Жан-Клод Дешам: другая судьба

      Вечером, в театре, Жан-Клод ни на шаг не отходил от Кривича. Рядом постоянно маячил Басманов, увиваясь около древнего. Так и норовил кромешник то крови деду поднести, то стул пододвинуть, то дверь распахнуть. Но Святослав Вернидубович принимал питье только из рук Жана и демонстративно игнорировал Федькины старания. Дешам даже начал жалеть Басманова, снисходительно глядя на его тщетные попытки втереться в доверие к Первородному вампиру.       Снисходительность Жана продержалась ровно до того времени, пока мелодия «Скоморошьих плясок» не сменилась залихватским матросским танцем «Яблочко». Лицо Жана дернулось судорогой. Басманов гнусно ухмыльнулся и напел:

Эх, яблочко, Да на завалинке. Продает офицер Стары валенки. Эх, яблочко, Да на тарелочке, Кому водку пить, А кому девочек.

Кривич глянул на кромешника с интересом, и стал время от времени кивать и мычать в ответ на его реплики. А Федор Алексеевич принялся щедро сыпать своими наблюдениями, и довольно едко подмечать и комментировать стати танцоров и танцовщиц.       Раззадорив старика, который оказался весьма падким на задорные пляски, и, в особенности, на «актрисок», Басманов оказал Дешаму медвежью услугу.       Оживившийся Кривич воспылал интересом, и пришлось Жану сопровождать престарелого волокиту за кулисы и в гримерные, а потом и вовсе везти компанию хохочущих девиц на Академическую, на квартиру, которую Жан-Клод про себя уже присвоил и считал «семейным гнездышком», и был вовсе не рад превращать его в бордель.       Солнце уже освещало московские проспекты, когда Жан наконец-то усадил последнюю «мамзельку» в такси. Увы, но этому предшествовала изрядная возня: пришлось среди ночи бежать в аптеку за капельными системами и растворами для внутривенного вливания, и разорять свои неприкосновенные запасы из автомобильной аптечки. Некоторым гостьям и переливание бы не помешало! Дед был ненасытным в самом прямом смысле. И на увещевания Дешама лишь отвечал, что после двухсот лет изголодался. Сетовал на жидкую московитскую кровь и сыто цыкал зубом, стирая стекающие по подбородку струйки.       Жан проводил машину взглядом, и, проигнорировав лифт, черной тенью поднялся по лестнице наверх, в свою квартиру. Достав из кармана телефон, француз увидел 15 пропущенных вызовов от Анны и несколько от Генриха. — Putain de merde! Bordel de merde! — грязно выругался Дешам. — Жанчик, ты за языком-то следи. Не люблю я этого, — приструнил своего обращенного Кривич.       Дед уже привел себя в порядок, умылся, аккуратно причесал седые волосы и облачившись в халат развалился на диване в гостиной. –Pardonnez-moi, comprenez-vous le français, Monseigneur? — оторопел Жан, застигнутый врасплох. — Лай отличить могу. Дедушка, чай, не под пнем сидел. Видал я благородных и других тоже. Еще раз при мне рот раззявишь, я тебе язык укорочу. — Кхм… кхм… Больше не повторится. — Девок новых когда приведешь? Ох и задорные нынче, они, стервы, пошли! — Можно, конечно, и новых привести, — посомневавшись, ответил Жан. — Только, прошу тебя, дед, учти: просто так прикусывать людей строжайше запрещено. Москва, камеры кругом. У каждой собаки при себе телефон с возможностью видеозаписи! Помнишь, я говорил? — Ты же сказал, что это наш дом. Квартирка энта, — Кривич обвел рукой гостиную. — Наша она будет, когда долг банку вернем. А до этих пор от укусов воздержись, — сорвался на начальственный тон Жан-Клод.       И тут же пожалел об этом. Святослав Вернидубович размылся черной тенью и молниеносно вонзил клыки в шею Дешама.       Жана окутало ватной тишиной, потянуло мертвечиной из углов комнаты. — Поучи еще деда!       …нет, к этому невозможно привыкнуть. Никогда, никогда… Жан плакал от своей беспомощности. Внутренности словно в жгут скручивало, пока он сопротивлялся неудержимому желанию упасть на колени перед Кривичем.       «А Генрих был прав, когда решил отправить меня в отставку. Я действительно теперь себе не принадлежу. Гадость какая. Ползаю перед ним словно червь. А кто я есть? Упырь молочный». — Чего мычишь, вражина? Русские слова позабыл? — грозно спросил Кривич, воздвигаясь над Дешамом. — Помню, помню, — торопливо пробормотал маркиз, — Прости, владыко, что прогневал.       Дед довольно покивал. Дышать стало легче, морок рассеялся, и лишь слабый запах тлена так и повис в воздухе. Из окна донесся шум пробуждающегося города, рев двигателей, грохот мусоровоза, гортанная перекличка дворников… — То-то же. Учи еще тебя. Ох, делать больше нечего. Иди с глаз!       Кривич брезгливо пнул француза ногой, отодвигая в сторону и проходя в комнату, где уже, стараниями доктора Дешама, расположился гроб. Это был не полированный ширпотреб, а элитный образец из запасников Кремля. Правда, красный шелк деду не понравился, забраковал он и бархат, и лишь лен специальной выделки удовлетворил придирчивого Древнего. Крышка была открыта, и через бортик кокетливо свешивался предмет женского гардероба из тончайшего кружева. Макабр! — «Эх, яблочко, да на тарелочке», — напевал себе под нос запавший ему в душу мотивчик Кривич.       Жан-Клод поднялся на ноги и потащился на кухню, приложить лед к опухшей шее. Вместо того, чтобы позвонить в Смоленск, пришлось набрать Басманова, от наглой улыбки которого Дешама уже тошнило. Но, видно, Калита намеренно приставил к Святославу Вернидубовичу опричника, и тот постоянно ошивался рядом. Помогал доставить гроб, купить деду приличный костюм для театра, сходу решал мелкие проблемы и улаживал неурядицы, делая пребывание Кривича в Первопрестольной максимально удобным. Жан даже и мечтать не мог о таких привилегиях раньше. Так что, вздохнув, Жан взялся за телефон. Все равно эту дрянь не отгонишь, так хоть попользуемся. — Федор Алексеевич, можно забронировать и на сегодня ложу? Буду очень благодарен. В ответ Жан получил заверения, что все будет сделано в наилучшем виде. — Дед, я билеты взял на балет, как ты хотел, — поспешил доложить Кривичу Жан. — Как бы не так, ты! Кромешник расстарался. Чой-то Жанчик, я смотрю, ты совсем никуда не годишься. Я тебе что приказал? Где бабы? В больничке девкам глаза строил, а как для деда постараться, кочевряжишься. — По вампирской статье пойдем. Право, стыдно! Законы строго соблюдаются, это же не XIX век… — А знал бы ты, как Владимир князь соблюдал энти законы. Сколько баб у него было, — дед присвистнул, — А потом похрестился и Святым стали звать. Ладно тебе сутырничать-то. Тут и погулять только. Московитов жалеть нечего, татарву бесстыжую! Вот у нас в Смоленске другое дело, такого безобразия не допущу. Домой возвратимся, там и напостимся.       Жан только вздохнул, не смея возразить.       Остаток дня Дешам провел, оформляя различные документы. Первоначальный взнос за квартиру опустошил банковский счет Жан-Клода практически подчистую. Золото же Кривича спокойно лежало себе в Смоленске. Правда, дед Слава взял кое-что с собой, и Жану удалось реализовать драгоценную мелочевку по приемлемому тарифу. Удалось так же вызвать и менеджера, открыть в банке «особый», вампирский счет. С начислением процентов на остаток. Но это было на первое время и мелкие расходы. Одновременно с этим Жан разыскал мастера среди «своих», послал фото и был готов встретить замерщика: камин всё-таки решили сделать.       Позвонить в Смоленск Жан-Клод так и не успел. Но отправил сообщение Анне и получил ответ, что Ольга куда-то уехала развлекаться, бросив Зеленцова на произвол судьбы. Жан укоризненно покачал головой, но не удивился. В этом вся Оленька… Зато Эжен, после ареста Никиты, и носа из квартиры не показывал и всячески демонстрировал желание учиться. Про Ивана Анна ничего не написала и Жан догадался, что она отчитывается напрямую перед дедом.       Что поделать…       Зато возвращение Кривича помогло исправить свою репутацию в Москве. Бог с ним, со Смоленском! Пора забыть о прошлом и найти себе новую должность.       Жан еще числился сотрудником Бденного приказа, но разговор дома у Виттенбурга расставил все по местам. Надо было срочно искать себе новое место работы, иначе большому семейству доктора Дешама в самом скором времени грозил финансовый кризис.       Жан позвонил Юсупову, поговорил о промозглой питерской погоде. Закинул удочку насчет вступления в Дружину и узнал, что Феликс Феликсович очень любит французскую живопись и балет. Дешам повесил трубку и отчетливо почувствовал во рту привкус желчи. Нет, в северную столицу он поедет только если уж совсем выбора не останется. А вот заглянуть к ольговым сестрам было вполне напрашивающимся решением. — Дед, результаты твоих анализов готовы уже. Я ненадолго заеду за ними в клинику, — принялся отпрашиваться у обратившего Дешам.       Кривич добродушно улыбнулся. Он сидел на кухне и пил кровь прямо из пластикового пакетика. — Давай погрею, — засуетился Жан, доставая из холодильника новый пакетик и ставя его в специальное устройство. — И себе возьми, попей кровцы-то!       Жан разогрел кровь, наполнил стаканы и сел рядом с дедом за стол. — Так я съезжу за анализами? — К сестричке той на свиданку намылился? — глумливо улыбаясь, спросил Кривич.       Кто бы говорил! Дешам хотел было оскорбиться, но вовремя опомнился. — И это тоже. Свои люди нигде не помешают. К тому же, я врач. Может, по медицинской части что-нибудь полезное позаимствую. Подсмотрю. — Добро, добро… — Кривич покивал, соглашаясь с Жаном. — Дед, в Смоленске все в порядке? — после некоторой заминки решился всё же спросить Дешам. — Ириночка Витальевна звонила, сказала, что упырята смирно сидят. Говорил же тебе, что Хранители дело свое знают. И ты бы к ним со всем уважением, Жанчик. Очень на тебя Ириночка Витальевна обижена. — Мы с ней по работе не пересекались никогда. Не понимаю, чем я мог вызвать недовольство. Это даже странно, Святослав Вернидубович, — насупился Жан, тут же раскаявшись, что напомнил деду про смоленские дела. — А вот на это и обижена. Что ты как не родной? На праздничек бутылочку коньячку бы ей презентовал. Доброе слово и кошке приятно, а ты все брезгуешь. — Пожалуй, пора выезжать, а то пробки… — Да я тебя разве держу?       Жан стремглав выскочил из дома, ссыпался по лестнице, вновь позабыв про лифт, заскочил в машину и нервно побарабанил по рулю. Так. Так. Надо собраться.       Басманов прислал сообщение, что результаты исследований можно забрать у администратора. Дешам не стал задерживаться надолго, без Кривича он не представлял для медиков Калиты никакого интереса.       Получив запечатанный конверт, француз вернулся в машину и быстро пробежал заключение глазами. Все в рамках возрастной нормы. Кто бы сомневался! В том, что Святослав Вернидубович и молодым не уступит, Жан успел убедиться, наблюдая за марафоном, который устроил дед в новой квартире. Нет, конечно, двести лет срок серьезный. Но все-таки от упыря, который помнил еще Вещего Олега, Жан-Клод ожидал чего-то другого. Если уж не праведности, то хотя бы степенности, что ли. Здравого смысла. Если уж с умеренностью не вышло.       Возвращаться обратно Дешам не торопился. Слова Кривича о Бредихиной разбередили старые раны. Вспоминая годы, испорченные по вине предков новой Хранительницы, Жан тяжело вздохнул. Нет, теперь о возвращении в Смоленск не может быть и речи. Больше он не попадет под власть этой зловредной семейки. Но если оставаться в Москве, то тем паче надо искать работу.       Жан сам не заметил, как доехал до клинического комплекса ольговых сестер. Чужих здесь не пускали, но Дешама знали и пройти внутрь разрешили, хотя и проводили настороженными взглядами.       Конечно, вот так вот, без предварительной договоренности, с налета добиться встречи с главным врачом было невозможно, но, пользуясь знакомствами и в целом неплохими отношениями, Жан все-таки пробился к заму по кадровой работе. Это была обращенная уже в пожилом возрасте дама, носившая перстень с тремя рубинами. Жан почтительно поклонился, изложил цель своего визита и получил непреклонный отказ. — Были бы рады видеть в наших рядах специалиста такого уровня, особенно хирурга, но увы. Ваше положение не совместимо с нашим уставом. Мало того, что вы состоите в Бденном приказе, так еще и ваш обративший наверняка будет против сотрудничества члена своего клана со структурой, подчиняющейся княгине. Мы же не хотим спровоцировать конфликт между Древники? — ученая дама строго глянула на Жана поверх очков, и он на короткое мгновение почувствовал себя нашкодившим шалопаем.       Жан вышел в холл клиники с весьма понурым видом. Будущность вырисовывалась не самая радужная. Конечно, в Москве есть и пара частных клиник для аномалов. И престиж Бденного приказа был высок. Но становиться рядовым наемным работником… Жан-Клод серьезно сомневался, что у него могут сложиться нормальные отношения с работодателем. Чем старше вампир, тем более скверный у него характер! А он и сам не мальчик. — Ольга, пойдем ко мне. Там ты сможешь пока прилечь… Никогда такого не видела! — Сама не знаю, что со мной. Из-за таких пустяков столько беспокойства. — Это не пустяки, дорогая. Твое состояние нельзя назвать обычным…       Жан застыл в коридоре, узнав голос графини Воронцовой и жены Генриха, Аглаи Никифоровны Виттенбург.       Жан вышел им навстречу. — Ольга? Какая приятная неожиданность.       Жан буквально пригвоздил взглядом Ольгу. Та, смутившись, в поисках поддержки оглянулась на Аглаю. — Пройдемте в кабинет, — избегая лишнего внимания, стремительно среагировала Аглая, распахивая дверь. — Дамы, после вас… — И давно ты в Москве? — осведомился Дешам у Ольги Анваровны, стоило двери захлопнуться за его спиной. — И тебе здравствуй, Жан-Клод. — Я привезла Ольгу Анваровну в Москву для обследования, — вклинилась Агалая Никифоровна, стремясь развеять напряжение. — У нее на лицо симптомы отравления. Это может быть очень опасно.       Пререкаться с мадам Виттенбург Жан явно не хотел. Но скрыть своего удивления не посчитал нужным. В конце концов, он не просто муж Ольге, он ее обративший и имеет полное право знать, где она находится! Дед бы такого точно терпеть не стал. — Странно. Кровь мы получаем на станции переливания. Воду покупаем бутилированную. О каком отравлении может идти речь?!       Дешам чувствовал, что начинает закипать. На язык так и просились упреки и угрозы, но при посторонних Дешам был вынужден оставить их при себе. — Пищевой путь — не единственный для попадания отравляющих веществ, — прищурилась Аглая. — Яд может оказаться на дверной ручке, в помаде, флаконе духов… — Искренне благодарю вас, Аглая Никифоровна, за живое участие. Но, боюсь, вы драматизируете. Какой еще яд?! Совершенно напрасно вы… пошли на поводу у ее сиятельства! — не удержался от раздраженной тирады Жан. Аглая сжала губы в тонкую линию.       Проигнорировав ее молчаливое возмущение, Жан перевел взгляд на графиню с упреком, который нельзя было назвать нежным. — Почему ты не дождалась нашего возвращения?! Мы же это обсуждали! Ты поступила нерационально! Теперь тебе придется делить квартиру с дедом, а он весьма… своеобразный сосед.       Ольга рукой провела по шее Жана, закрытой высоким горлом водолазки. — Вот до чего дошло? Я не буду жить с этим ископаемым. На время обследования я остановилась у Виттенбургов. Надеюсь, ты не против?       Жан неопределенно дернул плечом. — Не хотелось бы причинять никому неудобств… — О чем ты говоришь, Жан-Клод? Обидно слышать, — вкрадчиво возразила Аглая. — Ольга не может нас стеснить! Гостевая комната, в которой вы всегда останавливались, у нас свободна. А вам с Кривичем и правда будет лучше вдвоем.       Если бы вдвоем! Жан не был уверен, как Ольга отреагирует на вечеринки деда. Конечно, графиня Воронцова должна быть шокирована, возмущена, но… а вдруг она решит присоединиться? Басманов воистину роковой красавец, да и возраст придает шарма… — Хорошо, займись здоровьем, — согласился Дешам. — Но засвидетельствовать свое почтение деду придется. Потом я отвезу тебя в Лефортово. — А зачем мне нужен твой дед? Я никуда не поеду, даже не мечтай. Мне хватило нашей прошлой встречи.       Ольга потерла рукой шею, которую в прошлый раз, словно тисками, сжал Кривич. — И, когда результаты обследования будут готовы, я планирую остаться здесь. И начать обучение. Аглая была так любезна, что дала мне рекомендацию, — сказала Ольга Анваровна, с вызовом глядя на Жана. — Ты?! Ольгова сестра?! Не смеши меня! — воскликнул Жан. — И что тебя удивляет, сотрудник Бденного приказа? — Бывший сотрудник, — усмехнулся он. — Pardon, я не знала, — несколько смутилась Ольга. — Боже мой, Жан… Неужели вы с Генрихом решили, что это неизбежно?! Мне так жаль, — произнесла Аглая Виттенбург, — Но ты всегда можешь рассчитывать на нас с Генрихом Адамовичем… — Не стоит сожалений. Надеюсь, что это так, — сухо отозвался Жан. — С вашего позволения, я откланяюсь. Святослав Вернидубович ждет.       Аглая глянула на помрачневшую Ольгу, и молча кивнула.