Обещания

      — Я же говорил, что план у тебя дерьмовый.       Раздражённо выпустив воздух сквозь сжатые губы с тихим шипением, Ви с некоторой небрежностью оттягивает ворот футболки и вкалывает дозу инжектора над солнечным сплетением. По венам от груди растекается морозный импульс, подтягивая к глотке неприятный ком. И без того тошно. В частности от замечания Джонни, подгадавшего очередную возможность вставить свой меткий комментарий. Его излюбленная фраза "я же говорил" травит душу. Хотя в голосе не резонирует едких ноток. Скорее констатация факта. Будто, чего-то другого Сильверхэнд от всего этого мероприятия и не ждал. Будто изначально всё было на поверхности и Ви просто не догадался ткнуться в другой угол, перевернуть призму восприятия. Пророк, блять. Так и хули теперь сделать-то?       Но с другой стороны... Что ещё остаётся энграмме, прикованной к их общей оболочке и существующей на правах воображаемого друга? Джонни сформировал себе довольно однозначный поведенческий набор: не упускал моменты подъебать Ви на очередном проколе и иногда снисходил до дельных советов. Группа поддержки. Пускай, язвительнее чёрта из табакерки.       У Ви как-то не находится сил на то, чтобы что-то ответить или просто банально показать ему средний палец. Сегодняшний день выпотрошил всю душу — Ви с самого утра таскается от заказа к заказу, как в жопу ужаленный. Но так определённо лучше, нежели ковыряться в тревожных мыслях перед предстоящей операцией. Там вообще мрак, сука, непроглядный. Решение доделать все висяки в обязательном порядке, прежде чем разложиться на риперском столе, показалось самым логичным. Правильным, что-ли.       И похуй, что подобный деструктивный порыв больше походит на попытку сбежать от проблем, нежели на ответственный подход к работе и репутации.       Последний киберпсих, заказанный Реджиной, забился в самые ебеня Пустошей. Райское, сука, местечко. До него пришлось добираться по выжженному песку под палящим солнцем. Кровавые следы и горящие тачки «Ржавых стиллетов‎» на пути‎ не предвещали ничего хорошего. А подробной информацией Джонс обычно не распылялась, отправляя Ви на стычку лицом к лицу с очередным жмуриком с перегоревшими имплантами картонного хрома и съехавшей с законного места крышей. Но да, план у Ви и правда был дерьмовым. Надо думать. Ви в целом уже дохрена с этой братии натерпелся: планы и подготовка в данном вопросе не имели эффекта, потому что работать приходилось с непредсказуемыми и невменяемыми личностями. Полное отсутствие инстинкта самосохранения и самоконтроля.       Мудак встретил прицельным огнём со снайперки и минным полем по периметру открытой местности. Зашкерился на строительной площадке одного из ветряков, облепился камерами и турелями — единственный, кто во всей этой истории сумел выиграть позицию. Гений, мать его, тактики. А Ви оказался в полной пизде. И как дебил ныкался за камнями, едва успевая уклоняться от пуль, свистевших в миллиметрах от головы. Вот, блять, комично было бы убиться здесь же, когда спасение маячит финальным аккордом и красной ленточкой.       Её бы потом только на гроб повязывать.       И Ви действительно почти убился, когда совершенно непредусмотрительно полез за снайпером по лестнице. Неожиданная взрывная волна была близка к тому, чтобы выкосить незадачливую голову к ебени матери в кровавые ошмётки. Ви тупо отлетел на землю, словно мешок с дерьмом, заработав кучу ушибов и звон в ушах. Установленная на мостике растяжка — очень грязная и не очевидная. Разумеется, данное наблюдение ни сколь не оправдывает его собственную тупоголовость. Ви в тот момент реально захотелось просто обнулить урода с концами. Увы.       Он разряжает целевую винтовку, из которой его чуть не пристрелил обезвреженный киберпсих. Оружие можно будет разобрать. Хоть какой-то бонус в довершении дня. Кроме эдди, разумеется. Пеняя себя за чрезмерную самоуверенность и халатность, абсолютно, блять, не позволительные в его деле, Ви отписывается Реджине и запоздало отшвыривает использованный инжектор в кучу мусора возле заброшенного трейлера. Неприглядный пейзаж и без того загажен, мук совести как-то не вызывает. Отрубленный бедняга, корчащийся в конвульсиях перегретых мозгов, что-то невнятно стонет. Возможно, Ви переборщил со скриптами, но конкретный индивид его попросту выбесил. Или сама ситуация.       Ви просто устал. За сегодня и вообще.       — Про наличие мозгов говорить ничего не буду, но руки и ноги у тебя вроде на месте, что удивительно после такого-то фееричного, сука, кривого вальса. Так может, как взрослые, домой уже поедем? — не изменяя себе и своим привычкам, Джонни снова поддевает Ви, будто одного раза было мало. Тот подпирает плечом столб ветряка выкрашенного в мерзкий жёлтый оттенок: краска облупилась, обнажая ржавый каркас. Как очень издевательская картина в напоминании, что ничто не вечно: застывший во времени Сильверхэнд в своём привычном поцарапанном бронежилете‎ среди заброшенных отголосков человеческой жизнедеятельности. Неуютное зрелище.       В Пустошах, порой, из-за подобного антуража возникает ощущение какой-то постапокалиптической реальности — словно весь мир одномоментно выгорел.       Ви смотрит на Джонни исподлобья, пытаясь прочитать его взгляд за стёклами авиаторов. И вроде бы ничего такого: они часто спускались до взаимообмена провокациями. Поле паханное — Ви точно поехал бы кукухой, если бы не научился с этим жить и справляться. Особенно в самом начале их общего пути: Джонни пытался довести его на любом ровном месте. В какой-то момент это приобрело более невинный статус. Как традиция в их ебанутых взаимоотношениях.       Но сегодня Джонни квинтэссенция хуёвого расположения духа. Для того, чтобы это понять и слова не нужны. Потому что Ви отлично ощущает вибрации натянутого напряжения в груди. Не своего — чужого. От собственных переживаний Ви может абстрагироваться путём избегания насущной действительности. Чтобы с риском для жизни и ебущим по вискам адреналину в адской смеси эйфоретиков стимулятора. А вот его соседу по голове с этим аспектом куда сложнее — Джонни думает и думает. Думает много, заражая заезженной пластинкой их общей тревоги. И весь день Ви давится никотином в двойных порциях, желая немного усмирить пыл демона, засевшего в голове.       Им бы поговорить. Вот только Ви не в ресурсе, а Джонни не в настроении.       Ещё не время.       — Поехали. — мысленно отзывается Ви, чувствуя, как боль свежих синяков и царапин отступает под действием инжектора. В голове немного проясняется, благодаря релаксанту. Мир больше не кружится размытым пятном. Скоро сюда пожалует наряд от Реджины, чтобы забрать клиента. Лучше бы Ви в этот момент быть где-нибудь подальше.       Джонни кругом прав, как бы не хотелось это признавать. Пора домой, а стоять здесь, в этом забытом цивилизацией месте, слишком некомфортно. Неправильно, блять, как-то.       Хотя и в городе ощущения не лучше. В Найт-Сити всегда громко, ярко и душно. Смог, опустившийся на город, перекрывает любую видимость на дорогах, из-за чего Ви один раз чуть ли не вписывается в какого-то внезапного уёбка, резко перестроившегося в другую полосу. Раздражение задушено бьётся под сердцем, разжижая и без того покорёженный мозг. Хотя, быть может, это эмоция Джонни. Они перестали различать.       Свинцовая тяжесть в мышцах и грузной голове заставляют мечтать о базовых человеческих потребностях: добраться до квартиры, смыть с себя пот, грязь и кровь, а затем бездумно завалиться спать.       Но роскошь непозволительная, по крайней мере, по последнему пункту. Покуда Ви отчётливо слышит шуршание шестерёнок в сознании Джонни — не может пустить ситуацию на самотёк. Они оба способны затянуть друг друга в бездну. Их обоих сжирает тревога. Разъедает вязкой чёрной пустотой, зияющей в душе. Засасывает, маринует, словно намекая, что нихуя хорошего из этого не выйдет.       О том, что совсем скоро случится. О том, чего случиться ни в коем случае не должно. О страхе, о боли. О рыхлой надежде, дрожащей вялым, неуверенным мотыльком в нечётком всполохе света на горизонте лучшего грядущего.       О том, как всё будет завтра.       Завтра их, наконец, разделят. И прогнозы вроде как пророчат положительный исход. На целых шестьдесят восемь процентов, мать их. Ещё бы Ви в этом что-то понимал. Увы, в этом случае приходится довериться сторонним лицам. Но и Ви за все приготовления сумму отвалил, блять, немаленькую.       Какова цена жизни?       Как оказалось, заработок соло и связи вполне способны покрыть данный философский вопрос. Не пришлось мусолить лишний раз — просто перекинуть на счёт жирную порцию эдди одному, договориться со вторым и воззвать к долгу за спасённую шкуру третьего. И далее по порядку, как это обычно бывает в хитросплетении знакомых и знакомых знакомых в этом разномастном, но тесном социуме... Ви уже и представить не смел, что в итоге сможет выкрутиться. Не после того, как они с Джонни носом землю перерыли в поисках решения их общей проблемы — буквально, блять, каждый сантиметр Найт-Сити и его окрестностей — и всё было бесполезно.       Он до сих пор не верит, что уже завтра избавится от биочипа, перекраивающего его извилины на другой лад. Естественно, вся эта авантюра один гигантский риск. Он, сука, всегда есть.       А жизнь всегда была несправедливой.       Пускай, Ви и попытался выбить из башки всю дурь физическим измождением, в поток рассуждений продолжает лезть спутанный ворох. А Джонни совершенно не способствует, не намеренно подпитывая этот вываренный кисель вместо извилин новыми колючими витками всего и сразу. Мысли, эмоции, ощущения... Никак не выходит уловить хоть что-то конкретное. Не выходит понять за что зацепиться, на чём сосредоточиться. Ви просто захлёбывается. Растворяется крупицами самосознания в нём. То, что им пророчили изначально — слияние душ. Забвение дышит в спину. У Ви осталось чертовски мало времени.       Последние пару недель по накатанной перевоплощаются в повальный пиздец: Ви колупается в каком-то горячечном бреду. Он словно смотрит на всё со стороны. Словно и не живёт уже почти, а просто, блять, существует отголоском когда-то цельного разума. Теряется в переплетении двух личностей.       — Опять слишком громко думаешь. Выдохни. Осталось потерпеть совсем немного.       И в такие моменты провалов, уносящих способность мыслить куда-то в ебеня и граничащих с отключкой, именно Джонни продолжает удерживать его на месте. Балансирует скрипящий рассудок, бережно вытягивая из глубинных чертогов, в которые Ви со дня на день грозит провалиться окончательно. Даже сейчас, когда Ви, едва держась на ногах, подпирает ватное тело ладонями о раковину в ванной: просто подвисает на месте и бездумно пялится куда-то перед собой, блуждая в лабиринте вздутого месива под черепной коробкой, где когда-то были его собственные мозги.       И Ви прислушивается. Действительно медленно и тяжело выдыхает и упёрто пытается сконцентрироваться на внешнем фоне: на холоде керамики под кожей, на назойливом гудении вендингового автомата за дверью квартиры, на запахе плавленого синто-сыра остывшей пиццы... На скрежете помех, глючащих, кажется, в самой голове.       Он нехотя поднимает глаза к зеркалу, чтобы в отражении пересечься взглядами с Джонни, материализовавшего энграмму совсем рядом. На этот раз без очков и без бронника, как бывает, когда атмосфера безопасности позволяет им просто расслабиться. Хотя вот именно возможность "расслабиться" для Ви сродни чему-то невозможному сейчас.       — Ты готов? — не совсем ясно на кой чёрт Ви это уточняет, потому что и без того знает, как Джонни относится к происходящему.       По какой-то причине, Сильверхэнд решил играть роль жертвенного агнца до самого конца. Ему определённо страшно, но не в том смысле, в котором должно быть — во всей этой истории Джонни беспокоит исключительно участь Ви.       — Если бы что-то поменялось, ты бы сразу об этом узнал.       А Ви не согласен. Ни с его позицией, ни с этим заключением, прозвучавшим как попытка поставить точку в не начатом толком диалоге. Категорически, блять, не согласен. После штурма башни «Арасаки‎» и развала «Микоши‎» Джонни перестаёт отсвечивать лишний раз. И продолжает поддерживать, исправно взывая к здравому смыслу. Конечно, причины сомнений Сильверхэнда более чем понятны... Но, блять. Мог хотя бы притвориться, что ему не похуй на свою судьбу. Ви вообще-то тоже обещал закрыть его от пули. И сам факт отрешения Джонни от шанса выбраться из этого дерьма вместе — живыми и каждый в своём уме — взъёбывает до бессильного гнева.       Хотя, если бы тот не верил в самого Ви, то едва ли сдался бы этой затее. Сам ведь с уверенностью предоставил ему выбор, который Ви, как сказала Альт, "заслужил своим упорством". А если и быть упорным, то до победного.       Насколько вообще он имеет право думать о победе. Ви может сколько угодно мечтать о лучшем исходе: о финальных титрах с сопливой песней, под которую они вместе укатят в закат в завершении их общей гонки за жизнь. Отнюдь. Что Ви, что Джонни — оба уже тысячу раз разбили ебальники о жестокую реальность, с хрустом перемоловшую любые ожидания. Пожалуй, только идеалы продолжают двигать вперёд.       И обещания.       — Джонни. — Ви устало трёт висок, раскалённый перманентной мигренью, аккуратно подбирая слова, и уже заранее понимает, что легко не будет. — Я хочу, чтобы ты меня выслушал сейчас. На случай, если завтра что-то пойдёт не так.       Джонни ведёт головой, продолжая сверлить их отражения внимательным взглядом, выжигающим нейроны в ядерный пепел. На уме Сильверхэнда спутанным комком вертится какая-то сумбурная мысль. Они уже несколько дней как перестали пытаться распутать эти ёбанные узлы. Разговор через рот стал для них намного проще, нежели мысленный диалог, в котором уже нет никакой осознанности. Границы стёрлись окончательно.       — Так, сука. Остановись. Я всё ещё прекрасно слышу о чём ты думаешь. Тебя постоянно тянет окунуться в омут чего-то вонючего. И в этот раз, уж прости, я не собираюсь составлять компанию. Нечего здесь обсуждать, Ви.       Ви поворачивается к нему лицом. Упрямство — их общая точка пересечения. И как же иногда бывает тяжело с ним договариваться. Но биочип, всё ещё зона ответственности Ви. Ему же за него и отвечать, если вдруг их попытка выкарабкаться канет в пизду.       — Я обещал сохранить тебе жизнь. Уговор в силе.       — Ценой чего? Вытащить меня, даже если придётся исчезнуть самому? — в общем потоке воспламеняется пока что блёклая злость. Но вряд ли она направлена на Ви, скорее на всю ситуацию в целом. — Подумай своей болезной башкой, полной мыслей о самопожертвовании, что ты собираешься мне навязать.       — Не рассказывай мне о самопожертвовании. — ровно отрезает Ви, давясь чужим гневом в бессилии перед обстоятельствами. Его эмоциям сложно противостоять. Выходит так, что разговор, который был запланировал в более-менее мирных тональностях, вытекает в рычащие нотки.       — Так в этом всё дело? Хочешь повторить мой подвиг и сдохнуть за свои идеалы?       — О, блять, конечно, Джонни! Тут всё, как обычно, вокруг тебя вертится. А зачем мне вообще нужны идеалы, если я не готов за них умереть? — возвращает ему Ви его провокацию, обессилено выдохнув. Необходимости сраться в очередной раз Ви старался избежать изначально. Потому что не так он хочет провести последние часы в их общей голове. Тем более, в том случае, когда ни черта не ясно, чем всё кончится.       — Я не хочу жить в твоём теле, Ви. Ты это понимаешь?       Звучит Джонни в озлобленном рычащем отчаянии. Ви понимает. Ещё как понимает. Но это... Он считает честным отдать Сильверхэнду гарантированный второй шанс. И дело даже не в том, что, если у них завтра ни черта не выгорит, попытка вгрызться в крупицу никому не нужного упрямства в агонии неминуемой смерти, не приведёт ни к чему хорошему. Джонни заслуживает жить. В этом, пожалуй, изначально был весь поиск и сакральный смысл. Это была война не за жизнь, а за принципы, ради которых действительно стоит попытаться сделать хоть что-нибудь.       На их стороне самые лучшие хирурги из Ленгли и самая могущественная сущность по обе стороны Чёрного заслона. Тем не менее, их случай, как не посмотреть, уникальный. Ви и Джонни слишком долго сосуществовали в одной голове бок о бок. Их связь не исчезнет бесследно. Могут возникнуть осложнения. И ни Альт, ни Рид не способны застраховать от непредвиденных травм на и без того истерзанном общем мозгу. Не способны заверить, что всё будет отлично. Как же, нахуй. Ви обязан был подумать о запасном варианте. Ведь те самые лучшие хирурги предложили стереть конструкт Джонни к чёртовой матери, чтобы наверняка восстановить разум Ви из жидких соплей в полноценную осмысленность.       — Мы слышали прогнозы. Мне в любом случае останется полгода, если Альт не сможет отделить нас друг от друга с помощью нейроматрицы.       Пожалуй, только крупицы этой самой осмысленности побудили Ви обратиться за помощью к Альт, быстро расставив приоритеты. У неё сформировался свой собственный чёткий интерес к ситуации — шанс скопировать Дикого искина, засевшего в коде нейроматрицы. Вероятно, то была единственная причина, по которой Каннингем вообще согласилась принимать во всём этом участие.       Иногда действительно полезно подумать головой. Когда Ви услышал слово "стереть" в сочетании с именем человека, во всех смыслах ставшего ближе кого бы то не было, то чуть самостоятельно не вскрыл себе череп в деструктивном порыве изничтожиться и разбиться о ближайшую же стену. Это уже давно что-то нездоровое — привязанность, от которой нельзя отказаться. Взять и поставить точку в угоду собственному благополучию.       Ви никогда не поступил бы так с Джонни. И не смог обречь его на вечное скитание за Чёрным заслоном. Потому что Ви не смеет ставить свою важность выше жизни Джонни. Как им спасти друг друга, если любой путь предрекал смерть одного из них? Ёбанный Ад.       По всему телу разливается колючий спазм: окаменевшие мышцы сводит в неприятной судороге. Ви непроизвольно скалится, чувствуя, как конечности становятся невесомыми — Джонни беспрепятственно перехватывает контроль. Раньше ему это давалось куда сложнее. С борьбой и усилием.       Ви оказывается насильно прикованным к месту, стараниями агрессивного порыва со стороны.       — И это не даёт тебе никакого права, сука, ставить меня выше себя самого. — Джонни подходит ближе, зыблясь помехами, и жёстко впивается пальцами в челюсть, удерживая голову Ви на месте. Сейчас бы огрызнуться злобным рыком; воспрянуть и взбунтоваться против этих манипуляций, но Ви настолько заебался и морально разложился, что просто согласно смотрит глаза в глаза. И травит ему душу собственной же невозмутимостью. Они уже тысячу раз через это проходили. — Живи. Хотя бы полгода.       У них не получалось друг другу указывать — это никогда не работало. И Джонни подпирает его к стенке сейчас только исходя из крайностей. Как попытка взбесить и переключить внимание. В этом вся суть Сильверхэнда: надавить, разозлить и стать мудаком в очередной раз, лишь бы побудить сделать по-своему. Оказаться назойливым мотиватором на тяге взаимной необходимости идти на компромиссы, поступаясь гордостью. Всё, сука, как всегда. Ему куда проще отрицать, чем принять положение дел таким, какое оно есть. Ви бесконечно уважает в Джонни эту черту — переть по головам вопреки и наперекор. Но, порой, важно уметь признавать поражение.       — Мои полгода идут против всей твоей жизни. — Ви не может даже покачать головой, обречённый просто созерцать огонь беспомощного гнева в глазах напротив. А Джонни травится палитрой яркого бешенства, которое неумолимо разбивается о безысходность. Потому что Ви уже всё решил. За них обоих. — Всё, за что мы с тобой всегда боролись — это иллюзия своего собственного выбора.       Мозги так и продолжают звенеть. Трескаются, словно многолетняя ржавчина и расходятся по швам. Ви сносит бурлящим водоворотом в сознании по соседству; давит чётким и ярким отголоском почти что скорби. Нежелательная покорность в отсутствии выбора — уважение границ и принятых решений.       — Красиво говоришь. Но едва ли ты ждёшь, что я просто соглашусь. — горечь острого страха Джонни вгрызается колючими иглами под рёбра. Страха остаться одному и потерять то сокровенное, что они вместе построили — отголоски двух душ в переплетении личностей. Они едины, но, как оказалось, несовместимы. Взаимоотношения у них и правда ебанутые.       — Хотя бы пообещай не проебать этот шанс, Джонни.       Его мысли затягиваются в токсичный цикл чувства вины. Сжирает, отравляет. Это, сука, невыносимо.       Рука Джонни, дрогнув, ослабляет хватку. Пальцы бережно огибают подбородок, минуя свежие царапины на лице. Ладонь скользит вниз по шее, едва надавливая на кадык, и останавливается на груди. Прикосновения кожа к коже. К самой душе. Сильверхэнд до сих пор чувствует покалывание там, где у Ви сердце. И это правда вряд ли когда-нибудь пройдёт.       — Обещаю.       К сожалению или к счастью, Сильверхэнд не настолько мудак, чтобы переть против его просьбы. В конце концов, тот чувствует, насколько для Ви это важно. Ведь ему самому тоже страшно, как бы он не обманывался готовностью встретить предполагаемую смерть лицом к лицу. Вот только обмануть Джонни ему не удастся. Им обоим суждено делить каждый аспект существования в этой нечестной реальности на двоих.       И он захлёбывается чужой болью и ненавистью ко всему этому блядскому миру, который не оставляет ни единой доли чего-то хорошего для таких как они. Загнанно выдохнув от переизбытка чувств, разрозненно гудящих в воспалённом разуме, Ви тупо тянется вперёд — почти что роняет грузное и, наконец, подвластное тело навстречу Джонни, утыкаясь лицом в его шею. Жадно ловит запах пороха и никотина. Впитывает тепло и размеренное дыхание, что реальнее любого отзвука извне их общего вакуума. И никуда от него не деться. Сейчас, как, сука, воздух необходимо найти утешение и подарить в ответ возможность немного сгладить углы. Пускай, легче всё равно не станет. Никому из них.       Ви от самого себя противно. Сила воли даёт попятную в самый ответственный, блять, момент. Хочется взвыть и расколоться на атомы. Шорох их голосов наслаивается друг на друга в очередной раз. Перед глазами плывёт. То ли от накатывающих непрошенных слёз, то ли от ускользающей осознанности. Но Джонни удерживает. Снова не позволяет потеряться: цепляется за любой звук, силуэт и ощущение. Он крепко прижимает Ви к себе, ведёт носом по его виску и так же жадно дышит, сбиваясь в эту бесконтрольную пучину общего потока эмоций.       Время застывает в шаге от бездны. Бездна прямо вот здесь: на периферии принятия. Но всё ещё не спешит забирать с собой. Непроглядная, голодная червоточина искрит и звенит мягкими бликами. Такая, сука, ужасающе притягательная, чертовски знакомая. Мгновение — ослепляющее белое и манящее до умопомрачения в непонимании пространства. Находиться в физической действительности Ви не то что бы и рад. Увы, от себя не убежать, как бы не хотелось. Как и всегда, он просто сдаётся чужому зазыву. Возвращаться из закромов их подсознаний с каждым разом всё труднее. Там куда приятнее. Там нет ни здесь, ни сейчас. И даже почти не чувствуется инфернальная агония очередного приступа, когда на активном окне биомонитора всплывает уведомление об очередном сбое в работе биочипа.       Хромированные пальцы Джонни неприятно шкрябают по загривку, остро впиваясь в кожу. Боль — верный способ заглушить желанный порыв шагнуть в пустоту и отслоиться в их общей голове, где свободного пространства уже почти не осталось.       Ви внемлет блёклому отсвету в ебучем лабиринте истерзанного рассудка и собирает себя заново, давясь кашлем. Привычный ритуал — содрогнуться, ловя ртом воздух, и отхаркнуть в раковину шмоток крови.       Как же, сука, погано.       Но конкретный приступ лишь детский лепет.       — Всё, закругляйся. Тебе нужен отдых. Слышишь меня? — в голосе Сильверхэнда резонирует беспокойство. Он так никуда и не исчез: продолжает невесомо удерживать, застыв за спиной на манер ангела хранителя. Потому что боится, что Ви снова может уплыть и отключиться. Проклятье энграммы — всё та же неосязаемая группа поддержки, обречённая беспомощно наблюдать, пока не станет совсем плохо.       Ви молча кивает их отражениям в согласии и, наконец, прётся к кровати.       Завтра будет тяжёлый день.