La Douleur Exquise

Сяо никогда не мог представить себе, что будет в этом мире кто-то способный принять его таким монстром, каким он родился. Он не представлял себе, что сможет полюбить кого-то так сильно, что будет мечтать о нем ночами, а днями находить его лик в каждом отражении, в каждом листочке, в каждом облачке. А теперь все это настолько нереально, что Сяо иногда намеренно делает себе больно, пытаясь проснуться от слишком хорошего сна. Он не привык к спокойствию, не привык к чужой любви, но тянулся к этому, как к цели всей его жизни. Даже сейчас, покинув Драконий Хребет после очередной встречи с Альбедо, Сяо продолжает цепляться за золотистую косичку Итэра, идущего впереди. Он не помнил, как они спустились с горы, не помнил, как несколько месяцев назад прибыли в Мондштадт, зато хорошо помнил каждый вздох Итэра, каждую складку на его теле, каждый взмах его ресниц. Он сделал Итэра своим миром настолько, что даже сейчас, идя вдоль тропинки, распугивая щебечущих птиц, перепрыгивая через журчащий ручей, он не слышит ничего, кроме голоса суккуба. — Я уверен, Альбедо точно сможет нам помочь, — говорит Итэр и чуть подскальзывается на камне, но удерживает равновесие. Баночки в коробке, которую он несет, тревожно позвякивают. — Почему ты так считаешь? — спрашивает Сяо, подхватывает его на руки, и раскрыв крылья, взлетает в небо. Итэр не любил, когда он так делал, но до домика, который они арендовали, идти далеко, а Сяо хочет побыстрее скрыться от слепящего солнечного света, да отогреть конечности у камина после снежного Хребта. — Он кажется способным алхимиком, — Итэр прижимается к груди своего ангела, прикрывает глаза. — Только это? Или потому что у вас с ним, оказывается, много общего? — Мило, когда ты так ревнуешь, — смеется Итэр и целует Сяо в щеку. Тот прижимает его к себе сильнее, чуть обиженно глядит сверху, и поджав губы, летит дальше. — Давай поскорее вернемся. Я хочу испробовать эти краски, которые мне дал Альбедо. — Искусством ты тоже из-за него занялся, — фыркает Сяо, но все же ускоряется. — Кто же знал, что у меня талант в живописи? А тебе не нравятся мои рисунки? — Нравятся. — Вот и хорошо, потому что сегодня я буду рисовать тебя. Ты обещал мне! Сяо хмурится. Да, он обещал. Он готов обещать Итэру все что угодно, и конечно же, выполнять эти обещания. Даже если придется раздеться догола, даже если придется выпустить крылья, сесть в неудобной позе на диван, обернуться куском атласной ткани и лежать в таком положении несколько часов, пока любимый будет крутиться у холста. Они вернулись в домик, где Итэр быстренько подготовил все для своего художества. Он зашторил окна, погрузив комнату в кромешную тьму, зажег несколько свеч и расставил их возле дивана. Хотелось поиграть со светом, научиться передавать полутьму в своих картинах. — Раздевайся, — важно бросает он, устанавливая мольберт. Итэр ухмыляется при виде гладких плеч ангела, его татуировки, тугого живота и узких бёдер. Еле сдерживается, чтобы не засмеяться, замечая проступающее смущение в лице парня и его неловкие движения возле дивана. Сяо усаживается прямо, с вытянутой спиной и прикрывается атласной простыней. — Нужна поза поизящнее. Подходит ближе, толкает его и начинает разминать плечи, чтобы тот расслабился. А Сяо от этого сильнее напрягается, потому что некоторые заженные в комнате свечи — ароматические, и запах их кружит голову. А полумрак так прекрасно оттеняет белоснежную кожу Итэра, так соблазнительно плещется в его золотистом глазе, что невольно задаешься вопросом — как тут расслабиться? Суккуб продолжает играть со своей моделью. Он полностью укладывает Сяо на диван, спускает одну ногу вниз, вторую сгибает в колене так, что атласная простыня скатывается на пол. Руки поднимает над головой и связывает их. Сяо дергается. Вопрошающе глядит на ангела. — Всегда хотел научиться рисовать связанные руки, — поясняет он, и как бы извиняясь, целует Сяо в щеку, опускается ниже и млеет от того, как мелко дрожит ангел. А Сяо чувствует себя неуютно. Мало того, что крылья раскрыты, а руки связаны, так еще и ноги расставлены так широко, что все прекрасно видно: дорожка из темных волос, мягкая плоть, поджатые от холода яички. Он ожидает, что Итэр накроет его простыней, но тот, встав с дивана, отпинывает ее подальше и в припрыжку убегает к мольберту. — Эти новые краски должны вырисовывать причудливые узоры, как иней на стекле, благодаря туманному цветку, что Альбедо туда добавил, — говорит демон, вытаскивая баночки. — А вот эти должны оставлять подгоревшие линии, благодаря пылающему цветку. Сяо нервно сглатывает, ощущая, как уже начинают ныть мышцы. Но он тут же сдается, увидев как сияет лицо Итэра, с каким энтузиазмом он вскрывает краски и с каким нетерпением окунает в них кисть. Итэр восторженно делает первые мазки, по холсту вместе с голубой краской расползаются узоры, словно снежинки, и вверх поднимается легкий пар. Он делает еще мазок, переводит взгляд на Сяо и замирает. А затем в голову приходит гениальная мысль. Медленно подойдя к Сяо, словив на себе его преданный взгляд, наклоняется чуть ближе. — Ты позволишь мне сделать с твоим телом все, что я пожелаю? — спрашивает он, помешивая кисточкой краску в баночке. — Оно давно всецело принадлежит тебе, так что…ты уже делаешь с ним все, что хочешь, — Сяо дергает связанными руками, показывая, что и так уже во власти этого демона. — Останови меня, если будет больно. — Что ты собираешься…— привстает Сяо, но тут же замирает, когда соска касается мягкая кисть. По телу пробегают мурашки от прохлады. Синяя краска стекает вниз, морозит кожу и оставляет на ней узоры. Итэр нагибается ближе, рассматривает, как вздрагивает сосок, как вздымается высоко грудь и невольно улыбается. — Побудешь сегодня моим холстом? — просит он, и Сяо не может ему отказать. Он откидывается назад, прикрывает глаза, поджимает губы. А Итэр радуется. Снова окунает кисть в краску, берет побольше и размашистым движением очерчивает сосок. Сяо жмурится. Вздуваются мышцы на плечах, напрягается шея. Краска жжет морозным холодом кожу, стекает вниз и перемежается с мягкими касаниями кисти, которая щекочет своими ворсинками. Все это сливается с ощущением Итэра рядом, ведь тот совсем близко, забрался сверху, и иногда касается своими бедрами паха Сяо, словно дразня. На деле же художник слишком сосредоточен на своем творении. Итэр вылавливает из головы образы, которые судорожно вырисовывает на белой коже Сяо. Он вдохновляется каждым его вздохом, пытается синхронизироваться с тяжелыми выдохами и прикусывает нижнюю губу, когда видит, как бьется на шее жилка. Не выдерживает, припадает к ней губами, сладко-сладко целует. — Потерпишь еще немного? — просит он. — Тебе это нравится? — приподнимает голову Сяо. — Очень, — улыбается Итэр, и этого достаточно. Ради этой улыбки Сяо выдержит все. Кисть скользит ниже, к животу. Очерчивает инеем пресс, уходит закорючками к внутренней стороне бедра. Итэр все наглядеться не может. Напряженный Сяо под ним, словно явился из потустороннего мира. Связанный ангел, сдерживающий гнев, терпящий боль — возбуждающая картина. Он снова припадает к груди парня, капает краской на набухшую вершинку и слышит тихий стон, а внизу уже наливается силой член. Тогда Итэр спрыгивает. Дает Сяо время отдышаться, прежде чем подойти уже с другой кистью и другой баночкой краски в руках. Глаза его блестят, а тело покрывается приятной дрожью. Ему становится жарко, и он скидывает с себя одежду. Сяо нервно сглатывает, пожирая его взглядом. Итэр вновь забирается сверху, окунает кисть в банку, и теперь уже алой краской касается другого соска. Сяо вздрагивает так, что упирается членом меж ягодиц Итэра. Тот невольно стонет, падает к груди ангела и тихонько дует на обожженный сосок который приобрел узоры треснувшей коры дерева в костре. Чувства смешиваются. Сяо не может понять, что именно происходит. Руки саднят из-за ленты; правый сосок дрожит от холода, словно его заморозили в кубике льда; второй будто облили воском горящей свечи. Но это не больно, это приятно, ведь где-то по груди водят кистью, что оставляет жгучий след, а шея дрожит от поцелуев. Внизу же тоже становится влажно из-за скатывающейся на твердый член смазки, что сочится из Итэра. Тот разрисовывает Сяо огненной краской, целует его, чтобы сбить боль, и тихо постанывая, трется о него бедрами. — Ты так прекрасен, — привстает Итэр, разлядывая свое художество. Он жадно припадает к губам Сяо, позволяет ему кусать себя, проникает языком и резко отстраняется, вбирая в себя этот хищный, но покорный взгляд. Не отводя глаз, нащупывает на полу кисть с морозной краской и уже двумя рисует на теле парня, обводит пупок, приводя того в иступление. Пламя свечей вздрагивает от их тяжелого дыхания и освещает два голых, влажных тела. Блестят их плечи, спины, руки, бедра и блестит головка Сяо из-за проступившей смазки. Он больше не может терпеть, хочет войти, хочет раздвинуть ноги Итэра так, чтобы заполнить его сразу и полностью. Трудно сдерживаться, когда по телу пускают волну легкой боли. Особенно трудно, когда суккуб сам, издеваясь, раскрывается перед ним, вводит в себя головку, а затем отстраняется, чтобы снова отвлечь жгучей болью, морозным холодом. — Итэр, я больше не могу, — хрипит Сяо, и крылья его начинают дергаться, как у птички, загнанной в клетку. — Потерпи еще немного, я почти закончил, — шепчет суккуб, сцеловывает скатившуюся каплю пота с виска любимого. — Нагнись ближе, — просит Сяо. — Хочу поцеловать тебя. Итэр хмыкает, но послушно подставляет свое лицо и жмурится от волны поцелуев. Сяо касается его подбородка, щек, прикусывает повязку на глазу и сбрасывает её. Первое время Итэр смущался своей раны, и Сяо понадобилось множество ночей, чтобы доказать ему, что он и так прекрасен. Вот и сейчас, он, вроде, дергается, чтобы поднять с пола повязку, но останавливается отдаваясь поцелуям. Сяо резко дергает руками, разрывая ленту, хватает Итэра за ягодицы, и под его удивленный вскрик, резко насаживает на себя, чувствуя, как сначала напрягаются руки суккуба, а потом расслабляются и крепко обнимают ангела за плечи. Кисти со стуком падают на пол, тонут в громком стоне Итэра. А Сяо наслаждается ощущением туго натянутого тела в руках. Он ласкает его кожу, слизывает пот с шеи и откидывает на спину. Машет крыльями, чтобы скинуть с них напряжение. Свечи рядом колеблются еще сильнее и кожа Итэра блестит ярче. Прекрасен. Невероятен. Суккуб сияет, рога его искрятся золотом, а в глазе азарт и всеобъемлющая любовь. Сяо поднимает с пола морозную кисть и вырисовывает свое имя на груди Итэра, затем тут же припадает губами, чтобы не было так больно, чтобы не жгло. А Итэр в ответ берет огненную кисть и делает то же самое, помечая своего ангела. С секунду они наслаждаются художеством друг друга, но терпеть больше нет сил. Сяо делает толчок, и стонет Итэру в ухо от того, насколько там горячо и влажно. Увеличивается в размере, чем заставляет суккуба вскрикнуть от приятной боли. Одной рукой он поглаживает спину парня, очерчивает пальцами места, откуда растут крылья, чуть оттягивает кожу, лаская их внутри. — Если и я выпущу крылья, нам будет неудобно. Здесь тесно, — хнычет Итэр, пытаясь удержать сознание. — Не выпускай. Я и так могу сделать тебе приятно. Снова толчок. Чуть грубее предыдущего, за что Сяо извиняюще зацеловывает хмурое лицо Итэра. Но тот тут же млеет, потому что внизу уже все сочится, внизу слишком хорошо. Он теряет рассудок от того, как изящно двигается тело ангела в полумраке. Как переливается морозная корка на его груди, как тает огненный след на животе, как вздуваются мышцы на плечах. — Я люблю тебя, — припадает к уху Сяо, потому что скоро доведет их обоих. — Люблю, Итэр. — Мнх, я тоже…тебя люблю, Сяо, еще, — просит он и обхватывает ногами талию. Сяо рычит, отстраняется, чтобы упереться одной ногой в пол, а другой в диван. Он чуть скручивает Итэра, и в такой позе входит глубже. — Нет! Подожди! Не так! Я же… Итэр хватается руками за обивку дивана, сжимает зубы и кончает, попадая себе на лицо. Он весь дрожит от оргазма. Туманным взглядом наслаждается видом Сяо, который делает последние толчки и густо изливается внутрь. Охотник падает на него всем телом, краска на их груди смешивается, и он сцеловывает белесую жидкость с лица суккуба, совершенно не брезгуя. Они не удерживаются на диване и падают на пол, где разливают две баночки красок. Продолжая целовать друг друга, переворачиваются, измазываясь в ней. — Твои крылья испачкались, — выдыхает Итэр, вновь оседлав Сяо. — Ничего страшного, — охотник хватает суккуба за талию и прижимает к себе. Итэр тихо посмеивается. Ему всегда казалась милой эта его привычка — долго и крепко обниматься после секса. Да он и сам находит в этом что-то успокаивающее — в попытках скоординировать дыхание, поймать один ритм, слиться потом и кожей. Руки его блуждают по остывающей груди Сяо, натыкаются на морозный панцирь сосочка и надавливают, раскрошив его. Ангел дергается, хмурится и еще сильнее прижимает к себе суккуба. Он никогда не скажет ему прекратить, но попытается заобнимать так, чтоб у того не было возможности двинуться. — Неплохие краски, — говорит Итэр, вдыхая любимый запах. — Может, попросить у Альбедо еще? — Тебе обязательно видеться с ним для этого? Давай я сам схожу. — Нет, вдруг у него их много. Я хочу сам выбрать. Сяо снова крепко сжимает его и утыкается в плечо, невнятно что-то бубня. Обиделся. Итэр заливисто смеется, привстает и нежно целует Сяо по всему его хмурому лицу. Тот притягивает в ответ руку к его щеке, поглаживает шрам на глазу и снова хочет сказать ему, как сильно он его любит…но в этот момент открывается дверь. Моментально вспоминает, что забыл ее запереть. — Итэр, я тут…— на пороге стоит Альбедо. Он оценивающе глядит на двух голых парней, обмазанных краской, на мольберт с двумя жалкими мазками и на свечи, которые задул принесенный снаружи Мондштадский ветер. — Я, кажется, нашел способ вам быть вместе, — говорит он то, зачем вообще пришел. Итэр вскакивает на ноги, прикрывается атласной простыней: — Погоди минутку! Мы сейчас же отправимся с тобой на Хребет! — и убегает в другую комнату, чтобы смыть с себя следы их с Сяо секса. Альбедо снова глядит на обнаженного Сяо, который готов сейчас же взять копье и выколоть глаза алхимику. Но тот не хмыкает, не осуждает, а достает блокнот и смачивает кончик карандаша. — Не знал, что их можно еще и так использовать. Надо будет поработать над формулой. — Внезапно обращается к Сяо: — Как тебе? Нет раздражения? Нигде не жжет? — Выйди. — Кожу не стягивает? Если добавить что-нибудь для увлажнения…хотя, тогда на холсте останутся жирные пятна. — Выйди, — повторяет Сяо, и Альбедо все же послушно закрывает за собой дверь, продолжая вслух раздумывать над усовершенствованием его краски. Только ангел хочет встать с пола, как на него набрасывается Итэр и снова целует в губы. Он весь сияет от счастья, да так, что глаза слепит. — Я же говорил! Альбедо найдет способ! Сердце оттаивает при виде суккуба, а взгляд теплеет, и Сяо целует его, потому что любит, потому что хочет.