Предзнаменование смерти

Едва Мозенрат начал ощущать приступы удушья и тревоги, как тут же буквально вылетел из узкого прохода в подземный зал, находящийся в глубине горы. Он прищурился, присмотрелся к окружающей его темноте, а затем распространил пламя, которое сей же миг заплясало на старых факелах, сжигая паутины. Ксерксес задержал дыхание на его плече при виде скелетов, расположенных по всем углам пещеры. — Так вот где останки, — без особого интереса фыркнул маг, разглядывая покрытые грязью и паутинами кости и полуразвалившиеся останки. Черепа были повсюду, некоторые и вовсе лишенные тел, прожигая незваных гостей невидящим взглядом пустых черных глазниц. Правда их было немного, всего пара дюжин, так что колдун усомнился в том, что это все люди, что населяли остров. Хотя, есть вероятность, что к моменту «конца» на острове осталось не так много людей. — Дерево… — прошипел угорь, и маг все же обратил на странное нечто внимание. Он пристально вгляделся в засохшее дерево, непонятно как растущее прямо из каменного пола и уходящее далеко под свод. Оно было выбелено временем и достаточно старое, тянущее свои крючковатые ветви во все стороны, и стояло ровно по центру. Дерево не один год побеждало время и засуху, его корни впивались глубоко в землю, расползались в разные стороны, заставляя камни горбиться и сталкиваться, подобно чешуе большой рыбы. Но вот, бой древа был окончен, листва с его ветвей обратилась в прах, а ствол и ветви теперь напоминали побелевший от времени скелет, не один год простоявший в одиночестве в этой темнице, полной мертвецов. — Хозяин, дерево здесь не просто так… Маг скривился, понимая, что угорь куда быстрее сообразил, чем он, засмотревшийся на старое дерево. — Глупость какая… — фыркнул колдун. Мозенрат хотел уже пройти мимо, как заметил, что другого тоннеля попросту нет, а на противоположном конце пещеры откуда-то худо-бедно капала вода. Это был тупик или же начало другого пути. — И правда необычно, — согласился маг, впервые увидевший такую картину. Ксерксес подлетел ближе, принюхиваясь к дереву, а вот Мозенрат вознес руку и попытался просканировать увиденное. Он чувствовал магию, бегущую по венам и будоражащую кровь своей первозданностью, и признал, что никогда не сталкивался с подобным древнейшим, истинным колдовством, которое пропитывало даже воздух. Захватывающее чувство опьяняло и вынуждало подойти ближе, довериться своему чутью. — Это вход… — огласила рыбеха, также распознав магию. Мозенрат ухмыльнулся, кивнув своему несомненно волшебному слуге, чующему подобное колдовство. Когда он подошел ближе и положил ладонь на гладкий ствол, тот тут же услышал будто замогильный голос, прошептавший хриплым голосом: — Пить… Ксерксес дернулся в сторону и ощерился, зарычав от испуга. Мозенрат же наоборот хладнокровно оценил обстановку и рассудил, что вода (чудесным образом имевшаяся) здесь не просто так. Он обошел дерево по кругу и приблизился к небольшой выемке в стене, где находился маленький выступ с глинянной посудиной, в которую капала вода. Маг взял в руки пиалу и приблизился к растению, вылив содержимое на один из корней. Ему показалось, что этого будет достаточно для того, чтобы открыть проход, но дерево тут же отозвалось громогласным и требовательным: — Еще! Пить! Ксерксис с негодованием наблюдал, как хозяин, рыча от злости, бегал до воды и обратно, подолгу ожидая, чтобы наполнилась посудина. И с каждым разом дерево все больше ревело и взывало к людям, чтобы его напоили, однако и прогресс стал виден спустя примерно час — на дереве в некоторых местах стала появляться вполне здоровая кора, а это означало, что князь на верном пути. И все-таки, он выдохся, обессилено плюхнулся прямо возле корней на колени и выронил пиалу из ослабшей руки. Силы, и без того мизерные, покинули тело. — Хозяин! — залепетал угорь, подлетая к нему и хлопая по впалым щекам хвостом, однако реакции не было. Мозенрат что-то пробормотал себе под нос и закрыл глаза, не в силах больше справляться один. — Надо вставать… Но Мозенрат погрузился в какое-то странное состояние дремы, сидя прямо на коленях со сгорбленной спиной. Только его голова качнулась вниз и подбородок коснулся груди. Ксерксис, не в силах больше вытерпеть противное «Пить!», подхватил пиалу зубами и полетел к воде, начиная наполнять посудину. Теперь трудился он, пока князь отдыхал, медленно приходя в себя, но точно не соображая, что происходит. А Ксерксис и того мысленно удивлялся почему Мозенрат сразу не поручил ему это дело, а принялся действовать в одиночку, ведь обычно в таких ситуациях все выполнял угорь. И теперь из-за усталости хозяин чувствовал себя паршиво, а угорь винил себя. Жара от факелов и тропического климата стояла просто невыносимая, и воздуха катастрофически в пещере не хватало. Мозенрат тяжело и учащенно дышал, видя расплывающимся взглядом то, как угорь продолжал делать им брошенную работу. Конечности ныли после долгого путешествия, а глаза невыносимо слипались, однако останавливаться среди груды мертвецов было нельзя (какая ирония, ведь его королевство просто кишит мамелюками). К тому же прогресс был и немалый — почти весь ствол ожил, а теперь и корни начали наполняться жизнью. Волшебство стало ощущаться в разы сильнее, теплыми волнами исходя из основания дерева. Мозенрат смахнул катящийся пот с лица и скривился, силясь найти энергию, чтобы продолжить начатое. Руки безвольно висели вдоль тела и отказывались подчиняться, но он не мог сдаться, даже если прямо сейчас под ногами разверзнется бездна и забурлит в ней магма, вырываясь наружу. — Не могу… нет сил… — выдохнул Ксерксис, упав ничком на ноги хозяина. — Ты молодец, — выдохнул Мозенрат и поднялся с места, предварительно закинув слугу себе на плечи, и принялся продолжать начатое. Рука непроизвольно дрожала, так что когда пиала наполнялась полностью, князь сыпал проклятиями потому что вода разливалась. А еще он начал рычать на дерево, которое только и твердило без умолку: — Пить! Еще! Ну же! Пить! Воды! — и с каждым разом оно становилось все более невыносимым, так что под конец даже не затыкалось, твердя без умолку одно и тоже неестественным, скрипучим голосом, доносящимся будто из-под коры, что пятнами расцветала повсюду. — Да заткнись ты, во имя Аллаха! — вскричал в край разозленный князь, едва не швырнув посудину прямо в незатыкающееся нечто. Но дерево не слушало и не понимало, продолжая вопить все громче и сильнее по мере оживления и насыщения. Мозенрат невольно подумал, что жрицы наверняка постоянно поддерживали в нем жизнь даже после катастрофы, укрывшись здесь, но со временем, когда умерли, все зачахло. А дерево, что должно было указать им верный путь, по логике могло привести к лампе. Мозенрат мысленно молился на скорый отдых, и был готов разорвать здесь все магией в пух и прах. — Почему бы не спалить его? — прокряхтел угорь, оклемавшись. Сердце мага сильно стучало от избытка сил, голова шла кругом, виски сдавливало от боли и нехватки кислорода. И все же он, сильнее сдвинув брови к переносице, процедил: — Вход может находиться и не в дереве. Я без понятия, что это за магия, никогда такого не встречал и не видел… Думаю, мы все правильно делаем, и когда эта штука оживет, то откроет нам путь или хотя бы скажет, где он… Скорее всего дерево многое знает, чувствую, что стоит здесь не один век. Сочтем это испытанием… Слова давались с трудом, потому колдун делал большие паузы между предложениями и часто-часто дышал. Он уже было подумал, что попал в другое измерение, где повсюду танцуют языки пламени, обжигая кожу и легкие. И каменистые стены потрескивали, расплывались и сверкали золотой пыльцой от зноя, не имевшего конца. И казалось, так будет продолжаться вечность, покуда маг не ляжет подле мертвяков, разделив с ними эту ловушку. Он вздохнул, и наконец, дерево затихло. Мозенрат остановился на пол пути к воде и обернулся, глядя как распускаются изумрудные листья на ветвях, как кора расслабленно потрескивает, и дерево словно выдыхает вместе с ним, будто расслабившись и придя в себя после долгой лихорадки. Даже князю стало легче только от того, что оно перестало вопить. Маг плюнул на затишье и все-таки приблизился к воде, наполнил пиалу и выпил содержимое, а затем проделал тоже самое для Ксеркса. Жара между тем резко спала, отчего тело колотил легкий озноб, который также не приносил удовольствия. Спокойно передохнув, колдун подошел ближе к стволу дерева и дотронулся снова ладонью, ощутив приятную живую шероховатость. — Эти деревья сведут меня с ума, может поэтому дома их нет… — прошептал себе под нос маг, и угорь согласно закивал. Навес из листьев был настолько плотным и большим, что казался тучей, закрыв собой свод пещеры, раскинувшись пушистым одеялом над горой скелетов и чудом не задевая горящие алым пламенем факела. Подойдя еще чуть ближе, Мозенрат согнул руку в локте и почувствовал, — нет, явно ощутил, — как дерево вздохнуло от облегчения и начало дышать, словно человек. Он с изумлением распахнул глаза, услышав сторонний голос изнутри, а затем и увидев раскрывающийся перед ними вход или дупло прямо в стволе: — Добро пожаловать, терпеливые путники. Ксерксис снова заворчал на плече, но Мозенрат не спешил проходить внутрь появившегося отверстия. Он глянул туда, рассматривая в неверном свете огня лестницу, ведущую вниз, и сощурил глаза. — Ты понимаешь меня? — требовательно воззрился он на дерево, пытаясь отыскать глаза или рот, но ничего подобного не наблюдалось. — Скажи, что здесь случилось? Что произошло с народом Солнца? — Я всего-лишь дерево, — глухо и тягуче отозвалось изнутри, разбивая шанс узнать что-то большее о каменный пол. — Находись на острове Солнца как гость, а не хозяин. Мозенрата такие слова вывели из себя еще больше, и надо сказать, гнев всегда давал ему больше сил, потому он оживился. Дернувшись от ярости, слепившей глаза, он поспешил спуститься по достаточно крепкой лестнице вниз, ощущая подступающий подгорный холод, цепляясь руками и переставляя дрожащие ноги, мысленно надеясь, что сооружение не развалится. Ксерксис послушно летел над его головой, видимо, побоявшись спуститься первым, а вот бояться было нечего. Едва они ступили на узенькую дорожку, по обоим сторонам от которой находился обрыв, то замерли от удивления. Мозенрат никогда не видел настолько прекрасной пещеры, а теперь вовсю разглядывал свисающие прямо с высоких сводов светящиеся сталактиты, что и служили источником тусклого сине-зеленого света. Они тянулись книзу, маленькие и большие, разных объемов и даже с ответвлениями, как сосульки, усеивая шипами все наверху. Свет изнутри казался потусторонним, почти магическим, и так и тянул к себе взгляд, что можно заглядеться и ненароком оступиться, и упасть прямо в бездну, коей не видно ни конца ни края. — Жутко… — просипел Ксерксис, снова прильнув к хозяину, который был не согласен с выводом слуги. Конечно, на первый взгляд эти минералы могут показаться пугающими, словно громадные пальцы, растущие и тянущиеся к забредшим сюда людям в попытке раздавить, но Мозенрату это нравилось. Он бы несомненно создал себе в цитадели такой же зал, если бы знал нужное заклинание. — Идем… — опомнившись, шепнул маг, боясь нарушить тишину этого места и потревожить то, что могло бы скрывать во тьме. Однако, стоило им сделать пару шагов, как пыль поднялась по всей узкой дороге и начала стремиться прямо к ним, принимая очертания воинственных женщин в едва различимых открытых одеждах, большая часть которых напоминала доспехи. Лица их были одинаковыми, а волосы струились до бедер. Они в ярости скривились, распахнули рты в безмолвном крике и устремились на путников, выхватывая песчаные копья из воздуха и грозясь вспороть ими саму материю. Мозенрат не шелохнулся, пригвожденный к месту то ли испугом, то ли восхищением перед такой замысловатой магией. Женщины, коих было не сосчитать, почти достигли чужеземцев, прежде чем пыль потеряла свою мощь и опала к ногам, пачкая и одежду. — Они должны были напугать, чтобы мы сами сиганули в пропасть, — невесело хохотнул колдун и вздрогнул, не ощутив ничего даже близко схожего с жизнью в этом месте. — Почти получилось… — очень тихо добавил Ксеркс. Они прошли дальше в подземелье по петляющей между самых больших камней дороге, по которой не ходили наверняка уже очень давно. И вскоре показался еще один вход, на этот раз более широкий и удобный, разве что пригласительной таблички не хватало. Мозенрат увидел свет вдали и не стал зажигать пламя, осторожно косясь себе под ноги на предмет ловушек, а угорь рассматривал стены, все также покрытые золотой пылью. Это было странно, но оттого загадочно и необычно. — Ловушка, — прошептал колдун, едва не влетев в тонкую леску, тянущуюся у самых его сапог горизонтально. Он осторожно переступил столь примитивную штуковину и двинулся дальше. По пути им встретилось еще несколько подобных ловушек, но самый великий колдун в Семи пустынях легко преодолевал их, даже не задействовав магию. Он даже подумал про себя, что не может быть все так легко, пока не вспомнил, про опасные джунгли, невероятно долгий подъем на гору и квест с садоводством, где большинство таких же чужеземцев сгинуло бы в начале пути. Поднявшись по небольшой лестнице снова наверх, двое оказались в самом настоящем идеально-круглом гроте. В сердце него находился небольшой пруд, все пространство сияло количеством золотой пыли, что кружила прямо в воздухе и мерцала перед глазами. От пруда, опровергая все законы природы, полнящиеся волшебством прозрачные голубоватые медузки плыли вверх. Они медленно перебирали щупальцами и стремились к какой-то невидимой цели, а в самом их центре шляпки сиял потусторонний фиолетовый свет. Чудесные создания не замечали вошедших, исчезая высоко над прудом и вновь появляясь из воды, чтобы продолжить бессмысленно-прекрасный путь. Должно быть и вода в этом месте была волшебной, нетронутой рукой человека и неестественно голубой. Поверхность под ногами внезапно стала почти идеально гладкой и ровной вокруг пруда, при тщательном рассмотрении она казалась черной, напоминая зеркало, так что свет от медуз бликами гулял понизу. Мозенрат поднял голову к верху и понял откуда здесь взялась вода и свет: в самом своде на пике горы было огромное идеально-круглое окно, повторявшее форму озера в гроте, через которое можно увидеть восхитительное ночное небо, сплошь усеянное звездами. Должно быть, эта гора могла быть вулканом, но недействующим уже тысячелетия. Луна смотрела на гостей, сияя ярче от желания поскорее присоединиться к какому-то таинству, за которым сюда пожаловали. Её свет отражался от стен, вырезанных из цельного минерала синего цвета с желтыми и фиолетовыми разводами и белыми вкраплениями, подобного небу в ту секунду, когда на севере уже встает солнце, но звёзды решили бросить на землю прощальный взгляд. «Это невероятно…» — подумал маг и тут же встряхнулся, отгоняя поток мыслей и проговорив себе, что уже достаточно восхитился этим местом, и цель здесь — не рассмотреть убранство, а найти лампу. И лампа действительно была, не спрятанная в каком-нибудь тайнике, но довольно неприметная за всем этим количеством чудесностей исконно волшебного места. От нее отражался лунный свет, отчего гладкая поверхность сверкнула, мелькнув в темных глазах Мозенрата темными желаниями, что становились все ближе к исполнению. Ксерксис завилял хвостом и закружил вокруг его головы, тогда князь небрежно отпихнул его в сторону. — Хозяин? — Тш! — шикнул на него князь и осторожно шагнул ближе к воде, которая мерцала за счет света неполной луны. Отблески порождали сомнения, и сомнения тянули к нему свои костлявые пальцы, предостерегающе намекая на опасность этой сказочной воды. Маг осторожно наклонился, всматриваясь в голубоватую поверхность спокойной, кристально чистой стихии, но дна так и не увидел. Он поежился от плохого предчувствия, оглядев заодно и влажные стены (наверное, недавно был ливень), а после все же решил осторожно обойти пруд, не касаясь воды обувью. Ксерксис полетел следом, не решившись первым подлететь к долгожданному атрибуту и стараясь не касаться дивных медуз. Мозенрат, словно загипнотизированный, приблизился к пьедесталу, на котором стояла золотая лампа с длинным носиком и выгравированными черными узорами на пухлых бочках. Он внимательно всмотрелся в ее поверхность, улавливая и свое искаженное отражение, в котором даже так прослеживалась невыносимая усталость и жажда поскорее покончить с этим. Ему на мгновение показалось, что внутри лампы что-то блеснуло, медленно легкими искрами прокатилось взад и вперед, подманивая к себе и умоляя прикоснуться. А затем он перевел взгляд снова на пруд и медуз, что странно шелохнулись, стоило двоим приблизиться к лампе. — Хозяин? — еще раз спросил угорь, возбужденно летая рядом и не понимая почему Мозенрат медлит. — Это ловушка, — снова повторил он свои недавние предположения и хмыкнул, выпрямившись и расправив плечи. — Пьедестал должен постоянно что-то держать на весу, иначе сработает механизм, и мы погибнем, вероятно. — О-о-о, — осознанно протянул Ксерксис и даже сделал задумчивый вид, подлетая ближе. — И что мы положим? — Тебя? — с наигранной веселостью спросил маг, отчего его слуга опешил и попятился назад. Князь рассмеялся и покачал головой. — Это шутка. Вряд ли эти дикари думали, что к ним заявится маг. Да, мои способности здесь ограничиваются, но они все еще возможны. Мозенрат сосредоточенно прикрыл глаза и зашептал заклинание, вытягивая руку вперед. На ней спустя долгие мгновения появилась идентичная лампа, только сделанная из меди и ничем не примечательная. Маг мысленно сравнил вес обоих ламп и подумал, что достаточно постарался, так что это должно сработать. К тому же, волшебство почти полностью покинуло его тело, а внутри трещали нервы, подгоняя к быстрым действиям и долгожданному отдыху. Князь даже прикинул, что примерно они провели на острове уже почти сутки, а ведь и до этого он не отдыхал. — Держи! — он всунул фальшивую лампу угрю в зубы и продолжил: — Все должно быть очень быстро, чтобы механизм не успел отщелкнуться. Я осторожно двигаю лампу на себя, а ты сразу же двигаешь свою на ее место. Понял? Ты понял меня? — он едва поборол желание схватить Ксеркса за туловище и хорошенько встряхнуть для наглядности того, что ему будет за возможную оплошность. Угорь поспешно и неуклюже закивал, не размыкая рта. — Отлично. Приступаем. Колдун мог бы сделать все самостоятельно, но руки подводили его, все еще трясясь, и он боялся, что снова упадет без сил, а ловушка сработает. Мозенрат осторожно ухватился за ручку лампы и медленно потянул на себя, пока Ксеркс с другой стороны аккуратно ставил фальшивую лампу. Они действовали синхронно, не смотря на усталость и недомогание, поборов дрожь тела и дерганье. Князь по сути был терпеливым человеком, не смотря на вздорный нрав и взрывоопасность, — он умел ждать, как никто другой. Сцепив зубы, проклиная чертовы ловушки, но ждать, сладострастно предвкушая собственную победу над смертью и проклятием перчатки. И вот, дело сделано! Маг окончательно вытянул лампу с пьедестала, а Ксерксес заменил на фальшивку, теперь красующуюся здесь и совершенно ничем не примечательную. Мозенрат позволил себе обрадованно выдохнуть и ухмыльнуться так, будто это не стоило никаких трудов. Под пристальным и любопытным взглядом верного слуги, князь бережно обхватил лампу уже двумя ладонями и потер один из ее, ни чуть не запылившийся за века, бок. Шелест неощутимого ветра наполнил безмолвный грот, и даже Боги прислушались к этому обряду, заглядывая через окно в пещеру. Золотые песчинки брызнули из изогнутого носика лампы и понеслись сначала вниз, а затем вверх, закручиваясь и переплетаясь с из ниоткуда появившимся черным завихрением полупрозрачного тумана. Заблестел вихрь, сочетавший в себе черные и золотые цвета, паранормальными белыми отблесками, завертелся в спираль и явил распахнутым глазам колдуна нечто, что жило в маленьком сосуде тысячелетиями. Сначала из внушительного хвоста джинна выросло тело, принимая желтый цвет, почти сопоставимый со светом солнца, и черные тугие повязки обвязали небольшую грудь и низ живота, а на тканях поблескивал будто алмазный порошок, сверкая и танцуя немыслимый, сводящий с ума танец. Следом появились и плечи с шеей, изящные руки с длинными черными ногтями и тонкими пальцами, усеянными дорогими кольцами. Звякнули в воздухе золотые широкие браслеты, окольцевавшие кисти, и почти сливающиеся с цветом кожи, выделяясь лишь черной росписью по драгоценному металлу на неизвестном никому из живых языке. Потом возникла голова, и тяжелые вьющиеся волосы упали за плечи, а звезды спустились с небес, кружа в хороводе, чтобы запутаться в каштановой шевелюре, создав подобие светящегося ореола, прильнуть поближе к острым ушам, украшенным не одним золотым причудливым кольцом, и опасно сверкнуть, предупреждая, что если дотронешься — непременно обожжешься. Миндалевидные, таинственные глаза налились золотом, распахивая пушистые ресницы. Нет, не золотые глаза, подумал Мозенрат. Янтарные. Почти коньячного цвета с переливами солнца. Острые скулы дрогнули, стоило широкой улыбке растянуться на красивых губах, что чуть открывали белоснежные зубы. Изящные брови приподнялись в удивлении, но все же джинния раскинула перед Мозенратом свои руки в стороны и громким, звучным голосом сказала, даже не обратив внимание на то, что сейчас возвышалась над смертным на пять голов точно и приняла более здоровенный вид: — Ты нашел лампу и теперь повелеваешь могущественным джинном, смертный. Она лукаво сощурилась, заметив, как колдун пялится на нее и тихонько мотает головой в стороны, будто не такого результата ожидал, а затем рассмеялась и уменьшила свой рост, становясь чуть ниже его на голову, только ноги не захотела добавлять, так что хвост игриво дергался в воздухе. — Ты, что это, удивлен? Это волшебная лампа, а я!.. — Джинния, — с презрением выплюнул Мозенрат, перебив девушку. Та сразу смолкла и в негодовании уставилась на своего нового хозяина, явно не понимая причин такого пренебрежения к своему существованию. Должно быть, с ней тут хорошо обращались. — Я искал джинна, а нашел джиннию. — Плохо дело… плохо ведь? — протянул за его спиной спрятавшийся волшебный угорь. Джинния любопытно заглянула за спину колдуна, вытягивая талию неестественно далеко, а Ксеркс, завидев глаза цвета золота напротив морды, крякнул и отлетел подальше. Волосы хлестнули мага по плечу, и тот взрогнул, почувствовав на самом деле холодные, почти ледяные звезды. Это ощущение почти сразу пропало, когда джинния выпрямилась. — О, у тебя и звереныш есть, какая прелесть, — искренне прокомментировала джинния, чуть расстроившись, когда угорь в ответ на это зашипел. — …в любом случае ты исполнишь три моих желания, — пробормотал скорее для себя колдун, раздосадованный открытием. — Конечно, повелитель, — учтиво склонила голову джинния. — Все, чего жаждет твое сердце. Ее любопытство плескалось через край, чего невозможно было не заметить, поэтому Мозенрат устало вздохнул и сел на пол, прислонившись спиной к стене. Ему был просто необходим перерыв, иначе голова взорвется от количества мыслей и пройденного. — Долог был твой путь, верно?.. — Мозенрат, — представился князь, продолжая исследовать глазами джиннию и все больше поражаться количеством золота на ней и черно-золотых цветов. Больше всего его приманивали к себе звезды, запутавшиеся в ее волосах. — Да, путь был отвратным, и проклятое дерево, охраняющее вход сюда — не лучше. Может, ты расскажешь мне, что произошло с народом Солнца? Лицо джиннии не поменялось, только улыбка стала неестественной и обманчивой. Она прищурила глаза и покачала головой, задорно поинтересовавшись: — Это твое первое желание? Мозенрат зарычал и рявкнул: — И думать забудь! — а затем более спокойно добавил чуть погодя: — Знаю я вас, джиннов. Лишь бы побыстрее халтурно отработать и свалить в свою лампу. От меня ты так просто не отделаешься, я очень хорошо умею взвешивать свои слова и желания, так что с ними придется подождать, чтобы потом не было проблем. — Умно… — выдавила джинния, задумчиво обхватив подбородок пальцами. — Хотя… все-таки ты первый смертный за последние пятьсот лет, кто дотронулся до моей лампы. Не сочти это неправильным, но раньше у меня не было хозяинов, ведь люди поклонялись мне, и их желания… — Привели к краху, верно? — ядовито отозвался князь, и джинния снова дернулась как от плети. — Мне плевать, как ты работала раньше, со мной все будет совершенно иначе. — Как скажешь, — сухо обронила джинния, начиная осознавать во что вляпалась. Перспектива работать на этого грубияна казалась с каждой секундой все менее радостной, а ведь она действительно была рада покинуть пределы лампы. Ее взгляд устремился к медузам, которые, будто почуяв волшебство, потянулись к ней и закружили над головой. Двое смертных же немного передохнули после долгого пути, без интереса разглядывая новую слугу. Джинния ощутила, что кандалы на руках становятся еще тяжелее, чем прежде, а оттого догадки не заставили себя ждать — желания нового хозяина вряд ли коснутся урожайных дел или чего-то доброго. Она с интересом обвела его взглядом, мысленно отмечая национальность и странную перчатку на одной только правой руке. Ощутив незамедлительную пульсацию в теле, нащупала источник его магии и удивилась такой диковинной вещи, хотя и догадалась, что это темная материя. — Так ты расскажешь? — наконец, нарушил князь тишину, пренебрежительно вскинув бровь. Он не любил, когда его слуги не подчиняются приказам сразу, а ведь он уже должен все получить после такого продолжительного пути. — Про народ Солнца? — Нет, — покачала она головой, спустившись поближе, чтобы не парить над его головой, и присела, подогнув сверкающий хвост, отчего туман внутри него всколыхнулся. — Я пробыла в лампе без малого пятьсот лет, — она равнодушно пожала плечами, и улыбка с ее лица мгновенно спала, сменяясь нечитаемой маской. — Не хочу тревожить призраков прошлого… не здесь точно… — О, мы их уже потревожили, — невесело протянул Ксеркс, приземлившись на плечо Мозенрата. — А, вы про пыль, — отмахнулась джинния, фыркнув. — Это их последняя отчаянная попытка скрыть меня. Жаль, конечно, что магия была так слаба… — И не надейся на мое исчезновение или нелепую смерть при выходе отсюда, — хмыкнул Мозенрат, только представив, что было бы, будь магия дикарей посильнее и столкни они его в пропасть. — И не надеялась. Так откуда ты, странник? — перевела она тему, не обратив внимание на желчь в словах хозяина. — Я из Семи Пустынь, — с гордостью поделился князь, почувствовав гордость. — Это… — Далекая страна, полная песков, миражей и мистики! — с восторгом воскликнула джинния, не сумев сдержать себя и сделав крюк в воздухе, чтобы потом приземлиться на прежнее место. — О, я слышала про это чудесное место! Говорят, там даже звезды ближе, чем у нас, а луна настолько красива, что можно заглядеться, да так и остаться на месте! А пещера чудес и еще всякие диковинки! Наслышана-наслышана… Всегда мечтала путешествовать! Она блаженно улыбнулась, предвкушая поездку туда после долгих лет прозябания на этом острове. «Не повезло… она такая же, как пустоголовый джинн Аладдина» — подумал князь, устало покачав головой и решив, что думать об этом будет после того, как выберется. — Да ты полна оптимизма, — фыркнул он вслух. — Расскажи о правилах. — Я думала, что те, кто ищут лампу уже их знают, — пожала плечами джинния, но маг смирил ее ледяным взглядом. — Ладно-ладно, не кипятись, горячий парень! В общем-то, у тебя есть три желания. Три — число Силы. Ни больше, ни меньше. Я не могу убивать людей… — Но можешь создать обстоятельства, в которых они погибнут? — уточнил князь, и джинния замерла с поднятым вверх пальцем. Она сжала губы в тонкую полоску и сузила глаза. Ей не нравился этот тип, но она понимала, что после гибели народа Солнца, тот кто найдет лампу наверняка не будет преисполнен хорошими качествами. И все же продолжала надеяться, но, — увы, — прогадала. — Верно, — нехотя ответила девушка, перекинув волосы за желтое плечо, которое при внимательном рассмотрении поблескивало и переливалось золотом. — Не могу заставить кого-то полюбить тебя. «Вообще не представляю, как такого кто-то полюбит с таким вздорным характером… не смотря на симпатичность, ладно!» — призналась она в мыслях с явной неохотой, только чтобы быть честной перед самой собой. — Мне это не нужно, — отмахнулся колдун, убрав лампу за пояс. — Это последнее, что заинтересует меня на пути к завоеванию всех Семи пустынь. Джинния снова напряглась и кивнула, сглатывая ком во рту от яда, которым хотелось плюнуть черномагу в рожу. Вот, значит, как он собрался использовать желания. Выдохнув, процедила последнее: — Не стану воскрешать мертвых. — Пусть мои мертвецы остаются мертвецами, — губы парня дрогнули и сложились в бледную улыбку, не предвещавшую ничего хорошего. — Полагаю, нельзя загадывать другое количество желаний и все такое. В общем-то это было понятно, просто решил уточнить на тот случай, что ты необычный джинн. Но нет, ты самая примитивная джинния, хотя понятия не имею, как эти дикари формировали желания и в итоге потерпели крах. — Привет, сири, что делать, когда тебя и твой народ оскорбляет напыщенный сноб? — джинния выудила прямо из воздуха какую-то тонкую, небольшую коробочку и поднесла к лицу. Ответ не заставил себя ждать, и маг с удивлением услышал ровный, равнодушный, лишенный жизни голос из коробочки: — Отвечаю: пните его так, чтоб он долетел до Семи пустынь. Не будьте терпилой. Угорь удивленно потянулся ближе, но тут же джинния рассеяла магию, что отправилась на каменный пол остатками золотой пыли. Она обиженно надула губы, заметив осуждающий взгляд мага. — Отличное предложение, но пока следует воздержаться. Эй, ты шуток не понимаешь? Посиди пятьсот лет в лампе и не таким станешь! — ответила она на его полный негодования взгляд, всплеснув руками, отчего медузы отплыли подальше к пруду. — Я думал, что верховные жрицы переняли свои манеры от тебя, — фыркнул Мозенрат, покачав головой, будто разочаровавшись в умственных способностях джиннии. — Говорили, что они были могущественными, довольно сильными женщинами, рассудительными и холодными на голову. Не думаю, что поощряли шутки. — Да, это точно, — хихикнула желтая, прикрыв рот ладошкой. — Временами они были угрюмыми, не все, но многие. И быстро захлопнула рот, понимая, что маг специально задает такие темы для разговора, чтобы выудить побольше информации. — Прямо как я, — ответил он. — Нет, ты больше похож на дементора, только темного плаща не хватает, — она задумчиво проследила взглядом его одежду, сканируя и делая выводы. Хотелось болтать обо всем после заточения, но она понимала, что сейчас не лучшее время и человек, видимо, тоже не самый лучший. — Аллах, прекрати нести эту непонятную чепуху! — маг поднялся на ноги, чувствуя прилив сил, чтобы выйти наружу и покинуть остров. — Знаешь, на моей родине говорят, что женщина прекрасна, когда скромна и кратка, но прелестна если молчит. Он смирил ее полным льда взглядом, но джинния не обиделась, прекрасно осознавая разность менталитета. И разность в принцепе. — Извини, что не оправдываю твоих ожиданий, хозяин, — беззлобно улыбнулась ему девушка, внимательно следя за тем, что будет делать Мозенрат. — Видимо, твоя уязвленная гордость дает о себе знать… — Я горд как никогда! — рявкнул он в ответ, рассердившись пуще прежнего. Мозенрат фыркнул в который раз и нахмурился, лицо его напряглось и желваки заходили на бледных челюстях. Он пытался привести себя в норму, но нехватка сил и энергии, глупая джинния, которая должна была быть послушным и хладнокровным джинном, — просто выводили из равновесия. Все шло не так, как планировалось. Он уже понадеялся на покорного слугу, возможно, даже покорнее Ксеркса, что мог бы дать ему все, что он пожелает и поведать обо всем, что известно, — но нет. Девчонка оказалась болтливой, изворотливой и, судя по ее усмешкам, лживой. — Идем, нужно выбраться с этого вшивого острова. При слове «идем», джинния со всей серьезностью кивнула и преобразовала хвост в ноги. Черные шаровары с россыпью блесток тут же укутали ее, а на вопросительный взгляд Мозенрата, она фыркнула: — Что? Ты сказал идем. А одежда максимально приближена к твоей культуре, думаю, это будет уместно. Однако, цвет ее кожи так и остался желтым. — Вообще-то одежда наших женщин не так открыта, как ты себе это представила, — он окинул взглядом ее оголенные плечи и живот без особого интереса, однако с трепетом внутри. Не каждый день приходится видеть женщину в таком наряде. — Ты скорее похожа на танцовщицу, но плевать. Не забивай этим свою голову, ты ведь всего-лишь слуга. — О-о-о, надо бы побольше изучить вашу культуру, — она совершенно серьезно задумалась, кивнула сама себе и продолжила: — Просто женщины Солнца из-за жаркого климата предпочитали открытую одежду, это было удобно и в случае боя, чтобы ничто не сковывало движений. Видишь ли, их культура не располагала пресмыканием перед мужчинами… — Я понял, избавь меня от подробностей, мне все равно на вашу культуру! Мозенрат пренебрежительно хмыкнул и вместе с угрем и джиннией пошел на выход, по пути ворча: — Не забывай свое место, джинния. До тех пор пока желания не исполнятся, — и не смей меня в этом подгонять, — я твой хозяин и мне не следует перечить. В остальном, когда будем в Черных песках, делай что хочешь, но не мешай моим планам, поняла? — джинния с опаской кивнула, все больше хмурясь такой «перспективе». — Еще я не терплю упрямых слуг. И раздражающих тоже. Не надо при мне смеяться, шутить, танцевать, петь и все прочее, что вы, джинны, так любите делать. — Но!.. — она выросла прямо из воздуха перед его носом и выпалила в лицо: — У меня есть все время мира, чтобы исполнить твои желания, и если ты просишь не подгонять, то я буду стараться, обещаю. Но в остальном могу делать что угодно, как ты сказал. Ты уже путаешься! Мозенрат уязвленно осекся и с неудовольствием отметил, что она права. — Это все усталость, — нехотя проговорил он, вздернув бровь и отодвинув джиннию в сторону за плечи, чтобы продолжить спуск по лестнице, избегая ловушек. Надо сказать, звезды на голове девчонки сияли так, что освещали довольно огромное пространство во тьме — удобно. — Просто… не делай ничего раздражающего, и если я говорю «хватит» — ты прекращаешь. — Ладно, зануда, по рукам, — согласилась джинния, вздохнув от напряжения и переступая через незамысловатые ловушки. Она их чувствовала на ментальном уровне, но даже не собиралась помогать магу. — Зато я увижу пустыню. Первый отпуск за… вечность! — она весело рассмеялась. — Ну… почти отпуск, что уж. Зато в красивом месте. Маг не ответил, предпочтя думать и делать выводы из ее болтовни. Значит, она никогда не выбиралась с острова, а возможно даже из самой горы. Это его удивило, но вместе с тем и позабавило. Рабу — рабское место. И все же он начал раздражаться. Не по душе черному магу, привыкшему к малословию и одиночеству, такая болтливая компашка в лице девчонки. Он клятвенно уверял себя, что сможет потерпеть, пока не определится со всеми желаниями, а затем с радостью отправит лампу на дно океана, чтоб никто не нашел. Ксеркс между тем, принюхавшись к джиннии и поняв, что она не причинит ему вреда (в мыслях он прозвал ее глупой болтливой девчонкой), летел близко к ней и иногда даже вслушивался в сумбурный поток речей и вопросов о пустыне. Она даже выудила справочник по экскурсу в пустыню и принялась зачитывать все, что видит, вплоть до заветов, на что Мозенрат скрежетал зубами. — Иблис меня раздери, когда это кончится… — прошептал Мозенрат, стоило им начать подъем по лестнице, а уменьшенная джинния летела рядом и продолжала читать о поющих дюнах, оазисах, королевствах на границе моря и пустыни, кругах фей. Но больше всего она задержалась на ярдангах, пылевых дьяволах, похожих на торнадо, и миражах. Когда девчонка начала причитать, что в пустыне водится много неугодных нормальным джиннам гулей, которые и являлись мелкими пакостниками-демонами и служителями Иблиса, Ксеркс тоже запищал от избытка информации. — Эй, хозяин, а ты, бишь, из какого королевства? Они выбрались из дупла дерева, которое на этот раз молчало, и остановились, чтобы отдохнуть. Мозенрат потер виски и скупо бросил, жалея, что не отправил джиннию в лампу: — Я князь Черных песков. — Оно видно, — фыркнула девушка и тут же вытащила из воздуха совсем тоненький томик с соответствующим названием и черной обложкой. Она задумчиво села на пол в позе лотоса и зачитала несколько строк: — Итак, это самые опасные земли в близи Семи Пустынь, считаются проклятыми песками, где жизни не существует, растения там не растут, и также очень много мертвых оазисов. Хозяин этих мест Дестан… О, тут поправочка! Мозенрат — считается самым могущественным магом своего поколения, в его распоряжении целая орда мамелюков, что были созданы еще задолго до его рождения, но подчиняются только князю, что восседает на престоле… Она задумчиво замолчала, и даже Мозенрат в любопытстве выгнул бровь, ожидая продолжения. Он и не знал, что есть такой справочник о его землях, но подумал, что джинны должны быть всеведущи и могут запросто достать любую нужную информацию, вывернув ее хоть в томик, хоть в летопись при желании что-то узнать. — Мамелюки? Это еще что? Страницы зашуршали, и князь усмехнулся, когда джинния вытащила еще одну книгу и прочитала: — Я нашла только мамлюков, египетских людей. Это было совершенно особое сословие, которое формировалось из рабов для войны… — Может и так, но я полагаю, что твоя библиотека попросту не располагает такой информацией. Дестан обратил жителей королевства в мамелюков, — просто пожал плечами Мозенрат. Джинния поежилась, представив разлагающихся зомби, которые, по всей видимости, и являлись населением Черным Песков. — Их история действительно уходит дальше моего рождения, но если тебе так интересно, что с ними сталось, то я с удовольствием тебе покажу по прибытии домой. Слово «дом» глухо отозвалось в душе джиннии неясной эмоцией, схожей с болью. Домом Черную Пустыню она бы не назвала, ведь это просто очередная клетка для нового раба Мозенрата, но вот тяга ко всему интересному и новому вытеснила эти непонятные чувства на подкорку, и джинния оживилась, понимая, что хозяину вряд ли нужны ее сопли. — Как пожелаешь, — сухо бросила она и поднялась на ноги. — Так, значит, ты маг. — Ну, конечно, если бы не это, то вряд ли я бы был здесь, — огонь на стенах вспыхнул ярче от его раздражения, но напугал лишь Ксеркса, что от испуга прижался к бедру джиннии, а затем также брезгливо отпрянул и поплыл к хозяину. — Ну да, они не хотели, чтобы кто-то забрал меня, — усмехнулась джинния с толикой боли от воспоминаний. — Я не должна была попасть в руки людям. Но должна сказать спасибо за оживление моего друга. Она почти любовно провела своей гладкой ладонью по шероховатому стволу дерева, и оно откликнулось на эту ласку, вздохнув и потянув свои листочки и мелкие веточки к волшебному существу. Мозенрат заметил, что она не удивлена трупам и даже избегает смотреть на них, ни разу не задержав ни на одном из углов взгляд, будто ничего необычного здесь не существовало. Тогда князь сделал вывод, что она точно знает, что здесь произошло, просто по непонятным причинам молчит. Но ничего, князь любит загадки и он обязательно их разгадает.