Жан-Клод Дешам: другая судьба

      Жан внимательно смотрел на Усачева, заметно изменившегося за прошедшие тридцать лет. Он должен был стать частью его семьи. Аннет могла уйти в Бденный приказ и жить с мужем в Москве. Хотя, конечно, ей, коренной смолянке, было бы нелегко покинуть родной город. Тосковала бы по Смоленску, как Жан по родным парижским улочкам. Проклинала упырью судьбу. Но с любимым человеком все можно преодолеть. А ведь Андрей её действительно любил.       Жан представил себе грустные глаза Анны Петровны, но тут же опомнился, поборол подкатившее к горлу отчаяние.       Да замечательно бы они жили! У Андрея своя квартира, в столице жизнь кипит круглосуточно, скучать некогда. А главное, никакой чудовищной казни и хранителей. – Вы не узнаете меня, доктор? – спросил Усачёв, в свою очередь уставившись на Дешама, – В девяностые я был у вас в Смоленске. – Вы помните моего отца, – заученно ответил Дешам и услышал вполне предсказуемый ответ. – Вы невероятно на него похожи. А вы не знаете, как живёт Тамара?       Рассказывать сейчас весь бред, который сочинили, меняя легенду Анне, не было сил. Да и теперь всё это потеряло смысл и можно было сказать правду. – Увы, никого уже нет в живых. Так что, боюсь, я не смогу быть вам полезен. Позвольте спросить, откуда у вас мой телефон? – Меня попросил связаться с вами капитан Жалинский. Иван мне, как сын, – вздохнул Андрей Петрович, – его невеста вчера погибла. Несчастный случай. Но он считает, что её кхм... казнили. Я собираюсь поехать и сам во всём разобраться.       Жан знал, что полагается делать в таких случаях. В Бденном приказе были подробные протоколы на случай разглашения тайны. Усачёва следовало прикусить и доставить в Приказ. А там пусть специалисты разбираются. Память подчистят или у прячут куда-нибудь подальше. Заодно и Жалинского изолируют, чтобы он не трепался направо и налево людве о вампирском сообществе.       Но вместо этого доктор Дешам снова вздохнул и докторским тоном, словно перед ним сидел его пациент, начал успокаивать Андрея Петровича. – Я бы вам не советовал. Вы сможете помочь Ивану, только если останетесь с ним в Москве. А его реакцию легко объяснить. Мозг отрицает реальность и создаёт приемлемую картинку. Бредовое состояние на фоне сильного стресса.       Усачёв недоверчиво посмотрел на Дешама. – Да он столько висяков раскрыть успел. Извините, доктор. Но какой ещё бред у капитана полиции? – К сожалению, никто не застрахован. Понимаю, вас взволновал рассказ Ивана. Анна моя родственница. Я знаю, что они хотели пожениться. Это не должно было закончиться вот так.       Андрей Петрович сочувственно посмотрел на Дешама. – Мои соболезнования, доктор.       Жан сделал несколько глубоких вдохов и достал из кармана платок, чтобы вытереть капельки пота на лбу. Нельзя было оставлять Аннет одну с хранителями. Мысль о том, что он выкупил свою жизнь такой страшной ценой, была невыносима. — Где он сейчас? Иван? – спросил вампир. — В Новодевичьем монастыре, – Андрей слегка склонил голову, потер бровь. Глянул на Жана несколько смущенно. – Хочет взять чудотворную икону и идти изгонять бесов из некоего деда. — А-а-а. Бесы, да... Ну, в общем, думает в правильном направлении... – задумчиво покивал Жан.       Так вот почему Жалинского до сих пор не нашла дедова нечисть. А все-таки он молодец, сумел сбежать от хранителей. Но всё равно Кривич узнаёт... – Знаете, доктор, тридцать лет назад я тоже расследовал в Смоленске дело о маньяке. Влюбился в Тамару. Мне казалось, что это было взаимно. Я даже кольцо купил, жениться хотел. А потом всё закончилось, не успев начаться. Проклятье какое-то что ли на этом городе? – Многие великие армии нашли свою смерть под Смоленском. И правда, гиблое место, – согласился Дешам. – Иван очень хотел вас увидеть. Сказал, что только вы можете ему помочь. Только, пожалуйста, доктор, — попросил Усачев, — не хотелось бы обращаться в больницу. Он хороший следователь, а диагноз от психиатра – это профнепригодность. – Будем надеяться, что до этого не дойдёт. Буду держать вас в курсе дела, – Жан пожал Андрею руку.       Попрощавшись с Усачевым, доктор Дешам поехал к монастырю. Древние белые башни словно парили среди облаков. В 1812 году, когда армия отступала из Москвы, Жан был рад узнать, что несмотря на приказ императора, монастырь уцелел. Уничтожить такую чистейшую красоту представлялось полковому доктору кощунством. Но Наполеон был слишком зол и не собирался никого и ничего щадить. Великие мира сего считали себя вершителями судеб.       Жан представил, в каком бешенстве будет Кривич, когда узнает о бегстве Ивана. Никто из его обращенных так и не дожил до ста лет. Теперь слова Виттенбурга стали понятнее. Ну ладно, старик выжил из ума, но как княгиня Ольга могла одобрить возвращение хранителей на смоленскую землю?       Жан взвыл от безысходности. Серое февральское небо было словно налито свинцом. Какая уж тут весна? Все вокруг словно утонуло в ледяных раскисших лужах.       Прикусив охранника, Жан прошел внутрь. Из-за реставрационных работ посетителей не было, а у рабочих сегодня был выходной. — Жан Иванович! Я не смог ее спасти.       Жалинский стоял перед Дешамом, небритый, с красными припухшими глазами, в которых застыл ужас потери. Тяжело начинается его вампирская судьба! Первая утрата самая сильная. А ведь этого никогда не должно было случиться. Жан думал, что хотя бы у этой пары будет счастливая и долгая история. — Ты должен все мне рассказать. Почему погиб хранитель?       Об этом Ивана вряд ли стали спрашивать на допросе в Приказе. Скорее их волновало бы, что именно он успел рассказать Усачеву и кто ещё из людвы услышал страшные сказки о вампирах.       Но Жан не мог поверить, что его Аннет могла напасть на человека. — Анна спасала Женька. Это Никита начал с ним драться, я решил их успокоить. А хранители вмешались. Ну и нас всех оглушили, а когда я очнулся, один хранитель уже лежал в крови. Но Аня не хотела никого убивать! — Она и не могла этого сделать. Только не Аннет. Я не верю в её виновность. Бредихина нашла возможность отомстить мне, — уверенно заявил доктор Дешам, — Если бы Ольга не уехала, они бы и ее казнили. — Голову топором отрубили на моих глазах, – принялся бормотать Иван, – Я все забыть не могу. Вот, в церковь пошел, помолиться. Это же ведь ничего, что я упырь? Я же не просил меня обращать. — Это ничего. Ты имеешь право ходить в церковь. У нас свои священники есть. Я в католический храм хожу.       Иван стал креститься. — И давно ты приехал? — спросил Дешам. — Утром и сразу сюда, – Иван указал рукой куда-то в сторону иконостаса, – Потом попросил Андрея позвонить вам. Кривич уже меня ищет?       Жан кивнул. Дед наверняка всю нечисть на ноги поднял, как только Бредихина рассказала ему о бегстве его обращённого. — Иван, ты не можешь просто так исчезнуть. Дед пришлёт за тобой. Или придёт сам. — Я к нему не вернусь. И воообще, все эти клыки и бессмертие, я не хочу. Как же я буду без нее? — Придётся привыкать, – успокаивающе произнёс Жан, – Твой век будет долгим, много сотен лет. Всё поменяется на твоих глазах. И ты не будешь в силах это изменить, но всегда будешь помнить. Ты же москвич, Ваня? – Да. – Знаешь сквер на Покровке? – Где грузинский ресторан? Знаю, конечно.       На губах Жана промелькнула грустная улыбка. – Это сейчас там ресторан. А я помню, как император Наполеон увидел церковь, которая там стояла, и поставил караул, охранять «московский Нотр-Дам». Это и правда было божественно красиво. Облако воздушных кружев. А потом её снесли, кажется в тридцатые, я тогда из-за Бредихиных в лагерь загремел. Помню, при Советах там была какая-то пивная. Теперь даже не осталось людей, которые видели это чудо. А потом и вовсе забудут, как будто и не было никогда.       Жалинский замотал головой, будто хотел стряхнуть морок. – Как они могли? За что казнили Аню? Кто, вообще, эти хранители? – чётко выговаривая слова, спросил Иван. – Потомки древнего рода, которые подписали с Кривичем «Договор между людом и нелюдом». Я так понял, что они с XVIII века казнят вампиров за убийство людей. – Я вернусь в Смоленск вместе с полковником Усачевым и арестую этих убийц. И никакой дед мне не помешает, — сквозь зубы произнес Жалинский. – Хочешь, чтобы и Андрей Петрович свою голову потерял? — рявкнул Жан, пытаясь остудить пыл молодого обращенного.       Но Иван от нетерпения не мог спокойно стоять на месте и метался перед Жаном из стороны в сторону. – Но есть же закон! Мы в Москве, здесь всё по-другому. – Не совсем, – попытался урезонить молодого обращённого Дешам, – В Москве правит Калита, здесь есть Бденный приказ и ольговы сестры. Вампиров побольше, чем в Смоленске. И никто из них не пойдёт из-за тебя или Аннет против Кривича. «Договор» утвердили на самом верху. Виттенбург вторые сутки бумаги оформляет. Смоленская область перешла в полное владение Святославу Вернидубовичу, –Жан развёл руками, признавая свое бессилие.       Но капитан Жалинский не собирался сдаваться. – Вы должны мне помочь. Аня верила вам, и деду Славе тоже верила. А вы все её предали.       Иван зашипел. Глаза стали как у бешенного зверя, только что слюна не капала из оскаленной пасти.       Жан размылся в черную тень и схватил Жалинского за шкирку. Два упыря сцепились в пустом храме. Жан-Клод едва сумел сдержаться и не выпустить свои клыки. – Да подожди ты, решала московский, — отбросив Ивана в угол, сказал Дешам, — Я наоборот, хочу тебя спасти. Скажешь Кривичу, что испугался, поэтому и сбежал. Упадешь ему в ноги, попросишь защиты от Бредихиной. Дед простит. – А я ему Анну не прощу. Себе не прощу никогда. Вы что, не понимаете? Мы же в двадцать первом веке живем. Этот ваш старый пердун не имеет никакого права казнить и миловать.       Дешам глубоко вздохнул, отовсюду на него смотрели лики святых. Да только Кривич был язычник, от него даже здесь спасения нет. Рано или поздно Ивану придется выйти из храма. И тогда за каждое сказанное в сердцах слово ему придётся ответить. Древние славились суровым нравом. И в общем, на Жалинского Жану было плевать, Кривич обратил, пусть сам и воспитывает, но Аннет бы это не понравилось. – Только в память об Анне, – сказал Жан, доставая из кармана сотовый телефон и набирая номер. – Иван, тебе надо позвонить на горячую линию для насильно обращённых.       Машина от ольговых приехала быстро. Продемонстрировав встревоженному охраннику монастыря какие-то корочки, в церковь зашли две женщины спортивного вида и направились к Ивану. Старшая была скандинавского типа, с белой кожей и седыми волосами, ее напарница, брюнетка с аккуратным каре, выглядела хотя и сурово, но карие глаза словно лучились теплом. Дешам сразу успокоился и понял, что принял верное решение, выбрав для защиты сестёр из Псковской обители. <tabСделав шаг вперед, Жан показал рукой на Ивана. – Новообращенный Иван Жалинский. Пришёл в гости к своей девушке и неожиданно стал вампиром. Девушка погибла от рук хранителей, а он хочет вернуться домой. Ещё не понял, что с ним произошло. Сами понимаете, его нельзя оставить на улице. – Что за девушка, наша? – будничным тоном спросила седовласая дама с перстнем из трех рубинов. – Моя обращённая, ещё сотни не было, – ответил Дешам. – Ее казнили! – вмешался Жалинский, снова приходя в возбуждение и начиная скалиться.       Этого ещё не хватало. Жан решил, что без спецсредств не обойдётся, но вторая из ольговых тут же достала из сумки пакетик с кровью и с располагающей улыбкой протянула его Ивану. Разорвав его зубами, Жалинский быстро выпил все до дна и, как и полагается сытому вампиру, стал намного спокойнее. – Это по вашему ведомству, господин Дешам, – тем временем возмутилась старшая группы, – Мы не занимаемся убийствами. – Я прошу вас помочь жертве незаконного обращения, – твердо возразил Жан.       Ольгова сестра достала планшет, готовясь оформлять протокол. – Кто обративший? – Кривич, – ответил Жалинский.       Старшая покачала головой и обменялась взглядом с напарницей. Та со вздохом убрала планшет. – Святослав Вернидубович сейчас в Москве. Может уладите всё миром? – Вы официально отказываете в помощи? – спросил Жан-Клод.       Дама смерила француза строгим взглядом, и стала отправлять запрос по телефону. Ответ пришел почти сразу. – Не понимаю, зачем вы нас вызывали? В Смоленск уже выезжала группа. По вашей просьбе, Дешам. Было достигнуто соглашение, по которому все новообращенные остаются в Смоленске на попечении хранителей. У вас там какой-то Договор с людьми действует. Мы в эти дела не вмешиваемся. Возвращайтесь в свой Смоленск, Иван, – обратилась вампирша к капитану. – Я москвич. На Сретенке живу, – заупрямился Иван. – Мажор значит. И сколько вы заплатили за вечную жизнь? Бденные дьяки совсем стыд потеряли, – разгневанно посмотрела на Дешама ольгова, – Раз обращение было в Смоленске, о регистрации в Москве забудьте. — Да есть у меня регистрация, и прописка, – возмутился Иван. — Ну это на ближайшие пятьдесят лет. А потом вам надо будет менять документы, а до этого и место жительства. В вашем возрасте десять лет на одном месте, максимум пятнадцать. – Я в главке работаю. Если вы не хотите оказать содействие представителю власти, то я сам поеду в Смоленск. Мне до сиреневой звезды ваши хранители. Я их арестую за убийство. Человек или вампир, закон один для всех.       Жан отошёл в сторону, когда кареглазая ольгова сестра вонзила свои клыки в шею Ивана. И тут Жан увидел, что тепло и участие во взгляде ольговой были лишь маскировкой. Впрочем, чему удивляться? Работа есть работа. У них, в Бденном, и не такое проворачивали при арестах.       Ольговы упаковали Жалинского в наручники. Дешам вызвался помочь донести капитана до машины, но получил твёрдый отказ. Сами справимся, не в первой. Две дамы с лёгкостью взяли потерявшего сознание Ивана и пошли к выходу. – Спасибо за звонок, господин Дешам. Мы забираем этого прыткого юношу к себе, пока он пол–Москвы не перекусал. Оформим его как пострадавшего от незаконного обращения, конечно. Но вы понимаете, что придётся провести серьёзную седативную терапию. Кровь проверим на наркотические средства. Возможно ещё и белая горячка. Крови пьяной насосался и решил в Москву бежать. У нас каждый второй с такими симптомами. – Это не про капитана Жалинского, – возразил Жан, – Он следователь высокого класса. Может быть вам полезен. – А что к себе, в Бденные, не заберёте? – прищурилась ольгова сестра. – Иван пришёл искать помощи в храм. Вам ближе будет. – Хорошо, полечим вашего Ивана. – Буду очень вам признателен, – сказал Жан и поспешил сесть в автомобиль.       Мобильник Жан-Клода уже несколько минут разрывался от звонков. Виттенбург непременно хотел пообщаться со своим сотрудником и Жан догадывался, о чем пойдет речь. Разговор предстоял непростой и поэтому лучше всего было обсудить всё с глазу на глаз в Бденном приказе. – У тебя телефон украли? Почему на звонки не отвечаешь?       Генрих Адамович был не похож на себя. Он нервно дернул плечами и промокнул лоб платком. – Аннет в Смоленске казнили. Я говорил с Усачевым, он узнал об этом и просил о встрече.       Виттенбург замер как вкопанный, глаза стали с вертикальным зрачком. У Жана поджилки затряслись от одного взгляда. – Ты едва не погубил всех. Это прямое нарушение инструкций. Под суд захотел, Жан-Клод?       Жан уставился глазами в пол и молча кусал губы, стараясь не зашипеть в ответ. Острые вампирские когти вытянулись на руках, но Жан усилием воли втянул их обратно. – Капитан Жалинский где? – угрюмо спросил Виттенбург. – Сбежал из Смоленска. Кривич пока его не нашел. Но дед нечисть свою с поводка спустит, от них не скроешься. Я Ивана к ольговым сёстрам отправил.       Генрих внимательно посмотрел на Дешама уже вполне человеческими глазами, кивнул. – Ладно, одной заботой меньше. И без капитана вашего дел хватает. – Он прав, нельзя, чтобы в Смоленске устраивали казни. Но что я могу сделать? Почему так гадко на душе, Генрих?       Генрих Адамович вздохнул, покачал головой с сокрушенным видом. – Ах, Аннет, Аннет. А какие надежды подавала. Ну да теперь сделанного не воротишь. Пора бы прикрыть эту лавочку в Смоленске, минхерц. Не понимаю, как княгиня допустила этого древнего деда опять на царство? – Дед в Москве же был. Это всё Бредихина. Святослав Вернидубович тоже любил Аню. Я уверен, при нём ничего бы подобного...       Жан осёкся, натолкнувшись на взгляд Виттенбурга. – Ну как же, не было бы. Вроде взрослый вампир, а несёшь такую чушь. Ладно, Жан-Клод. Перейдем к делам нашим скорбным. Есть информация, что по твоему деду Калита принял решение. Так что сегодня все может решиться. Или в ближайшее время. – Так вот сразу? – испугался Жан, – А если я не согласен? – А что так? Не от всех своих подопечных избавился? Кто у вас там ещё твоей кровью обращённый, Эжен? – зло спросил Генрих, – Ну так, ежели попросишь, могут тебе хранителей оставить. Пользуйся на здоровье. – Мне еще до вечера дожить надо. Кривич скоро хватится. Он и так меня кровью своей накачал под завязку. – Надо, так иди. С Басмановым ухо востро держи. У него интерес к тебе будет, не удивляйся. – Знаю я его интерес, – скривился Дешам, – Я и сам думал, как деда уговорить хранителей выгнать. Только нельзя же так! Сегодня Кривичу голову свёрнут, а потом и до меня доберутся. И поверь, это не его кровь во мне говорит.       Генрих недоверчиво ухмыльнулся. – Конечно, это его кровь говорит. Но ты прав, Жан-Клод. Баланс сил не помешает. Кривич и княгиня сдерживают Калиту. Ему, ненасытному волку, все мало. Пусть архонт Смоленский к себе возвращается. И заберите с собой Усачева. Можешь фамильяром своим оформить. Он теперь посвящён в тайну вампиров. Не хотелось бы его памяти лишать на старости лет. Помню, Анна была к нему неравнодушна. Хотя бы из уважения к ней. – Да за что его в фамильяры? Андрей ничего толком не знает. Я скажу ему, что капитана в больницу отправили подлечиться. А там придумаем что-нибудь. – Может он и тебя не узнал? – Да какая разница, узнал или нет? А легенда нам тогда зачем? Я сказал, что сын того доктора Дешама, которого он видел в Смоленске тридцать лет назад. – Видишь ли, Жан-Клод, Андрей Петрович одинок. Он зацепится за это дело и начнет копать. А что, если он приедет в Смоленск и поймет, что Анна это его Тамара? – Ну во-первых, по легенде Аннет была дочерью Тамары. – А во-вторых, он решит, что она его дочь. Разумеется, если у него есть такие основания. – К сожалению, основания были. Какой же я дурак, что не обратил тогда Андрея! Спокойный, уравновешенный мужчина. – Жалеешь, что не обратил человека насильно? Он был молодой, здоровый. Думаешь уравновешенный мужчина оценил бы твой акт насилия? Убить человека и обречь его на вечное служение. Ну-ну, Дешам, не ожидал от тебя. – Я сам от себя не ожидал. Как её сиятельство? – Всё благополучно, – скупо ответил Генрих и указал Жану рукой на кресло, а сам достал из шкафа коньяк и бокалы.       Усевшись, вампиры выпили, не чокаясь. — Я должен поговорить с Ольгой. Объяснить ей, что случилось в Смоленске, – снова напомнил о графине доктор Дешам.       Генрих Адамович качнул головой. — В крови Ольги Анваровны нашли следы наркотика. Получается, что студент Барановский невольно спас твою жену. Вовремя они с Аглаей уехали. — И как Бденный приказ собирается квалифицировать это дело? – насторожился Жан. — Отправлю тебя в отставку, в связи с утратой доверия. Твой Кривич будет счастлив.       Жан посмотрел на часы на стене кабинета. — Как время летит. Скоро деда к Калите сопровождать. Вот бы отправить его в Смоленск. Я же тут как нянька с ним, на шаг не отпускает, – пожаловался на Кривича Жан. — Это еще что, – возразил Дешам Генрих, – Вот увидишь, как другие-то своих обращенных держат. Боярин Морозов старый волк, лютый. Я тут почитал архивные документы, пакостный старик. Твой Кривич хоть людву бережет. — Теперь ты меня уговариваешь деда полюбить?       Жан невесело ухмыльнулся. — Не надо крайностей, — строго произнес Генрих и понизил тон, — Теперь все зависит только от тебя. Сам должен понимать.       Генрих Адамович и Жан-Клод провели в кабинете еще двадцать минут, что-то обсуждая. А потом дверь распахнулась и Жан выскочил как ошпаренный.       Запрыгнув в автомобиль, Дешам поехал в магазин готового платья. Перед тем, как отпустить его на встречу с Андреем, Кривич приказал ему приодеться к пиру. Рассказывать Святославу Вернидубовичу о тонкостях современной моды было бесполезно и Жан использовал все отпущенное ему обаяние, чтобы уговорить продавщицу продать ему брюки, разделив классический костюм. Так выходило хотя бы в половину дешевле, хотя все равно безумно дорого. Дешам поражался московским ценам. Оставшись без должности в приказе о таких покупках надо было забыть. — Где был, где был? Брюки искал. Ты же сам мне приказал. Всю Москву обегал. Сейчас такое не носят. Мода прошлого века, дед.       Кривич схватил Жана за воротник рубашки и крепко его держал. Дешам слышал, как рвутся нитки, трещит ткань. Теперь еще и рубашку придется покупать. — Ой, темнишь что-то, Жанчик, — пробасил Кривич, нагоняя жути. — Да вот те, крест! — А вот я тебя сейчас укушу и все узнаем, — изо рта деда показались длинные острые клыки. — За что кусать? — Жан дернулся, пытаясь вырваться. — А штоб не бегал от дедушки. К борову поди, ходил? — Да выгнали меня из приказа. Безработный я теперь.       Жан в ужасе закрыл глаза, но дед передумал его кусать. — Вооот! И нечего горевать. Найдем тебе дело.       Дед разжал руку и Жан упал на пол. Острые когти дедовой лапы разодрали кожу на шее Дешама, капли вампирской крови прилекли касн. Француз брезгливо отполз в сторону от слетевшихся тварюшек. — Подымайся, нечего по полу елозить, — сказал Святослав Вернидубович.       Но Жан обнял ноги Кривича и тоненько взвыл. — Не погуби, дед! Куда я теперь пойду? На мне кредит еще висит за квартиру.       Дед сел в кресло-качалку, пригладил вихры на голове Дешама. Довольно покряхтел. — Помогу твоей беде. Сегодня уже поздно, а вот с пира воротимся, тогда и помозгуем, куда тебя определить. Чай найдем службишку. — Частную клинику надо открыть. Тогда и кредит бы отдал, и тебе не пришлось бы у чужих здоровье поправлять. Опять же крыло полечим. Дед, это серьезно. Надо каждый год профилактику делать, или хотя раз в пять лет. В твоем возрасте заклинит и все, отлетался.       Кривич о чем-то задумался, засопел носом. — Ишь ты, какой прыткий. Клинику ему подавай, а деда на опыты. Небось хочешь меня как лягушку разглядывать? — Да что ты такое говоришь? Даже неловко это слушать.       Жан-Клод поднялся на ноги, отряхнул коленки и сел на стул рядом с дедом. — Я диссертацию напишу. Большие деньги заработать можно, — соблазнял Кривича француз. Дед Слава недовольно хмурился, но клыки втянул и говорить не мешал, — Ты же у нас из анабиоза вышел. Единственный в вампирском мире на сегодняшний день. Двести лет и как новенький. Сделаем полное обследование, я научную работу опубликую. Василиски большая редкость. Теперь все больше драконы западные, да гидры кое-где остались. Ну и хтонь с востока напирает. — Да всегда так было. Тысячу лет живу, все глотки друг дружке грызут. Ну поглядим, что и как. А пока давай, к Ивану Данииловичу собирайся. Ох, пора бы домой возвращаться. У двора царского хуже нет житья, всю душу вымотают. То пиры, то забавы.       Дед поднялся с кресла-качалки и похромал к себе облачаться в парадный костюм. Святославу Вернидубовичу доставили охабень и ферязь. Жан изумлённо смотрел на парчу и бархат, расшитые золотом. А что так можно было? Наверняка всё это было из запасников Калиты. Одному поясу, расшитом драгоценными каменьями и жемчугом не было цены.       Одежда причиняла неудобства и Кривич наотрез отказался от высокой горлатной шапки и чеботов. Дешам был в привычном парадном фраке. Конечно, выглядело это всё довольно странно. Но отказаться от приглашения великого князя было нельзя.       Басманов встретил Кривича и Дешама у подъезда. Покосился на Жана и вынул из багажника шубу на соболином меху. – Не озябни, Жан-Клод.       Сам Фёдор Алексеевич был одет в старорусский костюм с длиннющими рукавами, залихватски связанными за спиной узлом. Под монашески скромным чёрным кафтаном сияла золотом рубаха. Глаз не оторвать. "Только метлы и собачьей головы не хватает", – подумал Жан, глядя на Фёдора, и набросил на плечи шубу. Какая духотища, так и свариться можно. Неужели в этом и за стол садиться? Хотя от злого клинка защита хорошая.       Дед зыркнул на Дешама, но ничего не сказал. Рассевшись по машинам, вампиры поехали к Калите.