«Смерть от секса! Чем же садовник не угодил своей госпоже?»
Новость о смерти Жака уже попала в газеты. Ничего не спрячется от глаз и ушей журналистов. Хорошо хоть, про смерть Розы ничего не говорилось. Видимо, решили оставить это на следующий день. Ризли откинул газету в угол, ослабил узел галстука и уронил тяжелую голову на руки. Как же ему сейчас хотелось увидеть Нёвилета. Между ними все еще не было никакого прогресса, но даже так, даже если гидро-дракон никогда больше не полюбит его в ответ, Ризли готов служить ему ради той редкой возможности увидеть его вблизи хотя бы на минуту. Послышались шаги. Встрепенувшись, Ризли чуть не уронил со стола чашку, но вовремя подхватил ее. Он поднял уставший взгляд, который моментально сменился на шокированный, когда посреди кабинета оказался юдекс. — Вы и мысли читать умеете? — выпалил герцог. — Нет, но было бы весьма удобно, — ответил Нёвилет, слегка качая тростью в руке. Он смотрел куда-то вдаль, подогревая и так томительное молчание. Казалось, слышно было, как леденеет в чашке чай. — Не хотите прогуляться? — наконец спросил Нёвилет, с серьезностью глядя на Ризли. — Вы пришли сюда для этого? — Если вы заняты, то я… — Не занят. Нет… для вас никогда не занят. Конечно, давайте прогуляемся. Герцог сорвался с места, на лету хватая свое пальто. Хвост Ризли радостно вилял из стороны в сторону, а когда Нёвилет взял его под руку, и вовсе чуть не взлетел от возбуждения. Он был настолько рад, что не заметил, как они подошли к лифту, ведущему вниз. — Месьё Нёвилет, нам к другому лифту. — Нет. Всё верно, нам сюда. Так быстрее. Они спустились вниз к заброшенному отсеку. Прошли по трубам и вышли к люку, ведущему наружу. Ризли с опаской взглянул на него. Столько заключенных пытались сбежать через этот люк, но воды под ним слишком бурные и непредсказуемые. Течение с легкостью может унести в водоворот или зажать между скал, придавливая со всех сторон. Даже дайверы не спускаются туда, чтобы собрать останки погибших. — Месьё Нёвилет, вы же не хотите… — Раздевайтесь, — приказал юдекс и сам стал снимать с себя жюстокор. — В каком смысле? Мы что, и вправду спустимся в этот люк? Вы понимаете, что это опасно и что… Нёвилет взглянул на него печальным взглядом, заставив герцога покорно начать снимать с себя пальто и жилетку. Закончив, он долгое время смотрел на люк, слыша, как бурлила под ним вода. — Может, мы все же, пойдем по суше? Месьё… Ризли не успел договорить. Юдекс развернул его к себе, чуть грубовато целуя в губы. Герцог окаменел от неожиданности, а затем его накрыло чем-то прохладным, почти морозным, и в следующую секунду легкие нещадно загорелись. Каждый вдох давался ему с трудом, словно тысячи иголок вонзаются в горло. Нёвилет отстранился, открыл люк и толкнул туда Ризли. Того почти сразу подхватило сильным течением. Однако, его не унесло на острые камни. Он почувствовал, как кто-то крепко держал его за руку, и открыв глаза, увидел Нёвилета, на половину перевоплотившегося в дракона. Благодаря длинному и сильному хвосту он мог противостоять течению, и вильнув им, вывел их с Ризли из потока. Только когда они выплыли в более спокойные воды, Ризли понял, что больше не может удерживать дыхание. Он стал грести на поверхность, но Нёвилет вернул его обратно и повернул лицом к себе. — Успокойся. Просто сделай вдох, — сказал гидро-дракон. — Как я сделаю вдох? Мы же под водой! — тут же ответил Ризли и понял, что может говорить. — Что ты со мной сделал? — удивился он, ощущая, как жжение в легких прошло. — Поделился немного своей силой, — смутился Нёвилет и отвернулся. Его волосы лентами плавали вокруг изящного лица, а появившиеся чешуйки моментально засияли синевой. Не удержавшись, Ризли осторожно повернул его к себе, провел пальцами по чешуйкам, заставив гидро-дракона недовольно поморщиться. — Нам в ту сторону, — не смотря ему в глаза, сказал Нёвилет, и продолжая держать герцога за руку, поплыл на юг. Раньше Нёвилет и Ризли часто плавали вместе, но это был первый раз, когда гидро-дракон поделился своей силой, чтобы герцог мог дышать под водой. Неизвестно почему юдекс не делал этого раньше. Ризли не хотел спрашивать. Боялся услышать «просто не хотел». Так почему захотел сейчас? Что-то поменялось, и от этого становилось тревожно. Они проплыли несколько рифов, ускользнули от назойливых рыб, немного поиграли с выдрами. По пути Нёвилет сорвал несколько ромарин, и те мерцали в его руке всю дорогу, привлекая остальных морских обитателей. Ближе к берегу Нёвилет вернулся в человеческую форму, снова приблизился к Ризли, уводя его в очередной поцелуй. Их нагие тела были совсем близко, почти касались друг друга, из-за чего кожа становилась совсем горячей. Нёвилет рядом, всего в нескольких сантиметрах. Хотелось прижаться ближе, обнять его полностью, отдаться наслаждению. Но гидро-дракон отстранился и сразу же потянул герцога вверх. Легкие вновь загорелись. Чувствуя, что он больше не может спокойно дышать под водой, Ризли ускорился, всплывая на поверхность. Отхаркиваясь, он выполз на берег, на котором уже стоял Нёвилет и вытаскивал из чудо-сумки Лини их одежду. В этот раз он прихватил полотенца. Одно протянул герцогу, другим прикрыл своё нагое тело. — Кха-кха-кха, — продолжал кашлять Ризли. — Такая прогулка мне в новинку. Однако, хотел бы заметить, она мне понравилась. Я так понимаю, это конечная наша остановка? Куда же вы меня привели? Взгляд упал на влажные волосы юдекса, вскинутые в воздух и упавшие тому на спину. Он уже был одет. В одной руке держал букет ромарин, в другой — свою трость. — Неужели вы забыли? — спросил юдекс. — Вы всегда приходите сюда в этот день. Ризли перевел взгляд за спину Нёвилета. Увидев заборчик и покачивающуюся на ветру деревянную табличку, он еле слышно выдохнул. — Точно. Сегодня же годовщина их смерти. Одевался он молча. Закончив, привел себя в порядок, и вместе с Нёвилетом направился в сторону алеющих от закатного солнца надгробий. Кладбище лежало в молчании, словно спящий страж. Гробовые плиты, обволакиваемые уходящим солнцем возвышались свидетелями прошлого — каждая история их многовекового покоя замерла в непроницаемой тишине. Старые, но крепкие деревья, растущие вокруг, тянули свои ветви к земле, пытаясь сжать в объятиях мир ушедших. Скудные кустарники прятались в тени, даря укрытия скромным, маленьким могилам, тем самым смягчая их унылые облики. Вдалеке зашуршал сторожила, дряблой рукой зажигая светильники, которые бледным светом освещали путь восставшим душам. Скоро утонет за горизонтом солнце, и эти тлеющие фонари останутся последними источниками света в бескрайнем мраке. Они подошли к двум небольшим надгробиям, которые успели немного порости сорняком. Нёвилет оставил несколько цветков ромарин у одной плиты, затем у второй. Сделал пару шагов назад, позволяя Ризли пообщаться с ушедшими. Герцог спрятал руки в карманы, немного потоптался на месте, затем сел на колени и стал выдергивать выросшие одуванчики. — Ты не будешь сегодня с ними разговаривать? — Нёвилет снова перешел на неформальную речь. — Мне стыдно, — признался Ризли, продолжая ковыряться в земле. — Я настолько погряз в работе, что впервые забыл об их годовщине. — Думаю, они простят тебя. Я бы простил. — Не говорите так. Если бы мне пришлось приходить сюда еще и ради вас, я бы навсегда поселился на кладбище. — Весьма не рациональный поступок. Нёвилет обратил внимание на то, что Ризли вот уже несколько минут ковыряет один и тот же цветок. Взгляд герцога устремлен в рыхлую землю, а пальцы чуть подрагивают. Он помнил, что Ризли каждый год навещает могилы своих названых брата и сестры, вот и сегодня решил составить ему компанию, как делал это много лет назад. — Если вы не хотите, то начну я, — Нёвилет встал меж двумя могилами, повертел в руке трость, вспоминая то, как раньше Ризли разговаривал с ушедшими душами: — Месьё Абсолон, мадам Леа, Ризли надеется, что у вас всё хорошо. Он переживает, не скучаете ли вы на пути к перерождению? Ему интересно, идете ли вы все еще по этой дороге или уже давно вернулись в наш мир, а он просто стоит и говорит с двумя камнями. Ему очень хотелось бы встретить вас снова. Он обещает, что в этот раз защитит вас обоих. Теперь он взрослый, теперь у него есть и сила и власть. Закончив, Нёвилет повернулся к герцогу, проверяя, все ли правильно он сказал, и столкнулся с теплой, широкой грудью. — Спасибо, — с жаром прошептал Ризли, прижимая к себе юдекса. — Неужели я так часто повторял одно и то же, что ты уже все выучил? — Мне достаточно было услышать это всего один раз, — пробубнил Нёвилет и покрутил головой, пытаясь уместить нос в выемку меж грудями герцога. Так хоть немного получалось вдохнуть. Ризли продолжал топить свои бушующие эмоции в мягкости его волос. Взгляд был направлен на надгробия и ему все чудились маленькие Абсолон и Леа, которыми он их запомнил. Эти духи стояли к нему спиной, все еще обиженные, все еще напуганные. От воспоминаний застучало в груди, скрипнули зубы, и на шее забилась жилка. Затем он перевел взгляд чуть левее. Там, под роскошными деревьями, окруженная множеством фонарей, с чистой, белоснежной тропинкой и пышными кустами роз мерцала усыпальница, в которой лежало тело старшей дочери виконта дю Бюрэя. Из-за такой явной разницы между маленьким, дешевеньким надгробием, и величественным склепом аж сводило зубы. Ризли считал несправедливым то, что её тело нежится в мягком гробу, в то время, как тело Абсолона уже давно съедено червями в маленьком деревянном гробике. А в чем похоронили Лею он даже не знал. От этого становилось еще хуже. Неожиданно Ризли почувствовал, как губы Нёвилета коснулись его бьющейся на шее жилки. Несравнимое наслаждение, вкупе со стыдом и раздражением обуяло его с ног до головы, приводя тело в легкую дрожь. Не хотелось знать какой именно смысл нес в себе этот поцелуй, хотелось наслаждаться им, проникнуться им и отдаться ему. Они простояли так достаточно долго. Два силуэта утонули во мраке кладбища. Двинулись только, когда заскрипели полуголые ветки деревьев. — Ты разозлился. Я правильно понял? — уточнил Невилет, намекая на тонкую струйку черной энергии вокруг. — Все так, — неловко почесал затылок Ризли. — Увидел усыпальницу дю Бюрэй и вспылил. — Ты всегда так на нее реагируешь. Почему бы тебе не построить такую же для месьё Абсолона и мадам Леи? — Я не хочу тревожить их могилы. К тому же, все еще считаю, что они на меня обижены. Если так, то не хотелось бы, чтобы их недовольные души приходили ко мне по ночам и жаловались на то, что я без их разрешения построил усыпальницу. В руках гулял ветер, а так хотелось прижать Нёвилета к себе. Чтобы унять зуд, Ризли снова сел на корточки, приобняв себя за колени. — Удивительно, — подметил Нёвилет, продолжая стоять позади. — Вы ведь были знакомы не так долго, а ты все равно каждый год приходишь и навещаешь их. — Конечно, мы же выросли в одном сиротском доме, — с ностальгической улыбкой ответил Ризли. — Сиротские узы, порой, куда крепче родственных. Нам повезло встретить друг друга, повезло попасть в одну приемную семью…хотя, может только я так считаю. Иногда задаюсь вопросом: а было бы все по другому, если бы их усыновил кто-то другой? — Они были людьми, так что, в любом случае умерли бы раньше тебя. — Но прожили бы хоть чуточку больше. Хотя бы Леа успела пожить. Жаль, я все еще отсиживал срок в Крепости и так и не увидел, как она повзрослела. Даже на похороны не попал. — Ты сам отклонил предложение выйти на один день из Крепости. — Это было против правил, — посмеялся Ризли, а затем с интересом повернулся к Нёвилету. — Мы тогда были с тобой едва знакомы, отчего же ты решил подарить мне такую милость? Пойманный в леденящий бесцветный взгляд, Ризли пожалел, что задал такой вопрос. — … Молчание Нёвилета могло означать что угодно, и Ризли, чтобы не нагнетать неловкости, перевел разговор в другое русло: — Могу я попросить об одолжении? — спросил он. — Когда я умру, похорони меня рядом с ними. — Ты собрался умереть? — прозвучал голос позади. Потемнело небо. — Нет. Но если вдруг такое случится, могу ли я надеяться на твою помощь? Боюсь, больше никто не устроит мне достойные похороны, — смех в конце не скрасил просьбу. — Вы иногда говорите полный бред, месьё Ризли, — снова вернулся к формальной речи. Тучи сгустились над кладбищем, погрузив его в еще более глубокий мрак. Жалкие светильники уже не справлялись, отступая перед тенями. Ризли поймал ладошками первые капли дождя, тут же спохватился и развернулся к Нёвилету. — Ну почему каждый раз, как мы приходим сюда, вам становится грустно, месьё Нёвилет? — он постарался взять в руки безэмоциональное лицо юдекса, но тот отмахнулся от него. — Потому что мы на кладбище. Кто приходит сюда с хорошим настроением? — Ушедшим больно будет видеть вас таким. Взбодритесь. Дождь начал лить сильнее, создавая беспорядочные струи на памятниках и плитах могил. — Как можно взбодриться, когда мы окружены воспоминаниями о потерянных, герцог? — прошептал Нёвилет, его голос звучал глубоко и меланхолично. Ризли снял пальто, по обыкновению накрыл им Нёвилета. — Вы правы. Тогда, может, самое время вернуться? Он слегка подтолкнул юдекса к выходу, и тот, ступая по лужам, послушно поплелся к воротам. — Жаль, что от вашего настроения зависит только дождь, — попытался пошутить Ризли, надеясь так отвлечь Нёви от грустных мыслей. — Извините, если моя печаль иногда портит ваши rendez-vous, — ответил юдекс. — Отнюдь, дождь необходим, иначе землю настигнет засуха. А на мои прогулки это никак не влияет. Просто теперь, когда я вижу как хмурится небо, я знаю, что где-то хмурится один гидро-дракон. Блеснула молния, расчертила темное небо своим серебряным лучом, и взгляд Ризли ненароком проследил траекторию. Обернулся назад, ухватился глазами за два скромных надгробных камня и подумал, что было бы славно, если бы и в ту ночь лил такой же сильный дождь. Тогда, возможно, все в его жизни сложилось бы совершенно по другому.***
Абсолон и Леа были для Ризли не кровными братом и сестрой. Познакомились они в сиротском доме, сразу же подружились, и будучи примерно одного возраста старались держаться вместе. Абсолон был крепким мальчиком, с большим, храбрым сердцем. Он всегда грезил о приключениях и говорил, что погибнет ради чужого счастья. Во всем пытался искать только хорошее, заступался за слабых, не кичился своей силой. Леа была поскромнее, но иногда, чувтсвуя защиту со стороны двух сильных парней — Ризли и Абсолона, она начинала капризничать. Если кто-то из новеньких детей задирал ее, она сразу же бежала в комнату к двум своим братьям, и прячась за их спинами довольно хихикала, наблюдая за поучительными тумаками, летящими в обидчика. Ризли со стороны казался самым спокойным из них, но лишь воспитательницы знали, что это спокойствие появилось в нем только с появлением Абсолона и Леи. Ранее он был буйным ребенком, а в полнолуние и вовсе доставлял взрослым кучу проблем. Многие воспитательницы даже покинули приют, опасаясь за свои жизни, а кто-то и вовсе отказывался работать в полнолуние, зная, что может попасться озверевшему ребенку. Они дополняли друг друга, поддерживали и обещали всегда быть одной семьей. Каждый раз, как на пороге появлялась новая приемная семья, они испытывали и предвкушение и страх одновременно. Им хотелось обрести родителей, которые бы о них позаботились, но они боялись разлуки. Поэтому, каждый раз, как взрослые уходили с другим ребенком, Ризли, Абсолон и Леа тайно с облегчением выдыхали, приговаривая: «Хах, вот в следующий раз, уж точно меня заберут. Я буду первым/первой, у кого появятся родители!». А затем они бежали играть вместе, прятаться от воспитателей, воровать сладости с кухни или забираться на деревья. Будучи сиротами, они понимали, что им не стоит ждать чуда, что всего в этой жизни придется добиваться собственными силами. Борьба — единственный выход на поверхность. Им чудилось, что где-то там, впереди, взрослая, полная достатка жизнь, но чтобы добраться до нее, надо усердно работать. — Я перееду в Кур-де-Фонтейн, стану жандармом и дослужусь до руководителя палаты Жардинаж! — ударяя себя кулаком в грудь твердил Абсолон, взбираясь на яблоню. — А я вступлю в гильдию искателей приключений! — с жаром отвечала Леа, глядя на брата. — Пф! Да ты даже на дерево залезть не можешь, как ты собралась руины исследовать? — смеялся Абсолон, скидывая яблоки Ризли. — Я, между прочим, в платье! Что мне делать, если оно порвется? Второго у меня нет! — Вот видишь! А искательница приключений не заботится о том порвется у нее платье или нет! — Тогда…тогда…Тогда я выйду замуж за богатого мужчину, который будет сильно-сильно меня любить и возить по всяким местам! А если у меня порвется платье, он купит мне новое! Абсолон спрыгнул с дерева прямо на Ризли, из-за чего тот выронил корзинку, чтобы словить друга. Яблоки рассыпались по земле, ударились о потертые туфли Леи. — Не нужен тебе мужик. У тебя же есть мы! Мы и будем тебе покупать новые платья, — гордо сказал Абсолон. — Жандармам платят не так уж и много. Это сколько мне придется ждать? — возмутилась девушка. — Значит я обеспечу тебя, когда ты станешь старухой, а до того времени можешь положиться на Ризли! — тяжелая рука Абсолона ободряюще упала на плечи вервольфа, заставив того от неожиданности навострить ушки. — Я постараюсь найти достойную работу с хорошим зароботком, чтобы ты могла ни в чем себе не отказывать, но возможно придется кое-где схитрить, — оскалился Ризли. — Охо-хо, — моментально понял его Абсолон. — Даже не думай! Когда я стану жандармом, я даже тебе не дам спуску, понял? — Скорее бы уже вырасти! — замечталась Леа и выронила из рук все собранные ею яблоки. Пришлось снова наклоняться за ними, но в этот раз уже укладывать в корзинку. Когда им исполнилось по 13 лет, в приют пришла молодая пара из клана дю Бюрэй. Ризли тогда с нескрываемым интересом подглядывал за вервольфами, беседующими с воспитательницей в ее кабинете. Абсолон с Леей заглядывали ему через плечо и ручками крепко сжимали растянутую рубаху. — Они точно пришли за тобой, — шептал Абсолон, а в голосе его была нескрываемая тревога.— У нас в приюте больше нет вервольфов. Только ты один. А обычных людей вервольфы не усыновляют. — Я не уйду без вас, — решительно ответил Ризли, и бросив последний взгляд на гостью - Элизабет дю Бюрэй, убежал прочь. Когда молодая пара показалась в саду, где собрались все дети, Ризли намеренно старался прятаться за большими деревьями или в кустах, в то время как остальные сироты кружили вокруг гостей. Он забрался высоко на яблоню, спрятался в листве и стал ждать, когда же они уйдут. Но Абсолон был прав. Дю Бюрэй пришли именно за Ризли, и смогли запросто отыскать волчонка по запаху его энергии. — Не хочешь спуститься? — поинтересовалась Элизабет. Она ярко улыбалась, была приветливой и от нее пахло чем-то сладким, такой запах витал в приюте только на праздники. От нее веяло празднеством, и маленький Ризли с любопытством вытащил из листвы свое лицо, но с дерева пока не слезал. — Ты ведь Ризли? Красивое имя, — продолжила она. — Ты знаешь, кто я? — Элизабет дю Бюрэй, — промямлил Ризли и снова утонул в листве. — Правильно. Я старшая дочь барона дю Бюрэй. Мы с мужем хотим усыновить тебя. Не хотел бы ты стать частью нашего клана? «Стать частью нашего клана» — мелодией флейты прозвучало в ушах Ризли. Он испытал легкую, детскую радость, но тут же вспомнил Абсолона и Лею, и зашуршал листвой. — Я никуда не пойду без Абсолона и Леи. Прошу прощения, что не смогу стать вашим сыном, но они для меня куда дороже. Элизабет громко и звонко посмеялась. — Раз ты так хочешь, то мы заберем и их тоже. Ризли сначала не поверил, и с опаской выглянул из-за ветки. — Но они обычные люди. — И что? Все заслуживают иметь семью. Элизабет распростерла руки, готовясь поймать Ризли, и он потянулся к ее теплу, к ее улыбке, к ее обещанию сделать их счастливыми. Ризли всегда мечтал о большой семье, и его мечта стала явью, когда он прибыл в поместье Элизабет дю Бюрэй. Как оказалось, кроме них было еще около десяти детей. Демоны и люди гордо носили фамилии дю Бюрэй и считались частью их клана. У каждого была своя собственная комната, своя одежда, сшитая на заказ, свои подарки на праздники. Им дали образование, научили манерам, позволили самим выбирать карьеру. Иными словами, построили основу для будущего развития. Когда приемному ребенку исполнялось 16 лет, его отдавали в другую семью, которая могла бы помочь дальше развиваться в своем направлении. У дю Бюрэй оставались только вервольфы, и Ризли знал, что им с Абсолон и Леей все равно придется попрощаться друг с другом. — Раньше мы были совсем мелкими, а сейчас я понимаю, что мы ведь, не навсегда с вами разойдемся, — говорил Абсолон, прыгая на кровать Ризли. Их комнаты были напротив, но Абсолон, отчего-то, всегда больше любил проводить время в комнате брата. — Я все равно не хочу, чтобы вас забрали другие семьи, — уныло отвечал Ризли, и его хвост лениво смахивал с пола пылинки. — Я всегда знала, что ты у нас самый мягкосердечный, — отвечала Лиа, крутясь перед зеркалом в своем новом платье. — А что ты будешь делать, когда мы обзаведемся своими семьями? Абсолон точно женится самый первый, учитывая то, как он любит дергать девочек за косички. — Девушки прекрасны, но это еще не значит, что я женюсь на любой, — прыснул Абсолон. — Ой, да ты бы себя видел! Кажешься крутым, а на самом деле тобой так легко манипулировать. Ты же слаб перед женщинами! Всегда помогал нашим воспитательницам дома, здесь не даешь служанкам выполнять их работу, заботясь об их ручках. — Я всего лишь джентельмен. — Да-да! Как же! Заливай больше! Ты слабак, вот ты кто. Вспомни хоть дочь пекаря? Ты же говорил, что она тебе не нравится, а уже третий раз ходишь с ней на свидания. — Это не свидания. Она всего лишь просит меня помочь ей время от времени. — Пф. Ну и думай так дальше. Не заметишь, как она женит тебя на себе. По ней сразу видно — растет коварная женщина! — Прекращай уже, ты просто себе надумываешь, — махнул Абсолон. — Я женюсь только после Ризли! Леа и Абсолон обменялись взглядами и громко засмеялись, да так, что парень упал с кровати, а девушка запуталась в подоле и чуть не уронила кувшин с водой с комода. — Чего вы так смеетесь? — не понял Ризли, опускаясь к ним на пол. — Да то, что мы скорее умрем, чем ты женишься, — пояснил Абсолон. — Слушай, обещай, что когда встретишь ту самую, мы будем первыми, кто об этом узнает. — А может быть как-то по-другому? — улыбнулся Ризли и легонько ударил брата в плечо. Снова смех, привлекший к себе других их названных братьев и сестер. Дети дю Бюрэй собрались в одной комнате, прониклись вечерними разговорами, а слуги принесли им домашнего печенья и теплого, парного молока на ночь. Так прошли три года в поместье клана дю Бюрэй. Им исполнилось по 16 лет. Первым ушел Абсолон. Его отдали девушке-вервольфу, которая была из небольшого клана и жила в маленьком домике в лесу. Она раньше служила жандармом, а сейчас решила заняться своим хозяйством и готовила вкуснейшее сливочное масло. Тем не менее, у нее осталось много знакомых из академии жандармов, и она пообещала, что поможет Абсолону пройти вступительные экзамены. Леа обещала не плакать, но все равно разрыдалась, прощаясь с братом. — Эй, я буду совсем не далеко. Мы же можем навещать друг друга! — успокаивал ее Абсолон, а сам улыбался шире обычного, чтобы не было видно взмокших глаз. — Оставляю ее на тебя, братец, — обратился он к Ризли. — Я и так тащил на себе вас обоих, — посмеялся вервольф, и они крепко пожали друг другу руки. — Мы будем писать тебе. — Сначала над почерком поработай, а то я ж не пойму ничего из твоих закарючек, — махнул Абсолон, и держа за руку девушку-вервольфа, ушел из дома дю Бюрэй. Леа проплакала тогда всю ночь, и чтобы уснуть забралась в кровать к Ризли. На следующий же день они решили написать Абсолону, а через неделю получили от него ответ, состоящий из двадцати страниц. В нём Абсолон рассказывал о всех тонкостях приготовления масла и даже о том, что его новая мама дала ему пострелять из ружья. Так и завязалась их переписка. И пусть Абсолона не было рядом, они чувствовали его присутствие через письма и в каждой букве видели его счастливую жизнь. Чуть позже оказалось, что у Абсолона не одна, а две мамы. Та девушка-вервольф собиралась жениться на обычной человеческой девушке, и они отправятся в свадебное путешествие на месяц. Перед этим, вместе с письмом Абсолон отправил брикет масла, сделанного им самим. На вкус оно было, как жеваная трава, и Ризли с Леей сообщили ему это в ответном письме. Через месяц они ожидали целую книгу, в которой бы Абсолон описал их путешествие, но вместо этого он отправил им всего несколько страниц с коротким описанием мест, куда они ездили и новый брикет масла. Этот на вкус был лучше — как размазанная по деревянному столу слива. Время шло, письма от Абсолона становились все короче. Содержание больше не искрило разнообразием, создавалось впечатление, будто его жизнь истратила всякую радость. Спустя пару таких писем, Ризли и Леа разволновались и хотели проведать Абсолона, но когда они спросили у Элизабет его новый адрес (до этого все письма отправлял дворецкий), та сказала, что еще не время. Леа всегда была капризным ребенком и ждать она ненавидела больше всего. А Ризли всегда был слаб перед ее просьбами, поэтому, дождавшись, когда родители уедут из поместья, они тайком пробрались в кабинет Элизабет и нашли адрес Абсолона. — Пойдем сейчас же! — настаивала Леа, выбираясь из кабинета. — Нельзя. Сегодня же полнолуние, — отвечал Ризли. — Мы вернемся до ночи. Это же недалеко! Пошли быстрее! — Леа, нельзя. Давай в следующий раз, — недовольно рыкнул вервольф. Это было так неожиданно, что девушка отдернула от него свою руку и залилась слезами. Ризли никогда не повышал на нее голос, но из-за приближающегося полнолуния и беспокойства за Абсолона он не сдержался. — Ну и сиди тут один, в комнате. Запрись и скули как щенок, и не жди, что я расскажу тебе, как дела у нашего брата! — выкрикнула она и убежала. Пришлось бежать за ней. Ризли было 16 лет. В последнее время озверение в полнолуние проходило спокойнее, чем обычно, благодаря заботе и поддержке других вервольфов, вот он и посчитал, что сможет справиться с собой, если вдруг начнет перевоплощаться раньше обычного. Лею он догнал уже в лесу. Та все еще дулась, убегала от Ризли, кидала в него камни, из-за чего ушло много времени, чтобы ее успокоить. Когда же девушка перестала отворачиваться от брата, они вернулись на главную тропу, которая вела в маленькую хижину в лесу. Ворота домика были окрашены ярко-оранжевой краской, а за ними спокойно бродила корова, отмахиваясь хвостом от надоедливых мух. Замок был приоткрыт, и двое подростков тихонько подошли к двери. Толкнув ее, они почувствовали манящий запах тушеного мяса. — Абсолон? — позвал Ризли. — Ты здесь? В середине комнаты стоял стол, а на нем три тарелки с остатками еды. Пока Леа разглядывала содержание фруктовой тарелки, Ризли обратил внимание на камин. На нем стояла фотография с изображением двух девушек в свадебных платьях. У одной из них были волчьи уши, и в ней Ризли узнал мать Абсолон. Рядом с рамкой расположился флакончик с прозрачной жидкостью, принюхавшись, Ризли узнал снотворное, которым часто пользовались воспитательницы в приюте, когда долго не могли уснуть. Обшарив весь дом, они так никого и не нашли. — Давай оставим записку и уйдем, — предложил Ризли, понимая, что они только что незаконно вторглись на чужую территорию. — Погоди, его новая мама же вервольф. Может, они отправились в какую-нибудь пещеру, где она проводит полнолуние и сейчас должны будут вернуться? — все не успокаивалась Леа. Девушка выбежала на задний двор и снова скрылась в лесу. Ризли погнался за ней. Когда он ступил в чащу, до него донесся еле уловимый запах крови. Теперь уже он нёсся впереди. «Что если она озверела раньше и поранила Абсолона? Тогда им нужна помощь!» Запах крови привел его на поляну, где на пеньке лежал спящий Абсолон, а над ним возвышались две темные тени. Одна из них вознесла кинжал над грудью парня, и Ризли, на инстинктах, бросился вперед, сбивая девушку с ног. Капюшон слетел, явив испуганное лицо второй девушки с фотографии на камине. — Что вы творите?! — взревел Ризли, отбрасывая кинжал в сторону. Он развернулся и хотел подбежать к брату, но кто-то грубо схватил его за плечи, и удерживая, скинул с девушки. — Не мешай! — послышался голос за спиной. — Азалия, скорее! Продолжи ритуал! Ризли обернулся. Его держала мама Абсолона - девушка-вервольф. А Азалия в это время дрожащими руками подняла кинжал с земли и бросилась к пню с телом Абсолона. Показалась луна. Ризли все понял. Это обряд обращения в вервольфа, при котором в полнолуние необходимо вырезать сердце несовершеннолетнего ребенка, испить его крови и позволить озверевшему вервольфу укусить себя в шею. — Отпустите его! — Ризли пытался вырваться, но вервольфша была сильнее. — Почему он?! Разве он не ваш сын?! Девушка прижимала его к себе все сильнее, оттаскивая подальше от пня. — Прости нас, — шептала она ему в чувствительное ухо. — Но так надо. Ризли начал звереть. В гневе он прокусил руку, державшую его, и с криком девушка отбросила его на несколько метров. Влетев в дерево, Ризли все еще пытался удержать сознание, и повернув голову, увидел дрожащую от страха Лею. — Ризли…что просиходит? — не понимала она, прячась за ствол дуба. — Беги отсюда, Леа, — сплюнул кровь Ризли. — Я верну Абсолона, а ты беги, слышишь, беги! Но девушка не двинулась. Ноги одеревенели от страха, когда к ним подошла девушка-вервольф в своей озверевшей форме. Глаза ее сияли алым, а из пасти лилась демоническая энергия. — Не смейте мешать нам, — предупредила она. — Зачем вы это делаете?! Почему именно Абсолон?! — Поймешь, когда сам влюбишься в человека. Ты прекрасно знаешь, что они живут намного меньше нас, а я люблю ее, поэтому и хочу обратить ее в демона! Ризли не считал это достаточной причиной. Он вступил в схватку с вервольфом намного сильнее и опытнее его. На поле, полностью залитым лунным светом, боролись два озверевших вервольфа. Их рычание пугало животных, разносилось по лесу, отгоняя всякого, кто мог бы помочь. Ризли старался добежать до Абсолона, но каждый раз его отбрасывало все дальше и дальше. Блеснул кинжал. Вонзился в грудь. Сердце мальчика, еще теплое, бьющееся, наполнилось лунным светом. Девушка, сжимающая это сердце в бледных руках, впилась в него зубами, поглощая кровь. Ризли не успел. Увидев это, вервольфша бросилась к своей возлюбленной. Та пила кровь из сердца Абсолона, обливаясь слезами. Она подставила шею, позволила вервольфше укусить себя, и когда сердце в ее руках остыло, упала на землю, чувствуя, как по всему телу разносится демоническая энергия вервольфов. Из последних сил удерживая сознание, Ризли подполз к телу брата, вернул сердце на место и попытался влить в него свою энергию, прекрасно понимая, что это не сработает. Обращенная девушка поднялась с земли, попыталась прикоснуться к телу Абсолона, но Ризли отпихнул ее, прижимая к себе брата. — Убирайтесь! — рычал он. — Убирайтесь прочь! Не трогайте его! Никогда не приближайтесь к нему! Вервольфша дернула на себя свою жену, и покачав головой, увела в сторону дома, где они закрылись на время полнолуния. А Ризли, используя последние остатки своего сознания, попытался взглядом найти Лею, но убедившись, что она сбежала, выдохнул, полностью отдавшись озверению. Четыре дня Ризли крутился возле трупа Абсолона, тыкал в него своим волчьим носом, скулил, когда наступал день, и защищал от падальщиков, когда сгущалась ночь. На пятый день, полностью истощенный, уставший, но уже в сознании, он снова услышал запах тех двух женщин. Они вернулись. — Нам жаль, — заговорила девушка-вервольф. — Абсолон был хорошим мальчиком, и что бы ты не думал, он сделал это по собственному желанию. Она поставила рядом шкатулку и добавила: — Он просил отдать это вам. — Вас найдут и запрут в крепости, — прошептал Ризли, желая разорвать в клочья этих девушек. — Я расскажу все мадам дю Бюрэй. Она придет в ужас от того, что отдала Абсолона в такие руки, и тогда сделает все, чтобы отомстить. Потому что вервольфы всегда мстят за членов своего клана. — Абсолон не был частью клана дю Бюрэй, — тяжело вдохнула вервольфша. — Также как и другие человеческие дети. Можешь рассказать мадам Элизабет обо всем, что здесь произошло. Она и так это знает, ведь именно за этим мы к ней и обратились. — В каком смысле, она и так все знала? — поднял свинцовую голову Ризли. — Спроси у нее сам. Все что могу тебе сказать, это то, что мадам дю Бюрэй хорошо известна всем, как поставщик человеческих жизней. Нам нужна была жертва для обряда обращения. А мы знали, что такое можно найти только у нее. После этого они ушли, а Ризли, ошарашенный новостью, трясущимися руками вскрыл шкатулку. Внутри он нашел письмо и брикет сливочного масла. Не знаю, как рассказать вам об этой новости. Помните, я уезжал с родителями в свадебное путешествие? Тогда я узнал о том, что Элизабет дю Бюрэй настоящее зло. Как оказалось, она взращивает нас только чтобы потом продать. Так, несколько детей оказались в борделях, нескольких увезли за границу в качестве рабов, а кого-то, как и меня, отдали в качестве жертв для обряда обращения. Я попытался доложить обо всем жандармам, чтобы те арестовали Элизабет, но, как оказалось, кто-то из верхушки прикрывал ее. Из-за этого у меня не получилось поступить в академию. Я пытался снова и снова, но в итоге меня даже чуть не засадили в крепость Меропид, пытаясь повесить на меня чужое преступление. Мои родители хорошие. Они дали мне выбор: я мог бы остаться их сыном, но должен был найти себе замену. Я искал. Глядя на детей, чьи родители делали все ради их будущего, я не мог заставить себя отобрать у них это будущее, а глядя на таких же сирот, как я, не мог подвергнуть их такой же участи. Леа, ты была права. Я не могу отказать женщинам. Особенно, когда они так слезно просят меня об этом. Я взглянул на себя со стороны: оказалось, что кроме амбиций, я больше ничем не обладал. Не достаточно умен, чтобы ходить в городскую школу. Не достаточно властен, чтобы поступить в академию жандармов. Недостаточно…просто недостаточно. Тогда я подумал, а чем плоха возможность прекратить эту жизнь как можно скорее? Моя смерть поможет кому-то, а я ступлю на путь перерождения, и надеюсь, что в следующей жизни смогу родиться в полноценной семье. В итоге, я согласился. Не переживайте, в назначенный день меня обещали покормить всем тем, что я так люблю, а чтобы мне не было страшно, я выпью снотворное. Я человек без семьи и поддержки. Даже если очень постараюсь, не смогу остановить Элизабет дю Бюрэй. Поэтому, Ризли, я прошу тебя сделать это за меня. Добейся успеха, продвинься по лестнице до самого верха клана дю Бюрэй и отомсти за меня и за всех тех сирот, которым обещали счастье, а подарили страдания. А если не хочешь, то просто дождись, когда я вернусь в этот мир. Я обязательно надаю тебе тумаков, и после, мы вместе отправимся спасать сирот. Я скоро вернусь. Не успеете доесть это масло, которое я для вас приготовил, так что, не смейте плакать или печалиться. Ваш старший брат Абсолон. P.S. Я все еще считаю себя старшим. Только попробуйте отрицать это. Возможно, из-за того, что Ризли еще плохо умел владеть собой, а возможно, голод, злость и одиночество так сильно задели его, что он поддался этому наваждению и решил действовать незамедлительно. Озверение вернулось с небывалой силой, и уже без помощи полной луны, Ризли бросился в поместье дю Бюрэй, где жестоко убил Элизабет дю Бюрэй и её мужа. Когда вервольфа выводили из окровавленной комнаты, он оставлял за собой алые следы и смотрел вниз. На одну секунду он поднял тяжелый взгляд, чтобы увидеть среди толпы испуганных детей и Лею. Та смотрела на него со страхом, а он с облегчением выдохнул, радуясь, что успел уничтожить родителей до того, как они продали сестру. В Крепости Меропид его навестили лишь однажды. Девушка-вервольф и ее жена. Они снова поблагодарили его и назвали кладбище, где похоронили Абсолона. Больше он их не видел. Когда Ризли набрался авторитета в Крепости, он попытался найти Лею, чтобы узнать все ли с ней хорошо. Лишь спустя 25 лет он получил известие о ее кончине. Как оказалось, девушка вышла замуж за путешественника. Однажды их корабль попал в шторм, стоило ему только выйти из порта. Тела прибило к берегу спустя неделю. Похоронили их на том же кладбище, что и Абсолона.***
Ризли и Нёвилет дошли до ворот, сторожила почтенно поклонился им, за спиной скрипнула калитка. Дождь постепенно прекратился, стоило им только покинуть кладбище. Тучи медленно уплыли прочь, и звезды снова показались на темном полотне. От прошедшей непогоды со всех сторон показался туман, и два силуэта утонули в ночной, последождевой хмари. — Вот и дождь закончился, — с улыбкой произнес Ризли. — Все же, кладбище заставляет вас чувствовать себя одиноким, не так ли? Может, будет лучше какое-то время не посещать его? — Что такого плохого в чувстве одиночества? — не спеша шагая по извилистой тропе, спросил Нёвилет. — Разве не в этом ли есть сила? Вы, вроде бы, так и сказали тогда, у башни вервольфов перед собранием. — Не помню, чтобы говорил нечто такое, — задумался герцог. — Вы сказали, что ваша сила кроется в умении действовать самостоятельно. Но ведь самостоятельность — это лишь прикрытие для одиночества. — Вы считаете, что я одинок? — Вы мне это скажите, месьё Ризли. Нёвилет остановился на подъеме на холмик. Развернулся, держа трость в руке и вспыхнул полуночным светом, отражая мысли, обнажая страхи герцога. Так и хотелось ответить ему: «Когда ты говоришь со мной так, я особенно сильно чувствую себя одиноким». Слова застряли в горле, на лице стала проявляться жалкая улыбка, которой всегда можно умело закончить неприятные диалоги. — Может, пора уже откинуть свою сиротливость, — снова заговорил Нёвилет. — Оглянитесь, и вы поймете, что есть рядом те, кто не против стать частью вашего клана. На месьё Абсолоне и мадемуазель Лее выбор не заканчивается. Ризли не хотел оглядываться, прекрасно зная, что кроме них двоих здесь больше никого нет. А по этому беспристрастному лицу сложно понять говорил ли Нёвилет также и о себе или же он выступал здесь всего лишь в качестве направляющего. Можно ли вообще монополизировать юдекса? Возможно ли сделать его частью своего клана? — Что насчет вас, месьё Нёвилет? Чувствуете ли вы себя одиноким? Гидро-дракону потребовалось пару минут, чтобы правильно оценить свое состояние. Это были одни из самых длинных пару минут в жизни Ризли. — Наверное, это чувство можно назвать одиночеством, — ответил он словами, что раскаленным железом облили сердце герцога. — У вас есть я. Вы не одиноки. — Позвольте мне пояснить. Это одиночество немного другого характера, — Нёвилет снова качнул тростью, выкопал в земле небольшую выемку. — Представьте, что каждый раз, как где-то вспыхивает огонь, вы мчитесь туда потушить его. И вот однажды снова загорается чей-то дом, но вы не двигаетесь, с ужасом и смятением смотрите в багровое небо, зная, что спешить не надо: спасать уже некого. Нёвилет постоянно жил в осознании, что переживет остальных, а привязанность сделает больно лишь ему одному, но при этом продолжал любить свой народ. Даже в такой любви его постоянно преследовало одиночество. В Ризли проснулось неистовое желание шагнуть вперед, заключить гидро-дракона в свои объятия и избыть хоть малейшим прикосновением это одиночество. Но взгляд его ухватился за черную дымку, тянущуюся из-за холма. Ветер принес запах гари и жженого дерева. Нехорошее предчувствие заставило его взобраться на холм, с которого вдалеке он увидел огненное пятно. — Пожар, — сказал он, подошедшему Нёвилету. — В той стороне поместье графини Шампани. Нёвилет, без всяких слов направился в сторону огня. Небо снова стало покрываться тучами, но дождя этой ночью больше не было.***
Как оказалось, горела конюшня клана Шампани. Благодаря совместным усилиям людей и Нёвилета, огонь не распространился дальше. А пока юдекс тушил пожар, Ризли учуял чужое присутствие, и ориентируясь на запах скипидара нашел прячущегося в яблоневом саду парнишку. По содержимому его сумки, а также желанию сбежать с места преступления как можно скорее, было понятно, что именно он поджег конюшню. Иначе как еще она могла загореться после прошедшего дождя? Опасно было оставлять его на растерзание разъяренным вервольфам Шампани, поэтому виновника тихо уволокли в Крепость, где связали и спрятали в кабинете герцога. Вскоре, по просьбе Ризли, подошли Итэр, Аякс и Лини. Парнишка был еще совсем молодым. Как оказалось, доставлял продукты в поместье. Поначалу, они думали, что его послала жена Жака, чтобы отомстить за мужа, но мальчик понятия не имел о ком идет речь. — Так зачем ты поджег конюшню графини Шампани? — продолжал допрос Ризли. Парень явно нервничал и даже боялся всей ситуации, но пытался скрыть это за громкими, нахальными словами. — Случайно вышло, — продолжал он твердить свое. Тогда Ризли обратился к Итэру: — Можешь проверить, не подвергался ли и он влиянию демона соблазнителя? Итэр молча кивнул. Парень задергался, когда его голову крепко сжали ладони Аякса. Тот заставил его откинуться назад, и в глаза ударил мерцающий свет лампы. — Будет пиздец как больно, — с улыбкой сказал рыжий, заставив всю кровь в теле парня отхлынуть к пяткам. Итэр достал из мешочка металлическое приспособление, чем-то напоминающее щипцы. Одной рукой он удерживал глаз парня открытым, а второй просунул под веки векорасширитель, который не давал им закрыться. — Что вы делаете?! Прекратите! Что это?! — Тише, не дергайся, а то хуже будет. Посмотри на меня, — нежным голоском запел Аякс, заставив парня взглянуть вверх. — Правильно, любуйся мной, давай же. Только сознание не теряй, хорошо? — он легонько похлопывал парня по бледным щекам, пока Итэр разглядывал его глазное яблоко. Закончив, суккуб вытащил векорасширитель, и парень тут же зажмурил глаза. — Этот тоже недавно подвергся влиянию суккуба или инкуба, — заключил Итэр, вытирая векорасширитель влажной тряпкой. — С кем ты спал? — Ризли подошел к парню, но ответа не последовало: — Он потерял сознание…Еще и обмочился. — Не понимаю, откуда в нашем деле взялись демоны соблазнители? — задумался Итэр, пока герцог пытался вернуть подозреваемого в сознание. — Как пожар в конюшне Шампани вообще связан с Жерминалем? — встрял Аякс. — Среди обломков мы нашли это, — Нёвилет достал разодранный, чёрный плащ, на обороте которого еле заметно была вышита большая буква Т. — Точно такой же был на том тамплиере, которого вам удалось поймать. Возможно, парня подослали именно они. — Тогда почему просто не сказать ему вернуть плащ? Зачем было поджигать всю конюшню? — Может, боялись, что могли остаться еще улики? Повисла тишина. Слышно было только, как вода стремительно неслась по трубам. — Чудно, — выдохнул Итэр. — Еще и с соблазнителями разбираться. Кажется, будто мы только отдаляемся от Жерминаля. — Вы уже опросили всех инкубов и суккубов из списка? — поинтересовался Нёвилет. — Нет. Пока еще в процессе. — Надеюсь, вы не используете незаконные методы. Итэр с Аяксом натянуто улыбнулись. — Конечно нет, уважаемый юдекс, — пропел рыжий. — Мы бы никогда не нарушили закон Фонтейна. Только Лини, стоящий рядом, не понаслышке знал, какие именно методы использовали эти двое. Они провели вместе полдня, стучась то в одну дверь, то в другую. Кто-то соглашался ответить на вопросы по хорошему, а кто-то знакомился с крепкой хваткой Аякса. Не сосчитать сколько законов они успели нарушить за этот день. Если жандармы узнают, то и двадцати лет не хватит, чтобы отсидеть весь срок в Крепости. Закончив с поджигателем, они покинули Меропид, чтобы продолжить свои поиски нужного им соблазнителя. Так как время уже близилось к ночи, многие суккубы и инкубы вышли поужинать, а кабаков и борделей в Кур-де-Фонтейне было невероятное множество. Чтобы ускорить процесс, решили разделиться. Лини незаметно для остальных забрал себе список борделей, в котором числился «Ciel de reve». Он не хотел, чтобы демоны этого борделя испытали на себе методы допроса Итэра и Аякса.***
Под праздную мелодию вечерних улиц Кур-де-Фонтейна, пьяные перебранки прохожих, несдерживаемый смех в кабаках, Лини вошел в «Ciel de reve». Встретившая его девушка сразу же провела его в кабинет мадам Клод, где он моментально потонул в густых клубах дыма. В этот раз мадам была одна. Увидев Лини, она приказала никого не впускать, и сев на диван, похлопала ладошкой по подушке рядом, приглашая парня присесть рядом. — Когда я предлагала тебя навестить меня снова, не думала, что это будет так скоро, — голос ее звучал улыбкой. Она отставила трубку с табаком в сторону, и помахала рукой, чтобы развеять дым перед лицом. — Мы с Линет обязательно навестим вас как подобает, и если возможно, я хотел бы познакомить вас с Фремине. Мы встретились с ним в Доме Очага. Он нам как родной братик, — Лини сел рядом, чувствуя, как на душе становилось теплее. — Конечно. С радостью познакомлюсь с ним, — Мадам Клод нагнулась ближе к парню, и в фарфоровых щелочках ее маски блеснули большие глаза. — Тогда зачем ты здесь сегодня? — изящным движением она убрала с его лица упавший локон. — По поводу дела, с которым я сейчас помогаю, — тут же опомнился Лини. — У вас в борделе же есть суккубы и инкубы? — Конечно. Многие сами приходят ко мне в поисках работы, но ты знаешь, я не беру каждого встреченного мною демона соблазнителя. — Могу ли я поговорить с ними? Мы ищем демона, который спал с Жаком, садовником графини Шампани. Мадам Клод призадумалась. — Сейчас самый разгар рабочего дня. Можешь немного подождать и опросить их чуть позже. Но я могу помочь сэкономить тебе время. Девушка отошла к стене за письменным столом, отодвинула ширму, а за ней дважды постучала по картине с изображением моря. Что-то щелкнуло, и картина отъехала в сторону. А за ней оказался сейф. Используя курительную трубку в качестве ключа, мадам Клод выудила оттуда блокнот, и закрыв сейф, передала его Лини, снова сев рядом. — Это очень ценная вещь, так что не выноси блокнот из кабинета, — сказала она, постучав трубкой по кожанной обложке. — Здесь список всех гостей борделя за этот год. Поищи, может найдется среди них тот самый Жак, что тебе нужен. Лини широко раскрыл глаза, не веря, что мадам Клод так просто показала ему свой тайный сейф, да еще и как его открыть. — Если эта информация попадет не в те руки…— прошептал он. — Но я ведь сама вырастила эти ручки, — улыбнулась мадам Клод, но за фарфоровой маской не было видно ее губ. — Я уверена, что ты не предашь меня, Лини. — Конечно! — с жаром выпалил парень. — Большое вам спасибо за помощь! — Ох, что ты. Я еще не помогла. Вашего Жака может даже и не быть в этом блокноте, но ты посмотри–посмотри. Может, найдешь что-то интересное. А если нет, то наведайся-ка ты в новый бордель «Анастасия». Открылся совсем недавно и цены там ниже среднего. — «Анастасия»? Но этого борделя не было в списке, который нам дал месьё Нёвилет. — Конечно нет. Он нелегальный. Прикрывается салоном с аромамаслами из Ли Юэ. Одна ночь в таком захудалом месте стоит, как кружка самого дешевого, разбавленного пойла. Поэтому это место и набирает популярность. Если ваш Жак обычный садовник без дополнительного дохода, то, вполне возможно, именно там он и подцепил какого-нибудь суккуба. С чувством благодарности иллюзионист развязал тесемку и открыл блокнот с хрустящими страницами. Информация, и в правду, стоила бы несколько миллионов моры. Какие только личности не побывали в борделе «Ciel de reve». Лини даже наткнулся на имена тех, кто, по его мнению, мог бы стать лицом верности и целомудрия. Был в этом списке и шляпник, который славился своей любовью к жене и семерым детям; и юный жандарм, что краснел от любого женского прикосновения; и граф, который на свои деньги открыл несколько приютов за городом. Но больше всего поражали детали их извращенных фантазий, которые беспрекословно исполняли звездочки мадам Клод. — Скажи мне, Лини, — голос мадам Клод нарушил размеренный шелест страниц. — Тот белокурый демон, что был с тобой в прошлый раз. Он суккуб? Лини остановился. — А для чего вы спрашиваете? — насторожился он. Мадам прыснула от смеха, снова закурила. — Не ищет ли он работы? — Итэр не такой, — тут же ответил Лини. — Что ты имеешь в виду под «не такой»? — женщина развернулась к парню всем телом. — Не испытывает голода? Не питается жизненной силой? Или ты считаешь наше дело чем-то постыдным? — Я не это хотел сказать, — запаниковал Лини. — Взгляни еще раз на список наших гостей, — кивнула она на блокнот. — Многих ли ты узнал? Почти каждый в Кур-де-Фонтейне побывал в объятиях моих звездочек, а другие все еще грезят об этом. Похоть, желание слиться с кем-то, почувствовать любовь и испытать наслаждение — это все есть в каждом живом существе, так чего же нам стыдиться? Подумай, сколько людей и демонов в этом мире тратят годы и века на то, чтобы достичь чего-то. Придумывают новые правила, меняют старые. Ищут логику в своем поведении, бесстыдно оценивают чужое. Но нет в мире ничего логичнее и проще чем плотский импульс. Так с каких же пор это стало чем-то позорным? Лини отвел взгляд, почувствовав себя маленьким мальчишкой, которого только что отчитали за грязную одежду. Из дыма показалась рука мадам Клод, и та мягко легла парню на голову, потянула его на себя, прижалась холодной, фарфоровой маской. В нос ударил терпкий запах цветов, апельсина и корицы. — Или же дело совсем в другом, мой милый Лини? Может, ты просто не хочешь, чтобы этот Итэр касался кого-то еще? Лини тут же отпрянул. — Неужели я угадала? — посмеялась дама, похлопывая парня по тонким пальцам. — Не стоит недооценивать меня, дружочек. У вас, у мужчин, всегда написано все на лице. — Да быть не может! — Что ты, еще как может! Стоило мне заговорить об Итэре, как все твое милое личико преобразилось. Так и видно, что ты хочешь сделать его только своим. Но, по какой-то причине, это не так просто, не так ли? Мадам Клод придвинулась ближе, с интересом приготовившись слушать подробности. Но Лини растерялся настолько, что не мог собрать свои мысли в единое предложение. — Его сердце уже занято, — усмехнулся иллюзионист, вспоминая образ Сяо. — Сердце — всего лишь орган. Тебе стоит просто занять все его мысли. — Думаю, там я тоже проиграл, — снова посмеялся Лини. Откуда-то ему послышался надменный смех Аякса. — Есть один сопособ завладеть чужими мыслями, — заговорщически сказала мадам Клод, и заметив сверкнувший в глазах парня интерес, придвинулась ближе, чуть понизила голос: — любой новый опыт, обычно, очень надолго оседает в голове. Все что тебе надо сделать, это стать для него проводником в совершенно новый мир плотских утех. — Разве ж я могу? — Я уверена, что можешь. А мы тебе в этом поможем, — мадам Клод довольно откинулась назад, снова закурила. — Приведи его сюда. Мы подготовим для вас самую лучшую комнату, добавим побольше спецэффектов, погрузим вас в совершенно новый мир экстаза. — Не уверен, что Итэру понравится такое, — засомневался Лини. — Милый мой котик. Снова ты додумываешь за него? Не забывай, что Итэр — суккуб. Как ему может не понравиться настолько роскошный ужин? Было ли это эффектом борделя, а может, присутствие мадам Клод так сказывалось на нем, но любые сомнения были стерты под натиском уверенных слов женщины. Грёзы, так долго прячущиеся в душе, приобрели крылья, и обезумели от возможности стать осязаемыми. Было бы ужасно глупо с его стороны не воспользоваться этой возможностью. Пусть это будет жалкая соломинка, брошенная ему, утопающему в болоте, но даже за нее он готов ухватиться.