Жан-Клод Дешам: другая судьба

      Жан поехал в питейную и с удовольствием вонзил свои клыки в живую плоть. Все-таки было хорошей идеей открыть такие заведения. Московиты, конечно, ни в чем себе не отказывают. Дешам с тоской подумал, что завести что-то подобное в Смоленске Кривич не позволит. А ведь учитывая рост числа обращенных, можно было бы и подумать о том, чтобы перенять столичный опыт.       Но увы, все это только мечты. Святослав Вернидубович непрозрачно намекнул на то, что в Смоленске начнутся суровые времена. А в том, что Бредихина будет бегать с жалобами к деду даже по малейшему поводу, Дешам не сомневался.       Жан сел в машину и достал свой телефон. Надо было позвонить Виттенбургу. Что за фокусы?! Генрих мог бы и предупредить, что Ольга решила проведать Аглаю. В историю с плохим самочувствием доктор Дешам не верил. Жан повертел в руках телефон и убрал обратно. Генрих Адамович и без того последнее время только и занимается тем, что решает проблемы его семьи. Так можно лишиться и последней поддержки Бденного приказа.       С невеселым сердцем возвращался Жан-Клод домой. Припарковав машину, он расположился на скамейке в заросшем деревьями дворе. Почти парк! Даже фонтанчик есть... Солнце пригревало уже по-весеннему. Снег начинал таять на газонах. Расчищенные дорожки скоро просохнут, а с приходом настоящей весны на деревьях зазеленеют листочки.       Надо взять себя в руки. Ему точно есть для чего жить. Особенно теперь. — Жанчик, чего сидишь-скучаешь? — ласково улыбаясь, спросил дед, — Пора бы нам домой возвращаться. Дома-то как хорошо! Что мы тут на чужбине мыкаемся?!       Дед незаметно подкрался и сел рядом на скамейку. Жан подобрался, стараясь усмирить охватившую его дрожь. Слишком уж близко находились клыки Древнего от шеи маркиза. — Обязательно вернемся. Только сначала к врачу сходим, и сразу тебя отвезу в Смоленск. Кстати, результаты твоих анализов хорошие. Но меня беспокоит крыло. Может, пока мы все равно здесь, проверим? В обращенной форме у нас рентген не сделаешь. — Не позорь деда! – вскинулся Святослав Вернидубович. – Не дамся я больше Калите на опыты. Ишь придумал! Да еще и в натуральном виде.        Жан ожидал чего-то подобного. Кривич демонстрировал свою силу и так старался удивить москвичей, словно и не было нескольких веков истории имперской России. Даже эти вечеринки, которые иначе чем срамными гульбищами не назовешь, должны были внушить уверенность в том, что Святослав Вернидубов крепок телом, и двухсотлетний сон пошёл Древнему только на пользу. В том, что Басманов наверняка Калите докладывал все подробности, Жан не сомневался. — Дед, всё равно, если что беспокоит, обращайся сразу. Сейчас все лечат, ну почти. — Жанчик, а ты бы присмотрелся к кромешнику. Не нравится он мне, ушлый змей. — Вот как? А я, признаться, думал, что Федор Алексеевич сумел тебе угодить.       Дед так посмотрел, что на спине Жана выступил холодный пот. И не рад был, что спросил. — Ты вот что, ступай-ка домой, да позвони хранительнице, — приказал Жану Кривич и сопроводил слова весьма суровым взглядом, от которого у Дешама противно заныло в груди.       Как он это делает?! Старый колдун. Идолопоклонник. — Это еще зачем? — Дешам вскочил на ноги. — Нужда в тебе есть. Аннушка Никиту обратила, не дождались они с Ванькой меня, — признался дед, взял Жана под локоть и настойчиво потащил за собой к подъезду. — Анна? Но... как же это... она сама еще даже не превращается, сотни нет... Девчонка. Что вы делаете-то?       Жан пытался сопротивляться, но только спотыкался. Дед не позволял ему упасть, продолжая волочить "дохтура Дешама" туда, куда ему было нужно. — Нишкни! Ишь раскудахтался. Сам-то свою кралю тоже обратил раненько, — ехидно напомнил дед. — Вот именно поэтому я и не желаю Аннет такой судьбы, — упрямо продолжил Жан. – Куда ей за Шумилиным следить? Это же опять у меня голова будет болеть.       Кривич неопределенно пожал плечами. -- А и поболит, не развалишься. – Ну спасибо за такой подарочек! Где его держат? — У Ириночки Витальевны в подвале место еще не готово для упырей. Во флигельке и поместили. Так все равно же мы одна семья. Захотите с графиней к Аннушке прийти, я вас гнать не буду.       Жан закатил глаза. Кажется, они уже это обсуждали, и разве Кривич не разрешил им жить отдельно?.. — Так Зеленцов преставился? Туда ему и дорога. — Да типун тебе на язык, жив он. Ты бы лучше рассказал, как Никиту лечить. А то хлипкий отрок оказался. Очень уж хранительница переживает.       Доктор Дешам еще ни разу не видел, чтобы Бредихину волновала судьба вампиров. Но деду поверил. Боится Ирина Витальевна прогневить архонта. Будет теперь ужом вертеться, лишь бы угодить старику.       Как только дверь закрылась, и они остались заперты вдвоем в тесном лифте, доктор Дешам и сам оцепенел от страха. — А что ты про Басманова говорил? — спросил Жан, нервно сглатывая и старательно отводя глаза. — Так, сынок, ты с ним аккуратнее, — ответил дед, —Приметил я, что до баб он не большой охотник. — Нам, упырям, не все ли равно? — удивился Дешам. — Скажешь тоже! Не люблю я энтого. И не вздумай даже такое учудить. Враз отважу.       Кривич оскалился. У Жана сердце в пятки ушло, но тут дверь лифта открылась и маркиз выскочил на свободу, как черт из табакерки.       В квартире было светло и даже уютно, если бы не затхлый запах. Жан распахнул окна, впуская свежий воздух. Из углов отчетливо тянуло сыростью. Камин был просто необходим. Что поделать, в доме, где живут мертвецы, только живой огонь способен прогнать могильный дух.       Кривич устроился на кухне с пакетиком крови в руках. Дешам поставил еще пару пакетиков греться и приготовил фужеры на столе в столовой. Ведь можно же поесть как нормальные люди, в конце концов!       В душе маркиз тосковал по семейным ужинам в особняке, когда его обращенные собирались вместе, а сам он занимал место во главе стола. Ольга Анваровна выносила хрустальный графин с кровью, ставила бокалы. Насытившись, пили все вместе чай и обсуждали прошедший день. Это даже напоминало обычную человеческую жизнь. Он не имеет права оставлять своих домочадцев во власти хранителей!       Разговор с Ириной Витальевной у Жана прошел на повышенных тонах. Дед даже сурово кхекнул, призывая маркиза к порядку, но Жан буквально вышел из себя. — В Смоленск раньше, чем через восемь часов, приехать все равно не смогу. Но никакого желания приезжать вообще нет. Не забывайте, уважаемая, что у нас есть и другие дела, поважнее лядащих упырят. Да, я отдаю себе отчет! Мои профессиональные навыки намного нужнее Святославу Вернидубовичу в Москве. Нет, не могу я все бросить. Вот как хотите, так и справляйтесь. Постарайтесь хотя бы избежать обезвоживания. И крови ему оставьте. Больше ничем помочь не могу. Честь имею.       Жан раздраженно нажал кнопку отбоя. — Вот жаба мерзкая! — Ириночка Витальевна, — поправил Жана дед. — Ох и крутенек ты, маркиз. И чего вы с ней собачитесь, ума не приложу? — Много чести, — произнес Жан уже спокойнее. — Выслуживается перед тобой Ириночка-жаба-свет-Витальевна, цену себе набивает. Ничего страшного не происходит. У Шумилина поднялась температура, но это при обращении норма. Организм молодой, сопротивляется. Полежит денек и встанет на ноги. Вот только как его теперь в узде держать? Дед, ты бы надоумил ее попросить Аннет, чтобы помогла с Шумилиным. — Кого "её", паскудник? — Ирину Витальевну, — процедил сквозь зубы Дешам. — Вот, так-то лучше. Скажу, скажу. Как воротимся домой, все скажу. Ой, что за оказия? Это чего?       Дед вынул изо рта кусок отколовшейся пломбы. Жан пригляделся и покачал головой. — Это временная пломба. Не надо было есть на этой стороне. Тебя же предупреждали. — И что же, зря я муки принимал? — запричитал Кривич. — Какие такие муки, дед? — удивился доктор Дешам. — Ну сделали укол, неприятно, понимаю. Но остальное вполне терпимо. В конце недели придем на прием, может постоянную поставят. Если не болит, значит, канал закрыт хорошо. Ничего страшного. — Вот ведь, и в Москве лекари шарлатаны, — опечалился Кривич. — А всё ты! Уговорил меня... — Поверь, это не страшно! Такое часто случается, — поспешил успокоить деда Жан-Клод, и постарался сменить тему разговора: — Сегодня опять на балет пойдем. "Ночь на Лысой горе". — А откуда прознали про гору? Ишь какая людва теперь пошла, все-то они знают, везде-то они бывали.       Жан хмыкнул. Святослав Вернидубович заметно приуныл, оставил стакан с недопитой кровью на столе и ушел к себе. В гробу старик отсыпался перед предстоящим веселым вечером.       Дешам вымыл за дедом бокал и только собрался спокойно и уютно выпить чайку, обдумать все как следует, как позвонил Виттенбург и сказал, что ждет Жана во дворе его дома.       Дешам быстро накинул пальто и спустился вниз. — Минхерц, извини за беспокойство. Я привез Кривичу бумаги на подпись.       Жан обратил внимание на служебную машину с водителем и почувствовал укол совести. Это ведь по его просьбе Генрих Адамович приезжал в Смоленск, рискуя своим положением да и самой жизнью. Чем же он будет отдавать такие долги своему старшему товарищу? Жан торопливо подскочил к Генриху. — Зачем же так беспокоиться, лично приезжать? Право, неудобно. Я бы мог и сам заехать в учреждение. И разве у Калиты не уладили все формальности? Виттенбург смотрел на Жана спокойно и даже участливо. Доктор Дешам шкурой почувствовал, что Генрих привёз плохие вести. — Надо бы через приказ провести. Ты должен сдать дела Святославу Вернидубовичу. — Зачем это? Он ничего не будет подписывать. Даже и стараться не стоит. — А ты все-таки постарайся, это моя личная просьба. — И зачем это нам? Бденным? Генрих Адамович не стал возражать. Все-таки Жан служил в приказе двести лет. И увольнение вряд ли разом сделает его бывшим. — Во-первых, чтобы нам не предъявляли обвинения в захвате Смоленска. Древний может еще и компенсацию потребовать. — А во-вторых? — Защитить сотрудника приказа, который правил областью в отсутствии Кривича. — Об этом я не подумал. Но вряд ли это как-то меня от него спасёт. Я уже ищу работу. Согласен на что угодно, лишь бы был повод убедить деда оставить меня в Москве. — Жан, я помню, что обещал помочь устроится. А до тех пор у тебя есть должность в депздраве, в Смоленске. — В Смоленске у меня хранители. Да, ты же еще не знаешь, Аннет обратила Шумилина. Мало нам было Эжена. Теперь ближайшие тридцать лет придется караулить этих подпесков. — Вижу, культурный обмен с Кривичем идёт полным ходом, ты уже намного лучше говоришь на его языке, – усмехнулся Генрих. – О, с этим проблем не будет. И кстати, Ольга Анваровна приехала в Москву. – Аглая считает, что это было необходимо. Она оценила состояние её сиятельства и решила, что симптомы говорят о серьёзном отравлении. – Не думаю. Но Аглае Никифоровне виднее. Спасибо вам, что приютили Ольгу. Она боится деда. И честно говоря, здесь совсем не место для ее сиятельства. Святослав Вернидубович изволят кутить. Еще и Басманов его подзуживает. — Жан, я тебя не узнаю. Совсем расклеился. Конечно, Древний это не Эжен. Но всё равно, ты двухсотлетний вампир. Он всего лишь выживший из ума старик. Объясни Кривичу, что в его возрасте опасно устраивать обильные возлияния. К тому же после анабиоза. Ты обязан заботится о своем обратившем. Не забывай, что ты врач.       Дешам покивал. Виттенбург был кругом прав. Надо, непременно надо что-то предпринять. Все-таки Кривич дремучий старик, совсем не знает современных реалий. Договорившись о том, что в ближайшее время Жан зайдёт проведать жену, Дешам забрал у Генриха папку с документами и вернулся домой.       Заперевшись в спальной, Жан набрал номер Ольги. Генриху дела нет до Аннет. Она интересует его только как наследница линии Кривича, которая может принести пользу Бденному приказу. А вот Жан в самом деле считал Анну частью его семьи. — Оленька, как ты себя чувствуешь? — Намного лучше с тех пор, как покинула Смоленск. А что у тебя с голосом, Жан? — Аннет обратила Никиту Шумилина. Деду хранительница звонила. – Вовремя я уехала, – холодно ответила графиня, – Они опять захватили наш дом? — Это временно, только пока Никита не придет в себя. А там он будет жить у Анны с Эженом и Иваном. Дед будет учить новообращенных. Он же хотел семью. — А мы? — А мы останемся в Москве. Я же тебе говорил, что купил квартиру. — Он тебя не отпустит. Неужели ты не понимаешь? Совсем ничего не видишь? Твой Кривич – монстр, чудовище. Он чуть не задушил меня. А тебя искусал, словно ты дурной малолетка. — Олечка, не драматизируй. Это упырья жизнь. Он мой обративший. — Вот и очень хорошо, что я не имею к этому ни малейшего отношения. — Оля, ты же не серьезно говорила про ольговых? — Я уже начала обучение. — Позволь спросить, на кого же? — На Чтицу. — Чтица, ты?!! Так и знал, что ты шутишь. — Какой же ты грубиян, Дешам! — Я сейчас заеду к Виттенбургам. Надолго не задержу. Мне надо увидеть тебя. Ты только подожди меня, никуда не уезжай! — Как вам будет угодно, маркиз.       Жан услышал, что на последних словах голос Ольги Анваровны задрожал. Но она успела повесить трубку, а перезванивать Жан не решился.