Погости, заезжай, а потом улетай На ковре ты в арабскую ночь…
По темному залу, заваленному старинными рукописями и фолиантами, разнесся душераздирающий вскрик, и даже тени в пыльных углах содрогнулись и сжались плотнее. Огонь в лампах на стенах вспыхнул с невиданной мощью, грозясь распороть мешающее стекло так, чтобы осколки брызнули на пол незвучным водопадом. Молодой парень оперся о край круглого стола посередине зала, расплывчатым взором улавливая на выжженной на доске карте знакомые названия всех стран и столиц. Одно неверное движение в сторону и стол закружит с невообразимой скоростью, — раньше его это забавляло, таким образом выбирать следующее государство для нападения, но сейчас от этого усилился лишь приступ тошноты. Мозенрат, князь Черных Песков и Владыка этого темного замка, грязно выругался себе под нос, откидывая вылезшие из-под тюрбана мокрые от пота темные прядки волос. Он не заметил, как содрогнулось пространство после очередного болезненного приступа проклятия, наложенного на пульсирующую сейчас руку в перчатке. Да и рукой это сложно было назвать — кости, периодически напоминающие о мраке сильной, почти нестерпимой болью. Так и сейчас она пронзала все от кончиков пальцев на костяной руке, до плеча и дальше по телу, пульсацией отдаваясь в висках и затылке, будто на голову натянули железный обруч. — Хозяин… — испуганно протянул подоспевший ручной угорь, единственный живой слуга властителя этих земель. Ксеркс принюхался, осторожно покружил вокруг Мозенрата и с сочувствием (если так можно назвать сморщенное лицо и выпученные слезные глаза) уставился на князя. Он бы и хотел помочь, да только его скудный ум не способен на разработку отличного плана по спасению (спасение? обычно они никого не спасали с хозяином), оттого вскоре его глаза налились страхом, — хозяин мог проживать последние минуты в этой дикой агонии. Гонка со смертью могла закончиться прямо здесь и сейчас. — Хозяину нужна помощь… — прокряхтел угорь, справившись с эмоциями и бесполезно кружа по залу в поисках чего-то. Только в его понимании это «чего-то» вовсе не существовало, ведь он и понятия не имел, что нужно для снятия боли. Весь род его деятельности сводился к одному — принеси да подай, и не мешай князю под ногами. Однако Мозенрат не жаловался на тугодумость верного слуги, возможно, ему даже льстило то, что он здесь самый умный (если вообще допустимо сравнение с угрями). По крайней мере он умнее мамелюков. Вот и сейчас, поборов боль, парень устало опустился на пол и закрыл холодной ладонью бледное исхудалое лицо. Вторая рука сжималась, от чего кожа перчатки противно скрипела, оседая на зубах новыми вспышками легкой боли, но Мозенрат научился на это не обращать внимания. — Мне не нужна гребанная помощь, — скривившись только от одного этого слова, он потихоньку начал приходить в себя. Такие болезни стали случаться все чаще, и их продолжительность возросла от нескольких минут до нескольких часов. Князь знал, что пройдет еще немного времени, и боль будет гораздо объемнее, занимая целые сутки. Время утекало из его пальцев, точно песок в ненавистных часах, что стояли сейчас на одной из тумб и почти завершили цикл. Он даже кинул в ту сторону презрительный взгляд, но не смирился. Смирение — не для него, он никогда не сдастся и найдет ответ. — Но… — Ксерксу было сложно понять, что делать дальше, раз хозяин отказывается от помощи. Он задумчиво пожевал свою губу желтоватыми зубами, старательно вспоминая нужные для поддержки слова. — Но хозяин столько всего перепробовал, а время… поджимает, — в душе угорь ликовал, вспомнив нужное слово, чтобы затем сразу загрустить. Кем он будет без хозяина? Что станет с его чудесными мамелюками и цитаделью? Угорь не мог представить пустую жизнь, — нет, существование, — без князя. Казалось, пропади он — и под ногами разверзнется пропасть из страха и сплошной пустоты, так что прошлое покажется сладким миражом. — И что? — Мозенрат выгнул бровь, отмахнувшись от слуги и поднимаясь с пола. Медленно отряхивая одежду, маг ощутил потряхивание в руках и ногах после встряски проклятия. — Я никогда ни у кого не прошу помощи, запомни это, Ксерксис, и больше не смей меня донимать глупыми разговорами. Он махнул рукой и чинно прошагал на выход из зала, старательно делая вид, что пришел в норму. И только оказавшись в своей спальне, колдун рухнул на заправленную дорогими простынями и пледом постель. Тюрбан полетел на пол — маг швырнул его с яростью, которая наконец вырвалась наружу наравне с отчаянием. Он вцепился здоровой рукой в волосы, оттягивая их и причиняя себе боль, будто это могло помочь думать быстрее. Времени действительно чертовски мало, и он начал часто вспоминать Дестана. Старый идиот именовал себя величайшим колдуном, хотя не выстоял против какого-то мальчишки. Единственное, что получилось очень умно, — подарить «наследнику» волшебную перчатку вместе с проклятием, которое теперь сжирало его изнутри. Изначально в ней, конечно, проклятья не существовало, но Дестан лично заклинал эту вещь перед своей смертью, как это выяснил Мозенрат позже. Он до глубины души ненавидел старикашку, укравшего его из дома еще младенцем, потому что видел какой-то потенциал. А потом, когда будущий князь вырос среди мамелюков и мертвой тишины Черных песков, он уже был достаточно силен, — и одолеть Дестана оказалось несложно. К тому же, экс-князь лично скармливал своему наследнику мысли о власти и могуществе. Дестан часто повторял слова одного древнего стратега: не можешь предотвратить — возглавь. И, скрипя зубами, Мозенрат стал претворять эту мудрость в жизнь. Не можешь предотвратить злодеяния Дестана, не можешь терпеть его, скуля после очередного наказания, — убей и возглавь его королевство. А вот править было сложно. Владыка Черных Песков зазубрил этот урок — за каждую магию приходится платить. Он заплатил сполна, отдав свою руку и жизненные силы, практически став ходячей грудой костей только с мозгами и местами здоровой кожей. Парень уяснил цену власти и могуществу, и теперь загнал себя этим в тупик, пусть и обрел все, чего желал. Это было иронией со стороны Небес в его сторону. Дать колдуну все о чем он мечтал и разбить его представления об этом о каменный пол жестоким проклятием. Самый могущественный маг был уязвимым из-за перчатки и собственной смертности. — Ну же… — шептал он, кривясь от собственных гадких воспоминаний и выуживая лишь самое нужное, что могло бы помочь. Невольно он подумал о Джинне, с помощью которого хотел создать философский камень, однако та миссия провалилась. Рискнуть повторить такое уже не хотелось, да и он не привык наступать на одни и те же грабли. Нет, в этот раз он должен обойтись только своими силами, не похищая друзей вездесущего, гадкого, наглого Аладдина, чье имя порождало дрожь в челюсти от злобы. Да и джинн оказался слаб по итогу — его сила полуфеноменальная и почти космическая, ведь он лишился большего количества магической энергии после того, как воришка из Аграбы пожелал ему свободы. — Хм… джинн… — князь зацепился за собственный поток мыслей и невольно задумался чуть глубже о природе этих потусторонних существ. Он был в курсе приключений Аладдина, ведь даже ленивый был наслышан о грандиозной лестнице в покои будущей султанши обычного безродного вора. Вот кто истинно не заплатил ни гроша за такой подарок судьбы, — Мозенрат до тихой ярости порой доходил в подобных размышлениях. Однако, сейчас умерил свой пыл и подумал о джинне и его силе. Ведь на свете их осталось еще предостаточно, правда местонахождение каждой из ламп почти стерто временем. Джинны стали легендами, мифами, невидимыми существами (исключая друга Аладдина) задолго до рождения Мозенрата. Сейчас он знал и о Джафаре, чья лампа безвременно канула в Пещере Чудес, куда путь такому страннику, как князь, наперед заказан. И об Эдем, что прислуживала перед одной из безродных девчонок Аграбы, но ее также было не заполучить. Нет, это было бы глупо — соваться в волшебную пещеру, зная, что только «не ограненный алмаз» сумеет пройти через врата льва. Увы, Мозенрат таким вряд ли являлся, да и цели его полны корысти. Поэтому идея о том, чтобы посетить таинственную пещеру, полную сокровищ, быстро отпала из-за огромного риска. — А ведь это идея! — воскликнул маг, в который раз залепив себе оплеуху за то, что все это время разговаривал сам с собой, а затем быстро двинулся в библиотеку. Его темный, полный тайн замок неприветливо сгущал тени, тянущиеся к его фигуре и ластящиеся о напряженный стан. Он не зажег все факелы, а потому в большинстве коридоров царила полутьма, хотя небрежные лунные лучи и проскальзывали через узкие окна, рассеивая мрак слабым заклинанием. Колдун быстро шагал в известном направлении и совсем скоро очутился в громадном зале с высоченными потолками и морем стеллажей, сполна набитых книгами. Они изваянием стояли перед ним, ни дрогнув от настроения хозяина и его быстрой поступи, храня в себе мудрость прошедших тысячелетий. Краем глаза колдун заметил угря, который по всей видимости услышал его шаги и прилетел, чтобы быть рядом и первым (и единственным впрочем) узнать новые идеи хозяина. — Хозяин что-то нашел… — прошипел угорь, когда Мозенрат, окрыленный находкой, присел на диван за небольшой читальный столик. Ксеркс улегся на его плечо, обвив шею хозяина хвостом и без интереса уставился на текст, внимательно разглядывая лишь изредка попадающиеся картинки. Читать он не умел, да и шуметь не посмел, видя, как тщательно князь ищет на страницах что-то нужное. — Нашел, ты прав, Ксеркс, — спустя много времени все же откликнулся Мозенрат, удовлетворенно хмыкнув. — Джинны обладают феноменальной мощью и способны творить невероятные вещи. Не будем брать в расчет нашего старого знакомого, ведь я уже не один раз одолевал его и заточал… думаю, наши с ним силы равны, но вот неосвобожденные джинны — в разы могущественней. — Джинн крысеныша слаб, — охотно поддакнул Ксерксис, все еще не понимая к чему клонит повелитель. — Именно поэтому я желаю отыскать другую лампу и другого, более сильного джинна. Он исполнит мое желание, и я буду жить, а проклятье перчатки канет в лету. Если бы угорь мог зааплодировать гениальности хозяина, он бы это сделал, но сейчас побоялся нарушить такой грандиозный момент и лишь активно закивал головой, растягивая рот в улыбке и обнажая кривые зубы. — Найти лампу, найти лампу, — повторял Ксеркс, всем своим тельцем ощущая триумф Мозенрата. — Да, но найти ее не так-то просто… — вдруг князь поник, и мрачные тени легли на его лицо, добавляя худобы и без того болезненному виду. Он потер переносицу пальцами, прикрыв на мгновение глаза и не переставая думать о своем плане. — Но не невозможно. Одна лампа хранится в Пещере Чудес, но путь туда нам закрыт. — Крысеныш бывал там… — подхватил угорь и тут же получил подзатыльник, слетев с плеча хозяина и кувыркнувшись в воздухе. Он зашипел от легкой боли. — Дурак ты, Ксерксис! — возмущенно пригрозил ему Мозенрат, сжав губы в плотную линию. — Думаешь, это отребье захочет пойти туда и достать для меня лампу? Я не собираюсь посвящать никого в свои планы. — Но так Мозенрат был бы спасен… — прохрипел отошедший после грубого удара Ксеркс и осмелился подлететь чуть ближе. — Вряд ли Джафар не попробовал бы провернуть свои грязные планы за счет меня, — с омерзением выплюнул маг, захлопнув книгу и отложив ее в сторону. — Наша сила была бы соразмерна будь он человеком, но против могущественного джинна и я не выстою. И захват Аграбы — захватывающая, но далеко не первостепенная задача. Поэтому остается единственный верный вариант — отыскать другую лампу. И у меня даже есть о ней некоторые сведения. Он мрачно улыбнулся от предвкушения скорого приключения. Угорь запутался после огромного количества информации, имен и сложных слов, а оттого помотал головой, будто так ненужное могло испариться. Мозенрат, видимо, понимая, что верный слуга не понял большинство из изложенной информации, тяжело вздохнул и пояснил более спокойным тоном: — Отправимся немедленно на поиски лампы. Здесь сказано, что местонахождение одной из них примерно в тропиках на Юге за Семью пустынями. Правда информация датируется пятьюстами годами ранее… Возможно, за это время что-то изменилось, но мы обязаны проверить… Он подвинул ближе на столике довольно толстый толмуд и сказал: — Это исследования одного путешественника из Греции. Он полагает, что на одном из островов между континентами люди поклоняются не просто Богу, а именно джинну, что даровал им силы и плодородную землю, а также защиту от вторжения чудеземцев. Жаль, что он не смог попасть туда, но пишет, что едва спасся от воинственных женщин. И все же, я полагаю, его теория о джинне верна. — Почему? — заинтересованно спросил угорь. — Этот остров находится в аномальной зоне климата, там очень часто бушуют шторма и продолжительные ливни, а также почва не может быть плодородной, если не считать дары джунглей… Мозенрат помедлил, задумался, прежде чем продолжить: — За тысячелетия к ним никто никогда не вторгался, однако их воительницы не раз совершали набеги на другие государства и грабили их, при том ни разу не проиграв. Хотели они, я полагаю, золота или же дорогих тканей, а может и вовсе пытались найти что-то новое для своего устаревшего народа… Мозенрат отыскал среди свитков карту и развернул огромный пергамент, который едва поместился на небольшом читальном столике. Его взгляд прошелся по большому круглому материку, который и являлся Семью пустынями, а вне их юрисдикции находились Черные пески, подземное королевство Аль Мадди и древний город Месмария. Последние три имели более четкие границы с Семью королевствами, окрашенные в броский алый цвет. За Семью Пустынями на других материках лежат ещё более далёкие земли, такие как: Ледяной Север, влажный тропический лес, и Древняя Греция. Карта ограничивалась на этих землях, но Мозенрат знал, что есть и другие на другом конце света, правда дело до них ему не было. Вся магия сосредоточена именно здесь. — Мы полетим сюда… — он задумчиво тыкнул пальцем на небольшой клочок земли — остров — омываемый Летним морем с одной стороны и Индийским океаном с другой. Остров находился достаточно далеко от Черных песков, и Мозенрат понимал всю опасность путешествия. Мало того, что там водится всякая премерзкая смертоносная живность, так непроходимые тропики в разы усложнят путь до предполагаемого места назначения. Маг потер в который раз переносицу и прикрыл глаза от усталости. Однако, он уже решил отправляться сейчас, потому что времени становится все меньше и меньше, а значит отдыхать нельзя. Вот добудет лампу, доберется до дома и позволит себе расслабиться и, конечно же, посмеяться над бедолагой джинном, который попадется в его руки. Он уже предвкушал, как будет весело ставить ниже себя могущественного джинна, и это отозвалось в его теле подъемом сил и энергии. — Тропики… — сумел вычленить из всего сказанного Ксеркс, нахмурившись. — Не люблю тропики. — Знаю, меня тоже не прельщает мысль о змеях, ловушках и всяких аборигенах… — тише добавил колдун, с весельем наблюдая, как морда слуги вытягивается от страха и омерзения. — Змеи?.. Аборигены? — он поежился, сотрясаясь в воздухе. — Я не хочу… — О, тогда можешь остаться и погреться где-нибудь на песочке, пока ждешь меня, — любезно улыбнулся Мозенрат, и пламя в его глазах вспыхнуло. — П-правда? Тогда… я останусь? — Нет, идиот! Ты летишь со мной! — парень схватил животное за тельце и тут же взмахнул рукой, перемещая себя и взвизгнувшего Ксеркса на поиски волшебной лампы.***
Серебристо-синее сияние озарило и без того солнечный пляж близ джунглей. На влажный песок, омываемый теплыми волнами, приземлились двое. Джунгли плотной стеной вырастали перед ними, пугающе нависая и издавая всевозможные звуки, от которых бедный угорь сжался и прильнул к телу хозяина, что стряхивал песок со штанин. Решив, что климат слишком влажный и жаркий для арабской одежды, маг с неудовольствием взмахнул рукой, — и плащ с его плеч пропал, оставляя колдуна в одной рубахе, перевязанной расписным кушаком, и шароварах. Тюрбан он решил оставить на случай непредвиденных насекомых. — Я не хочу… — просипел на его шее угорь. Мозенрат не обращал внимания на подданного, во всю уставившись на зеленые джунгли впереди. Даже шум воды его не успокаивал в такой момент, а лишь накалял обстановку, — то ли дело безмолвная пустыня. Здесь же все буквально пестрило жизнью — разномастные попугаи ютились на деревьях, перекрикиваясь меж собой, где-то неподалеку плескалась рыба, птицы напевали острую по громкости мелодию, а листва шумела от легкого летнего ветра. Кому-то это место показалось бы сказочным, но маг ощущал лишь раздражение. Колдун оттолкнулся ногами от земли и завис в воздухе прямо над высоченными деревьями и пальмами, чтобы получше рассмотреть остров. Голова все еще кружилась после телепортации на такое огромное расстояние, а зуд в руке не унимался, сопровождаясь тошнотой, но Мозенрат пытался не обращать на общее недомогание внимания, сосредоточенно продумывая план (хотя все больше казалось, что придется действовать по ситуации и решать проблемы по мере поступления). Его глаза жадно впитывали каждый шершавый папоротник, каждую веточку и лиану, растущую по пути к огромной скале прямо в сердце острова. Пик ее уходил высоко в небо, а по кругу, нависая над землей, были заметны остатки древней цивилизации. — Город Солнца… ну, конечно, разрушен, — фыркнул маг, скривившись от своих же познаний. — Разрушен? — переспросил Ксеркс, с ужасом разглядывая руины некогда крупного города. Некоторые из руин все еще имели очертания домов и храмов, но жизнь в них, по всей видимости, отсутствовала. — Раньше это был город, чьи жители верно служили своим Богам и практиковали магию. Я это уже сказал в библиотеке. Дестан говорил что-то о магии на крови и…вуды? Бесы побери эти названия!.. Верховные жрицы этого культа занимали особое место среди всего населения и правили, как у нас правят мужчины. Они были защитниками острова, сами нападали на материк и приносили победы. Думаю, они-то и хранили лампу, а любезный джинн делился с ними магией или даже обучал… — И что с ними сталось? — заинтересованно спросил Ксеркс, уже предвкушая ужасную историю и потирая плавниками. — Путешественник солгал в книжке? Мозенрат хмыкнул и незаинтересованно на этот раз оглядел руины. — Нет, он упоминал и это. Некогда великая цивилизация Солнца прогневала Богов. Чушь, как по мне! Наверняка они обмякли за столетия хорошей жизни, и их разбили первые попавшие сюда варвары, обиженные на их благополучие и неиссякаемую силу. Город вымер сотни лет назад, и даже если бы кто-то спасся, то не смог бы существовать без сородичей. Так что, думаю, аборигенов мы здесь не встретим. Эта новость так обрадовала Ксеркса, что тот почти забыл все вышесказанное и радостно завилял хвостом. Мозенрат снова ощутил прилив боли и поскорее перенес их с Ксерксом поближе к руинам. Они приземлились на небольшой поляне выше уровня моря, открывшей вид на первые древние дома цивилизации Солнца. Здесь неподалеку шумел водопад, а также посторонние звуки полностью нарушали такую нужную магу тишину. Он в который раз проклял это место, желая поскорее вернуться в Черные пески. Непролазные джунгли, обступившие путешественников со всех сторон, как-то не были похожи на населённый пункт, хотя повсюду из земли торчали фрагменты крыш, сорванных с домов, колонны, полностью обвитые плющом, и булыжники от массивных стен. — Кто-то очень постарался… — задумчиво предложил Мозенрат, даже не представляя, что их ждет за пределами поляны в самом городе. Вряд ли ему было жаль эти творения древней архитектуры, и все-таки он был озадачен. Высокие кроны незнакомых стройных деревьев, обвитых шершавыми зелёными лианами и мхом, закрывали от палящего экваториального солнца, создавая некое подобие уровней, которые точно населяли всевозможные животинки. И гул этих животинок после относительной тишины пустыни буквально оглушал, заставив поморщиться и опустить голову книзу. — Хозяину плохо, — констатировал угорь, и Мозенрат кивнул, желая облокотиться о ствол ближайшего дерева, но отчего-то чувствуя, что лучше так не делать. И словно в подтверждение его мыслям, слева зашипела здоровая змея, обвивающая одну из веток и наклонившая свою голову поближе. Она высовывала из пасти длинный развоенный язык, пугая острыми (наверняка ядовитыми) клыками. — Идем, — дернулся маг и схватил угря, чтобы тварь до них не добралась. Но не успели они сделать и пару шагов, как вдруг из зарослей папоротника к ним подлетела маленькая цветастая птичка, похожая на колибри, только размером с ладонь. Ярко-красные крылья и жёлто-синее брюшко так и резали глаза посреди сотни оттенков коричневого и зелёного. Мозенрат уже раскрыл рот, чтобы прогнать нарушительницу личных границ, как та распахнула клюв и издала пронзительный визг. Ксеркс тут же упал на землю, закрывая ушные дырки плавниками и жмурясь, а маг отшатнулся и скривился. Замахнувшись ладонью, он рассек воздух заклинанием, сбивая птицу с полета и отправляя куда-то в кусты. — Жуть! — завизжал угорь, все-таки приподымаясь и с опаской поглядывая в сторону папоротника. Несколько красных перьев покружило в воздухе и упало к ногам мага. — Я мог бы переместить нас ближе, но чувствую охранные чары на этом месте, — нехотя поделился колдун, с презрением подумав о собственной уязвимости перед чужим древним колдовством. — Они не подпустят нас и расщепят, так что придется продолжить путь пешком. — Почему они действуют без людей? — Ксеркс оклемался и подлетел ближе, теперь вплотную плывя за хозяином меж кустов. — Их ставили не просто так, а с расчетом и на то, если люди исчезнут из этих мест. Право слово, Ксерксис, и дурак бы понял, что чары созданы для того, чтобы охранять. — Хозяин уверен, что стоит продолжить путь? — Мозенрат едва не сплюнул яд после слов слуги и обернулся, наградив угря смертоносным взглядом. Конечно, туманные слова путешественника не могли подтвердить наличие лампы здесь, и велика вероятность, что колдун погнался лишь за призраками, но сдаваться теперь он не намерен. — Я уверен в себе, как никогда! — выплюнул маг, отмахнувшись и последовав дальше, огибая упавшие деревья и лианы. — Просто нужно рассчитывать на лучшее, а готовится к худшему. Дальнейший путь продолжился в молчании, пока снова откуда-то сверху не послышался скрип веток и агуканье обезьян, но им пора было привыкать к звукам джунглей и перестать вздрагивать от малейшего шороха. Среди коричневых веток и зелёных листьев Ксеркс заметил несколько шаров, висевших на лианах. Точнее, это были овальные ярко-зелёные образования размером в длину пальца с мелкими шипами, напоминавшие незрелые плоды какого-то тропического дерева. Угорь подлетел ближе, голодно облизнувшись, но тут же услышал небрежное предупреждение: — Сожрешь эту дрянь, и я тебя не стану вытаскивать с того света. Ксеркс испуганно отлетел обратно и пробурчал что-то про голод и то, что они ели уже очень давно в связи со всеми этими путешествиями. Дальше по дороге им встретилось море цветов, растущих прямо из коры деревьев, воздух из-за них обретал слакие ноты, так что рот угря снова наполнялся слюнями. Дивные цветы привлекали внимание, но маг знал, что не все безопасно, что красиво, оттого даже не думал прикасаться к чему-либо, кроме ровной поверхности земли под своими ногами. Он также был голоден и совсем ослаб из-за недавнего припадка и телепортаций, но упрямо шел дальше. — Хм, древо самоубийц, — задумчиво протянул маг, все-таки поглядывая на дивные цветы на деревьях. Они и правда выглядели великолепно — чистейше белые с желтой звездочкой посередине, и их лепестки изящно раскрыты, приманивая мягкостью. — Даже древесину нельзя использовать для костра, поскольку дым вызывает тяжелейшее отравление. А уж съев плод — сразу можно идти в сторону кладбища. Маг мысленно благодарил Дестана за великолепную библиотеку, оставленную в «наследство», ибо не будь ее — он бы и половины заклинаний не знал, а уж диких и ядовитых цветов и подавно. — Нюхать тоже нельзя? — спросил угорь, на что Мозенрат покачал головой. — Проклятье! — тут же воскликнул маг, одернув здоровую руку от куста. Он зашипел, приложив обожжённую конечность к груди и потерев ее перчаткой, накладывая целебные чары. Его взгляд убийственно уперся в зеленый куст, похожий на папоротник, однако его листы были шире и имели на краях острые волоски, от соприкосновения с которыми его будто ударило молнией. Вознеся руки чуть вверх, он стал более осторожно пробираться через заросли кустов, которые так и липли к одежде, лаская ее своими жгучими язычками. Наконец, они вышли из густых зарослей и остановились на границе с городом, который уже от деревьев тянул каменистые дорожки (наполовину заросшие густой травой) на широкие улочки, уводящие к массивным каменным ступеням и вверх на гору. Мозенрат свободно вдохнул свежий воздух, ведь в тех дебрях не было ни ветерка, который здесь, между разрухой, гулял как добрый друг. Угорь тоже выдохнул, понадеявшись, что все опасности на их пути кончились, а вот маг понимал, что они везунчики, раз смогли телепортироваться ближе к городу и увидеть лишь крохотную часть всего того, что скрыто в джунглях. — Идем. Стоило взять сюда мамелюков, чтобы они прокладывали путь, а то мало ли здесь повсюду ловушки… Такое нелицеприятное стечение обстоятельств выбило из угря дух, и он восхитился своим бесстрашным хозяином, который лениво поплелся вперед, гордо расправив плечи. Над головами обоих пролетела стая щебечущих птиц, а вскоре показался и широкий ручей, опоясывающий гору. Повсюду умещались мелкие домики, совсем небольшие хижины, в которых имелись большие круглые окна. Мозенрат даже заглянул в один из домов, но не обнаружил признаков жизни, — повсюду многовековой слой пыли, сгнившая кровать с подушкой, набитой ракушками, и больше ничего. Ни принадлежностей, ни шкафов, будто это было не нужно людям. Либо же кто-то здесь все подчистил. В любом случае разгадки крылись за углом, но их Мозенрат упорно не желал знать пока не найдет лампу и не передохнет. Он шел дальше, по прямой дороге к горе, минуя каменные беседки и разросшиеся сорняками сады. Больше маг удивился тому, что солнце начало клониться к горизонту, окрашивая каменные здания в оранжевый цвет. Тени подступали все ближе, а ведь он точно помнил, что переместил их аккурат утром и не могло быть так, что они проторчали на поляне почти весь день, а потом выбирались из нее еще чертову кучу часов. Затея не нравилась ему все больше и больше, однако он не привык сдаваться и готов идти до конца, даже если придется нести за это последствия. Все равно смерть не за горами, так думал он, стараясь отшучиваться, чем признать, что это было самым глупым и опасным решением всей его жизни. Перемахнув через мостик, ведущий на другую сторону ручья, парень с угрем оказались прямо возле полуразвалившейся громадной лестницы, ведущей вправо по периметру скалы и уходящей наверх зигзагом. Повсюду, словно избегая законы физики, размещались площадки с внушительных размеров зданиями, которые, казалось, вот-вот и свалятся и разобьются оземь. Мозенрат даже на секунду завис, представив, как воинственные темнокожие женщины с копьями наперевес окружают их, самозванцев, тихо шипя на своем языке. Подкинутая воображением картинка заставила мага только ухмыльнуться и подумать, что уж он-то справился бы с толпой неотесанных дикарей, а потом превратил бы их в мамелюков. Такая бравада помогала отвлечься от тягостных мыслей, а самообман Мозенрат любил, пусть и никогда не признается в подобном. Ксерксес же за его спиной принюхивался, озираясь по сторонам, когда они ступили на лестницу. Кое-где отсутствовали ступени и приходилось перепрыгивать или подбрасывать себя магией, что очень сильно тратило необходимую энергию. А солнце меж тем почти село, и сумерки подступали к горе, протянув костлявые тени от деревьев и выше. Стоило им подняться на первую из платформ, камни под ногами опасно пошли трещинами. Мозенрат нахмурился и попробовал переместить их на самую последнюю из платформ, которая высилась еще очень далеко на зигзагообразной лестнице, но ничего не вышло. Магия потрескивала на концах пальцев вокруг перчатки, а кости болезненно сводило судорогой. Колдун зашипел проклятия и принялся быстрее подниматься наверх, совершенно перестав разглядывать дома и легший под ногами остров, что отсюда казался совсем крохотным. Наверное, здания, что стояли на небольших платформах служили для молитв, либо для жилья верховных жриц, а остальной народ ютился лишь под скалой. — Странно… — прошептал маг, чувствуя отдышку после долгого подъема. — Очень странно, что здесь даже скелетов нет… Их действительно не было, а потому место все сильнее становилось жутким и пустынным, будто жизнь покинула эти стены слишком давно, прибрав за собой и трупы. Но Мозенрат в такое не верил, он ясно полагал, что здесь творится что-то неладное. — Надо скорее! — поторопил его угорь, увидев как крошатся ступени внизу, как опасно трещины ползут выше к ногам хозяина. Он чуть не влетел в плющ, что тянулся в этой части горы, от такого малоперспективного зрелища. А ведь им еще обратно надо будет выбираться, и без ступеней сделать это будет травмоопасно. Мозенрат не отвечал на выкрики Ксеркса, буквально взлетая по ступеням и чувствуя стекающий со лба и по спине пот, что пропитывал рубаху. Он и не помнил, когда в последний раз куда-то так отчаянно бежал, поэтому и дыхание почти сразу подвело, отчего парень начал хвататься за грудь в попытке унять жгучую боль в грудной клетке, которая буквально разрывала легкие. Однако, лестница выдержала, правда шуму создалось не мало из-за опадающих некрепких ступеней, и когда Мозенрат оказался на самой верхней, то сразу же нырнул в неровный проем в скале, укрывшись от опустившихся сумерек в тени туннеля. Тут же на них вылетели летучие мыши, злобно пища и пугая до полусмерти. Мозенрат слишком выбился из сил, а потому и сам испуганно прижался к стене, позволив животинкам вылететь наружу и скрыться во мгле. Поведя рукой, он зажег огонь (хоть это он смог сделать без приступов), и когда синее, невероятно жаркое пламя заиграло на ладони, они с угрем все-таки смогли рассмотреть пещеру, в которой оказались. Здесь имелись наскальные рисунки, изображающие храбрых воительниц, — хозяек этого места, — всю их жизнь и подвиги. Маг с интересом взглянул на самые большие изображения, где множество фигур поклонялось человеку, восседающему на пьедестале. И если бы не тот факт, что ног у этого человека не было, а за место них имелся длинный хвост, то колдун бы и не подумал о джинне. Но так пазл сложился в голове сам собой. Получается, племя Солнца поклонялось джинну, а не использовало его в качестве раба, что было бы довольно уместно на взгляд Мозенрата. Он удивленно вскинул густые брови, не замечая как притаился Ксеркс, не любивший всякие пещеры и огонь, что сейчас находился очень близко. Однако, и пугающей темноты он боялся, ведь они не дома, где мрак был частью существования, а потому не знал, куда себя деть — подплыть ближе к огню и свету или же подальше от жара в неясную тьму, которая может скрывать что-то страшное. На следующей картинке изображение было гораздо четче, будто рисовали это не так давно, как первое. На нем люди были счастливы и довольны, светило солнце, а воительницы с копьями стояли возле горы. Это были всего-лишь смутные послания, люди изображены корявыми палочками с головами и руками, но воображение темного мага всегда услужливо подкидывало довольно реалистичные картинки. Он не сомневался, что жизнь здесь была хороша — и хороша была из-за джинна. Интересно, как они взаимодействовали? Остальные картинки его мало привлекли, кроме последней, что находилась в самой глубине пещеры у узкого горлышка — входа в тоннель. Эта картина оказалась более пугающей — остров горел, люди бежали и падали в воду, он будто наяву слышал весь творившийся здесь хаос и разруху. Но ни злодеев, ни Богов видно не было, а потому и непонятно что случилось. Ясно было одно — нарисован конец жизнедеятельности острова. Что, как и почему — неясно, но довольно захватывающе. — Они знали… — вынес свой вердикт Мозенрат, напрягшись всем телом от звука собственного голоса в непередаваемой тишине. — Это пророчество вне сомнений. — Пророчество… — глухо повторил Ксеркс, обившись вокруг шеи хозяина и задрожав всем телом. — Нам надо скорее найти лампу и убраться отсюда, — проскрежетал маг, чувствуя, как магия после стольких событий покидает его. Он не мог долго поддерживать огонь, не отдохнув при этом, но перерыв сейчас казался слишком рискованным. Вздохнув и приведя суматоху в голове в надлежащий порядок, маг вошел в узкий тоннель, освещая неровные шероховатые стены светом, мельком замечая, что те покрыты какой-то золотой пылью, которая сверкала подобно звездам на небе.