Не бойтесь ни пророчеств, ни снов. Мы сами создаём свой собственный ад и свой собственный рай. Разговор в гостиной Слизерина
До подушки Кейл добрался только под утро — когда отнёс сытых и довольных котят обратно в теплицу, а его самого, тоже сытого, но недовольного, гриффиндорцы проводили до самой винтовой лестницы в подземелье — спасибо, что не до спальни. Подтянув к себе чёрного дракона, который истончился в руках (вот бы ещё место не занимал или хотя бы не влезал на своего, между прочим, слабого человека во сне) слизеринец провалился в сон, а когда проснулся, в спальне уже никого не было. Кейл какое-то время просто лежал и бездумно смотрел в окно, — узкое и длинное, напоминавшее надломленную арку-портал, — в самую толщу воды, непроглядную и как будто застывшую. А потом вдруг вспомнил, что сегодня последний учебный день перед Рождеством, а первый урок, чтоб её и гриффиндорцев, Трансфигурация — и опаздывать на неё никак нельзя. Кейл подорвался с постели, и на ней тут же проявился чёрный дракон — чтобы приоткрыть глаз и недовольно посмотреть на своего слабого человека: мол, ну вот что тебе не спится, а?.. Кейл сорвал с кресла мантию, и из её кармана выскочил, покатившись по ковру, зачарованный галлеон. Кейл прихлопнул его ладонью, чтобы остановить, а когда подобрал, увидел на ребре уже остывшее: «Ты там что, спишь?..» Кейл скрипнул зубами: не спали все, а проспал, получается, только он?.. Чёртовы гриффиндорцы. Сунув галлеон в карман, Кейл накинул поверх формы мантию — и только потом зло умылся. Зато галстук получилось завязать с первой попытки. Правда, чёрный дракон смотрел на него с таким напряжением, как будто Кейл внезапно решил сам себя им придушить, — но слизеринец упорно старался не замечать его взгляда. Сумку Кейл спрятал под кровать — он так и не выложил из неё зелья, — но забежать в Тайную комнату или хотя бы в женский туалет слизеринец уже не успевал при всём желании. Вытащив из-под зелий перевязанный шнурком свиток с докладом о прямом полиморфизме, который вчера весь вечер писал в библиотеке, Кейл положил его поверх флаконов и закрыл сумку. Выдохнув, он ещё раз оглядел себя и спальню — и вдруг почувствовал себя… как-то странно. Чёрный дракон, увидев выражение его лица, поднял с лапок голову: — Что такое, человек? Ты хочешь спать? Ещё не поздно, ложись! Кейл не ответил. Он не знал, что сказать. Слизеринец привык быть один — наедине с собой, со своими мыслями и чувствами, в пустой спальне и шумной гостиной, — но за какой-то месяц вся его жизнь перевернулась с ног на голову. Даже поездка домой вряд ли что-то изменит: вернётся он, а вместе с ним всё остальное вернётся на круги своя. …Но именно сейчас, стоя рядом со своей кроватью, когда сумка, набитая — как сказал и повторил ещё пару раз Альберу — «под завязку», оттягивала ему плечо… Кейл понял, что не хочет никуда уезжать. И дело не в том, что он привык к одиночеству.𓅓 𓆘 𓅓
— Можно?.. Извините за опоздание, профессор. Кейл стойко выдержал взгляды и своих, и гриффиндорцев… и своих гриффиндорцев тоже. Розалин, обернувшись, так внимательно посмотрела на него, что Кейл, не выдержав, повёл бровью: «Нет, всё в порядке, да, просто проспал». Принцесса подозрительно прищурилась — и вдруг, едва успев прикрыть рот ладонью, так отчаянно зевнула, что Кейл почувствовал себя отмщённым: не один он сегодня не выспался. Хотя Чхве Хан, который сегодня сидел рядом с подругой, всё же выглядел растрёпаннее, чем обычно. …И только Альберу Кроссман, который весь просто дышал бодростью и жизнелюбием (может, поэтому гриффиндорцы сегодня от него отсели?), встретил Кейла такой ласковой и всепонимающей улыбкой, что слизеринец даже взвесил в руке сумку, хотя и сдержался, решив, что зелья дороже. Тем более что достались не за просто так. Кейл перевёл взгляд. Эрик Уилсман, второй староста Гриффиндора, смотрел на него скорее озадачено (Кейл на его памяти так ещё не опаздывал — почти на двадцать минут), а Биллос Флинн — почему-то смущённо. Он честно хотел разбудить Кейла, который не проснулся даже тогда, когда все начали собираться и всё громче переговариваться между собой, но почему-то так и не решился. Биллос подошёл к его постели, даже протянул руку, чтобы тронуть за плечо — и вдруг почувствовал… страх. Как будто Кейл мог запросто прибить его за то, что разбудил. …Биллос не знал, что это всего лишь чёрный дракон (малыш проснулся, едва он подошёл к их постели, а потом весь напрягся, когда Биллос протянул к Кейлу руку) вперил в непрошенного благодетеля прожигающий взгляд. Биллос, хотя и не мог увидеть чёрного дракона, но, как ошпаренный, одёрнул руку, потоптался рядом ... и решил, что Кейл Хенитьюз — взрослый человек, сам проснётся, когда посчитает нужным. Почти все, с кем Кейл встречался взглядом, опускали или отводили глаза, и только Мэри, которая как раз копалась в сумке, подняла голову, накрытую капюшоном, и посмотрела на Кейла с пониманием. «Мэри — хорошая девочка!» — так доверительно сказал Кейлу чёрный дракон, как будто ещё не говорил ему ничего подобного. Слизеринец сделал вид, что ничего не слышал. Да и ему вдруг стало не до чёрного дракона. Джур Темз, преподавательница Трансфигурации, смотрела на него со всей строгостью. Гилберт Четтер, который как раз стоял за кафедрой и читал доклад об обратном полиморфизме, теперь поглядывал на Кейла с новым интересом: надо же, и слизеринец — тоже человек, на пол-урока опоздать может. Кейл с досадой подумал, что зря вообще приходил. — Входите, мистер Хенитьюз, — так сдержанно сказала профессор Темз, что у Кейла мурашки побежали по спине — и не только у него. — Продолжайте, мистер Четтер, — кивнула она Гилберту, и тот развернул свиток. Слизеринец поспешил на своё место, но по пути его вдруг, схватив за мантию, дёрнули в сторону — и он плюхнулся на соседний с Альберу стул. В кабинете раздались смешки, которые, правда, стихли, стоило только профессору Темз повернуть голову. Кейл наградил будущего короля взглядом, обещавшим ему долгую и крайне мучительную смерть. — И тебе доброе утро! — благодушно улыбнулся наследный принц. — Вижу, ты сегодня выспался. Кейл, скрипнув зубами, раскрыл сумку. Он уже не мог дождаться, когда, наконец, уйдёт отсюда, но урок, как назло, был не только спаренным с гриффиндорцами, но ещё и сдвоенным, так что ждать пришлось долго. А когда полтора часа — к большому облегчению не только слизеринцев, но и самих гриффиндорцев — минули, профессор Темз вдруг откинулась на спинку кресла. — Мистер Хенитьюз. — Разговоры тут же стихли, а Кейл, который как раз сунул прочитанный доклад в сумку, обречённо посмотрел на декана Гриффиндора. — Останьтесь. — Да, профессор, — сдержанно ответил он. Свои посмотрели на него даже как-то сочувствующе: пока декана Слизерина не было в школе, слизеринцев воспитывали все, кому не лень. — Мы захватили тебе бутерброды, — Альберу, наклонившись к Кейлу, понизил голос. Чёрный дракон, услышав о еде, заинтересовано заёрзал на плечах своего человека.— Ждём в женском туалете — и Мерлин не приведи, если ты пройдёшь мимо. — Вы мне угрожаете, Ваше Высочество? — уточнил слизеринец. — Пока просто предупреждаю, — и бровью не повёл Альберу. ...Когда все вышли, Кейл подошёл к столу преподавательницы Трансфигурации, гадая, будет ли сейчас она его отчитывать за опоздание или скажет что-то другое. Не угадал. Профессор Темз положила перед ним на стол коробочку из тёмно-синего бархата, и Кейл непонимающе нахмурился. — Открой, — просто сказала она. Слизеринец, помедлив, осторожно взял коробочку и поддел крышку. На шелковой подушечке лежало… зеркало без рамки. Кейл, посмотрев в него, не увидел своего лица: только расплывчатые тени, скользящие по поверхности самого зеркала — хотя казалось, что всё же где-то в его глубине… — Это… — Проявитель. — Кейл быстро взглянул на профессора Темз. — Самый маленький из возможных, — она помолчала. — Если кто-то рядом с тобой захочет тебе навредить, ты увидишь его отражение в зеркале. — Кейл закрыл крышку и посмотрел на декана Гриффиндора. — С Рождеством, — чуть улыбнулась она. Кейл нахмурился. Четыре года подряд он встречал Рождество в Хогвартсе — и каждый раз находил в изголовье подарки, которые эльфы-домовики разносили студентам, оставшимся на праздники в школе. Были ли среди них подарки от Джур Темз? Кейл только сейчас понял, что, должно быть, были: книга по бытовым заклинаниям повышенного уровня, ключ-пропуск в Запретную секцию, набор склянок и колб, который он до сих пор не опустошил, слизеринский шарф… Но лично она ему никогда ничего не дарила. Кейл и не думал, что могла бы. — Я… — он хотел сказать, что сам ничего ей не приготовил, но профессор Темз вдруг протянула к нему руки. Кейл напрягся. Он не любил… так и не привык к прикосновениям — даже стараниями Розалин с Альберу, у которых как будто руки чесались при виде него. Но всё же позволил ей себя обнять. Кейл как никогда не хотел уезжать домой — теперь, когда чувствовал себя здесь, в Хогвартсе, как дома. Но там тоже было, о чём подумать: он и так уже на многое посмотрел под другим углом — осталось только это «многое» принять. Но для принятия нужно время.𓅓 𓆘 𓅓
Кейл посмотрел на часы. Скоро уже надо будет идти собираться… но как же не хотелось. Большой зал уже опустел — под потолком весело кружились свечи, гирлянды на пышных ёлках переливались золотом, и даже на душе стало как-то светлее. Кейл сегодня забегался. Сначала отнёс зелья в Тайную комнату — точнее, их туда спустил Чхве Хан, пока Кейл сидел на подоконнике с бутербродом в руке (таким же гриффиндорцы осчастливили и чёрного дракона). Потом они с Розалин пытались снять с ключей слепки (Альберу со скептическим видом стоял рядом). А после уроков Кейл поднялся в кабинет директора (отдал и связку, и иглу, завёрнутую в обрывок пергамента), а на обратном пути заглянул в Большой зал, да там и остался, под омелой у самого камина. — Человек… — потрясённо проговорил чёрный дракон, — это… Кейл тут же перевернул книгу, которую только что дочитал, названием вниз. — «Люди, которые любят…» — успел увидеть чёрный дракон. — Ты же сказал, она называется «Проблемы и как с ними справиться»! — надулся он. — А ты верь мне больше. — А кому мне тогда верить?! — возмутился чёрный дракон: — Глупый ты мой человек!.. Можно я её тоже прочту? — Малыш двумя лапками встал на его руку. Кейл в очередной раз представил, что будет, если чёрный дракон вдруг узнает о других драконах, — не обременённых человеческим разумом, которых люди и выращивали забавы ради, и убивали, чтобы заполучить сердечную жилу для волшебной палочки или кожу для защитных перчаток, — и отрезал: — Нет. Он потом сам ему обо всём расскажет. — Ну почему?! — обиделся чёрный дракон. — Потому что, — ответил Кейл, — я уже сам её прочёл. Чёрный дракон, насупившись, глянул на него исподлобья. — Чтобы любить меня? — вдруг осенило малыша. — Ладно, так и быть! — взволнованно воскликнул он. — Только люби меня хорошо! Кейл непонимающе посмотрел на него, но спросить ничего не успел. — Вот ты где! — Альберу Кроссман, распахнув двери, увидел слизеринца и решительно перешагнул порог, а уже за ним в Большой зал вошли и Розалин с Чхве Ханом — такие довольные, как будто за кладом пришли. — Думал, мы тебя не найдём? — Не думал! — возмутился чёрный дракон. Он даже не стал дожидаться, пока гриффиндорцы дойдут до стола Слизерина. — Мы от вас не прятались! Правда, человек? Кейл, скрестив на груди руки, выразительно промолчал. — Теперь точно не спрячется! Издалека виден будет, — заулыбалась Розалин — и накинула на слизеринца… белый пушистый шарф. Кейл, отмерев, осторожно оттянул от шеи мягкую ткань — и краем глаза заметил герб Хогвартса. — И что это? — недовольно спросил он. — Шарф, — невозмутимо ответил наследный принц. Розалин прыснула. — Подарок! — Она поддела Альберу локтем. — Мой тебе… Счастливого Рождества, Кейл! — Пока ты валялся в лазарете, мы, как видишь, сложа руки не сидели… И скажи спасибо, что шарф не гриффиндорский, — со смешком добавил Альберу. — Хотя я предлагал… — Спасибо, — и бровью не повёл Кейл. Розалин просияла. Кейл, глянув на неё, нахмурился, но тут наследный принц протянул слизеринцу… брошюру с уставом Хогвартса. Кейл от возмущения чуть воздухом не поперхнулся. — Открой потом, — давясь смехом, сказал Альберу. — А то ещё выбросишь… Кейл почувствовал подвох и открыл сразу — прямо на странице с обязанностями студента, где вместо закладки был вложен… чек на двести пятьдесят галлеонов. Розалин, заглянув ему через плечо, расхохоталась. — Это тебе на карманные расходы, — ласково проговорил Альберу. — Так сказать, инвестиция в наше общее будущее. Кейл закатил глаза. — С Рождеством! — Чхве Хан отдал ему простую коробку с защёлками, и Кейл, заглянув в неё, понял, что ещё не скоро исчерпает запасы флаконов для зелий — или, что вероятнее, скоро, но ему их точно хватит. — Это тоже — «инвестиция в наше общее будущее»? — вздохнул он. Чхве Хан только усмехнулся, а вот Альберу с Розалин рассмеялись в голос. Кейл защёлкнул коробку. — Ну… — ему вдруг стало неловко — что вообще на этих гриффиндорцев, вместе с их деканом, сегодня нашло? Не могли, что ли, просто попрощаться?.. — Спасибо… — Дамы и господа! — комментаторским тоном завёл свою излюбленную песню наследный принц. Розалин даже взрогнула. — Сегодня вам выпала честь лицезреть крайне редкое зрелище — смущающийся Кейл Хенитьюз! Что сказать — Рождество удалось! Все расхохотались — даже чёрный дракон, который уже взобрался к своему человеку на плечи прямо на пушистый белый шарф. А Кейл молча поднял руку — прикрыть ею лицо.𓂀 𓂀 𓂀
Директор Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс подлил себе, а заодно и своей собеседнице — декану Гриффиндора и преподавательнице Трансфигурации — чаю. — Сколько студентов осталось на Рождество. — Джур Темз, благодарно кивнув, взяла из рук Эрухабена чашку. — Давно такого не было… Ночью будет шумно. — Она с удовольствием пригубила чай. Золотой дракон Эрухабен усмехнулся. — А когда не было? — переспросил он. Декан Гриффиндора фыркнула: — Уж точно не последний месяц. — Да, — довольно кивнул Эрухабен. — То ли ещё будет. — Думаете? — Уверен. Джур Темз расслабленно откинулась на спинку кресла и посмотрела в припорошенное снегом окно. — И всё же в этот раз, — улыбнулась она, — я всё смогу увидеть сама.𓆘 𓆘 𓆘
Хилсман спрыгнул в снег. На улице уже начало темнеть, но двери замка всё никак не открывались — неужели молодой господин Кейл всё-таки не поедет домой?.. Последние пять лет он возвращался в отчий дом только летом — и, кажется, дай ему волю, не возвращался бы вовсе. Молодой господин Кейл почти не выходил из комнаты — или выходил, но держался ото всех особняком. Видно, так и не смирился с уходом матери. Характер у него тоже, кстати, стал просто невыносимый: он даже отцу отвечал немногословно и как будто через силу, а с остальными и вовсе почти не разговаривал. ...И кто бы мог подумать, что молодой господин Кейл, который по распределению попал в Слизерин, вырастет таким самоотверженным человеком? Да никто. Хилсман стряхнул с себя снег. Что же было такого в молодом господине Кейле, чего он никогда не замечал? Или, может, мальчик просто повзрослел?.. Двери замка, дрогнув, наконец-то раскрылись — Хилсман весь подобрался, — и первым из замка вышел второй молодой господин Басен — с сумкой в руке и почти что квадратными от удивления глазами. Граф Дерут, который при виде сына поспешно выбрался из кареты, даже как-то растерялся. — А Кейл не… — Он посмотрел Басену через плечо и оторопел. А у Хилсмана и вовсе отпала челюсть. Кейл даже бровью не повёл. Он, закутанный в широкий белый шарф, встал в дверях замка, держа в одной руке ручку чемодана, а второй прижимая к себе двух котят: серебристого, который побольше, и рыжего — поменьше. — Это… — глазам своим не поверил граф Дерут. — Котята, — невозмутимо кивнул Кейл. — Но… — Ты против? — выгнул бровь его старший сын. — Нет, но… — Хорошо. Я знал, что ты разрешишь. У Розалин и Альберу (они вместе с Чхве Ханом и Лаком вышли проводить слизеринца) все душевные силы ушли на то, чтобы не согнуться пополам от смеха. Хотя подавить смешки им всё равно не удалось, и Кейл, обернувшись, послал обоим угрожающий взгляд. …И это граф Дерут ещё не знал о чёрном драконе, который, невидимый, лежал прямо сейчас на плечах Кейла, счастливо зарывшись в шарф, — такое чувство, что Розалин подарила его не слизеринцу, а малышу. Кейл ещё раз оглянулся на «золотую четвёрку» — гриффиндорцы помахали ему руками, — кивнул им и прошёл мимо отца и младшего брата в карету. Пора было вернуться домой.𓆘 𓆘 𓆘
Ночью
Кейл, подскочив, резко сел в постели. Он не сразу понял, где находится и почему, — в смутно знакомой просторной комнате, на непривычно широкой кровати с резным изголовьем и невесомым, почти прозрачным пологом вокруг… Кейл раздвинул его — переливающаяся ткань скользнула по руке — и увидел стеклянную дверь на балкон, за которой хлопьями падал снег. — Что такое, человек? — настороженно спросил чёрный дракон. Кейл, придя в себя, успокаивающе погладил его по голове. Потом откинул край одеяла, встал и, подойдя к стеклянной двери, распахнул её. В лицо ударил морозный воздух, — и Кейлу стало чуть легче. Он опустил руки на балюстраду и посмотрел вниз — снег, который, как тогда, в Хогсмиде, шёл хлопьями, теперь припорашивал графский сад — или всё-таки герцогский?.. Кейл закрыл глаза, прислушиваясь к себе, вспоминая, кто он такой и откуда… — Человек, тебе душно? — встревоженно спрашивал чёрный дракон. — Ты хочешь пить?.. Тебе не больно? Он, которая тоже спрыгнула с постели вслед за Кейлом, подошла к нему и помяла лапкой его ногу. Кейл покачал головой. Сон, похожий больше на кошмар, сходил с него, как сходит с берега волна, унося с собой всё лишнее и ненужное — но голоса… голоса всё ещё звучали в его голове. Тогда, в Запретном лесу, он видел места — полузабытые, полустёршиеся… Но сегодня он никуда не бежал — он слышал. Слышал голоса: чёрного дракона, Альберу, Розалин, Чхве Хана, Лака, Эрухабена, Пасетона, Тейлора Стена… — и не только их. Голоса людей, которых он знал — и не знал вовсе. Они звучали, как чужие, и в то же время — как родные. Они окликали, звали его, что-то просили, требовали — и снова звали, а потом вдруг затихали, обрываясь, сливаясь так, что не разобрать, где чей голос. Кейл не мог им ответить: они говорили, говорили, говорили… но он уже не понимал ни слова. Кроме одного, точнее — двух. Одного имени из двух слов. — Замёрзнешь, — взяв себя в руки, негромко сказал Кейл. — Я сейчас вернусь. Он очень внимательно посмотрела на него, вздохнула — и, кивнув, побежала к сладко сопящему на постели Хону. На балконе остался только Кейл — и чёрный дракон. — Человек?.. Кейл вдруг вспомнил, когда ещё видел такие хлопья снега: в ночь, в которую они с гриффиндорцами спасли из Тёмной башни… — Раон. Кейл посмотрел на хлопья снега, сыплющиеся с неба, и подумал, что перепишет все свои воспоминания начисто — на самые счастливые. И будет жизнь долго и мирно: с детьми — а может, и не только с ними. — Раон Миру. Он не забыл, что чёрный дракон попросил дать ему имя, но так и не смог придумать подходящее, — но имя, всплывшее откуда-то из недр памяти, имя, так чётко прозвучавшее в общем гвалте… «Счастливый дракон». То, что нужно. — И что значат эти слова? — подозрительно, с заминкой, спросил чёрный дракон. Кейл усмехнулся. — Как что? — спросил он — и, подняв руку, указал пальцем на малыша. — Тебя. Чёрный дракон замер, широко распахнув глаза, — и Кейл вдруг вспомнил похожий момент: ему даже на миг почудилось, как в лицо ударил прохладный солёный ветер. Но это было давно — и неправда.