***
Гоша еще не спал, когда пришла смс от Лешки. Гоша удивился бы ее малой эмоциональности, но гораздо больше его интересовало: куда собственно Волк отправился после крапивы? Гоша не знал полного текста фанта, но и одно купание в крапиве считал полным идиотизмом, и что же? Лешка успел найти в лагере сестру милосердия? Шустро. И странно, что Гоша еще о ней не знал. Впрочем, все это не слишком беспокоило, и Гоша легко решил отложить расспросы до утра. Утром Лешка действительно не объявился, и Гоша отправился на половину старшего отряда. Стукнул в дверь к девчонкам и, дождавшись ответа, пошел к пацанам. К ним он собирался зайти: как минимум Женя требовал убедиться, что он именно встал — Гоша все знал о сложностях Волка с побудкой младшего брата. Гоша сперва стукнул три раза, а услышав сонный ответ, объявил: — Я вхожу, — и распахнул дверь. Парни просыпались нехотя, но вот как раз Женька на удивление уже вскочил с постели и смотрел он на Гошу почти с ужасом. — Что? — нахмурился Гоша. — А Волк… Так и не вернулся? — голос у Женьки, кажется, задрожал. — Не вернулся откуда? — уточнил Гоша, оглядывая остальных. — Он по фанту должен был пойти к Денису и рассказать, что у него неизлечимая болезнь, — сообщил Слава, недовольно, но с энтузиазмом потягиваясь. — Неужели Айболит поверил? — Блядь, — вырвалось у Гоши, а взгляд его уперся в Женю, тот выглядел настолько виноватым и несчастным, что Гоша и дальше не смог сдержаться: — Это ты?! Ты придумал этот фант? Как ты мог?! Женька уставился на Гошу в странном ужасе и восхищении. Его вообще поразительно им заедало, но Женька никак не мог придумать, как к нему подобраться без подозрений. Как сделать это, но остаться идеальным? А сейчас взгляд Гоши не сулил ничего хорошего, особенно после того, как Славка, сам того не понимая, сдал их всех. Идеальность стремительно посыпалась и под Гошиным взглядом, и от того, что Женька представил себе все и сразу: Волк, конечно, не взял Алису с собой, пошел в Могилу один и не смог выйти. Конечно, не из-за чертовой крапивы. Женька гораздо лучше других понимал, как это было для Волка. Для того, чтобы Денис его не выпустил, ему вовсе не требовалось верить ни в какие болезни. Только своим глазам, когда распухший Лешка вдруг начал задыхаться и терять сознание. И это в лучшем случае, потому что… Про прошлое Волка Женька был наслышан: в детстве он рвался на волю, громя все и никого не жалея. Интересно, нашлась ли в лагере смирительная рубашка? Гоша явно думал не о том и стремительно перешел к обвинениям, а Женька ненавидел, когда его обвиняли. — Идиот, — прошипел он в сторону Славки. — И предатель. — Нет! — Славка возмущенно взмахнул вихрастой башкой и звякнул многочисленными бусинами на феньках. Женька не стал продолжать спор, потому что сосредоточился на Гоше. — Я, — согласился Женька, теперь не отводя от Гоши взгляда. — Ну и что? Фанты это просто набор идиотских заданий на слабо, и мой был ничем не хуже других. А идея игры и вовсе Волка, как будто сам не знаешь? Женька уже почти верил в то, что говорил, и старался держаться спокойно, с достоинством. И не думать, не думать в этой словесной перепалке, почему Волк все еще не вернулся к себе и не будил их утром, кого лохматя, кого с улыбкой, а кого и грозя полить из чайника. Женька бы уже согласился… Даже на чайник. Но все же сдаться и расклеиться на глазах у Гоши он не мог. — А что такого? — без обиняков спросил Володя, усаживаясь на кровати. Гоша медленно повернулся к нему и вздохнул. Объяснить почему их великолепному вожатому никак нельзя ночевать в больничке было невозможно: самолюбие Волка было железным, но даже оно бы не выдержало таких деталей. По крайности, по мнению самого Волка. — А то, что вовсе не стоит считать врача, пусть и очень молодого — идиотом, и раз он оставил Лешу в лазарете, значит были причины. Гоша не особенно представлял, чем может быть опасна крапива, но, в самом деле, не сомневался: Денис что-то там углядел. Может, и всего на одну ночь наблюдения, но Лешке и ее хватило бы с лихвой. — Дуйте на завтрак, — объявил Гоша, и снова вбуравился взглядом в Женю. Тот смотрел с вызовом и стоял, так гордо вскинув подбородок, что Гоша опять не смог смолчать: — А ты пойдешь со мной в лазарет! И быстро. Я жду на улице. Володя нахмурился и кивнул, а Сережа стянул с тумбочки зеркало и тут же принялся давить свой единственный на лице прыщ, увеличивая его многократно. Славка тоже согласился, а все остальные тем более не стали возражать. Женька тоже не решился спорить. Только отметил, как Гоша бережет секреты Волка. И ужасно захотелось все эти секреты выдать, скидывая Волка с его пьедестала, но в ту же секунду стыд хлестнул по щекам: Женя отвернулся и прикрыл глаза. А потом быстро схватил со стула джинсы и фирменную футболку. Для шортов, по его мнению, он был староват. Натянув на себя эти элитно и строго скучные, до оскомины противные, вдруг, вещи, он сунул ноги в кеды на босу ногу, только заправил в них шнурки, не завязывая. Женька почти слетел с лестницы корпуса, едва успев притормозить, чтобы не вышибать дверь плечом на глазах уборщицы. — Доброе утро! — поздоровался он, надеясь, что она забудет его порывистость. А потом оказался на крыльце. Гоша стоял перед ним во всем своем великолепии. Женька даже отпустил голову, но вдруг… на него накатило, и он вскинулся, сунул руки в карманы, нащупав под правой запрещенные сигареты. Эту привычку скрывать не получалось, слишком уж было мучительно, и Женька вписал ее в образ. Зажигалка лежала в пачке, но Женька не мог прикурить, он был занят — смотрел на Гошу, пытаясь угадать, что тот скажет и чего он ждет, желая тащить Женьку за собой в лазарет? Признаться, тут богатая Женькина фантазия вошла в пике, и лицо его переменилось внезапно и основательно. Будь это кто-то другой, Женька сразу объявил бы, что не пойдет и сбежал, пошло дал деру. И даже впятером его бы не удержали, но… это был Гоша, и Женька вовсе не хотел от него убегать. Скорее… наоборот. Женька очень жалел, что неуместно просто шагнуть вперед и поцеловать Гошу. И люди, и репутация тут же отошли на десятый план — просто Гоша не оценил бы. А Женька не терпел поражений и не рисковал вслепую. По крайней мере не в этом своем образе. Гоша, кивнув, мрачно глянул на руку, что Женя убрал в карман, но говорить ничего не стал, просто пошел по дорожке, не оглядываясь, но и не сомневаясь: Женя идет за ним. Обсуждать ситуацию казалось излишним, оба они знали в чем основная проблема фанта, и знали, почему Женя сформулировал его именно так, а Волк все же написал вечером, значит ситуация критической не была, и помирать он не собирался. А что он упал в глазах Дениса… что ж… случается. Новый доктор держал себя до того строго и серьезно, что шанса включить его в компанию у них все равно особенно не было, и желания признаться, тоже. При том обоюдно. Женька не стал доставать сигареты, хотя ему показалось, что у него никотиновая ломка, чего быть никак не могло — ночью Женька покурил на окне даже пару раз, в форточку. А Гоша был зол, хотя больше не обвинял. И Женька в общем-то… почти хотел сам убедиться, что с Волком все в порядке. На самом деле он вовсе не собирался так уж сильно вредить ему. Это была просто игра, ответ Жени на дурацкие фанты. А вышло по-настоящему. Да еще и… Собственные фанты Женю вполне устраивали. Не смущало даже, что все станут смотреть: если выпал шанс потанцевать с Гошей, то все остальное не так уж было важно. Женька шел за Гошей и думал. Мыслей было так много, что голова заболела. И самые жуткие о Могильнике и о том, что… В общем-то Женя уже согласился с Гошей — идея была отвратительной, и стоило признать свои ошибки и постараться исправиться. Но… Что-то пошло не так: самоконтроль и безразличие рядом с Гошей Жене не удавались. — Не молчи, — попросил он, оказываясь с Гошей вровень. У того был точеный профиль, потрясающий нос, скулы и… губы, крапчатый хищный сейчас взгляд, а еще ужасно выразительные ключицы. — Я знаю, что вышло плохо. Но… Это тяжело, когда ты молчишь. Можешь… если хочешь, просто накажи меня. Можешь выпороть, — внезапно даже для себя, закончил Женька и прикусил язык. Он держался так долго, целых два года, но Гоша словно вскрывал и вползал под кожу одним своим наличием. И Женька вскрывался перед ним. Голова перестала болеть, но закружилась, лазарет торчал впереди и казался обманчиво дружелюбным. А еще он стоял монолитом, размытой опушкой леса и выглядел… целым. Видно, Волк старел, а возраст накладывал обязательства и принуждал к сдержанности. Это увеличивало ужас и лишало права на сопротивление. Ведь Женька был младше… Ему еще не пришло время остепениться. Гоша даже притормозил, смерил Женю удивленным взглядом: — Выпороть? — уточнил он. — Ну и фантазии у тебя. Я даже не планировал сдавать тебя Денису. В конце концов, Волк тоже мог головой подумать. Гоша вздохнул: — Жень, просто не делай так больше. Ты иногда ведешь себя так, словно Лешка твой враг, а он тебе брат. И не самый плохой. Идем. Гоша махнул рукой и снова двинулся к лазарету, он знал, что чем ближе невинное зеленое здание, тем тревожнее Жене, и на всякий протянул руку, ловя его за запястье. — Мы просто проведаем Волка и уйдем, — сказал он веско. — Ну… «Мне бы понравилось,» — подумал Женька про себя, радуясь, что почти никогда не краснеет, лишь бледнеет, увеличивая степень аристократичности до 180 уровня. — Ты очень добр, но наказание все же лучше молчаливого отвержения, — оповестил Женя трагично. Женька терпеть не мог, когда его не замечали. Намеренно игнорировали — было лучше, но только не от Гоши. А тот поймал его руку, и Женька понял, что… у него немного встал, просто от такого… невинного и при этом уверенного жеста? Женька не стал не то что вырываться, но даже перехватывать руку — не стоило усугублять ситуацию. — Наверное, как… хорошие товарищи, мы должны вытащить его оттуда? Если, конечно, доктор не увлек его слишком-то, — Женька незаметно усмехнулся. Это было скорее про него, чем про Волка. Ничто не заставило бы Женьку переночевать в Могиле, даже смерть. Ничто, но вот Гоша справился бы. Особенно, если бы согласился пусть не прилечь, но хотя бы присесть рядом. — Я должен извиниться? — спросил Женька вкрадчиво, вовсе не ради Волка, ради впечатления, которое ужасно хотелось произвести на Гошу. Гоша пожал плечами: — Смотря насколько ты считаешь себя виноватым. А до вытащить — доверимся доктору. Памятуя о прошлых Волчьих подвигах — вряд ли Денис мечтает о таком пациенте.***
Дэн спал не слишком хорошо, как и обычно на дежурстве. Вроде бы причин переживать не было, но привычка сказывалась. Он спал, но словно слышал каждый шорох, потому к звонку будильника чувствовал себя уже усталым. Дэн сперва оделся, потом подошел и посмотрел на Лешу. Тот, зараза, выглядел дивно безмятежным, а наступившее утро окончательно смыло с Дэна ощущение, что это вообще-то пациент. Дэн не стал будить Лешу сразу, для начала умылся, и только потом снова подошел и тронул Лешу за плечо. Волк спал поразительно крепко и глубоко, и проснулся всего пару раз — ничтожно для него мало. И не то, чтобы он в полном смысле просыпался, скорее приходил в себя — вспоминая, находил силуэт Дэна на кровати и, тут же успокоившись, снова прикрывал глаза. Сны были очень яркими, хотя Волк плохо мог их вспомнить, но в них жарило солнце: светило в лицо, ослепляя, а он шел вперед по охуенному васильковому полю. А потом он окликнул человека впереди, и к нему обернулся… Дэн. Волк не успел увидеть, но знал точно. И солнце светило в Дэну в спину, заливая и омывая его фигуру светом. В этот момент Волк почувствовал прикосновение и легко вынырнул из сна, открыл глаза и увидел Дэна, который стоял над ним, и свет из окна отражаясь от его макушки, создавал ореол вокруг светлых чуть завивающихся волос. «Вау,» — мелькнуло в голове, Волк улыбнулся и ответил тихо: — Привет, спаситель. Я так не спал уже очень давно! Ты — волшебник, и явно уже закончил обучение, — Волк улыбнулся шире. — Но сам ты выглядишь… Как задумчивый рыцарь печального образа. Красивый. Я очень тебя измотал, но я мог бы компенсировать. Можно составить тебе компанию за завтраком? А то ты все один да один, а я бы хотел показать тебе себя не только с идиотской стороны. Я бываю приятным собеседником, честное слово. Волк потянулся и сел, не собираясь разлеживаться, ведь Денис, судя по ясной зелени глаз, уже умылся. Дэн хмыкнул: — То есть терпеть тебя еще и за моим утренним кофе? — Дэн не думал так, но с языка просилось. На самом деле Дэн не знал, хотел бы компании или нет, еще труднее было понять подходит ли ему Алексей для беседы за кофе. — Как чувствуешь себя? — спросил Дэн пока. Он решил уже пойти на сделку с профессиональной совестью и записать утренний осмотр без собственно осмотра, тем паче, что Леша выглядел вполне здоровым. Хотя несколько разобранным для завтрака в его должности. — Тебе надо переодеться, — заметил Дэн. — Твоя рубашка, кажется, осталась в процедурном… Дэн задумался, вспоминая вчера — наверно, не стоило отправлять Лешу самому ее искать. — Я принесу, — решил Дэн, и тут заметил в окно, что к лазарету идут двое. — А еще к тебе посетители. И, возможно, я не хочу, чтобы тебя застали практически в моей постели. Волк только улыбнулся в ответ, открыто, обезоруживающе и подмигнул: — Понял, не дурак, — и легко поднялся. — Я чувствую себя отлично, как заново родился, о великий лекарь. Серьезно, даже спина не болит, совсем-совсем, — уточнил Волк на всякий случай. — Только пойдем вместе, ладно? Хотя твоя комната уже кажется мне островком безопасности, но все же не будем рисковать, я бы предпочел познакомиться поближе, но не в этих стенах. Заодно мои посетители увидят меня в лазарете, а не в твоей комнате. С тобой мне и там не должно быть трудно. По крайне мере, можно попробовать. А за завтраком я смогу выразить тебе всю благодарность, но, если ты от меня устал, я подожду до обеда. Волк улыбнулся снова: улыбка его была яркой, упрямой и немного таинственной. Денис нравился ему с каждой минутой сильнее. Вчерашнее ощущение близости вовсе не растаяло по утру, оно лишь укоренилось и, кажется, расквартировалось в душе окончательно. Оставалось только диву даваться, как быстро Денис достиг такого успеха. Волк легко приятельствовал, но… Денис успел стать ему много больше, чем приятелем. Он словно открыл дверь во внутренний мир Волка, заглянул в гостиную и… Остальные двери, почти помимо Лешкиной воли, начали открываться ему. Дэн усмехнулся: — Ты всегда такой… веселый? Прозвучало двусмысленно, учитывая вчерашний страх Леши, но Дэн об этом не задумался. Ему и правда не слишком хотелось, чтобы другие люди заходили к нему, не из стеснения, конечно, а просто. Достаточно было того, что он запустил сюда Лешу. Дэн открыл дверь, ступая в коридор первым. Волк легко нагнал его и даже поймал шаг: теперь они шли рядом, и это оказалось естественно, словно они делали так уже много раз. — Нет, обычно я клыкастый, но в хорошей компании и когда отлично выспался — да, — ответил Волк честно. — Бесит? — Нет, просто удивляет. Никогда не дружил с самым популярным мальчиком в классе, — отозвался Дэн. — Потому интересно. Волк только хмыкнул. Дэн понятия не имел, но от того, чтобы самому оказаться самым популярным пацаном в любой группе, его отделяло лишь желание занять это место. Дэн не стремился оказаться с людьми, но все, что он делал, то, как он вникал, понимал, помогал, делал, что должен — удивительно впечатляло. Дэн не стремился сближаться, но Волк был впечатлен им более, чем полностью.***
Гоша толкнул дверь, и они ступили в прохладу больничного коридора. По неведомой причине в таких вот местах всегда оставалось холодно, какая бы жара не стояла снаружи. Когда-то Гоша читал, что больницы — дома скорби, потому так. Но в лагерном лазарете скорбеть было вроде не о чем и не о ком. Гоша огляделся, выбирая куда идти, и тут увидел, как Денис с Лешкой шагают из жилой части. Похоже, Волк вымог Дениса пустить его в свою кровать. Гоша даже глаза прикрыл и промолчал исключительно из уважения к серьезному лицу Дениса. Они подошли, и Дэн заговорил: — Доброе утро. Вы же за ним? — Дэн кивнул на Лешу. — Он в порядке, — Дэн привык говорить о пациентах в третьем лице и его лично ничто не смущало. — Ожоги сошли, слава богу, это оказался не сифилис. — Дэн улыбнулся и повернулся к Леше: — Можете подождать на крыльце, я принесу рубашку. Считая разговор исчерпанным, Дэн уверенно пошел к процедурному. В ответ на слова Дэна Волк чуть рассмеялся, Женька не сдержался тоже, даже высказался: — Потрясное чувство юмора, Док… Гоша сжал плечо Женьки, и от этого прикосновения пошла волна. Женька даже чуть вздрогнул: он хотел бы, чтоб его не отпускали. — Доктору можно, а вот ты не станешь шутить об этом, — Гоша повернулся и договорил шепотом, — раз уж ты виноват. — Как скажешь, — ответил Женька чуть опуская ресницы, представления о наказании у Гоши были весьма экзотичны. Волк выглядел эпично и совершенно здоровым, бодрым, без тени синяков под глазами. Женька отчаянно позавидовал: его самого пробирало. Хотя вот так просто… И с Гошей, и совсем не как пациент, он боялся на самом деле меньше Волка. Больничный колорит давил, медленно по капле изводил Женьку, придушивая и оставляя без кожи, но это было медленнее обычного. Гораздо больше Женька боялся самих процедур, а Гоша явно не собирался проявлять подобную жестокость. Волк мазнул по Женьке поразительно беззлобным взглядом, а потом снова повернулся к Дэну и крикнул ему в след: — Спасибо! — одаривая такой улыбкой, какой Женька не видел у Волка еще никогда. Страха в Волке не было вовсе. Женька уставился на брата и моргнул, а Волк шагнул к Гоше вперед, приобнимая и все еще улыбаясь: — Я ужасно рад, что ты пришел. Хотя… я собирался позавтракать с Дэном. Это ничего? Гоша поиграл бровями, но Женька не дал ему высказаться: — Видимо, мне не за что извиняться, потому что тебе все понравилось, — осведомился Женька капризно, все же вытаскивая сигареты — Волк отбирал внимание Гоши и это бесило. — Не здесь, — резко ответил Волк, — в лазарете нельзя. А передо мной извиняться не надо, если только перед Денисом. Не ожидал встретить тут тебя, неужели волновался? Волк говорил насмешливо и уже тянул Гошу за собой на крыльцо. Без Дениса Могильник нравился ему гораздо меньше. — В лагере, вообще, как бы не курят, — заметил Гоша, уже на крыльце. — Так что оба ведите себя прилично, а то я уже в шаге от того, чтобы сказать, что я вас знать не знаю. К тому же у доктора открылось чувство юмора, теперь я смогу дружить с ним. Но ты и правда цветешь. Гоша подумал вдруг, что его вечерние мысли о сестре милосердия похоже были не слишком далеки от истины, но обсуждать это при Жене он не хотел. Курить и правда хотелось, но Гоша не позволял себе такого до отбоя, совсем обходится без сигарет не получалось, но шкерится по углам от воспитанников было за пределами Гошиной гордости. — Что вчера случилось? — спросил он, чтобы переключиться и все же удовлетворить часть своего любопытства. Женька, тихонько кивнув Гоше, поразительно оставил мысль о том, чтобы покурить наконец, игнорируя запреты, хотя Волк его нервировал уже сам по себе, но все же… Пронесло. Как-то фантастически Женьке повезло, потому что Волк не сердился и справился… Держался подозрительно бодро. Интересно, как Денис отвлекал его, что делал? Женька тоже ужасно хотел знать ответ на Гошин вопрос, но вместо того спросил с сомнением: — Ты серьезно? Про извинения перед Денисом? Думаешь, это его обрадует? И… нет. Я ни капельки не волновался о тебе, — уверенно соврал Женька Волку. Волк, усмехнувшись, подмигнул Гоше заговорчески, но обратился к Женьке: — Зато ты… слушаешься. Пусть не меня, но! А Дэну извинения уже не помогут. Я вчера испортил ему отдых, и это факт, — вздохнул Волк. — А вот все остальное… Это наш с Гошей приватный разговор, так что топай на завтрак. Женька вытаращился на Волка возмущенно, обращая голубоглазый взгляд к Гоше, словно случайно искал поддержки. Гоша не заметил, он вопросительно смотрел на Волка. «Приватный разговор» обещал, хотя Гоша больше спрашивал именно о здоровье Лешки. — Денис вколол тебе лошадиную дозу успокоительного, что ты остался на ночь? — спросил Гоша. — Или тебе правда стало настолько херово? Волк улыбнулся и мотнул головой невнятно — и соглашаясь, и отрицая одновременно, зато обещая увлекательный рассказа, но для начала он повернулся к Женьке: — Ваша светлость, это было отдельное приглашение. Завтрак стынет. А у Гоши поддержки сейчас не жди, это мой друг, мой… брат, — Волк улыбнулся шире. — Свободен — это я тебе как вожатый говорю. — Конечно, брат ведь здесь есть только у Гоши, — выдал Женька резко и холодно, словно ветром обдал, тряхнул светлыми волосами и пошел прочь. Завтрак его совершенно не интересовал, его подташнивало, и это чувство усиливалось с каждым шагом. Все было не так и не то. Волк снова поразительно вышел победителем и был скорее доволен. Гоша действительно был его друг и внятно дал понять, что трогать Волка не надо. Денис скоро попадет под Волчье обаяние, если уже не попал. В общем… Волк снова на коне и с шашкой, в этом настроении он взойдет светилом, затмевая все. И… И… И… Женька не закусил, он резко прокусил губу в кровь, отрывая от нее зубами маленький, но ощутимый кусок. Он ненавидел эти вот странные нежности между Волком и Гошей и… плохо понимал, что такого в этих отношениях. Но… Отношения Волка с Гошей не были наигранными и оттого не отпускали, не позволяли отвлечься. Женька снова и снова поддавливал ранку зубами, а потом слизывал кровь. Этого было чертовски мало, и руки сами сжимались в кулаки. Прямо в карманах. Женька, не замечая, сминал в одном из кулаков сигареты, но шел вперед. Он точно знал, куда идет и зачем. И стоило добраться до места раньше, чем он сорвется. Пока же следовало улыбаться. Он улыбался, снова и снова выдавливая из губы кровь, каплю за каплей.