Вечные дети

Лешка довольно быстро осознал, чего ему хочется. За желанием следовало действие, и поэтому, попросив Гошу присмотреть за его воспитанниками в столовой, перед обедом Волк материализовался у порога больнички. Он очень старался проникнуться уважением к месту и даже в мыслях, не называть больше рабочее место Дениса Могильником. «У него все поправляются,» — уверенно думал Волк, обивая порог. Вернувшись с пляжа, Дэн и в правду обсудил с медсестрой идею о своем присутствии на купании, и Анна Николаевна горячо его поддержала, поведав, что так и было испокон лагерских веков, но последние годы педиатры стали слабы духом и отказывались торчать на солнцепеке. Дэн кивал ей, а сам думал о том, что его ведет не профессионализм, рациональность и долг, а какое-то странное желание… вот так вот между купаниями говорить с Лешей. Это было вроде и естественно: несмотря на неудачное знакомство, именно с Лешей Дэн сближался все больше, у них точно могло быть больше общих тем, чем с немолодыми медсестрами. В лазарете Дэн просто читал в кабинете и думал о вечном, пока Анна Николаевна и ее сменщица занимались тем же. И все же… Для Дэна было необычно искать чужого общества. Выходя на обед — Анна Николаевна ушла чуть раньше, она обедала у себя дома, в поселке — Дэн, к своему удивлению, обнаружил Лешу на своем крыльце, точнее на крыльце недружественного Леше лазарета. Дэн уже почти привык думать о Леше именно так — по имени, иногда мысли даже скользили дальше, к тому, чтобы назвать его Волком. — Ты меня ждешь? — спросил Дэн с улыбкой. — Да. Я уже отправил своих на обед. Гоша там за ними присмотрит, мы всегда друг у друга на подхвате. А я… в общем, я подумал, что кто-то должен позвать тебя обедать, если ты слишком заработаешься. Пойдем? Лешка знал, что Денис обычно обедает один и ужинает тоже. Навязываться он не хотел, но все же… Не все люди знают о тебе такое, как местный врач. Было о чем поговорить, тем более, что у Дениса явно было какое-то свое мнение вон хоть на Женькины странные болезни. Дэн кивнул. — Спасибо, — поблагодарил он. — А твои друзья не заскучают без тебя? — Нет, мы же постоянно пересекаемся, — Леша пожал плечами. — И мы не друзья, просто приятели, друг тут у меня всего один, но я совершенно свободен обедать, с кем захочу. А вот ты все время один, почему? — Как ты верно заметил раньше, я не мастер заводить знакомства, — Дэн улыбнулся. — И не любитель. Мне, признаться, просто лень, поддерживать ни к чему не обязывающую светскую беседу, ради собственно беседы и ощущения, что я принят в стаю. Я для этого… как там? Слишком высокомерен? А твой друг это, стало быть, Гоша? Волк кивнул. — Мы с самого детства вместе. Он, знаешь… — Не знаю, — Дэн хмыкнул, — но вижу. Есть такие люди, которым ничего не нужно, чтобы каждый понимал — это Гоша. «Он же Гога. Он же Жора». Волк засмеялся, оценивая и цитату, и образ. — Да-да, и шашлык пожарит, и полочку прибьет, и непутевое дитя образумит. Теперь уже засмеялся Дэн. Смеялся он хорошо, тепло и ярко, словно солнечный луч пробивался сквозь тучи, разгоняя непогоду. Туч, кстати, над ними не было — ни одной. И глаза Дэна завораживающе зеленели, точно так же, как ажурные листья за лазаретом. — Я рад, что Гоша тебе понравился. Ты ему, кстати, тоже, — поделился Волк. Они шли к столовой не спеша, но ускорялись. И Волк не мог бы определить, кто из них под кого подстраивается? Но это было и неважно. — Он, наверное, всем нравится, — Дэн пожал плечами. — Как и ты, верно? — Дэн чуть улыбнулся. — И, хотя принято говорить, что это счастливое свойство характера, но это, конечно, просто результат труда. — Ого! — Волк округлил глаза. — Такие мысли даже среди моих однокурсников не всегда проскальзывают. — А я говорил тебе, что психология — это просто часть медицины, — Дэн опять тихо засмеялся. Они уже вошли в столовую и остановились в конце очереди на раздачу. Волк вдруг понял, что голоден, как черт. Активные игры на воде требовали подбавить в организм калорий. Волк жадно, по волчьи представлял себе кусок мяса, который положит ему в тарелку Антонина Федоровна. — Я очень помешал? — спросил Волк, желая прояснить для себя этот вопрос. — А то… Ты вот говоришь, что ни с кем не сближаешься. Это интересно. И необычно. Дэн явно задумался, а Волк пока продолжил: — Я уловил, что… тебя не интересует формальный контакт и признание социума. Это отлично в определенном смысле: ты можешь идти своей дорогой, ни на кого не оглядываясь. Можешь пренебрегать многими дурацкими социальными правилами, что ценно. Но… ведь если не сближаться, то близости и не будет. А совершенно не обязательно сближаться со всеми. Мы можем выбирать тех людей, с которыми хотим попробовать сойтись. В крайнем случае — не получится. Но если не пробовать, то точно не получится ничего. Волк, конечно, намекал. Ему хотелось бы, чтобы Дэн выделил его из всех, чтобы и ему было приятно это их… время вместе. Завершая свою речь, Волк как раз проследил, как Антонина Федоровна, угадав его выбор по глазам, не иначе, положила ему внушительную отбивную. — Ты имеешь в виду, что я боюсь не понравиться? Но я бы сказал, что скорее просто не хочу прилагать некоторые усилия, надо ведь хотеть, чтобы получилось. А мне… Дэн вдруг хмыкнул, понимая, что, кажется, придется признать: «Мне никто не нравится» — теперь будет ложью. Леша нравился ему все больше, наверное. Его настойчивость не раздражала, а то, о чем они говорили становилось все интереснее. — А мне достаточно везет: я могу не делать первого шага. Как с тобой, — Дэн снова хмыкнул и взял с одной из полок салат. — Действительно, — Леша хмыкнул тоже. — Можешь не делать. Также, как можешь не бояться не понравиться, ты… Обладаешь удивительной особенностью, Дэн. Тебе не нужно стараться. Ты… Сам по себе ведешь себя так, что трудно не заметить или не оценить. Уверен, ты нравишься людям гораздо чаще, чем думаешь. Хотя у некоторых такие твои особенности, наверняка, вызывают бешенство. Естественно, ведь зависть — страшная сила. Дэн закончил с выбором еды, и они теперь направлялись к столам. Волк только окинул взглядом стол своих — они были молодцом и не требовали внимания. Только вот Волк обнаружил, что Женьки среди них нет. Пришлось пробежать глазами столовую, в надежде, что это не очередная голодовка. И Женька нашелся. Рядом с Гошей. Окончательно расслабившись, Лешка выбрал пустой свободный стол на двоих и опустил на него поднос. — По счастью мои еще не скучают. А друг мой как раз сейчас занят, кажется, он выполняет мои обязанности лучше меня самого, даже развлекает моего брата. И пусть я буду ему должен, зато… Мы можем никуда не торопиться, — закончил Волк и облизнулся до ужаса довольный. — Твой брат достаточно большой, чтобы развлекать его было твоим долгом, так что по всему выходит, что Гоше просто нравится его компания. А Гоша тоже психолог? — Не-а, — Волк уже с удовольствием отрезал кусок от своего замечательного стейка. — Он будет инженером-химиком, а в лагерь ездит ради меня. Но поскольку он не специалист, как и большинство остальных, у него отряд помладше. Педагоги кроме меня — Ника и Дина. Дина так вообще большой человек — уже дипломированный учитель математики. А ты… Поговорил с медсестрой? Она тоже большой человек, помню ее с первой своей смены. Она отпустила тебя купаться? Или… У вас совсем другая субординация, где Анна Николаевна, не побоюсь этого слова, не может тебе что-то запретить? Волк не знал, как это назвать, он не то чтобы скучал, но постоянно теперь думал о Дэне и точно знал, что хотел бы проводить с ним больше времени. Было бы так славно, если бы для этого не приходилось болеть. Хотя Дэн… Уже и в белом халате казался Лешке не пугающим, а поразительно привлекательным. Волк терпеливо ждал, что будет с этим странным чувством, но… Близость, что возникла в нем, когда Дэн спас его, и не думала гаснуть, она разгоралась ярче и требовала места и времени. У Волка была губа не дура, он уже рассчитывал, как эти место и время для них заполучить. — В принципе, не может, но это скорее ситуация, в которой важнее отношения в коллективе. Если бы она была против, пришлось бы или ругаться, или слушаться. Хорошо, что она считает правильным, чтобы я был на пляже. Но купаться мне нельзя, только смотреть. Ну, и руководить вами — разгильдяями без секундомеров, — Дэн улыбнулся. Он вообще очень много улыбался рядом с Лешей, не вымучено и нервно, а просто — радостно. Это была не обычная даже легкость приятного общения, а что-то другое. Дэну все больше нравилось общество Леши, хотя… трудно было понять почему. Волк обрадовался: — Блеск, даже слово «руководить» меня не пугает. Может больше… Нам, вожатым, чего-то такого и не хватало? Уверен, мой отец тоже будет в восторге! По чину ли будет доктору одеть на пляж шорты? Волк живо представил себе Дэна в шортах. Зрелище показалось выдающимся. — А если бы она была против, то… Ты бы спорил или послушал? Волк не знал своего предпочитаемого ответа. Вообще-то он считал отношения с коллегами и благоприятную обстановку во время работы — важными. Так что он просто с нетерпением ждал ответа, кромсая стейк ножом, думая что… надо поблагодарить Антонину Федоровну. Она готовила с душой, вкусно, может, даже стоило посвятить ей отдельный номер на показательном выступлении. — Ну… Дэн всерьез задумался. — Если бы я решил это не от скуки, а потому, что считал очень важным — ругался. Ситуации, в которых опытные медсестры считают себя вправе высказать врачу, не очень редки… иногда они даже правы — опыт великая вещь. Но, по честности, отстоять себя перед медсестрой это что-то вроде боевого крещения. Особенно хорошо, если потом прав будешь все-таки ты, — Дэн усмехнулся и чуть загрустил, вспоминая, как именно выглядит это отстаивания себя. — А шорты… Не знаю даже, вдруг кто-то опять примет меня за воспитанника? А я и танцевать-то не умею. Волк вскинул брови: — Не переживай, не примут, я всем тебя представлю и велю слушаться, как меня и даже больше, — приняв грусть Дэна за печаль об реакции детей, Лешка спешил развеять опасения. — Поверь, ты им понравишься, уже понравился во время осмотра. Так что одевайся по погоде, ты же знаешь, что перегрев — враг летнего отдыха. У нас есть об этом специальная памятка. Она велит не купаться, когда солнце в зените, носить кепочку и не преть, как Женька в рубашке. А, судя по твоему виду, с медсестрами ты… Уже ругался? Волк замолчал, пережевывая кусок мяса, а потом продолжил. — А танцевать умеют все, Дэн. Дело ведь не в отточенных движениях, а в удовольствии, расслаблении, разрешении позволить своему телу резонировать с музыкой. «Я тебе покажу,» — подумал Волк, но решил, что анонсировать не стоит, в случае Дэна лучше сразу демонстрировать, без предупреждения. Пусть это и шло в разрез с советом Гоши. Дэн вдруг засмеялся, а в ответ на чуть удивленный взгляд Леши пояснил: — Ты уже ведешь себя со мной, как с трудно адаптируемым членом коллектива. И не замечаешь даже. Но это… почему-то не бесит особо. А Женя… наверняка легко обгорает — очень светлая кожа, так что рубашка — это неплохое решение. Дэн понял, что наелся, и чуть отодвинул тарелку. Теперь ему хотелось кофе, а получить его сейчас было маловероятно, если только не уйти в город, и Дэн посмотрел на Лешу с легкой грустью, понимая, что хотел бы погулять с ним в городе, оставляя лагерь за спиной. — У тебя ведь сейчас будет самая активная пора? Тихий час не для старших. — Да, — Волк пошел дальше взгляда, тяжело вздыхая. Он чувствовал, что… Это было только самое начало. Начало чего-то важного, чего… В общем-то хотелось им обоим. Но приходилось смириться, что в этом месте будет запятая, и даже лучше… Многоточие. — Это чудо, что нас до сих пор не потревожили. На ум тут же пришла вторая фраза: «А что ты делаешь вечером?» — и Волк, не долго думая, озвучил бы вопрос, но по задумке сам он вечером пел со старшаками у костра, и это заставляло вносить в план коррективы: — Мы с ребятами сегодня вечером, после ужина, собираемся у костра. Желающие будут купаться, остальные танцевать и петь. Как думаешь, может быть, врач не повредит и на вечерних купаниях? Обещаю, тонуть они не станут. А я… Хорошо пою, — Волк решил, что это может сойти за довод. Дэн моргнул почти испуганно, вдруг странно чувствуя себя неуверенно, хотя Леша не говорил ничего плохо или неприятного. — Я им помешаю, — голос Дэна стал тише. — И я бы… Дэн меньше всего на свете хотел бы оказаться в старшем отряде, он вдруг осознал это так отчетливо, словно ему снова стало девять, и его оставляли в лагере, а это было невозможно, тяжело и невыносимо. Настолько, что даже руки похолодели, а сердце зашлось. Дэн быстро посмотрел на часы на своей руке, а потом сказал быстро: — Я пойду… Я хочу отпросится у Анны Николаевны в город на полчаса — купить себе кофе. Прости. Увидимся. Дэн подхватил свой поднос и поспешил к столику, на который составляли посуду. Лешка не успел подумать, стоило Дэну ретироваться, как его ребята нарисовались у стола. И весь Славкин вид говорил: «Ну! Мы же уже достаточно подождали?!» — Да, — ответил Волк на невысказанную реплику, но его, кажется, поняли. По-своему: — Ура, — возопил Славка, и Волк понял: он только что подписался на что-то, о чем не имел малейшего представления. Но он уверенно шел… Вперед в очередную авантюру, и было это в общем-то неплохо, потому что… Место для запятой у них с Дэном Волку не понравилось. Волк знал точно, что предлагал Дэну. Всего лишь посидеть с ним рядом у костра и послушать гитару, может даже свои любимые песни. Дэну не пришлось бы ни работать, ни петь. Но Дэн явно услышал там что-то свое, и стоило, конечно, все исправить. При первой возможности. Но Дэн не пришел на ужин, а Волку не удалось отыскать его. И теперь, нужно было основательно все обдумать.

***

Женька мучился ожиданием. Нет, не все время, но последний час он не находил себе места, только и думая о Гоше и его словах: «Просто ты». На самом деле… это было трудно, почти невыполнимо. Женька задавал себе вопросы о том, как же должен выглядеть он сам, без масок и попыток угадать предпочтения Гоши. И медленно сходил с ума, просиживая подоконник и не цивилизованно куря в форточку одну за другой сигареты, которыми, конечно, пришлось поделиться. Славка следил за ним коршуном, словно и не собираясь спать! Что бесило ужасно… — Может… Вы пойдете… погуляете? — очень вежливо и сдержанно предложил Женя, Славе с Олегом. — Уединитесь? — настаивал Женя. — Спасибо, но нам и тут не плохо. Очень уютное гнездышко — отличное. Тем более… кто же покидает сцену, когда готовиться что-то… грандиозное? Так что… Оставь надежду и давай уже, действуй, Ваше высочество! — Заткнись! — взвился Женька. — Спокойно, милорд, я заткнулся. Хотя… С твоей стороны это было очень не вежливо. Выбор был небольшой: разочаровать Гошу или показать Славке с Олегом и всем остальным сонным состайникам свои сборы. Гоша… стоил того, чтобы рисковать. Тем более, что Женя не собирался делать ничего такого уж ужасного. А Славка хоть и был занозой, но точно не был стукачем, как и Олег. А шанса, что теперь они дадут Жене незамеченным улизнуть из комнаты в общем-то не было. «Давай!» — подбодрил сам себя Женька, все еще плохо понимая… что делать, ведь нужно было и правда просто дать… Себе… Воли. Это даже звучало жутко. — Ни слова, — прошипел он предупреждающе. Слава оживленно закивал, лицо его оставалось обиженным. Женька, вздохнув, соскользнул с подоконника. Злить Славу не стоило. Правило это было неписаное и к Женьке мало относящееся, но он все же собирался свалить после отбоя… Женька извлек на свет самые крутые свои белые скинни. Жалко не было, ведь подходили только они. Женька попытался найти горизонтальную нитку на нужной длине, понимая, что у него… Нет ничего подходящего случаю: ни распарывателя, ни обмылка, ни даже, сука, простой иглы, чтобы подцепить нитку. Тяжело вздохнув, Женька уселся на кровать. Слава тут же навис над ним: — Проблемы? Тебе что-то нужно? Ножницы? Линейка? Ты будешь кроить новый лук? Сережа моргнул, приподнялся на локтях и уставился на них, как, впрочем, и все остальные. — Блядь, — ответил Женька царственно. — Да. Буду. Чего уставились? И… Ножницы у меня есть, пилка тоже. Нужны распарыватель и обмылок. Есть? — Пилка? Распарыватель? Бог ты мой! — прокудахтал Славка, заставляя Олега присесть рядом. — Ты слышал? Святые угодники! И он скрывал?! Слава был то ли в восторге, то ли в возмущении. — Он очень рад, он даст тебе все, что нужно, — перевел Олег для Жени Славкину реакцию, принимаясь обгрызать ноготь. — Да-да, — подтвердил Слава. — Дам, но молчать не буду, что за пытки! — Ладно, не молчи, давай, только… поскорее. Я… опаздываю, — Женька уже начал волноваться, время утекало стремительно. Славка взвился вихрем и принялся вываливать наружу стремное содержимое своей тумбочки. С победным кличем, он блеснул под лампой распарывателем и всучил Жене свои богатства, включая портновские ножницы, со словами: — Твоими маникюрными только фетровые игрушки делать. Женька смерил Славу благодарным взглядом и принялся за работу. Сначала он обрезал джинсы. Настолько, что они стали много-много выше колен. Теперь дело было за бахромой и дырками. Женька не был мастером, зато не боялся пробовать. Он понимал принцип, и этого было достаточно. Женька старательно чертил по джинсе обмылком, стараясь получить ровные дырки, которые хорошо залохматяться, а Славка наблюдал, цокая и причмокивая. Олег стоял рядом и смотрел спокойно, словно видел такое постоянно. В общем-то смотрели уже все, но держали себя в руках. Женька старался их не замечать, хотя Сережа подмывал спокойствие, он тоже пришел и, нервно теребя карманы, уставился Женьке через плечо, нависая сверху. — Уйди, ты свет загораживаешь, — велел ему Славка, — встань тут, рядом с нами. Смотри и учись! Ирке такое понравится. Хотя… Очень оригинальный дизайн, впервые вижу: одни дырки. Славка почти шептал, сдерживая восхищение, а Женька отчаянно пытался делать вид, что вокруг никого нет, что он один в комнате и в мире просто делает свое дело. Ради Гоши. Ради свидания. Ради того, что… Обещал. Женька как раз делал третий надрез, в тот момент, когда Слава возопил: — О, Боже! Не порть задумку, отдай! Я все понял! Я сделаю тебе ровные срезы и пилкой натру и нитки повыдергиваю. Дай сюда немедленно! — и протянул свои загребущие лапищи к новорожденным шортам. Опешив, Женька подчинился. Олег нежно, но уверенно положил ладонь на Женькино плечо: — Уступи, доверься профессионалу, — выдохнул он так успокаивающе, что Женька поверил. И задался вопросом… Рубашка или все же настолько же рваная майка? Ему нравились оба варианта. Славка резал остервенело и увлеченно и уже перешел к художественному оформлению дырок. Они получались загляденье, одна лучше другой. Женька не хотел, но на него накатывала благодарность. — Может тебе дать красивых пуговиц? Вера мне одолжила таких классных! — уточнил Славка, и Олег ущипнул его. — Шучу, — тут же вставил Славка, — к твоему стилю не подходят пуговицы и пайетки, я понимаю. Хотя… Было бы так… красиво. Женька поморщился, он не терпел пайетки. Хорошо, что Женька, его постоянная партнерша в танцах, тоже их не любила. Сережа перетаптывался с ноги на ногу, и глаза у него были на полвосьмого. Это и решило исход: — Майка, — утвердил Женька. — Серый, давай меняться, твою огромную белую футболку на… — На? — Сережка аж облизнулся… — На? — встрепенулся Слава. — А мне?! Это было Женьке понятно даже больше остального и поразительно… не жалко. — Твою футболку на рубашку… С цаплями, она же тебе нравится? — сказал он Сереже. Слава замер, держа в руках почти законченные шедевральные шорты. — И тебе, Юдашкин-Зверев, тоже достанется. Выбирай. Но трансформируй и футболку тоже, — вдруг выпалил Женька. — Хоть две! — Слава потер руки и вернулся к вытворянию. Сережа уже принес Женьке футболку. Она смотрелась бы супер оверсайз, того Женька и хотел. Он не дал состайникам рыться в своем шкафу, но уже принес желанное. Рубашку с цаплями он отдал Сереже, а Олегу передал черную с вышитым на кармане красным драконом, и тот посмотрел чуть смущенно. — Слава бы и так тебе помог, — пробубнил Олег себе под нос. — Так это и не ему, а тебе, — Женька усмехнулся. — Носи. Женьке почему-то и правда совсем не было жалко. Славка следил за их беседой из-под вихров, энергично кивая. Идея Жени отдать дань Олегу, явно ему понравилась. — За щедрость твою прекрасный добрый Фей постарается на славу! — заверил Славка, поймал с постели отрезанную штанину, чиркнул ножницами и собрал волосы в куцый хвост на затылке получившейся джинсовой лентой. — Я лоскуты возьму себе, тебе же все равно не нужны, — утвердил он довольно. — Продолжим, а то опоздаешь. Так-с… Золушка, что с футболкой? Заказывай! — Я… не… Золушка… — произнес Женька серьезно, но улыбку оказалось трудно сдерживать. — Убей ее полностью, чтобы почти падала с плеч и проветривалась во всех направлениях. — Очаровательно, так экстремально! Не могу дождаться, когда ты… Это наденешь. Славка не разменивался, он работал споро, и Женьке… Очень нравился результат. Словно Слава и правда отлично понимал его сейчас. Но… От его слов Жене вдруг стало так… трудно, внутри все похолодело, что-то сдавило горло. Переодеться на их глазах было много сложнее, чем приготовиться. Вдох замер в груди, Женька сосредоточенно думал, пока Славка кроил дырки, а Сережа уже примерял свое новое приобретение. — К твоим сапогам с ковбойскими носами, будет блеск, — прокомментировал Славка, хотя словно и не смотрел на Сережу. Женька встретился взглядом с Олегом. Тот бережно держал рубашку в руках, словно получил сокровище, мерцал глазами, наблюдая за Славой и, кажется, терял в реальности. А Женьке так нужна была помощь. Он не готов был устроить стриптиз перед всей группой. Не готов был показаться им в этом, пусть уже и допустил их теоретически знать… Когда Слава закончил и протянул Женьке футболку, тот вдруг беспомощно прижал ее к груди. И тут Олег отмер. Он почти также прижимал к себе рубашку с драконом, но теперь сосредоточился на Жене. — Ты иди, — сказал Олег, и от его тихого голоса даже Славка вдруг замолчал. — Возьми вещи, а мы потом заберем твои из туалета. Женька тут же успокоился, план был отличный. Женька забрал только щетку с тумбочки. Он и не подумал о том, что переодеться обратно ему уже не удастся. Женька перевоплотился в общем туалете на этаже, стараясь не смотреть в зеркало. В завершение… он мазнул щеткой по волосам, оставляя их распущенными, и стянул носки, вставляя в кеды голые ступни. Впервые Женька чувствовал себя настолько раздетым. И он… Всерьез собирался показаться Гоше в таком виде. Ей-Богу, раздеться перед ним до гола было бы много проще.