Испанский для дилетантов

      Помещение действительно оказалось таким, о котором Вика мечтала — новострой в самом сердце огромного центрального парка: панорамные стены из стекла, высокие потолки и около ста двадцати квадратов счастья. Конечно, все находилось на начальном этапе строительства, но к июню обещали закончить и сдать объект. Как раз к тому времени Тарасова окончит университет и сможет полностью уйти в новое занятие.       Подписав наскоро документы о покупке с юристом и риэлтором, в тот вечер Вика пригласила Колесникова к ней домой. Благодарить.       Задетая гордыня Тарасовой не позволила ей забыть данное Марте Максимовне обещание. Потратив почти два вечера на поиски интересной темы для дипломной, по которой удавалось найти, как минимум, пару-тройку адекватных источников информации, она все же отправила Панфиловой несколько вариантов уже поздно ночью. Поначалу Вика испугалась, когда обнаружила, что у нее нет нужного электронного адреса, но после спохватилась и написала старосте группы, у которой имелись все преподские контакты. Маша как раз должна была ей за то, что Тарасова как-то провела ее на вечеринку, где познакомила с парнем из прокурорской семьи, и те встречались уже больше месяца.              За окном было темно, хоть глаз выколи, но выпитая вечером чашка крепкого кофе сказывалась, и Вика никак не могла уснуть, ворочаясь из стороны в сторону. Она сдалась и, нащупав Айфон под подушкой, разблокировала экран, щурясь от яркого света. Пальцы на автопилоте начали вбивать в поисковике «Панфилова Марта Максимовна». Что-то непонятное затрепетало в ней, когда она увидела имя преподавательницы.       Гугл любезно предоставил кучу ссылок и фотографий по указанному запросу. Первое, что всегда появлялось в таких случаях — личная страница на Фейсбуке. Как бы заманчиво она не маячила, Тарасова решила приберечь ее на потом. Далее выпал сайт школы языков «Take part» и, загрузив его, Вика увидела множество различных фото с детьми, судя по всему, внутри самой школы. На некоторых из них была ее преподавательница в обнимку с учениками и коллегами. Разглядывая женщину дольше положенного, она обратила внимание, что в отличие от их немногочисленных встреч, не беря в расчет лекции, на фотографиях Марта Максимовна выглядела более расслабленно, с теплой улыбкой на губах. Она вся светилась изнутри. Что ж, вполне понятно, что работа с заносчивыми студентами не приносит ей такого же удовольствия, как обучение добродушной малышни. Нажав на раздел «О нас», Вика увидела, что Панфилова являлась основателем и директором этой школы.       — Нихуево… — прошептала она, высовывая одну ногу из-под одеяла. В детстве Вика всегда спала с ночником в виде маленького желтого утенка, боясь оставаться одной в темной комнате. Мама говорила, что монстров не существует, но маленькая Вика упрямо не верила ей и просила полежать рядом подольше. С тех пор многое поменялось. Монстров Тарасова больше не боялась. С опытом стало очевидно — они прячутся не под кроватью, а в людях.       Просидев на сайте языковой школы до двух ночи, Вика решила, что с нее достаточно — как вообще произошло, что она превратилась в сталкера своей преподши? И это она еще не добралась до личной страницы Панфиловой.       Поэтому, когда Тарасова поймала себя на очередном дежавю, простояв почти пять минут у дверей кафедры преподавательницы, она поняла, что со своей непонятной робостью перед этой женщиной нужно было срочно что-то решать.       Постучав несколько раз, Вика вошла внутрь, сразу же замечая Марту Максимовну за столом у окна в дальнем углу кабинета. Та, как всегда, вчитывалась в содержимое своего планшета, не замечая никого и ничего вокруг. Взглядом профессиональной шмотницы Тарасова не могла не оценить ее сегодняшний наряд: брючный костюм молочного цвета с белой водолазкой отлично оттенял светлую кожу, а макияж в таких же теплых тонах — придавал свежести даже в конце рабочего дня. Черный тонкий ремень в тон ботильонам — выгодно подчеркивал изящную талию женщины. У Панфиловой имелось прекрасное чувство стиля, и это заставляло Вику с досадой чувствовать к ней симпатию еще больше.       — Кхм, — прочистила горло Вика, привлекая внимание. — Добрый вечер, Марта Максимовна.       Преподавательница вскинула голову, чтобы пробежаться отрешенным взглядом по источнику отвлекающего ее звука.       — Да, присаживайтесь, — сказала Панфилова, указывая рукой на стул, стоявший по другую сторону ее рабочего места. Ее надежды на то, что студентка все же выберет другого научного руководителя — не увенчались успехом.       Вика не собиралась сдаваться. Она докажет этой женщине, что не глупа и ее предвзятое отношение неоправданно.       — Вы смотрели темы, которые я Вам прислала на почту? — сразу к делу приступила Тарасова, заведомо занимая место ближе к окну, подальше от Марты Максимовны.       — Да, Виктория, — экран планшета потух, и все внимание преподавательницы теперь полностью переместилось на студентку. И если прежде ледяное равнодушие к своей персоне задевало девушку, то теперь она готова была смириться с ним, лишь бы не ощущать на себе этот оценивающий взгляд.       Однако Тарасова была крепким орешком, поэтому стойко выдержала его с гордо вскинутым подбородком. К сегодняшней встрече она готова, и блондинке напротив не удастся снова ударить по ее самооценке.       — И? Что-то из предложенного мною можно утвердить? — нетерпеливо спросила Вика, мысленно молясь, и ожидая положительного ответа. Так как убивать еще один вечер на поиск очередной темы она не собиралась.       Направляясь сюда, Тарасова твердо решила, если и в этот раз им не удастся найти хоть какой-то общий язык, то напрочь забросит идею с дипломной. Позвонив знакомому парню, который занимается написанием подобных рефератов и работ на заказ, Вика поняла, что вполне может себе это позволить — без особого ущерба для кармана, а главное, для своей нервной системы.       — Предложенное Вами — весьма сыро и банально. Неинтересно, — спокойно сказала Марта Максимовна, откинувшись на спинку стула и сложив руки в замок. Студентка, готовая немедленно вспыхнуть, не успела и рот открыть, как женщина, предвидев это, подняла ладонь вверх. — Я уже говорила во время прошлой встречи, что Вам следует выбрать другого преподавателя. Очевидно — мы не сработаемся, учитывая Ваш уровень подготовки.       Губы Тарасовой сжались в тонкую линию, ей едва удавалось сдерживать поток вырывающейся брани. Собравшись, Вика холодно улыбнулась и вскинула левую бровь вверх.       — А Вы — работаете только с ботанами? Ведь с ними не нужно напрягаться, и все Ваше внимание сосредотачивается на том, что приносит больше денег — видимо, на вашей школе?       Суровое детство, проведенное среди дворовых мальчишек, давало о себе знать. И в нужные моменты — срабатывало по щелчку. Правило первое гласило: не жди, пока тебя ударят — наноси удар первым. Конечно, в те времена это касалось исключительно драк, но Тарасова усвоила этот урок на отлично и сумела перенести его и во взрослую жизнь, где редко дела решались кулаками. Взрослые били — словами.       Не ожидавшая такого хамского ответа Панфилова — потеряла дар речи. Однако вида не подала и лишь сузила глаза. Она излучала опасное спокойствие.       — Что ж, если Вы все сказали, то наша увлекательная беседа окончена. Всего хорошего, — Марта Максимовна вернулась к своему планшету, включая приложение и демонстративно больше не замечая присутствия студентки.       Пара глубоких вдохов-выдохов совершенно не помогли Вике унять свой пыл и прийти в себя, чтобы извиниться. Телефон преподавательницы зазвонил в тот момент, когда девушка собиралась встать, чтобы больше никогда не возвращаться — ни на эту кафедру, ни к этой женщине.       Несмотря на то, что большинство принимало Тарасову за несмышленую смазливую дурочку — она такой не являлась. Она любила английскую прозу, знала, как правильно сервировать стол и легко отличала модернизм от неоклассицизма.       В книгах Вика часто встречала, как автор описывал персонажа в той или иной ситуации — «с его лица сошла вся краска», но в жизни видеть это своими глазами ей не приходилось. До этого момента. Именно так можно было описать выражение лица Панфиловой, когда она внимательно слушала голос на другом конце трубки, растерянно кивая, и совершенно забыв, что собеседник ее не видит.       — Я постараюсь как можно скорее ее забрать и отвезти в травмпункт, Маш. Но моя машина в ремонте, и я не знаю, как долго придется ждать такси, — встревоженный взгляд Марты Максимовны остановился на стрелках наручных часов, которые приближались к шести вечера. — Самое время для вечерних пробок.       Женщина завершила звонок и принялась хаотично сбрасывать вещи со стола в черную кожаную сумку. Вскинув голову, она увидела, что студентка продолжала стоять в дверном проеме кафедры, пристально наблюдая за ней. Недавнее раздражение вспыхнуло в ней с новой силой.       — Вы еще здесь? Не все сказали? — ядовито обронила Панфилова, накидывая на плечи элегантное черное пальто. Вика снова ощутила знакомый аромат жасмина.       — Я приехала на машине и могу подвезти Вас, — слегка неуверенно предложила Тарасова, отступая, когда преподавательница выключила свет в кабинете и направилась в коридор.       Правило номер два: никогда не бросать друга в беде.       Фактически Панфилову довольно сложно назвать другом. Тем не менее непонятный альтруизм, который возник рядом с этой женщиной, побудил Вику предложить свою помощь.       Преподавательница прошла мимо в направлении лифта, громко стуча каблуками, будто и не услышав слов Тарасовой, удаляясь в темноту коридора.       Пожав плечами, Вика тоже направилась в сторону лестницы. Ей не было стыдно или неловко от того, что она высказала. Она научилась игнорировать ненужные эмоции — выработанная, жизненно необходимая способность, чтобы не тронуться умом, учитывая все, через что ей пришлось пройти. Где-то в глубине души, там, где была припрятана совесть — Вика, возможно, и понимала, что была слишком резка. Но, она никогда и никому не сможет позволить относиться к себе с пренебрежением.       Спускаясь в полутьме по лестнице, она проверила телефон на наличие новых сообщений от Миши, который как раз должен был забрать ее через пару часов. Они довольно редко выходили совместно в публичные места. По понятным причинам. Несмотря на то, что город и считался миллионником, по факту, каждая собака тебя знает и лает за спиной. Особенно, когда ты вращаешься в определенных кругах. Но в одном из районов работал частный закрытый клуб с претендующим на шик названием «Velvet» — именно для таких мероприятий, как сегодня.       Проходя через главный вход университета, Тарасова заметила, что у козырька здания стояла Марта Максимовна, прячась от сильного дождя. Она обреченно пыталась связаться со службой такси, но получалось не очень успешно. Из-за ливня — спрос вырос в несколько раз.       Заметив краем глаза студентку, она подумала, что готова заплатить двойной, нет, тройной тариф, лишь бы избежать того, что ей придется все же сделать.       Такси не ехало, дождь не утихал, а спина Тарасовой отдалялась от нее. Чертыхнувшись про себя как можно тише и злее, Панфилова заблокировала бесполезный в данный момент телефон и сделала глубокий вдох.       — Виктория! — окликнула громко преподавательница, выходя из-под навеса. — Ваше предложение все еще в силе?       Было уже темно. Распахнув водительскую дверь, Вика еле заметно кивнула, указывая на пассажирское сиденье, и быстро юркнула внутрь, чтобы окончательно не промокнуть.       — Куда ехать? — спросила она, включая фары и запустив дворники на максимальную скорость.       — Художников пять, — ответила Марта Максимовна, стараясь не задаваться вопросом, откуда у студентки такая машина. — Там школа иностранного языка «Take part», возможно, Вы слышали. И побыстрее, пожалуйста.       Закусив нижнюю губу, чтобы не улыбнуться, Вика неопределенно пожала плечами.       — Может быть.       Кроме того, что она совершенно точно знала об этой школе, Тарасова еще и сегодня утром специально выбрала такой маршрут в университет, чтобы увидеть второе место работы Панфиловой. Поэтому, как доехать она отлично знала, но для отвода глаз — все же вбила адрес в навигатор.       Пролистав пару радиостанций, пока горел светофор, Тарасова не нашла ничего, чтобы не раздражало. А затем и вовсе выключила звук, оставляя между ней и преподавательницей лишь тишину. Со временем та становилась все более и более неловкой. Марта Максимовна смотрела в окно, через которое виднелись лишь очертания машин и зданий — дождь шел стеной, и она о чем-то глубоко задумалась.       — Вы, эм… дочитали «Учителя»? — чтоб хоть немного растопить лед, образовавшийся между ними, спросила Вика, вспоминая книгу, что была в сумке преподавательницы во время их последней встречи.       — Что? — повернула голову Панфилова, рассеянно скользя взглядом по девушке.       Изящные пальцы с длинным маникюром сжимали кожаный руль, и Марта Максимовна невольно восхитилась тем, как выглядела ее студентка в этот момент: уверенно маневрирующая в плотном потоке машин, сосредоточенно смотревшая на дорогу. Массивные часы на тонком запястье выглядели не грубо, а скорее стильно и цепляли взгляд. Они как-то удачно дополняли ее спортивное худи и свободные светло-голубые джинсы. Высокий хвост позволял разглядеть точеные скулы на привлекательном лице.       Вика облизала свои слегка шершавые тонкие губы и вопросительно посмотрела на Панфилову.       — Ну, книгу, которая у Вас была во время прошлой встречи, — чувствуя себя все еще не в своей тарелке, пояснила Тарасова, возвращая взгляд к дороге. Снова загорелся красный, и они остановились. До школы оставалось всего несколько километров, и Марта Максимовна с каждым новым поворотом напрягалась все больше, страшась увидеть, то что ее там ожидало.       Панфилова так была рассеяна, что даже вместо обычного сарказма ответила просто:       — Я ее прочла еще в конце месяца, принесла вернуть подруге, — достав телефон из сумки, Марта Максимовна решила попытаться еще раз вызвать такси. Только уже в другом направлении.       Уткнувшись в экран, блондинка постаралась отвлечь себя от неприятного ощущения тревожности внутри и знакомого аромата вишни, исходящего от Вики. Она может узнать этот парфюм из тысячи, ведь пользовалась им на протяжении многих лет и не думала никогда менять. До того дня, пока однажды ее новоиспеченный муж не заявил:       — Боже, Марта, снова эти духи? У тебя что других нету? Я же тебе подарил штук двадцать — на любой вкус, — скривился Витя, поправляя у массивного зеркала свой галстук. Мужчина прекрасно знал, что они ассоциируются у жены с ее покойным отцом, ведь именно он из года в год дарил их дочери на День рождения. Но, Виктор сразу же невзлюбил — и ее отца, и аромат Tom Ford «Lost Cherry». И если свекр вскоре после их женитьбы умер, то с духами пришлось подсказать. Конечно, выдержав паузу между событиями. Пару месяцев.       С тех пор Панфилова довольно редко пользовалась ими, а когда все-таки решалась, то неизменно натыкалась на недовольство Вити.       На Тарасовой же «Lost Cherry» раскрывался несколько иначе — меньше вишни, больше горького миндаля. И ей это так шло. К ее образу в целом.       — Да? — удивилась Вика, выискивая глазами места за светофором, чтобы удобнее было припарковаться. — И как Вам?       — Занимательно, но второй раз читать бы не стала, — увидев знакомую вывеску школы, Марта Максимовна подождала, пока девушка нажмет на тормоз, останавливаясь у входа, и стремительно распахнула дверь машины. Лишь через пару секунд, вспомнив, что забыла поблагодарить, она быстро добавила, перед тем как уйти: — Спасибо, Виктория. Не забудьте зайти на кафедру завтра утром. Всего хорошего.       — И Вам того же, — Вика склонила голову на бок, наблюдая, как блондинка заходит в ярко-желтое здание. На вывеске разноцветными буквами мигали буквы, складываясь в слова — «Take part». Айфон завибрировал, на мониторе машины высветился знакомый номер. Тарасова нажала кнопку «принять вызов», и салон заполнил веселый бас Миши.       — Ну, где ты, малыш? Я через часик заеду за тобой, — на заднем фоне раздался громкий взрыв мужского гогота, и Вика, не сдержавшись, закатила глаза. Любовник ее не видел, и она могла себе это позволить.       Она терпеть не могла пьяных. Хотя Миша никогда и не напивался в стельку, всегда знал меру, как и сама Вика. Но вот его друзья — постоянно попадали в немыслимые передряги. Последний раз они поспорили, кто из них сможет, как Джеки Чан, разбить ногой деревянные доски. Закончилось все это, естественно, травмпунктом и парой переломов. А Колесников стоял в сторонке с бокалом виски и лишь с усмешкой наблюдал за всем происходящим.       Звуки в трубке дали понять Тарасовой, что, вечер и завтрашнее утро — будут окончательно и бесповоротно испорчены компанией богатых мужиков, страдающих кризисом среднего возраста.       — Думаю, через полчаса смогу добраться домой и переодеться, — пальцы нервно барабанили по рулю.       — О, а наденешь то красное платье с вырезом? Ты охуительная в нем, — пьяно протянул Миша, и Вика сжала челюсти. Вечер действительно будет трудным, сомнений не оставалось.       — Ммм, не помню, — она притворилась, хотя, естественно, поняла, о каком именно платье говорит любовник. Насыщенного алого, с французским кружевом, обрамляющим экстремально глубокое декольте, и запредельно короткой длиной, которая едва доходила до середины бедра. Вика выглядела в нем то ли роковой женщиной, то ли девушкой легкого поведения. Особенно если дополняла образ высокой укладкой, приводя в порядок копну своих каштановых волос. Когда Колесников увидел соблазнительный наряд на ней впервые, — не сдержался и взял ее прямо в одной из примерочных люксового бутика. — Это, то, что из прошлогодней коллекции?       Мужчина рассмеялся.       — Я понял Ваш намек, мадам. Поедем на следующей неделе за новыми шмотками тебе, — теперь улыбалась Вика. — Так когда тебя забрать?       Прикинув, сколько примерно времени ей понадобится, чтобы привести себя в порядок после короткого променада под дождем, Вика приготовилась ответить, но не успела. Из дверей школы вышла Марта Максимовна, а за ней плелась девочка на вид лет десяти. С такого расстояния, да еще учитывая непогоду, трудно было детально рассмотреть ее, но все же — глаза Тарасовой расширились, когда она заметила, что одежда и лицо ребенка испачканы кровью, которая местами успела засохнуть.       Преподавательница взяла девочку за руку и снова подумала — сегодня точно не ее день.       — Пиздец, — произнесла Вика, сглотнув.       — Что? — в недоумении спросил Колесников, полагая, что обращаются к нему.       — Солнышко, — приторно-сладко залепетала Тарасова, в попытке быстро закончить разговор. Она видела, что женщина и ребенок направляются в ее сторону. — Я приеду сама через часика полтора. У меня тут кое-что произошло. Целую!       — Вика успела нажать кнопку завершения вызова до того, как Марта Максимовна подошла к машине — Тарасова предусмотрительно опустила стекло.       — Я до сих пор не могу вызвать такси, — обреченно вздохнула преподавательница, совсем не заботясь о том, что ее пальто успело промокнуть насквозь, а с кончиков светлых волос струилась вода. — Раз уж Вы еще здесь, то не могли бы отвезти нас в приемное отделение? Если у Вас, конечно, есть время.       Если бы на месте Панфиловой сейчас стояла та женщина, которая разговаривала с ней еще час назад, как с умственно отсталой, а не эта — уставшая, но бесконечно красивая, с потекшей черной тушью — то Вика непременно послала бы ее. Тарасовой нужно было отказаться, сослаться на неотложные дела, сказав, что ее ждут… И она бы не соврала, потому что Миша в самом деле ее ждал. Но, неведомая сила заставила девушку лишь коротко кивнуть и сказать:       — Садитесь побыстрее, пока совсем не промокли.       Приняв это решение, она моментально пожалела, потому что понимала, что это начало конца ее размеренной и спокойной жизни.       Марта Максимовна жестом подозвала ребенка и та, накрывшись капюшоном светло-сиреневой куртки, минуя большие лужи, побежала к ним.       — Даша, сиди спокойно и пристегнись, — скомандовала Марта, усаживаясь на переднее кресло. Девочка, не сказав ни слова, послушно выполнила все указания и уставилась в окно.       — Я, надеюсь, мы тебя не отвлекаем от чего-то важного? Ты можешь просто подбросить нас к ближайшей станции метро за поворотом, — устало предложила преподавательница.       — Нет, — соврала Вика, поглядывая в зеркало заднего вида на молчаливую Дашу. — Там в дверях лежит большая упаковка влажных салфеток. Я, эм… думаю, вашей дочке это сейчас необходимо, чтобы… — Она неопределенно взмахнула рукой в воздухе. — Ну, Вы поняли.       Тарасовой в тот момент захотелось отвесить себе самую сильную оплеуху, на которую вообще способна. Неудивительно, что Марта Максимовна о ней подобного мнения, если в ее присутствии она мямлит, демонстрируя, что способна выражаться исключительно на уровне подростка.       — Это не моя дочь, — вскинула брови Панфилова, обернулась и подалась назад, насколько это позволял сделать ремень безопасности. — Даша, слышала, что сказала Виктория? Возьми салфетки и попытайся стереть хоть как-то следы своего героизма.       Она пыталась звучать строго, но сложно было не заметить, с какой заботой в голосе это прозвучало. Вика с интересом наблюдала за развернувшейся перед ней странной сценой. Пока девочка старательно оттирала красные пятна с лица и одежды, Тарасова добавила еще пару градусов на климат-контроле, чтобы промокшая и замерзшая преподавательница немного согрелась.       — Значит, Вы любительница английской классики? — на этот раз неожиданно Марта Максимовна заговорила первой, расстегнув пуговицы пальто, чтобы то немного высохло. Не то чтобы ей было очень интересно. Скорее, чтобы заполнить тишину. Это казалось безопасной темой, не требующей усилий. Тем более, многого от Вики она не ожидала.       Девушка крепче сжала руль, но, ухмыльнувшись, ослабила хватку.       — Не обязательно английской, — ответила она, зная, какой вопрос последует дальше.       — И какие же Ваши любимые писатели? Что, последнее прочитанное, впечатлило Вас? — Панфилова отвлеклась на что-то в телефоне, время от времени оборачиваясь, чтобы проверить девочку сзади.       — Хм, позавчера дочитала «Цена Соли» Патриции Хайсмит, — Тарасова назвала именно эту книгу намеренно, не стесняясь открыто провоцировать. — Слышали о такой?       Краем глаза Вика увидела, что преподавательница заблокировала экран телефона и повернулась в ее сторону. Может быть, ей удастся убить сразу двух зайцев — заинтересовать Панфилову, немного изменить мнение о себе, и узнать — как Марта Максимовна относится к однополым парам. До конца так и не понимая, зачем ей сдалась эта информация.       — Слышала, конечно. Это довольно, мм… специфическая литература, — осторожно начала Панфилова. — Однако этот роман остается культовым вот уже больше полувека. Не все способны оценить его глубину.       — Говорят, автор взяла его название из Библии, которую читала каждое утро, — Вика закусила губу, чтобы сдержать ироничную ухмылку. Она продолжала концентрироваться на дороге, даже когда светофор загорелся красным и пришлось остановиться. — А в том же году, когда книга была опубликована, в Америке гомосексуальность классифицировали как психическое заболевание. Довольно смело, — завершила Вика.       Тарасова ощутила на себе удивленный взгляд блондинки и осталась довольна произведенным эффектом. У нее никогда не было такого сильного желания доказать другому человеку, что он заблуждается, недооценивая ее. Обычно в этом и заключалась ее стратегия — пока окружающие думают о ней, как о безмозглой кукле, Вика слушает, запоминает, учится. И в нужный момент ловко использует полученные знания, когда от нее этого совсем не ожидают.       С Мартой Максимовной все с самого начала пошло не так — не по знакомому, отрепетированному сценарию. Тарасова совершенно не понимала, почему она так боится показаться глупой в ее глазах. Эти непонятные, странные чувства одолевали ее уже который день, и Вика знала лишь один метод борьбы с травмирующими мыслями.       Дождь практически закончился, когда машина припарковалась на стоянке возле травмпункта. Вывеска подсвечивала ведущую ко входу крутую лестницу, и Тарасова поежилась. Хоть это отделение и являлось детским, ей уже приходилось бывать здесь пару раз, после разборок Саши, — того самого, ее первого и последнего бандита. На одной из «стрелок» мужчину довольно сильно ранили, задев осколком лицо, и он, в панике, не придумал ничего умнее, как позвонить Вике и заставить ее поехать в детскую больницу и привезти «его доктора». Им оказался не кто иной, как главврач Андрей Степанович. Увидев его впервые, Вика решила, что на нервах Саша ошибся и перепутал имя, потому что этот на вид добродушный, пузатый и лысеющий дяденька никак не выглядел «лекарем головорезов». В интеллигентных глазах Андрея Степановича мелькнула быстрая вспышка понимания, как только Тарасова в двух словах объяснила причину своего визита.       Через час Сашка сидел на табурете посреди кухни и с опаской трогал свою ювелирно зашитый порез через всю щеку.       — Охуенно, Степаныч, — удивленно сказал тогда Майоренко, наблюдая за тем, как доктор быстро складывает свои инструменты в небольшой чемоданчик.       — Благодарю, — хмыкнул врач и обернулся к застывшей на пороге Вике. — Теперь, буду признателен, мадемуазель, если Вы отвезете меня обратно в больницу.       Тарасовой тогда, наверное впервые пришло в голову, что самое время задуматься об окончании этих неизлечимо-опасных отношений.       Возможно, правильно было бы предложить Панфиловой зонтик, но Вика не успела открыть рот, чтобы это сделать, как властный голос преподавательницы скомандовал:       — Даша, постарайся дойти на этот раз без приключений.       Передняя пассажирская дверь распахнулась, и Марта Максимовна, прикрывая голову маленькой сумочкой от редких капель дождя, вышла и без особых эмоций обронила:       — Спасибо, Виктория, — она не глядя захлопнула дверь машины. — Хорошего вечера.       Последнее, что увидела Тарасова перед тем, как силуэт женщины скрылся в дверях больницы — как Марта Максимовна в нежном жесте притягивает ребенка к себе, обнимая за плечи.       Тяжело вздохнув — внутри блуждали непонятные чувства и мысли, в которых Вике в ближайшее время обязательно следовало разобраться — она завела мотор и включила заднюю передачу. У нее оставалось совсем мало времени на сборы, перед тем как поехать в клуб.       Стоя у зеркала в прихожей, Вика пристально рассматривала себя: красное, словно бушевавшее внутри нее пламя платье, обтягивающее до неприличия ботфорты-чулки на высокой шпильке — дополняли страстный образ и делали ее внешне — еще более раскованной. Накрутить на плойку кудри Тарасова не успела, поэтому ровные волосы обрамляли слегка резковатые черты лица и падали в кружевной вырез платья. Вика в последний раз проверила — ровные ли стрелки на глазах и провела помадой в тон платья по тонким губам. Послав самой себе измученную улыбку в отражение зеркала, она накинула коротенькую шубу и вышла из квартиры.