонницы и чтобы желать тебя! Я никогда не хотел стыдить тебя! Я лишь не хотел видеть тебя с другими! Я держался от тебя в стороне лишь потому что мы не можем быть вместе! — Почему не можем?! — Итэр попытался вырваться вперед, но он был слишком сильно прижат к стене. — Потому что я охотник, а ты демон! — Плевать! Слышишь?! Мне плевать! Это ничего не значит! Охотники и демоны могут быть вместе! — Где ты такое видел?! — Моя сестра была невестой охотника! И они были счастливы! Счастливее них я никогда никого не видел, и всегда хотел быть, как они! Хотел быть счастливым! — Я тоже, — усмирил свой пыл Сяо и наконец отпустил руки Итэра. Те немного горели, но Итэр не стал снова колотить охотника. — Я тоже хочу, чтобы ты был счастлив. — А если я скажу, что хочу найти это счастье с тобой? Сяо снова замолчал. Видно было, что он о чем-то очень тяжело думал. Он уперся руками в стену по обе стороны головы Итэра и надавил с такой силой, что она немного треснула. Итэру вдруг стало смешно. Он пришел в надежде получить ответы, а в итоге, вновь зашел в тупик, да еще и старые раны разбередил. Силы его покинули, и ему уже не хотелось ничего выяснять. Хотелось сосредоточиться на Жерминале, спуститься в Нижний Город к Навии, опрокинуть на себя кипы бумаг и рыться в них, пока поток информации не вытеснит из мыслей, сердца и души этого треклятого охотника. — Дай мне время, — вдруг сказал Сяо у самого уха, и оно предательски начало зудеть. — Пожалуйста, дай еще немного времени все исправить. — Что «все»? Сяо, я не понимаю. — Я должен кое-что сделать. Я должен исправить это. Итэр не понимал что он сейчас чувствовал. Сяо, как обычно, ничего не говорил прямо и приходилось вытягивать из него слова, тащить клещами и пытаться найти в них смысл. Но суккуб не мог оттолкнуть охотника, не когда тот опустил руки и обвил их вокруг его талии, и уж точно не когда прижал к себе с такой силой, с такой мольбой дать ему шанс. Сяо уткнулся лбом в плечо Итэра, руками шарил по его спине, обнимал все сильнее и продолжал молить дать ему время. — Ты говорил, что нет больше чувств, — прошептал Сяо, и Итэра это бросило в мелкую, приятную дрожь. Кто же знал, что его шепот на голой коже шеи такой дурманящий. — Говорил… — Тогда почему пришел? Почему не отталкиваешь меня? — Потому что, видимо, соврал. И тебе соврал. И себе соврал. Я, наверное, хочу оттолкнуть тебя, но не могу. Хотя, ты снова мне чего-то не договариваешь. Сяо виновато прижался еще сильнее. Этим жестом он пообещал все рассказать Итэру, а суккуб понимал, что той информации, что он получил сегодня — уже достаточно хотя бы для того, чтобы снова найти в этом охотнике свою слабость. Они стояли так долго. Неподвижно, двумя изваяниями, которых нагло лизнул сначала алый свет заката, а затем и желтоватый свет полумесяца. Сердца их, что до этого беспорядочно бились в грудных клетках, готовые разорвать ребра, чуть успокоились и пытались подстроиться под ритм друг друга. — Я, наверное, должен тебя предупредить, — в горле Итэра пересохло от волнения, голос его был чуть хрипловатым. — То, что я пришел сегодня, то, что потребовал ответов еще не значит, что я готов долго ждать, пока ты разберешься со своими секретами. — Знаю. — Я нетерпеливый. — Тоже знаю. — Лини почти признался мне сегодня. Руки охотника дрогнули на спине Итэра. Копье в углу замерцало сильнее. — Я не заставлю тебя долго ждать. — Но и всей правды ты мне сегодня тоже не скажешь? — … Итэр прыснул от смеха. Он мягко вылез из объятий. Их одежда взмокла от пота и теперь грудям было немного холодно. — Я дам тебе время, Сяо, но хочу чтобы ты знал, что иногда стоит переступить через свои страхи, пока не стало совсем поздно. Он держал охотника за плечи, чувствовал его тепло и не мог заставить себя отпустить его и уйти, хотя давно пора было уже вернуться к себе, заняться важным делом. Ноги приросли к полу. Тело окаменело. Он не двигался, глядел в лицо Сяо и забыл как дышать, когда тот наклонился к нему ближе. «Оттолкни его. Перестань баловать его. Не давай слабину». Мысли говорили одно, а тело — совершенно другое. И как любое другое живое существо, Итэр оказался слаб телом — поддался вперед, утопая в их третьем поцелуе, что был слаще предыдущего. Как долго он его ждал. Как давно желал, как счастлив был сейчас, ощущая с каким напором Сяо давил на подбородок, умоляя впустить его. Итэр хотел немного подразнить охотника, но и сам уже еле держался. Он приоткрыл рот, вкусил немного миндаля, цветка цисинь. Услышал вой в бамбуковом лесу, и чтобы устоять, закинул руки на шею Сяо. — Сяо, — позвал он его горящими губами, прошептал это имя, вдыхая его запах. — Сяо, могу ли я…можно? — Тебе можно все, — Сяо не совсем понимал о чем речь, но сейчас он готов был позволить Итэру творить все, что вздумается. — Я давное не ел и… — Вперед. Это было сказано настолько твердо и уверенно, что рога суккуба заискрились ярким золотом, а по полу растеклась золотистая дымка его возбужденной энергии. Он мягко толкнул охотника на кровать, тот покорно лег, привстал на локтях, чтобы не упустить шанс полюбоваться прелестным суккубом. Нет, не суккубом, а именно Итэром. Прелестнейшим, красивейшим и так давно желанным Итэром. Блондин опустился ниже, не разрывая зрительного контакта. Он все еще боялся, что Сяо в любой момент прервет все. Дрожал, когда стягивал с него штаны, с трудом сглатывал, когда слышал шорох на кровати, думая: Ну вот сейчас, сейчас точно оттолкнет, точно выставит за дверь и скажет, что все это было ошибкой. Но шорох был лишь от того, что Сяо хотел прикоснуться к Итэру и тянулся к его макушке, к рогам и волосам. А когда у лица суккуба возникла твердая, сочащаяся смазкой плоть, и когда в нос ударил приятный, манящий запах чужой жизненной силы, Итэр сглотнул от нетерпения. Он провел по нему языком, поглотил полностью и стал помогать рукой, растирая слюну. Сяо откинулся назад, прикрыв глаза и выдохнул с таким возбуждением, что Итэр и сам готов был вот-вот кончить лишь от этого звука. Но надо было терпеть. Пошлое хлюпанье наполнило комнату, перемежаясь с тяжелыми вздохами Сяо и его тихим рыком. Он привставал на локтях, ловил на себе золотистый взгляд из под влажных волос, видел, как губы Итэра смыкались вокруг него, и снова падал на спину, вжимаясь пальцами в простынь, создавая кривые линии, впиваясь ногтями в собственные кисти. — Итэр, — шептал он в воздух также, как шептал каждую ночь, когда суккуб приходил к нему во снах. Это было лучше сна. Это было реальностью. А Итэр радовался, ликовал, видя, как Сяо хорошо, как он извивался под ним и как сжимались его мышцы. Он заглатывал все глубже, растирал слюну, что была афродизиаком и трепетал внизу, где все уже увлажнилось смазкой. Хотелось большего, хотелось его в себя, но Итэр боялся, что их конец будет плачевным, и тогда прикосновения Сяо надолго останутся шрамами в его душе. Поэтому он решил довольствоваться пока только этим. Сяо выгнулся и сам сделал несколько толчков — чуть грубоватых, в самое горло, отчего у Итэра покатились слезы. Пальцы охотника коснулись его головы, и после еще пары толчков вместе с его семенем вышла и жизненная сила. Когда та теплым потоком легла на язык, Итэр закатил глаза. А стоило ей скатиться вниз по горлу, он вздрогнул от того, что никогда еще в своей долгой жизни не пробовал такую жизненную силу. Она была странной. Словно мед высокогорных пчел, что собрали нектар с потаенных цветов пещер Кхаэнриах, которые питались силой самого Ирминсуля. Это было сладко, бодряще и обжигающе, как алкоголь. Жизненная сила Сяо опьяняла, из-за чего Итэр не позволил тому выйти, и сглотнув принялся слизывать остатки с чуть подрагивающей плоти, его бедер и своих пальцев. Розовым язычком он вылизывал все, не желая оставлять ни капли. Хотелось больше, хотелось вобрать в себя его всего. Он сидел на полу не в силах встать, глаза его мерцали, а рога сияли после сытного ужина. Словно в трансе, внезапно ощутив слабость, Итэр уронил голову на руки Сяо, который поднял его с пола. И когда он ощутил у виска поцелуй, блаженно прикрыл глаза. После плотного ужина можно и поспать. А Сяо держал его в своих руках, прижимал к сердцу и вдыхал аромат его волос. Копье в углу продолжало мерцать изумрудом. Пол залило золотой дымкой. За окном заиграл полуночный скрипач. Небо внезапно заволокло тяжелыми тучами.