Жан-Клод Дешам: другая судьба

      Аглая Никифоровна положила трубку телефона и перекрестилась. – Спаси нас, Господи, и помилуй...       Сменив платье на дорожный костюм, Аглая пошла в кабинет мужа. Виттенбург сидел за письменным столом и просматривал какие-то бумаги. На его лицо легла печать озабоченности и усталости. Глава Бденного приказа редко занимался делами дома, и Аглая Никифоровна поняла, что происходит что-то из ряда вон выходящее, наверняка связанное с неожиданным возвращением Кривича, и его намерениями вновь стать владыкой Смоленской земли. – Генрих, я снова собралась в Смоленск.       Виттенбург поправил очки на переносице и с улыбкой взглянул на супругу. Джинсы удачно облегали ноги молодой женщины, которые обычно скрывались за длинными юбками. – Зачем, душа моя? – игриво поинтересовался залюбовавшийся женой Генрих Адамович, но встретил холодный взгляд, опомнился, кхенул и стал предельно серьезен, – Жан-Клод здесь, думаю, не откажет в визите. С ним всё и решишь. – Ольга Анваровна звонила, – пояснила Аглая причину своего беспокойства. – Просила помощи. С ней нехорошо, но я не могу понять, что именно случилось...       Генрих согласно кивнул. Раз так, поездки было не избежать. Хотя память о недавнем путешествии в Смоленск еще была жива, а его машина находилась в ремонте. Святая вода помогла снять проклятие, но коробка передач была разбита окончательно и бесповоротно. – Раз так, то, конечно, поезжай. Кривич пока здесь, в Смоленске сейчас не так опасно, но давай всё-таки подыщем тебе помощников? А то нечисть тамошняя может покуражиться. – С нечистью справлюсь. Без хозяина они не так опасны. А от всякой мелкоты у нас защита профессиональная стоит. Об одном тебя прошу, с Жан-Клодом поговори. Не отталкивай его от себя.       Виттенбург напряженно смотрел на свои руки. Обида была еще свежа, да и ремонт Ровера стоил огромных денег. А хуже всего было то, что Жан теперь был абсолютно беспомощен и зависел от воли и настроения своего могущественного обратившего, и Виттенбургам придется с этим считаться. – Легок на помине, – Генрих взял телефон и принял вызов от доктора Дешама. – Слушаю тебя, минхерц. Буду рад, заходи домой. Или ты по службе что хотел? Все равно, дома решим. Многое обсудить придется, лучше без лишних ушей.       Генрих Адамович положил трубку. – Ну вот, как раз Жан-Клод собрался зайти. А Кривич от полного прохождения процедуры отказался. Уж не знаю, как ему вампID оформили. – Ну так Древний же, у них на всё одно слово: "не хочу". – Вот мученье теперь, еще и Кривича обихаживать...       Жан приехал к Генриху после шести вечера. И теперь оба вампира пили кровь в гостиной. – Можешь поздравить меня с новосельем. Вампирскую ипотеку оформили сразу, как сотруднику Приказа. Деду уже не терпится заселиться в квартиру на Академической! Даже не спрашивай, как ему это удалось. Но нам уже отзвонился Басманов и сказал, что всё согласовали. – Это та квартира, которую вы с Ольгой тогда присмотрели? – вежливо осведомился Виттенбург, хотя в данной ситуации вопросы приобретения недвижимости волновали его в последнюю очередь. – Та уже ушла, эта по соседству. Зато с ремонтом, уже обставлена и на последнем этаже, можно будет сделать камин. – Действительно, большая удача, – с прохладцей отозвался Генрих. – А чем ему у Калиты не понравилось? – Много чем.       Жан-Клод отметил, как взгляд его друга стал таким цепким, что Дешам почувствовал себя неуютно. Словно он находился на допросе в Бденном приказе, а напротив сидел не друг Генрих, а Торквемада или Якоб Виллимович Брюс.От одной мысли об этом заныли клыки, а на спине выступили капельки холодного пота. – Дед рассказал, как его пригласили поприсутствовать на тренировке Басманова с "восьмушками", – начал рассказывать Жан, – Запугать хотели. Но Святослав Вернидубович не дрогнул. Заявил, что и не такое видал. Дед так самоуверен, мне даже страшно за него! Обрадовался, что пережил многих своих недругов и возомнил себя чуть ли не всемогущим. Он теперь старейший вампир, кроме княгини Ольги по возрасту никого и близко нет. – Я смотрю, ты в полном восторге от Кривича. Он у тебя с языка не сходит. И так понятно, что старик не пропадёт. Двести лет пролежал и встал как ни в чем не бывало. Лучше расскажи, как там Анна, что с Иваном? – Иван на удивление быстро освоился, – сухо сообщил Жан. – А у меня другие сведения. Анна Петровна интересовалась, можем ли мы взять Жалинского на обучение в Бденный?       Жан угрюмо замолчал, и по этому молчанию Виттенбург понял то, что его друг не решался сказать вслух. – Извини, Жан-Клод, я и забыл, что не ты его обращал. И судьбу капитана теперь решает Святослав Вернидубович. – Так вот, квартира... – беспечно продолжил Дешам.       Но Генрих Адамович не дал договорить ему до конца и властно перебил, с нотками металла в голосе продолжив: – А ты теперь отвечаешь только за бытовые вопросы. Но Анна и Эжен остаются твоими обращенными! Они твоя семья!       Жан мучительно побледнел, но все же предпринял попытку оправдаться. – Дед ее Аннушкой называет, жениха сразу обратил, без испытательного срока. Я даже жалею, что Усачева тогда не оставил в Смоленске. Ох и намучается еще дед с Иваном. Андрей был гораздо рассудительнее и уравновешенней. – Не намучается, – категорично произнес Генрих. – А вот ты теперь ухо востро держи. Иван – твой прямой конкурент. Освоится, может и убить. – Зачем Жалинскому меня убивать? – Не надо, Жан-Клод. Мы давно друг друга знаем. Святослав Вернидубович первородный василиск. За его милости обращенные будут глотки друг другу грызть. У вас еще этот старик Зеленцов. Если выживет, конечно. – И Никита в перспективе. – Вот видишь, еще и Никита. И древний Договор. Да они втроем тебя живо на плаху приведут.       Жан грязно выругался по-французски. Генрих добавил пару фраз на немецком и задымил сигарой. – Все, что восточнее Рейна, населено варварами. Что же мне теперь делать? – задался вполне логичным вопросом Жан-Клод.       Генрих щелкнул подтяжками и достал из заначки бутылку с пьяной кровью. Разлил ее по коньячным бокалам. – Делать ты теперь можешь все, что пожелаешь. Да хоть в Питер к Юсупову податься. Он тебя всенепременно в дружину возьмет, а там, глядишь, и замом своим поставит. Если примешь их... особенности.       Жан выпил несколько глотков, печально улыбнулся. – Тоже вариант. Но я хотел по медицинской части. Наукой заняться. – В Питере хорошие медицинские институты.       Друзья помолчали и выпили еще немного. Свечи оплывали в канделябрах. Дешаму почудилась тьма в углу кабинета, но он отогнал глупую мысль. В доме Аглаи не было места никакой нечисти. К тому же разве Кривич мог сделать что-нибудь подобное, находясь в Москве? – Генрих, ты серьезно про Юсупова? Я бы не хотел уходить из Приказа.       Виттенбург задрал бровь. – Не хочешь уходить, да? Ну и кого ты будешь слушать? Меня или Кривича? Да и потом, Аглая не потерпит демонолатрии. Не хотелось бы ссорится с женой. – Да, конечно, дед настоящий колдун... Но какое отношение это имеет ко мне? – Хорошо, если ты сможешь устоять перед соблазном, и не втянешься. Я рад, что ты принял решение о переезде. Ваша м-м... вольная жизнь в Смоленске закончилась. Святослав Вернидубович знает о способностях ее сиятельства? – Пока нет, – хмуро ответил Жан, – Надеюсь, что Бредихина ни о чем не догадывается. – Может, найдем должность в Приказе для Ольги Анваровны. – А ее способности опасности не представляют? – оскорбленно спросил Дешам и почему-то решил выступить в защиту Кривича, – Дед использует силы природы.       Виттенбург спокойно посмотрел на Жана. – Не совсем. Язычники приносили человеческие жертвы. – Расскажи мне, что ты знаешь про деда, Генрих, – попросил друга Дешам. – У Калиты почему-то записано, что он с 937 года вампир. – А что по этому поводу говорит сам Святослав Вернидубович? – заинтересовано спросил Генрих Адамович. – Много чего, и, честно говоря, я не уверен, что все это только его фантазии. Дед намного древнее и старше. – Это хорошо, что он тебе доверяет. В Приказе сведения о Кривиче все взяты из архивов ольговых. Но и они датируют его появление VII-VIII веком.       Жан потрясенно замолчал. Тысяча лет уже представлялась французу огромным сроком, сопоставимым с вечностью. – И где его обращенные? – наконец прервал молчание Дешам. – Кто-то ушел из Смоленска. Но большинство погибли вскоре после обращения. Так что Анна Петровна не зря тревожится за капитана Жалинского. – Думаешь, у Кривича есть жертвенник, на котором он казнит своих обращенных? И зачем, спрашивается? – Про жизнь Святослава Вернидубовича известно мало. Посторонних он к себе близко не пускает. Чудо, что тебе удалось привезти его в Москву. – Вот и от меня хоть какой толк вышел. А то я уже начал беспокоиться, – попытался улыбнуться Дешам, но выглядело это вымученно. – Что он заставляет тебя делать? Ну, кроме...       Виттенбург показал рукой на шею, где у Дешама уже были заметны отметки от дедовых клыков. – Пока что мне приказано обеспечить деду комфортные условия в столице, – ответил Жан-Клод, машинально поправляя шейный платок. – Лучше носить водолазки, – подсказал Генрих Адамович.       В кармане у Жана тренькнул телефон. – Басманов деда в театр приглашает. На балет, – прочитал входящее сообщение Генриху Жан и торопливо поднялся, отставив в сторону недопитый бокал с кровью. – Обязательно сходите. Святославу Вернидубовичу будет интересно. – Федор Алексеевич, придумал тоже. Балет Игоря Моисеева. Ну хорошо, что не в цирк. – Что-то ты не в духе, Жан-Клод. И впрямь, лучше всего отдохнуть, посидеть в ложе.       Дешам скривился. – Еще скажи "как в старые-добрые..."       Виттенбург понимающе вздохнул. Вернуть прошлое, как ни старайся, не выйдет. А значит надо приспосабливаться к новому времени. Иначе вампиру не выжить. – Ее сиятельство приедет, будете по театрам ходить и в оперу. Хорошего вечера, минхерц.       Друзья пожали друг другу руки.       Проводив отъезжающую машину Жана взглядом, Генрих достал телефон. – Аглаюшка, дед пока в Москве задержится. Жан-Клод ему культурную программу обеспечивает. Вы сразу к нам приезжайте. Я маркизу ничего про визит Ольги Анваровны не говорил, он под воздействием укуса был. Жан пока еще сопротивляется, но боюсь, надолго его не хватит.       На следующее утро в Смоленске Анна и Иван пришли навестить Никиту Шумилина. Паренёк сменил уютный графский флигель на камеру в СИЗО и никакой радости от этой перемены в своей жизни не испытывал. – Что значит: "дед Слава уехал"? Куда он уехал?! Мы так не договаривались! – В Москву, не кричи ты так громко.       Аннушка наклонилась к Никите, попыталась успокоить. Но Шумилин сбросил ее руку со своего плеча. – А я не собираюсь здесь молча сидеть и ждать! Можно было сначала меня обратить, а потом ехать!       Анна покачала головой. – Ну ты еще деда Славу поучи. У нас так не принято, Никита. – А как вообще у вас принято? – Подожди, тебе дед ничего не сказал? – вмешался в разговор Иван. – Ты же с ним уже два месяца знаком?       Никита горько посмотрел на новообращенного Жалинского. То, что капитан тоже вампир, парень узнал, когда пришел сдаваться в отдел милиции и увидел, что Иван пьет "томатный сок" из пакетика. – Сказал... Я из брошюрок для новообращенных ольговых сестёр больше узнал, чем от вашего деда. Да и вообще, он сначала говорил непонятно. Я понял только, что он вампир и не приставал. Боялся, что он меня загрызет. – Правильно делал, что боялся, – хмуро произнесла Аннушка и заодно предостерегающе посмотрела на Ивана.       Но Жалинский не успокоился, полностью проигнорировав взгляд Остроумовой. И снова подступился к Никите с вопросами. – Нет, ну ладно, меня не предупредил. Но ты же ему кровь сливал. – Да он и без меня охотился. Я ему больше рассказывал, что и как сейчас. Он же двести лет назад помер. – Х-ха! Двести. А тысячу не хочешь? – В смысле? – Умер наш дед Слава очень-очень-очень давно. А двести лет он в анабиозе был. У вампиров так бывает. Если будешь плохо себя вести, то и тебе такой сон обеспечим.       Анна недовольно посмотрела на Ивана и Никиту. – Жан сказал, что надо ждать возвращения деда, – строго сказала Анна Шумилину, – Он тебе передал, чтобы ты учился терпеть и смиряться.       Иван хмыкнул. – Будешь у доктора, как Ольга Анваровна, десять лет в фамильярах ходить. Он шутить не станет. – Чего? Какие еще десять лет?! Я в тюрьму не пойду! – А не надо было людей убивать, – отрезал Жалинский.       Аннушка потянула Ивана за рукав. – Нам пора. Никита, мы вечером опять придем. А ты пока подумай хорошо. Может, и не захочешь упырем становиться. – Нашли дурака. Я тоже хочу, как он, тысячу лет землю топтать! – Зону ты будешь топтать, – огрызнулся Жалинский. – Иван!!! Arrêtez!       Это слово Жан часто повторял Ольге, когда она устраивала скандал, и Анна его хорошо выучила.       Остроумова и Жалинский вышли на улицу. – Ну зачем ты так с ним? – расстроилась Анна. – Бесит меня этот Шумилин. Я таких привык за решетку сажать. – Теперь он будущий член семьи. И потом, мало ли, кто тебя бесит. Мне графиня тоже не нравится. Но она жена доктора, тут уже ничего не поделаешь. Постепенно ко всему привыкаешь.       Жалинский с тоской посмотрел на кучу мусора, накрытую сугробом почерневшего снега. Смоленский воздух уже не казался целебным, и все чаще вспоминались широкие московские проспекты. В довершение всего Иван наступил в лужу и промочил ботинки. – Что за убожество, а?! Давай вернемся вместе в Москву. – Нельзя. Я же тебе говорила, – ответила Остроумова, начиная сердиться.       Не хватало еще перед Дешамом за Ивана отвечать. Да и Кривич не поймет таких вольностей. Дед старой закалки. Это Аннушка даже не то что видела, а чувствовала всем своим существом. – Я всю жизнь там жил. Почему нельзя? – возмутился Иван. – А Жан в Париже жил. Что толку? Всё, хватит об этом. Надо скорее на станцию переливания крови ехать. У нас Женек голодный, и Ольге с Федором надо красненькой занести.       Но, оказавшись у особняка графини, Анна Петровна поняла, что ситуация полностью вышла из-под контроля. В подвале бушевал Зеленцов. А ее сиятельство оставила ключ на каминной полке и уехала по своим делам. – Нет, по-твоему нормально так делать? – возмутилась Аннушка. – А Жан ее еще выгораживает всегда. Ну, Оля, за одним стариком присмотреть не может! – Ольга Анваровна в университет могла поехать, – предположил Жалинский. Остроумова закатила глаза. Ну конечно, Иван еще не знает, что из себя представляет графиня Воронцова. – На охоту графиня пошла, студентами закусывать.       Анна взяла телефон и стала набирать сообщение Жану. – У него телефон отключен. Ну почему именно сейчас?!       Жалинский тоже потянулся за мобильным. – Алло, Ольга Анваровна? Извините, что беспокою вас. Мы с Анной находимся в вашем доме. Ключ нашли. Зеленцов не вырвался. У вас там дверь, как в бункере. – Откуда у тебя ее номер? – прошептала Аннушка. – Анна Петровна интересуется, как скоро вы вернетесь домой? Нам, к сожалению, некогда следить за Федором Игнатьевичем, а одного его оставить нельзя. Что значит, "неделю может просидеть"?! Кто же вас так? Доктор?!!       Анна взяла у Ивана трубку. – Оля, если хоть один труп сегодня в городе найдут, я сразу отведу тебя к хранителям! Жан все узнает.       Графиня Воронцова не стала вступать в дискуссию и в трубке раздались гудки отбоя.       Жалинский смотрел в стену отрешенным взглядом, видимо пытаясь осознать новую информацию. – Что у вас за порядки в Смоленске? Женщин на цепи держать, – наконец спросил Иван у Аннушки. – Не женщину, а вампира. Все правильно Жан делал. Она по-другому не понимает.       Аглая Никифоровна остановила машину у заправки. – Так меня давно не оскорбляли. И он позволяет это! – возмутилась графиня Воронцова. – Это Анна Петровна звонила? – спокойно уточнила Аглая. – Капитан Остроумова, – процедила Ольга. – Говорила со мной как с обвиняемой. Боже, как же мне это надоело!       Внутри ее сиятельства все клокотало от гнева. Ну почему? С какой стати она должна выслушивать оскорбления от какой-то девчонки? Лучше бы у Жана и в самом деле была интрижка с мещаночкой. Зачем же надо было тащить кого попало в семью?       Ольга чуть не плакала от злости.       Не успел появиться этот покрытый мхом дед, как Анна уже грозит ей топором хранителей.Что же будет дальше?! – Вам с Жан-Клодом сейчас очень тяжело. Но, главное, чтобы Святослав Вернидубович одобрил ваш переезд. Помню, как я просила Генриха Адамовича уехать из Москвы поближе к Пскову. Но Якоб Виллимович запретил и думать об этом. Генрих был нужен ему в Москве. – Дорого вам пришлось заплатить за это решение. Прости, что я беспокою тебя. Жан пока не жаловался на Кривича. – Всем тяжело было. А хуже всего, что Брюс погиб. Но не стоит роптать, Ольга. Главное, что мы живы и сохранили свои семьи.       Ольга вытирала слезы платком. В самом деле, они смогут это вынести. Когда Жана арестовали и она осталась одна, было гораздо хуже. Но и тогда не пропала. – Как ты себя чувствуешь? Может выпьешь еще крови с глюкозой? – У меня ещё остался в термосе чай. А там, в Москве, Жан своей крови даст. Лучше всего помогает. – Надо будет сразу поехать взять анализы. Можно будет оформить тебя на учебу к ольговым. Тогда общежитие дадут и можно будет оставить тебя в Москве. – Я буду очень благодарна. Но сначала посоветуюсь с мужем, – тактично ответила графиня, приходя в ужас от одной мысли о смене работы.       Уходить из театра Ольга не собиралась. И тем более, попасть под начало ольговых сестер и быть обязанной соблюдать строгие правила их почти что монашеской общины, графине совсем не хотелось. – Жан-Клод был бы рад, у нас хорошие деньги и льготы, – осторожно заметила Аглая Никифоровна. – Но ты права, не стоит спешить. – Я совсем беззащитна. А Жан еще и оставил меня присматривать за стариком, которого обратил Кривич. – Хорошо, что тебе удалось запереть его в подвале. Иначе он бы мог сбежать в город. Или напасть на тебя. – Наша бравая милиция вместе с хранительницей и глазом бы не моргнули. Хорошо, что хотя бы вы с Генрихом Адамович не отказали мне в помощи. – Княгиня Ольга не зря лично к вам приезжала. Мы не оставим вас Кривичу. А вам и правда лучше какое-то время пожить подальше от этого всего. Пока обративший Жан-Клода будет заново обживаться и заводить свои порядки.       Ольга Анваровна потерла виски и уставилась на дрожащую руку. Слабость опять настигла внезапно. Ольга сделала несколько глотков чая из термоса, чтобы заглушить полступаюущую тошноту. – Жан-Клод будет недоволен, что я не предупредила его о приезде, – тихо произнесла Ольга. – Главное, чтобы Кривич не решил вмешаться! А Жан, я уверена, будет даже рад вашей встрече. Главное, устроить тебя в клинику. Там ты будешь под надёжной защитой.       Аглая ободряюще улыбнулась графине. – Вот и Москва. Мы скоро будем на месте. У нас всё получилось.