Жан-Клод Дешам: другая судьба

      Ольга медленно возвращалась к человеческой форме. Дешам накинул ей на плечи свой пиджак и торопливо одевался. – Тебе так понравилось топить трупы в озере, Жан? – усмехнулась Ольга Анваровна. – Мне нравишься ты, mon ange. А озеро... Это пробудило старые воспоминания. – Но в прошлый раз ты не был столь романтичным, Жан. – Обстоятельства были другими, Ольга. Но все равно, не забывай, что я люблю тебя. – Я помню, Жан-Клод. Даже когда ты в ярости, ты не забываешь напомнить об этом. – Ну вот и все. Теперь эта тайна свяжет нас навечно. – Только тайна, Жан?       Дешам вздохнул и взял Ольгу за руку. – Я всегда буду любить тебя, запомни. Но все, что я делаю, это из любви к тебе. – И что же ты хочешь сделать, mon bien-aimé ? – Для этого нам надо вернуться домой.       Ольга и Жан подъехали к особняку, не обращая внимания на холодный ветер, который всю дорогу рвал их плащи. Жан помог Ольге спуститься с коня, а потом взял ее за руку и повел вниз, в подвал.       Ольга с тревогой оглядывала подземелье, где ей пришлось провести долгое время после обращения. Особенно графиню Воронцову угнетала тяжёлая железная цепь, которую Жан-Клод наотрез отказывался убирать. – Прости меня, Ольга. – Подожди... Что ты хочешь сделать?.. Нет! – Ты не оставила мне выбора.       Жан запер графиню Воронцову в подвале ее собственного особняка. Он приходил к ней только для того, чтобы принести скудную порцию крови и прочесть очередную нотацию. – Ты должна научиться контролировать свою жажду крови! Не позволяй голоду одержать верх. Это убьет тебя.       Жан-Клод устало смотрел на исцарапанные когтями стены подвала. Под его глазами залегли черные круги. Ольга не знала, что ограничивая ее потребление крови, Жан и сам существенно сократил свой рацион. – Нет, это ты меня убиваешь, – негодовала графиня. – Ты не умрешь от голода, и не надейся. Я приношу тебе ровно столько еды, сколько тебе действительно необходимо.       Жан вернулся только вечером. Ольга прыгнула на него и вырвала из его рук кровь. – Слишком мало, – обиженно прошипела вампиресса, выпив все одним глотком. – Надо было разбавить водой. Твой дикий голод меня пугает. Я позвоню в Москву. Придется попросить Генриха приехать. – Нет, ты этого не сделаешь! Я не хочу, чтобы он видел меня такой. Я уже не хочу есть. Просто... Это так весело, пить теплую кровь.       Жан сокрушенно покачал головой. – Обещай, что не станешь веселиться без меня, ma chèrie. – Клянусь, – торопливо пообещала Ольга. – Ты отпустишь меня? – Не сейчас. Через неделю. Но время быстро пройдет. – Жан, почему ты не смотришь на меня? Я хочу видеть твои прекрасные глаза. – Ты же знаешь, что это тебе не поможет. Неделя, Оля. И это ничто по-сравнению с жизнью, которую ты забрала!       Когда, много лет спустя, Жан был вынужден рассказать эту историю Виттенбургу, тот пришел в ужас. – Ты уверен, что на тебя не действует гипноз Ольги Анваровны? – Я ведь ее обратил. Она беспомощна рядом со мной. – Но неделя в подвале вместо хотя бы месяца! Надо было запереть ее на кладбище, в склепе. Ты слишком мягок, друг мой. – Она ведь не хотела убивать, просто не рассчитала и увлеклась. – Твоя ответственность, Жан. Всегда была и будет. И это не лучшие новости, которые я привезу из Смоленска в приказ. – Учитывая услуги, которые Ольга неоднократно оказывала нашему ведомству... Генрих, это было в прошлой жизни, срок давности истек. – Ты пользуешься нашей дружбой, Дешам, – вздохнул Виттенбург, – Ладно, я понимаю тебя, минхерц. Но это не может продолжаться бесконечно. У вас почти нет разницы в возрасте. Тебе придется тяжело через сто лет. Подумай об этом, Жан-Клод!       Жан часто вспоминал предупреждение Генриха, но последующие события поставили все с ног на голову. В коммунальной квартире было невозможно изолировать Ольгу от окружающих. А время, которое графиня провела предоставленная сама себе, пока Жан находился под арестом и в местах заключения, навсегда осталось сплошным черным пятном. Ольга не рассказывала, как выживала в одиночку, а Жан не спрашивал.       Как только удалось вернуть свой особняк, маркиз сразу привел в порядок подземелье. Но теперь они с Ольгой проводили там страстные ночи. Правда, с появлением в доме юного обращённого пришлось снова вспомнить о прямом предназначении железных цепей.       Дятлов был шокирован, когда Жан сказал, что оставит его здесь надолго, чтобы он учился контролировать свою жажду крови. Ольга что-то прошептала маркизу на ухо, а потом громко заявила, что времена теперь другие. И Эжен может привыкать к своему вампиризму постепенно, в более мягких условиях. Но, разумеется, если он вздумает убивать людей, расплаты ему не избежать.       Жан поддержал решение графини, и Дятлов был принят в семью на правах младшего. Это бесило самого Женька, но остальные члены семьи рьяно взялись за воспитание юноши.       Анна Петровна в подземелье не была ни разу. Жан не рассказывал, как прошли военные годы, но было понятно, что именно то сложное время закалило Остроумову. Постоянно находясь на грани жизни и смерти, Анна принимала решения по-мужски рационально, не отвлекаясь на эмоции.       Ольга посмеивалась над новой обращённой своего мужа, а Жан снисходительно закрывал на это глаза. Исправить графиню Воронцову было невозможно. И даже через сто пятьдесят лет Жан оставался очарован загадочной и непредсказуемой натурой Ольги. Разница в возрасте, как и предсказывал Виттенбург, полностью стерлась. Жан и Ольга были ровесниками, и их вампирская сила была равна.       Подземелье осталось лишь отголоском прошлой жизни, как и суровые методы воспитания обращённых.       Впрочем, у Генриха было другое мнение. – Разве упырья природа изменилась? Нет, Жан-Клод, мы все ещё монстры. Разумно и правильно укрощать чудовище в себе, а не выпускать его на волю.       Обратно вампиры ехали молча, но когда до особняка оставалось совсем немного, Жан неожиданно заговорил. – Оля, я должен предупредить тебя, что, возможно, нам придется уехать. – Хочешь перейти на тихую должность в Москве? – В Москве я не нужен. Я постараюсь навести мосты в Петербурге. – Милый, в этом городе мосты разводят. С кем это ты решил договариваться? Уж не с Юсуповым ли? – А он тебе чем не угодил? – У Феликса роскошные балы. Мне понадобится много новых платьев. – О-о, ну, это легко исправить. Найдем тебе портниху среди наших, закажем лучшие ткани... А вот особняка у нас там не будет. Может быть, первое время даже придется арендовать жильё. Но я рассчитываю на Александра Константиновича. Мы ведь когда-то сотрудничали. Да и обратили нас в один год. Руневский как-то намекал мне о содействии их Дружине. Не хотелось бы идти в боевое крыло, но, похоже, другого выхода у меня нет. Если Руневский мне откажет, то о больших городах придется забыть. – И куда ты хочешь нас увезти? В Саратов, а может быть, в Пензу? – Ну, скажешь тоже... Есть же пределы разумного! Ладно, Генриху пока об этом знать не надо. Он прямо сказал мне, что собирается оставить нас здесь. Оказывается, я до сих пор живу только потому, что я единственный наследник местного василиска. – А может, стоит попробовать договориться с этим Кривичем? – Ты не представляешь, чего от меня просишь, – возмутился Дешам. – Знаешь, у всех есть обратившие. У меня есть ты. И Генрих прекрасно жил при Якобе Вилимовиче. – А если Кривич захочет меня убить? Ты и на это согласна?! – Теперь уже ты впадаешь в крайности, Жан-Клод. Ну подумай сам, зачем тебя убивать? Наследник рода, сильный вампир. К тому же, ты отличный доктор. А старичок, наверное, нуждается в лечении. Сколько ему теперь, больше тысячи?       Ольга остановила машину во дворе. Генрих подошёл к Шевроле и тактично постучал по стеклу дверцы. – К нам посланник от Святослава Вернидубовича. Жан, ты бы не мог выйти из машины? – попросил Виттенбург.