Жан-Клод Дешам: другая судьба

      После того как первородный вампир Святослав Кривич вернул себе власть на Смоленщине, Жан-Клод Дешам прекрасно понял, что больше не представляет никакой ценности, как единственный потомок и наследник древнего василиска. Надо было уезжать вместе с Ольгой, пока Аглая Витенбург с группой ольговых еще не вернулась в Москву и могла гарантировать их безопасность. Но Дешам не мог сбежать и оставить Эжена и Аннет Кривичу.       К тому же, за преступление Эжена обративший должен был выплатить большой штраф. Жан мечтал открыть в Смоленске клинику для аномалов и откладывал на это деньги. Но теперь о об этом нечего было и думать. Все, что удалось накопить, предстояло отвезти в Москву. Калита не даром получил своё прозвище и на отсрочку или скидку Жан даже не рассчитывал. С француза московиты возьмут по всей строгости и ещё накинут за бесчестие, как чужеземцу. А это означало, что начинать все с начала в Москве семье доктора Дешама придется, оставшись без копейки денег.       Потеряв должность главы Смоленска, доктор Дешам автоматически лишался работы в приказе. Генрих Адамович обещал не отправлять Жана в отставку и найти ему должность в Москве хотя бы по медицинской части, но недвусмысленно дал понять, что лучше всего договориться с обратившим по-хорошему. Повиниться перед Кривичем и попросить прощения. А уж потом спокойно уехать вместе с женой и тем имуществом, которое новый хозяин Смоленска позволит забрать с собой.       Хорошо понимая свое положение, Дешам согласился с Витенбургом. В присутствии княгини Кривич вёл себя вполне цивилизованно. И это внушало Жану надежду на то, что ему удастся договориться с обратившим его вампиром.       Как только за ольговыми сестрами закрылась дверь, в квартире повисло тягостное молчание. Дед с умильным видом разглядывал Дешама и его семью, сложив руки на животе, а Жан-Клод старался не смотреть ему в глаза.       Надо представить, что это Брюс. Яков Вилимович. Да, страшно, да, может раздавить, как пылинку, но надо просто собраться с духом и посмотреть ему в глаза. Это такой же упырь, как все остальные, только постарше.       Из головы вылетели все русские слова и думал Жан впервые за долгие годы на родном языке. Слова, впитанные с молоком матери, словно успокаивали маркиза, делали ситуацию... более нормальной, давали ему иллюзию защиты.       Allez, marquis! Votre sortie. Ne déshonorez pas l'honneur de la glorieuse famille Deschamps. — Святослав Вернидубович, мы больше не хотим вас утомлять, — выдавил из себя Жан, переходя на русскую речь. — От торопыга! А чайку попить?! Погутарить? Давайте, деточки, выпьем красненькой за встречу.       Аннушка заулыбалась и кивнула. — Правда, Жан, кровь у меня есть, а я самоварчик поставлю!       Ольга Анваровна страдальчески посмотрела на мужа. Тот коротко помотал головой. Опыт жизни при Брюсе подсказывал Жану, что не стоит попусту злить старшего вампира.       Шумилина оставили сидеть в Аннушкиной комнате, читать пособие для новообращенных, оставленных ему ольговыми сестрами. Женек сел за стол рядом с Кривичем и преданно смотрел древнему в глаза. После дедовых клыков Дятлов был сам на себя не похож и заметно присмирел       «Что же, а эти древние методы все-таки работают», – подумал Жан-Клод.       Ругаться со Святославом Вернидубовичем из-за того, что он кусал его обращенного, не хотелось. Нельзя сказать, что Эжен совсем этого не заслуживал. Скорее наоборот, мальчишку всегда было за что проучить.       Дешам отодвинул стул для Ольги и пошел на кухню взять кровь из холодильника. Наполнив хрустальный графин, Жан поставил его на стол. Анна достала граненые стаканы. Другой посуды она не держала принципиально. — За встречу!       Вампиры сделали по глотку крови и выпустили жуткие клыки. Жан впервые видел оскал Кривича. Длинные, желтые и очень крепкие, клыки выглядели устрашающе. Но доктор Дешам заметил, как дед поморщился. — Кровь не по вкусу? — расстроился Жан-Клод.       Вот оно, начинается. Пр спине Жана пробежал холодок. Если дед не захочет питаться консервами, придется отправиться на охоту. А этим Дешам давно уже не занимался. — Нет, сынок, что-то зуб заныл... —А-ааа, — протянул Жан.       После возвращения от «восьмушек» у Дешама были похожие проблемы. Допросы, нервное напряжение и постоянная тревога за оставленную без его поддержки Ольгу отразились даже на вампирском организме. Маркиз заработал пульпит. Методы лечения в то время, мягко говоря, мало отличались от изощренных пыток. Теперь, конечно, все было иначе.       Жан понимал, что надо уговорить Святослава Вернидубовича посетить стоматологию, иначе его обращенным придется безвинно страдать из-за плохого настроения деда. — Сейчас лечить зубы стало намного легче, – закинул удочку Жан, – В Смоленске специалистов для вампиров, разумеется, нет. Но вот поедем в Москву, там надо будет зайти к дантисту. — Дантисту-херисту. Ты это, Жанчик, не ругайся за столом-то, — помрачнел дед. — Дантист – это зубной врач, — пояснил Дешам.       Пока Кривич напоминал подозрительного дедка-пациента, а таких доктор Дешам повидал немало. И опыт общения с постоянно ворчащими пенсионерами имел колоссальный. — Ну, а ваше сиятельство что деду скажет? — Святослав Вернидубович внимательно посмотрел на графиню Воронцову. — Рада знакомству, милостивый государь, — процедила Ольга Анваровна.       Святослав Вернидубович сокрушенно покачал головой и сочувственно поглядел на Жана. — Эх, Жанчик. Что, строптивая женка тебе досталась? А вот думать надо было, прежде чем благородную мадаму обращать. Мучайся теперь всю жизнь. То ли дело Анютка! Простая девчушка, добрая! Мы ее змеицам ольговым не отдадим. — А как же следствие? — напомнил Кривичу Жан-Клод. — Да какое еще следствие? Я тут судья. В Смоленске происшествие, мне и отвечать за всё. Это не твоя забота таперича, сынок. — А Никита как же? — изумился Дешам, — Он ведь признался в убийстве. Попадет в полицию, нам всем не сдобровать. Не понимаю, как вы смогли убедить княгиню оставить его в Смоленске? — Никитка в острог пойдет. Молчать будет про нас, ежели хочет жизнь вечную заслужить. А опосля инсценируем ему смерть и заживем вместе.       От перспективы принять в семью убийцу Дешама взяла оторопь. Но спорить со Святославом Вернидубовичем француз счел неблагоразумным. В конце концов, деду самому жить со своими обращенными, а Жану надо было заботиться о своей семье. — А что насчет оборотней решили? — неуверенно спросил Жан. — А вот приеду к Калите, тогда и решим. Старичок-то был хлипкий. Прям не верится мне, что столько лет протянул.       Анна молча пошла на кухню и вернулась с чашками, поставила их на стол. Жан помог донести самовар. — Молодцы, детки, — порадовался Кривич, — Вижу, что дружно живете.       С лица Остроумовой не сходила довольная улыбка. Как же хорошо было сидеть вот так за столом, всей семьей, вместе с улыбающимся добрым дедом Славой.       Жан и Ольга не баловали Анну своими визитами и семейные праздники отмечали в своем особняке с большим размахом. Парадные платья и костюмы, столовое серебро и бесконечно журчащая французская речь, которую она не особенно-то понимала. Что-то, конечно, в этом было, но Аннушка в семье Дешамов чувствовала себя чужой и спешила поскорее сбежать на работу.       А вот теперь, с дедом Славой во главе стола, даже надменная графиня Воронцова не могла испортить атмосферу семейного уюта. — В таком случае, — сказал Жан, возвращаясь на свое место за столом, — нам надо попросить Ивана подтвердить алиби Анны Петровны. Тогда все подозрения с Аннет будут сняты. Вы не возражаете, Святослав Вернидубович? — Ты лучше, Жанчик, дедом Славой меня зови. С Иваном вашим познакомиться сперва надо. А там и решим, что с ним делать будем. — Я предполагал оформить его фамилиаром для начала. — Это еще что такое? Отродясь такого у нас в Смоленске не было, – заворчал Кривич. — Иван будет добровольно давать нам свою кровь, помогать в бытовых делах, а потом мы его обратим в вампира, – рассказал о своих планах Жан. — Ежели тебе прислужник нужен, дедушка анчутку найдет. Зачем людишек неволить? — Я с нечистью дел вести не умею да и не хочу, – не стал скрывать Дешам, – Это оккультизм, а я честный католик. — О как! А я вот язычник, — усмехнулся дед, — никакими тварями не гнушаюсь. Нечистые тоже жить хотят. И меня уважают. Не переживай, сынок. Я тебя научу.       Ещё и это?! Продать свою душу нечисти, как будто мало того, что он против своей воли обречён быть кровососом. Жан заметно побледнел от одной мысли, что ему придётся участвовать в языческих ритуалах и лить на жертвенник свою кровь. — Ваша резиденция пока будет располагаться здесь? — решительно сменил тему разговора доктор Дешам.       Кривич хитро прищурился, окинул взглядом гостиную. — А штож пока? Здесь и будем жить. Сухо, тепло, окна, как в господском доме, все со стёклами. Пол не земляной, за водой в колодец ходить не надо. Каморок много, всем места хватит. — Мы с Ольгой Анваровной не возражаем, но в силу семейных обстоятельств хотели бы оставить за собой свой дом за городом, — подобрался Жан-Клод. — Они орут все время! — загоготал Женек, — Я с ними тоже не хочу жить, дед Слава. Отпусти их. Ночью спать не дают.       Жан даже не посмотрел в его сторону, но про себя подумал, что упыренок заслужил отменную выволочку... хотя? Его хамство нам на руку. Ладно... — Вона как! Ты, Жанчик, если тебя так тиранят, только скажи. Мы эту стрыгу живо хранителям отправим.       Дешам сжал губы в линию. Таким образом оскорблять его жену!.. Да, нелегко сдержаться. — А ничего, что я здесь сижу? — громко произнесла Ольга Анваровна, не показывая никакого страха перед Кривичем. — А ничего, графиня, ничего. Я не твой холоп. Жанчик, ты лучше, давай, научи эту шлендру дворянскую, как с дедом надо говорить, а то я ведь и сам могу.       Аннушка прикусила губу, чтобы сдержать улыбку. А Дятлов испуганно потер рукой припухшую шею. — В самом деле, Ольга, Аннет, Эжен! Оставьте нас со Святославом Вернидубовичем тет-а-тет, — обратился к своим обращенным Жан.       Выслушивать «эскапады» Кривича в адрес графини, да ещё и в присутствии младших вампиров, было невозможно. А Святослав Вернидубович в выражениях не стеснялся и вполне мог перейти от угроз к действиям.       «Лучше испить чашу позора без свидетелей», – решил Жан, вызывая удар на себя. – Чо, дядь Жан, щас тебя кусать будут? — съехидничал Дятлов, проявляя исключительную догадливость и заодно переименовывая доктора Дешама из деда в дядю. — Пойдемте ко мне, — предложила Аннушка, открывая дверь в свою комнату, где уже сидел Шумилин. — Жан, я в машине подожду, — бросила графиня мужу, игнорируя Аннушку. — Даа, не позавидуешь тебе, сынок, — сказал дед, тяжело вздохнув.       Жан поднялся на ноги и подошел к окну. Ольга открыла дверцу машины и обернувшись к окну, увидела мужа. Супруги обменялись воздушными поцелуями.       Понимая, что расправы не избежать, Жан подошел к деду и, помня наставление Генриха, рухнул на колени. — Прости, дед, за то, что убегал от тебя, — сказал Жан, упираясь лбом в пол. — Што ждешь-то? — испытующе смотрел Кривич, — Думаешь и правда штоль, кусать тебя буду? — Ну так, виноват же. Я понимаю, как это с обращенными. — А ты деда по себе не суди. Читал я летопись Ириночки Витальевны. Воевал ты славно и в лесах партизанил. За это тебе отдельное спасибо, что землю мою от хвостатых охранял. Много крови вражьей пролил, и смоленской в тебе давно уже больше, чем хранцузской. Признаю тебя сынком своим, маркиз.       Было заметно, что Кривич доволен. Он погладил Жана по кудрявой голове и помог встать. — Ох и натерпелся ты, сынок, без деда. Насиделся в остроге. — Ну так время было такое, — тихо ответил Жан. — Все сидели. — А был бы дед рядом, глядишь, и обошлось бы. Хранителей ты зря обидел. Они бы тебя и от бед сберегли.       Жан снова сел на стул и взял в руки свою чашку с чаем. — О, нет! Только не эти! Бредихины – первые мои враги. И при царе людей мучили, и при Советах вылезли. Дед, у нас ведь революция была, царя свергли... — Хорошо, что я проспал-то, – посуровел дед, – Не люблю, когда много шумят. — Но не сказать, чтобы шумели не по делу... Увы, аристократия выродилась, развратилась. До крайности уже дошли из-за этих мерзавцев. Я сражался в Первую мировую, видел, как оно все. И что вышло! — А что вышло? – бесстрастно спросил Кривич, пожимая плечами, – Да как всегда, поди, еще хуже стало? Не желай другого царя! — Да обидно же. Такие как Аннушка и Женек пошли Бредихиных прогонять, а сожгли Воронцовых, Дешамов. А Бредихины как раз уцелели и еще больше власти себе взяли. Я тебя, дед, предупредить хочу...       Жан наклонился вперед, к самому лицу Кривича. — С властями лучше не спорь. У них на нас и газ ядовитый есть, и ремни противовампирские, и огнеметы. Некоторым вампирам даже клыки вырывали. Бденный приказ почти уничтожили. Генрих Адамович в 90-ые годы из пепла буквально восстановил организацию.       Кривич удивлённо вздернул бровь. — А силен был Брюс. Вот уж не подумал бы никогда, что его детище разгромят. — Якоб Вилимович погиб от рук террористов, – скорбно сообщил Дешам. — Тогда понятно. Куда вы без древних, упыри молочные. Эх, измельчали кровососы! Почитай один я, да княгиня Ольга и остались. — И еще Калита в Москве, – напомнил деду Дешам, – Поедем ко двору представляться, надо потише быть. — Не посмеют, — прорычал дед, — со мной не посмеют. — Моя совесть чиста, — развел руками Жан. — Я предупредил. — Вижу, здорово тебя напугали. На вот, отведай моей крови.       Кривич распорол своим когтем кожу на предплечье и протянул руку Дешаму. Один запах свел с ума Жан-Клода. Мысли о том, чтобы вежливо отказаться, тут же исчезли. Дешам открыл рот и темная, пахнущая железом струя, полилась в его горло.       Жан успел сделать всего несколько глотков, прежде чем Кривич убрал руку. Но и этого хватило, чтобы почувствовать прилив сил и неземное блаженство. Кровь обратившего была лучше любого наркотика. — Спасибо, дедуля, — поблагодарил Кривича Дешам, облизнув губы. — Ну вот и хорошо. Скажи мне теперь, что в Москве делать будут? — Первым делом следует представиться нечистому двору. Потом отвезем Женька с Никитой ольговым. Иван даст показания в пользу Аннушки... — А зуб-то что? Ты ж говорил, помочь могут... — Обязательно, дед. Если сильно беспокоит, давай я тебе дам лекарство? — Отравить хочешь? — грустно произнес дед. — Х-ха! Почему же сразу отравить? Современная фармакология, по сравнению с XIX веком, достигла определенных высот. — Ну вот разве что за двести лет поумнели. Не везет мне с этими лекарями. Никитка тоже сказал, что лечить умеет. А сам парнишек уморил. — Мм... Никита молодой, неопытный. В сущности, еще даже не врач... — Горе мне с ними, недоумками этими. И как это получается, сам не пойму, – приуныл дед, – Как бы опять не наплодить околотней. Начнут людишек убивать почем зря. — Действительно, нехорошо, — вздохнул Дешам. — А чего вздыхаешь? Женёчка ведь ты обратил. — О-о! Это несчастный случай. Ольга Анваровна была за рулем, и Эжен стал жертвой обстоятельств. — Бывает, — грустно согласился дед.       Жан сходил на кухню и достал из аптечки упаковку парацетамола. — Вот. Надо проглотить и запить водой, — А сам-то чего ждешь? — недоверчиво посмотрел на лекарство дед.       Доктор Дешам выдавил из блистера таблетку и быстро отправил ее в рот. Святослав Вернидубович пробормотал себе под нос что-то про "Сварога-батюшку". Заговор читает, догадался Жан. А потом дед подставил ладонь, на которую Жан выдавил две таблетки. Кривич выдохнул, спокойно принял лекарство и замер в ожидании. — Подействует примерно через полчаса, — предупредил Жан. — Ничего, потерплю. Столько лет ждал. Эх, пора бы нам в деревню возвращаться. Там же Федя в погребе сидит, — неожиданно вспомнил про Зеленцова дед. — А на кого Эжена с Никитой оставим? Может, отвезем их к нам в особняк и в подвале закроем? — предложил Дешам. — От меня не сбегут. Никитка ждет, когда я его вампиром сделаю. Обожди-ка, Жанчик.       Дед достал из кармана кнопочный сотовый телефон, видимо купленный ему Никитой. Набрал по бумажке длинный номер из одиннадцати цифр. — Ириночка Витальевна? Алей! Кривич, он самый. Дело есть по твоей части. Изловил я упырят, которые людей в роще убили. Подержи их у себя, чтобы в острог не упекли. Как негде держать? А дом как же, подвал? Там-то все было приготовлено. Зайди ко мне, помогу обустроится. Свои же люди.       Жан помрачнел. — Дед, зачем это все? Без хранителей справимся! Я думал, ты Эжена спасти хочешь. А ты его под топор отдаешь жабе этой. — А поговори еще с дедом, – зыркнул на Дешама Кривич, – Зачем? Чтобы закон был, порядок.       У Жана волоски на загривке стали дыбом. Вот именно эти самые слова он слышал в самые мрачные периоды своей жизни. — Но они ведь неразумные дети еще. Их воспитывать надо. Эжен на всю жизнь таким останется. А с Никитой, уж прости, спешить не надо. Парень без царя в голове. Надо подождать, пока он повзрослеет, сформируется, страсти перегорят. А если обращать, то сразу отправлять к ольговым. Я с ним не справлюсь! — Говорю тебе, Жанчик, не твоя теперь печаль-забота. Дедушка все сделает. А ты пока езжай со своей графинькой. И правда, живите вы себе на отшибе, а я здесь, в самом центре, за детками твоими присмотрю. А там и в Москву с ними соберусь. Ответ перед московитами мне не в первый раз держать. Калиту помню, да и он меня не забыл, – весомо сказал Кривич.       Жан загрустил. Если древние начнут выяснять, кто главный, у холопов начнут чубы трещать. — За убийства людей отвечать придется. Штраф будет огромный. У нашей семьи на данный момент таких денег нет. Надо попробовать о рассрочке договориться, – предложил дипломатичный выход из ситуации Жан, – Я, француз, на такое снисхождение даже бы не рассчитывал, но, возможно, для вас сделают исключение? — Ты что, маркиз, с глузду съехал? –окрикнул Дешама Кривич, – Смотри при людях меня не опозорь. Дедушка, чай, не нищеброд. Подачек выпрашивать не собираюсь. Посмотрим еще, кто кому должен останется. Всё, отправляй свою стрыгу домой, а потом за Федором Игнатьевичем поедем. Устал я от вас, молодых, — вздохнул Кривич.       Жан-Клод не заставил себя упрашивать и попрощавшись с Анной и Женьком, вышел из дома и сел в машину, где его ждала Ольга Анваровна. — Я так за тебя волновалась, — сказала Ольга, внимательно разглядывая мужа, — Может я сама сяду за руль? — Я прекрасно себя чувствую, — дерзко ухмыльнулся Дешам. — Значит он тебя не кусал? — Еще чего! Знаешь, что я понял, mа chéri, Кривич очень одинокий старик. Ему и правда была нужна семья. И теперь она у него есть. — Только не говори, что ты решил остаться в Смоленске и уйти из Бденного приказа! – не поверила слова мужа Ольга. — Это не самый плохой вариант. Все равно в вашей Москве я всегда буду чужим. А тут может и клинику свою получится открыть. У деда капитал есть.       В глазах Жана возник алчный блеск. Ольга раздосадованно посмотрела на француза. Неужели он так легко отдаст свою семью за вампирское золото Древнего? — Ну знаешь, я своего согласия не давала. И по древним законам жить не хочу. — Ольга, только не начинай. Почему тебя дед стрыгой назвал? У тебя в родне не было ведьм? — с невинным видом поинтересовался у Ольги Жан.       До возвращения в особняк больше супруги не разговаривали.