Настоящий слизеринец

Правда — это прекраснейшая, но одновременно и опаснейшая вещь. А потому к ней надо подходить с превеликой осторожностью. Джоан Роулинг

В кабинет, робко постучавшись, вошёл Лак: раз о нём упомянул Адин, декану Гриффиндора пришлось настоять, чтобы четверокурсник тоже присутствовал на допросе. Лак успел добежать до кабинета, пока преподаватель Зельеварния ходил за Сывороткой правды — и, конечно же, возился с зачарованным замком, который висел на дверях в кладовую. Вынужденная мера: иначе зелий там уже не осталось бы, даже Кейл Хенитьюз, подумав, признал, что в Тёмную башню проникнуть было легче, чем туда. Гриффиндорцы уже отошли к стене, и Лак незаметно — насколько позволил его рост — проскользнул к ним. Чхве Хан обнадёживающее положил ему руку на плечо, но Лак только ещё больше растерялся: у загонщика Гриффиндора был такой взгляд, как будто он прикидывал, кого из собравшихся прибить первым. Даже Розалин, которая стояла, сцепив перед собой руки в замок, не оглянулась на Лака. В центр комнаты сдвинули кресло, на котором только что сидел принц Адин. Сам когтевранец — недовольный, но собранный — отошёл к другой стене. Кейл, расправив мантию, сел на кресло и откинулся на спинку. Лак перевёл на него взгляд. Слизеринец выглядел так, как будто пришёл в лазарет на обследование: да, процедура нудная, но так уж и быть, он потерпит, только давайте побыстрее. На допрос происходящее мало походило. Кейла не стали ни обездвиживать, ни опаивать зельем силой — профессор Флинн, вернувшись в кабинет, молча передал ему флакон с Сывороткой правды, а Кейл, улыбнувшись, взял его. — Уходи, — с улыбкой процедил он. «Нет! — упёрся дракон. — Я останусь с тобой!» Уголки губ Кейла чуть дрогнули. Вот же мелкий… — Глотка хватит, — сказал профессор Флинн и, помолчав, добавил: — Мистер Хенитьюз, — Кейл посмотрел на него. — Я должен вас предупредить, что каждое ваше слово будет записано и передано в Отдел магического правопорядка. Значит, раз он слизеринец, допрос будет проводить не директор, а декан Слизерина, — что ж, это было даже предсказуемо. Слизеринец вдруг заметил, как беспомощно оглянулся на друзей Лак — и тут же выбросил его из головы. Кейл коротко взглянул на прозрачное зелье: если бы за каждым его движением сейчас не следили, он бы уже чуть-чуть отлил себе… Слизеринец медленно, чтобы все всё хорошо разглядели, снял с флакона граненый шарик и сделал глоток. У зелья не было ни запаха, ни вкуса — Кейл, прикрыв глаза, прислушался к себе. Сыворотка правды поражала сознание. Выпивший её становился отстранённым, на вопросы отвечал монотонно, как будто говорил о чём-то несущественном, неважном — о том, что больше его не касалось и вряд ли кого-либо теперь коснётся. Открыв глаза, слизеринец вдруг заметил, как пристально смотрела на него профессор Темз. Кейл не сомневался, что она обо всём догадалась — или просто вспомнила, как он пришёл к ней с просьбой научить его окклюменции. «Но, когда кто-то или что-то пытается взять под контроль твои мысли и воспоминания, одной гибкости и изворотливости может оказаться недостаточно», — голос Кейдж прозвучал в голове Кейла так громко и чётко, как будто она стояла прямо за его спиной. Кейл и представить не мог, что ему придётся самому выпить Сыворотку правды. После подсказки профессора Прорицаний он был готов ко всему: к легилименции, даже к непростительному заклятию «Империо» — только не к ней… Кейл хотел усмехнуться, но не смог — только чуть дёрнулся уголок губ. «Человек, тебе больно?» — тут же насторожился дракон. — Нет, — Кейл вдруг как будто со стороны услышал свой собственный равнодушный голос. Это… чёрт, это нехорошо. Розалин вздрогнула, Альберу нахмурился, а Чхве Хан крепче сжал пальцы на плече озадаченного Лака. Только Эрухабен посмотрел на Кейла с некоторой долей интереса — точнее не на него самого, а на его плечо. Дракон тоже не ожидал, что Кейл ответит ему вслух. «Человек, у тебя с головой всё в порядке?» — проворчал малыш. — Да. «Ты замолчишь там, или нет?!» Допрос ещё не начался, а Кейл уже не мог себя пересилить. Сопротивляться Сыворотке правды мог только окклюмент. Когда профессор Темз учила его защищать своё сознание от проникновения, она советовала ему успокоиться, расслабиться, очистить мысли… но сейчас Кейл понял: расслабляйся не расслабляйся, а Сыворотка правды — не заклинание «Легилименс», здесь никто и не пытался проникнуть к нему в голову, он сам себя предавал. Кейл почувствовал, что от волнения застучало в висках. Профессор Прорицаний был прав: «Человеческие ум гибок и изворотлив, но только тогда, когда ты сам решаешь, о чём думать…» — Директор, можно начинать? — услышал он голос декана Слизерина. — Да, пожалуйста, профессор. Если бы он расслабился… как тогда удержал бы себя? Но сопротивляться он тоже не мог. Что же делать? Кейл прислушался к своим ощущениям. В кабинете было тепло, хотя за окнами опять мёл снег. На плечах, прижавшись мордочкой к его шее, сидел дракон. В книжном шкафу возились, шурша страницами, книги. Под потолком, вращаясь в воздухе и чуть потрескивая, горели свечи. Кейл почувствовал, что пальцы, которыми он цеплялся за подлокотники кресла, расслабились — и попробовал их сжать. Но тело больше его не слушалось. — Мистер Хенитьюз, зачем вам понадобился латунный котёл из Зала Наград? — Чтобы сварить зелье невидимости, — бесцветно ответил Кейл. Мысли в голове путались. Перед глазами, вспыхивая, гасли воспоминания. Кейл пытался по кусочкам собрать рассыпавшееся сознание, восстановить картинку или хотя бы скроить её заново — с другими воспоминаниями, которых никогда у него не было, — но не получалось. Капля за каплей утекало время. Профессор Флинн, не ожидавший такого ответа, уточнил: — С какой целью? Дело уже приняло нежелательный для всех собравшихся, кроме удивлённого Адина, поворот — и Кейл, бросив бороться с самим собой… расслабился. Он вдруг отстранённо подумал, что никто, кроме Эрухабена и доверенных маркиза, не видел дракона до суда. Слизеринец с гриффиндорцами тоже думал, что в Тёмной башне был заключён взрослый дракон — но никто из них не ожидал увидеть, что… «Кейл ногой выбил дверь и вошёл в темницу. Её даже не стали расширять пятым измерением — и Кейл быстро понял, почему: он вдруг увидел у стены… чёрный комочек, сжавшийся прямо на каменном полу. — Эй, — Кейл присел перед ним и, как будто дракон мог его понять, сказал: — Вставай…» — Чтобы спасти малыша из Тёмной башни. Декан Слизерина замер. Эрухабен медленно выпрямился в кресле. И до Кейла вдруг дошло, что он только что сказал. — Что за… малыш? — осторожно спросил профессор Флинн. — Заключённый? «Пока Кейл поглаживал дракона, Розалин, шепча что-то успокаивающее, развернула малыша, вытащила из-под него цепь, — и с ужасом уставилась на руки, испачканные в крови…» — Маркиз Стен хотел его казнить… сначала замучил, а потом попытался убить, чтобы никто ничего не узнал. Кейл не видел, как загорелся взгляд Эрухабена — он вообще никого больше не видел: его глаза были прикрыты, руки расслабленно лежали на подлокотниках, а голова чуть свесилась вниз. Зато в сознании прояснилось. «Человек, ты…» — Мистер Хенитьюз, что случилось с вами в Тёмной башне? Весь Хогвартс благодаря Адину знал, что на самом деле он упал с лестницы — и только потому все оставили его в покое. «— Депульсо! — Кейл успел только повернуть голову на его голос. По глазам ударила яркая белая вспышка, и Розалин вскрикнула…» Кейл помнил, как его снесло с ног заклинанием, помнил, как на мгновение — в попытке ухватиться хоть за что-нибудь — сжались на карнизе пальцы, а потом ладони перечертила горячая боль — и крыша Тёмной башни понеслась куда-то вверх… — Нео Тольз столкнул меня заклинанием с крыши. Он пытался мне помешать спасти… заключённого. Кейл внимательно следил за своим внутренним состоянием, но больше не мешал себе. Воспоминания накрывали его, как волны, заставляя теряться в пространстве и времени. Кейл мысленно выхватывал нужное, удерживал его в голове, почти проживал заново, пока отвечал на вопрос, а потом — отпускал, позволяя воспоминанию растаять в подсознании. — Как вы узнали о заключённом? Кейл похолодел: у него не было воспоминания, которое заглушило бы правду. — Догадался, когда директор вызвал меня к себе, чтобы отчитать за инцидент в кабинете Зельеварения. Если бы тело сейчас что-то чувствовало, у Кейла в глазах точно бы потемнело. — То есть… директор попросил вас спасти заключённого? — помедлив, спросил декан Слизерина. И тут не выдержал чёрный дракон. Малыш плохо понимал происходящее, и ему казалось, что слабый человек вот-вот свалится с кресла — и опять будет лежать, не просыпаясь, целую вечность… «Человек, тебе плохо? Хочешь, я всех убью?..» — Д… Нет, — равнодушно ответил ему слабый человек. По губам Эрухабена скользнула улыбка. Слизеринец её не видел. От накатившего облегчения у него опять всё в голове перемешалось. Кейл постарался успокоиться. От малыша тоже вышла польза, вот бы он ещё не лез, когда не надо. Хотя, если бы допрос проводил директор, Кейлу пришлось ещё легче. Знал ли вообще декан Слизерина о драконе и о том, что Эрухабен обратился за помощью к пятерым студентам? Профессор Флинн тем временем, посчитав ответ исчерпывающим, задумчиво проговорил: — Нео Тольз, значит… А где находился в это время Венион Стен? В голове Кейла вспыхнуло воспоминание: «— Надо же, какие люди! Что, погодка располагает к прогулкам? И кого только ночью в Хогвартсе не встретишь… — Ты…» Кейл тут же отпустил воспоминание — там с ними была Розалин, нельзя о ней упоминать. Но времени перебирать другие воспоминания не было, и Кейл ухватился за первое попавшееся: «— Что здесь произошло?! — Чхве Хан обернулся. К ним на метле подлетел Кейл, но не один: позади слизеринца, крепко обхватив его за пояс, сидела Розалин. Принцесса, с трудом расцепив руки, спрыгнула к Альберу и встревоженно склонилась над ним…» — На крыше его не было, — равнодушно ответил он. Надо же, как подфартило… Ничего-ничего, Кейл потом заставит Вениона Стена рыдать кровавыми слезами. Каждое своё слово, сказанное на допросе, припомнит. «Но, человек!..» — Ближе к делу, профессор, — вдруг подала голос декан Гриффиндора. — Мы уже узнали всё, и даже больше. Оставим выяснение подробностей Отделу магического правопорядка, это дело в его юрисдикции. Декан Слизерина кивнул: — Мистер Хенитьюз, вы готовили вредящее зелье, которым был отравлен ловец Когтеврана? — Нет, — легко ответил Кейл. Профессор Флинн, подумав, решил спросить по-другому: — Вы имеете какое-либо отношение к отравлению ловца Когтеврана? — Нет. Кейлу впервые за весь допрос так легко дались правдивые ответы. — Хорошо… Вы знаете, что случилось с загонщиком Гриффиндора на матче? Тут Кейл бы выкрутился… но он не мог позволить, чтобы принц Адин, как и Венион Стен, избежал наказания. «Кейл быстро нашёл загонщика глазами, и успел увидеть, как из его руки выпала бита, а сам Чхве Хан, покачнувшись, вдруг завалился в бок — и повис на метле…» Нет, чуть-чуть раньше… «Он оглянулся на трибуну Когтеврана — и вдруг увидел Адина: тот сидел, низко опустив голову и закрыв её руками. Можно было подумать, что он просто не смог смотреть на игру товарищей и теперь сгорал от стыда — или просто горевал, что сейчас не на поле со всеми…» — Адин пытался сбросить его с метлы. — Профессор, я не… — начал было когтевранец. — Тихо! — оборвала его декан Гриффиндора. — Идёт допрос. — Профессор Темз, вызовите сюда профессора Кодьянга, — вдруг сказал Эрухабен. — Да, директор. — Вы знаете, чем был вызван взрыв на трибуне Когтеврана? — спросил профессор Флинн. Что бы они все там не говорили, он продолжал делать то, что должен был. «Мантия Адина вспыхнула — и когтевранцы, хватаясь за палочки, отшатнулись от принца. — Агуаменти!.. Но пламя уже перекинулось на трибуну — и побежало дальше, прямо к коробке с фейерверками, которые кто-то из когтевранцев протащил на матч, чтобы взорвать в случае победы своей команды. — Протего! — Кейл, заметив коробку, указал на неё палочкой…» — Взорвалась коробка с фейерверками. — Откуда вам это известно? — тут же спросил профессор Флинн. — Взрыв произошёл по моей вине, — пришлось ответить Кейлу. — Я пытался остановить Адина. — Так ты… — вдруг прошипел когтевранец. — Тихо, я сказала! Профессор Флинн даже бровью не повёл. — Какую роль сыграли в этом инциденте твои друзья? «Кейл со второй попытки вытащил из кармана тёплый галлеон и успел заметить, как вопрос: «Это был ты?!» — сменился на: «Кейл?..» — Никакую. Они ничего не знали. Друзья… Кейл даже сначала не заметил, насколько честно ответил на вопрос. Но мог ли он назвать гриффиндорцев своими друзьями? Они были соучастниками, вынужденными союзниками, но — друзьями?.. Декан Слизерина отвлёкся на директора, и в голове Кейла вдруг зазвучали голоса: «Только не зовите меня принцессой, мистер Кейл, для друзей я просто Розалин». «Мы сообщники». «Мистер Кейл, ты иногда так стараешься быть плохим, что начинаешь фальшивить». «Мы уйдём все вместе». «Дурак ты. Настоящий слизеринец, всё в себе держишь». «Ты когда нам всем доверять начнёшь, а? Мы же тебе доверяем!» «Ты наш слизеринец». — Мистер Хенитьюз, что с вами? Вы меня слышите?.. — Кейл?.. Кейл!.. Голоса, как кристально-тонкие иглы, снова прошили сознание — и, едва Кейл пришёл в себя, его накрыла новая волна воспоминаний: «Я не успел. Я мог бы успеть, но не успел». «Брат, я рад, что ты в порядке». «Больше так не пропадай». «Спасибо. Я у тебя теперь в долгу». — Профессор, сделайте что-нибудь! — Кейл, ты меня слышишь? Кейл!.. — Кто-нибудь, позовите Пендрика! — Я сейчас! Сейчас приведу его!.. «Человек, тебе больно?!» Кейл вдруг услышал собственное рваное дыхание. Он сидел, изо всех сил зажав уши, как будто мог так заглушить поток собственных мыслей, — и задыхался. Альберу, упав перед ним на колени, развязывал ему галстук, а Чхве Хан пытался развести его руки. — Окно, окно откройте!.. Кейл просто увлёкся. Если бы он не ушёл так глубоко в себя, ничего бы не произошло. Чьи-то руки стащили его с кресла — и уложили на ковёр. Кейл посмотрел на свечи, кружившиеся под потолком, и почти услышал внутри себя щелчок замка — так прозвучали слова, которые он, поступив в Хогвартс на факультет Слизерина, никогда больше не слышал от самых близких для него людей: «Кейл, я горжусь тобой, горжусь тем, что ты мой сын, — и мне неважно, где ты будешь учиться: в Пуффендуе — или на другом факультете». «Брат, я никогда не заберу у тебя твоё». «Кейл, мальчик мой, твоя мама тебя очень любит». …И такое было. Надо же. Кейл глубоко вдохнул. И наконец-то потерял сознание.