Очередная глупая затея Микасы Аккерман

Как-то вечером я увидела у Жана свою серую ленточку, потерянную несколько лет назад. Пацан, не решившийся вернуть, вертел ленту в руках, сидя на крыльце лазарета. – Ты только сейчас заметила? – послышался голос Саши со стороны. Конечно, ведь Жан не входил в число кадетов, которых нужно было держать на своей стороне. Жан не был шифтером, с которыми тот только пытался тягаться, и не был Имир или Хисторией, которым своего мирка было достаточно, и втянуть их в коллективные мероприятия, поделиться духом солдатства не представлялось возможным. Жан не был Сашей, которая сама того не желая, скрашивала наши серые будни, и как теплое солнышко вселяла надежду на то, что даже если у нас ничего не получится, останутся отличные воспоминания, ради которых стоило жить. Жан, в отличие от них всех, просто был, и даже их стычки с Эреном проходили по плану, рисуя Йегеру образ вспыльчивого, безалаберного дурачка, которым он оставался все меньше и меньше. Конечно, я часто упускала его из виду. Мне помнилось, что этот товарищ еще не успел повзрослеть, и потому периодически вел себя очень глупо. Это, бесспорно, казалось мне милым, но и раздражало не меньше, так что я попросту не обращала на него внимание. Ведь с ним-то точно все будет хорошо, а вот насчет других я не была так уверена. После нашего возвращения из Митраса, Эрен пытался выяснить, чем занимались Бертольд с Райнером, и успел спалиться прежде, чем пошел за ответами ко мне или Армину. – Почему Эрен считает, что мы с Бертольдом в беде? – как-то спросил у меня Райнер. Армин рассказал, что Эрен опасается, что Бертольд и Райнер связались с кем-то опасным, чтобы, как и мы, выбраться с ферм перед высылкой людей за стены. Пока Йегер не догадался, что все куда хуже, он, как настоящий друг, беспокоился о том, чтобы эти двое не оказались в беде. Армин сумел отговорить Эрена от разговора с шифтерами, но всё равно беспокоился, и я упросила его поделиться со мной опасениями. – Ему бы пришлось либо врать, либо рассказывать о разведчиках. Оба варианта могут быть опасными. Они поймут, что Эрен их заподозрил, – обосновывал Арлерт. – Да… Но я думаю, что мы можем рассказать им официальную версию. Тем более, что тогда, в Митрасе, нас могли заметить. Я пыталась обмозговать многое, но, кажется, хорошее отношение в сторону шифтеров делало свое дело. Эрен был счастлив поделиться таким личным с новыми друзьями, и все прошло хорошо. Это я поняла по тому, что как-то вечером Энни решила вывести нас на разговор о разведке. Мы не стали противиться. – Да что там говорить, – махнул рукой Армин, – отец Эрена оставил книги и пропал, и разведчики решили, что они важные. – Они важные! – возмутилась я, – Доктор Йегер был отличным врачом, и много чего успел узнать за время своей практики. Я уверена, что его книги важные, иначе бы он их не зашифровал. – Зашифровал? – переспросила Леонхарт. – Да. У него есть как минимум две рукописи, мы помогали расшифровывать ее, – продолжил Армин. – И что там? – Ну… – Армин! Нам нельзя рассказывать! Ты помнишь, что говорили полицейские? – Откуда я знаю, меня там не было, – повернулся ко мне Арлерт, изображая невинность. – Меня тоже! Но это не отменяет того, что нам запретили говорить что-то, – поспешила сказать я. – Вы поэтому пойдете в разведку? – попыталась угомонить нас Энни. Я уже придумала, что ответить, как Армин опередил меня. – Нет, – ответил Армин, – мне просто хочется увидеть, что там, за стенами. Леонхарт не стала допытываться, видать, этого было достаточно, чтобы посчитать записи доктора неважными. Армин, видать, напугался нашего разговора с Энни, ужинать отсел в сторонку. Мне было удивительно наблюдать за его каким-то природным талантом совмещать правду и нужные слова, но обычно его это выматывало. Только в тот раз что-то было не так, он выглядел очень напряженно, и я решила, что моя помощь может потребоваться. – Не хочешь поговорить? – поставила я напротив свою тарелку. Армин только взглянул на меня своими грустными глазами. – А после ужина? – После ужина мне надо разобраться с одной книгой. Прости. Конечно, я удивилась. Даже избиение от Энни не заставило его отдаляться, но в тот вечер он определенно решил, что их общение с Леонхарт следует прервать. Вот тогда я и осознала, что лезу, куда не следует, и не стала вмешиваться в этот раз. Мне в целом нужно перестать лезть людям в душу. Пускай сами разбираются. В конце концов, у меня было достаточно других дел, и кажется, я начала себя чувствовать значительно лучше – моя жизнь наконец перестала подкидывать финты ушами. Что и сказать, если из всех воспоминаний, что у меня остались, можно было по пальцам пересчитать отрицательные. По возвращению из Митраса я даже смогла найти общий язык с Эреном, и этот надоедливый подросток перестал вести себя со мной как с врагом народа. Периодически Йегер мог и оказать посильную поддержку, и подсказать что-то, и попросить – боже мой! – помощи у меня. Правда, просить помощи у него выходило со скрипом. – Ты не могла бы отцепить этот карабин от моей ноги? – проговорил Йегер сквозь зубы. Мальчишка висел вверх ногами на каком-то дереве, а в его икре застрял крюк от УПМ Мины. Я держалась, чтобы не спиздануть, что это называется крюком, а не карабином. Но чаще у Эрена не получалось попросить помощи. Вечером перед выходным днем из мужских казарм раздавались уж больно радостные крики, чтобы их проигнорировать. Оказалось, эпицентром события стал Армин, у которого пытались выяснить что-то. Когда я зашла, Эрен держал в руках записку и книжку о приключениях старого короля Карла. Армин пытался откреститься от ответов. – Ну к кому же? – продолжил смущать Арлерта Райнер. Йегеру не удалось погасить интерес кадетов, а значит надо заходить с другой стороны. – Какого черта вы так орете?! – вцепилась я одной рукой в шеврон Брауна, а другой - в плечо Армина, – Никакого покоя! Армин, пойдем отсюда, мне надо с тобой поговорить! Я утащила Армина оттуда практически волоком, потому что он все еще не мог прийти в себя. К счастью, что-то заставило всех замолкнуть, и этого мне хватило, чтобы покинуть помещение. Эрен догнал нас и вернул Армину книжку и записку. Докапываться до Армина я посчитала нетактичным, более того, это противоречило и тому пониманию, что я слишком часто лезла в его душу, и быстро перевела тему со злосчастной книги. Тем более, вопрос у меня сформулировался давно. – Есть у меня одно дельце, и я хочу посоветоваться, – выгонять Эрена было глупым, может он что-то полезное мне подскажет, – У меня есть одна большая идея, которая может помочь в будущем обороне человечества. Но до тех времен мы можем и не дожить, как, впрочем, я могу спалиться со своими записями до того, как появится шанс передать их разведке. – Что за идея? – тут же вмешался Йегер. – Сложно описать в двух словах так, чтобы это казалось реальным. Это возможность передавать письма через километры без гонцов. – Да ты заливаешь! – усмехнулся Эрен, – Или ты хочешь попробовать научить птиц переносить почту? Я слышал, что в далекие времена, пока еще не было стен, почтовые голуби переносили вести, но тогда и расстояния были огромными. – Идея хорошая, но у меня другой план. Я бы хотела переносить сведения... по воздуху. Как вы понимаете, до этого момента еще очень много воды утечет, но это будет очень полезно, если не на нашем веку, то в будущем. Армин почесал макушку. – Смотря как эти записи будут выглядеть, – ответил Армин, – учти, нельзя пользоваться шифровками доктора Йегера. – Знаю... – Пиши так, чтобы не было понимания, для чего это, и никто не станет задумываться, – закончил за Армина Эрен. – Если все-таки это сейчас не понадобится, твои записи можно передавать тетушкам в Гермине. Они смогут безопасно хранить их у себя, если твои записи не подставят их при обнаружении. При условии, что за нами не следят, почту проверять не станут, и можно и вовсе посылками высылать. – За нами могут следить, – я нахмурилась, – надо лично передавать. Другое дело, что если я намудрю, потом сама свои же мысли не разгадаю. А если напишу подробно, и за нами все же следят, подставлю тетушек. – Они все равно ничего не знают и не поймут, – заметил Армин, – в случае беды, мы сумеем доказать, что они не при делах. Они, к тому же, не имеют связи с разведкой. Хотя мы этим создадим те еще проблемы... Но все оказалось куда проще, чем мы думали. Вскоре капитан Леви почтил нас визитом, заявив инструктору, что он мой новообретенный родственник, демонстрируя свеженький документ с вписанным туда "Аккерман". Теперь на мои плечи взвалилась не только ответственность за фамилию столь уникального война (Шадис прямым текстом заявил мне, что будет ждать результатов поприличнее, чем я показываю сейчас), но еще и вина за то, как хмурому и вечно недовольному капитану разведки приходится сидеть по полчаса и пытаться поддерживать разговор с "любимой родственницей" ради очередной переданной рукописи. Сказать, что капитану это было хоть чуточку интересно, нельзя. Он стоически терпел всю встречу, создавая вид отца, переспрашивающего, сколько лет его ребенку, забирал мои материалы и оставлял письмо. Впрочем, я не унывала, ведь помимо моего нового занятия, что внушало надежду на будущее, были и другие радостные моменты. Тренировки шли, и мне казалось, что я чувствую себя все свободнее и свободнее. И, что удивительно, все это происходило, пока Кит Шадис практиковал дедовщину на всем нашем корпусе. Опыт пользования УПМ окончательно вытравил страх разбиться в лепешку, а успехи не только повышали самооценку, но и поднимали настроение, и за год я поняла, что переродилась заново. Всякий раз, когда я в прошлой жизни думала: «ну все, с этой чашки кофе начинается моя новая жизнь» я действительно на что-то рассчитывала, и всякий раз только разочаровывалась. То, как мне удалось справиться со своим телом, и научиться невероятному – полету! – вот что было действительно необходимой встряской. Сейчас, глядя на несколько лет назад, я понимаю, что все это время я не могла выбраться из длинного кризиса ненависти к себе и происходящему вокруг. Эта тенденция не могла прерваться успехами, она могла только усугубляться, и я ходила кругами. За год службы мой мозг настолько отдохнул, что я начала сходить с ума от скуки, и все свободное время занималась перечитыванием библиотеки кадетского корпуса. К сожалению, она быстро закончилась, и я начала заниматься рукописями по радиоприемникам и передатчикам. Это занимало меньше времени, но требовало больших умственных усилий, что было даже лучше чтения. Но об этом позже. Была еще одна причина, по которой все вечера я к концу кадетки проводила в комнате. Достаточно скоро я начала понимать, что не смотря на дополнительный год тренировок, отстаю в прогрессе от настоящей Микасы. Год нивелировался очень скоро. Я не смогла сравниться с ней и по мышечной массе, и по многим другим параметрам. Меня здорово обгоняли другие ребята из тех, кого я помнила в числе лучших, а шифтеры - так и вовсе затыкали за пояс. Из плюсов было только то, что кажется, я не особо доросла до настоящей Микасы, и это позволяло в целом меньше тратить газ, но других бонусов (в виде скорости) это не давало, так как для этого нужны мышцы. Так что большую беду со своей физической формой я бросилась решать еще давно, на втором году обучения. Примерно тогда же я стала отводить больше времени силовым тренировкам, но это особенно не влияло, и я все так же оставалась неказистым подростком на фоне ребят, которые успели вымахать и раскачаться. Что-то гаденькое внутри меня завидовало Армину, который своими силами достиг отличных результатов, и этот прогресс отмечали все. Впрочем, самым главным его достижением было, кажется, осознание своей субьектности. Вспоминается одна интересная история. Дело было летом сорок восьмого. После очередной тренировки на УПМ нам объявили, что в конце недели мы отправляемся в леса под Розой на учения. Выложенные условия, кажется, были настолько скучными, что я и не припоминаю их особенно. Помню только, как мы разругались, и вот уже стояли в лесу под дулами двустволок. Дела были не очень, УПМ у нас отняли, Эрен еще и получил по лицу, из-за чего пришлось скрывать его регенерацию повязкой, намотанной кое-как. Ребята сколотили на скорую руку план, и нам даже удалось вернуть утерянное снаряжение. Без помощи других ребят, к сожалению, не вышло, но бандиты по итогу были схвачены, и Армин подавал рапорт о произошедшем. На выходе от инструктора Армина подловили, он что-то успел вкинуть ребятам, и начался отчаянный спор. – Знаешь, Жан, я думаю, что это все из-за твоей показушности. Инструктор решил, что нас надо проверить, потому что знал, что в твою дурную голову приходят глупости, которые на настоящем задании все могут испортить. – Только глаз перемотан у тебя почему-то. Решил, что самый крутой, но силенок не хватило. Эрен норовил взорваться – глаз давно был в порядке, а вот порция унижения была лишней. Эрен искренне считал, что его попытка вырваться от бандитов (за которую он и получил) была лучше, чем ничего, и конечно злился на себя за слабость. – Вы оба хороши, – пока Йегер не полез с кулаками, Армин решил вмешаться, – И я действительно считаю, что инструктор подстроил все - от состава команд, до местности. В конце концов, нас всех спасло то, что вторая команда подоспела вовремя. – Ты хочешь сказать, что Энни успела, – язвительно отметил Эрен, и я прочитала в его взгляде желание нарваться на драку. В моменты слабости Йегер мстил себе именно этим способом, – Да идите вы к черту. Вместе с Жаном и с Энни. Эрен обернулся, натыкаясь на Энни. – Даже спасибо не скажешь? – поинтересовалась Леонхарт. Эрен, кажется, смутился, и был готов извиниться, потому что Энни действительно нам помогла, но что-то внутри не давало ему это сделать. Армин, похоже, тоже понял, к чему все идет. – Уверен, на руку Энни сыграл еще и эффект неожиданности, – вступился Армин, оборачиваясь к девушке. – Окажись ты на нашем месте, Энни, у тебя не получилось бы справиться одной, ведь так? Энни посмотрела на Армина своими холодными глазами так, что я вдруг осознала, как обидело Энни решение Армина игнорировать ее. – Я бы не оказалась на месте Йегера, – констатировала девушка и взглянула в пылающие зеленые глазищи Эрена. Ну все, сейчас он получит по самые помидоры. – Я не буду драться с калекой, – Энни отскочила от летящего на нее Эрена. – Мне потом опять вменять будут, что я победила только потому, что у него был меньше обзор, болела голова и вообще, Йегер не с той ноги встал сегодня. Мне неинтересно. В тот момент мне стало так стыдно перед Леонхарт, что все эти лбы не могли принять поражение только потому, что их побила девчонка. Я была готова сглупить и пойти отстаивать честь братца, даже не задумываясь о том, что и моя победа, и поражение будет ударом по его самоуважению. Да и для Энни я не могла быть интересным соперником, исход казался предрешенным, просто мое поражение я бы приняла честно, и, быть может, это немного смягчило бы саму Энни. Но Армин был быстрее. Армин перехватил Эрена, что не ожидал от друга такой прыти, и перекинул через себя. Йегер не успел одуматься, как оказался в пыли. – Это было...! – Нечестно, да? – переспросила Энни и ушла, пока Эрен поднимался. Конечно, Армин сыграл на эффекте неожиданности, но и Эрен ничего вокруг себя не видел, упиваясь своей безрассудной злобой на себя. И теперь, все таки получив желанных лещей, почувствовал себя только хуже, потому как поражение от Армина было еще обиднее, и делало Эрена в своих глазах еще слабее. Армин, похоже, тоже распознал проблему с признанием поражения, и помчался вслед за Энни. Примерно тогда же его тактика игнора Леонхарт прекратилась. А Эрен все-таки смог успокоиться – похоже, рукоприкладство оставалось единственным способом привести Йегера в чувства. Не прошло и минуты, как он сам того не осознавая, вслух похвалил значительно выросший навык рукопашного боя у Армина, и наконец злоба на самого себя сошла на нет. Я обещала не лезть в душу к Эрену, и всю его аутоагрессию старалась не замечать. Он не хотел обсуждать своей проблемы, ну и черт с ним. Пока у него есть регенерация, а титан ему послушен, мне незачем вмешиваться. В конце концов, ощущение слабости заставляло Эрена расти куда эффективней, чем осознание собственных успехов. А вот я так не могла. Достижения лучше всего подпитывали мотивацию, но вот осознание своих слабостей ничем не помогало. В такие моменты из меня получался отличный нытик. Несмотря на все хорошее, к концу кадетского корпуса мой настрой периодически сбоил. Шла весна пятидесятого года, я окончательно разочаровалась в своих способностях, и ударилась в рукописи, периодически жалуясь на свою слабость несчастной соседке. Рукописи помогали, но иногда я без зазрения совести пользовалась услугами бесплатного психолога, которая считала это наивысшим проявлением близости. Вот и сегодня Саша успокаивала меня тем, что ни у кого из девчонок пресса нет. – Я не знаю, чем ты смотришь, если не видела в душе, в какой отличной форме Энни. – Ты ей завидуешь?! – выпалила Браус, хватая меня за плечи, – Микаса, ты чего! Никогда бы… – Да не завидую я! – отмахнулась я от девушки, – Я сдохнуть боюсь. С Энни в принципе сравниться было сложно. Все возможные абилки тела Микасы упирались во что-то (и наверное, это была я), и этот потолок пробить не получалось. Я откинулась на подушку, закрывая глаза руками. Кошмар. Меня грохнут раньше, чем сместят Короля. – Ты отлично справляешься с маневрированием, – Браус не сдавалась. – Не лучше, чем ты, Саша. – Ну конечно! Кто может быть лучше меня? А... – видать, в тот момент в ее голову пришла мысль, что, вообще-то, она меня успокаивает, – Помнишь, ведь это ты мне поначалу так здорово помогла! Я усмехнулась. Девушка разомкнула мои руки и легла рядом. – Ты не бойся. Говорят, разведчики еще обучают своих новобранцев, и уж в настоящем бою ты будешь готова ко всему. С недавних пор разведчики начали тренировать новобранцев близ стен, этому очень поспособствовал Дот Пиксис. Может это и поможет... – Как-то раз отец Эрена мне сказал, что нам надо защитить человечество. В Эрене я не сомневаюсь, а вот в своих силах – каждый день. Это были не его слова, это было мое будущее, которого я боялась. – Ну мистер Йегер и жестокий человек! – возмутилась Саша, – Как можно требовать такое? – А кому еще? – Да хотя бы пускай сам пошел и спасал! – Саша… В комнату вбежала Криста, закрывая дверь. Она была немного не в себе, потому что не стала в привычной манере извиняться, она вообще не заметила, что происходит, ее волновало совершенно другое. – Меня здесь нет, – выпалила девочка, забираясь под кровать. Я поднялась, глядя на детский сад, происходящий в комнате. – Вы с Имир повздорили? – поинтересовалась Саша. – Не совсем… Дверь распахнулась, и в комнату ввалился Эрен, следом за ним – Имир и Жан, которые тут же принялись вытаскивать Кристу из-под кровати. – Да хватит вам! – проблеяла та, отцепляя руку Имир от своей ноги, – Лучше пусть меня титаны съедят. – Что у вас случилось? – я поднялась с кровати, направляясь к Эрену, – Ты склоняешь Кристу идти в разведку? – Ничего я не склоняю! Она сама сказала! – Имир отказывается от своего места в десятке, чтобы Криста попала в Военную Полицию, – выдал свое возмущение Жан, – Но Криста сказала, что ни за что туда не пойдет, и собирается в Разведку. Никак Йегер ей мозги промыл! – Да ничего я не говорил! - Эрен опять разорался. Но и Кирштайн не отставал. – Пыжишься изо всех сил, чтобы занимать чье-то место в десятке! Кстати, я… А-а-а! Я не могу, здесь слишком шумно! – Ну-ка все прекратили! – сама не поняла, что все это я произнесла вслух, пока не увидела, как сослуживцы замерли. – Что вам надо в нашей комнате? Саша дернула меня за руку. – Поговорите нормально с Кристой, – предложила Браус. – Но я… не хочу. – Это говорит «добренькая» Криста, которой очень хочется умереть героиней-разведчицей! – Имир! – вздохнула я, – Все! На выход! Криста будет сидеть тут столько, сколько ей потребуется! – Не потакай… – Дайте ей самой подумать! Я вытолкала не особенно сопротивляющихся кадетов за дверь. Видимо, сработал эффект неожиданности. Криста выползла из-под кровати, и теперь сидела на полу, обхватив колени. – Спасибо. Там Эрен вытащил у инструктора из кабинета предварительные баллы. – О! Я попала в десятку? – Саша аж подскочила от новости. – Да. Ты, кажется, восьмая, а Микаса – десятая. Сказать, что я удивилась – ничего не сказать. Я замечала, что во многом плоха, и на попадение в десятку даже не надеялась. Но вдруг эмоции от разговора с Сашей чуть схлынули, и я на мгновение задумалась. – Подожди, ты одиннадцатая? – догадалась я. – Ага. Печальный ответ заполнил все помещение отчаянием. – А Конни, Конни какой? – Не помню… Я села на пол перед Кристой, пытаясь понять, что именно ее так расстроило. Если Криста и хотела что-то сказать, то не могла. Я просто смотрела на нее, и видела, что разговора не будет. Не знаю, было ли так запланировано, но уверена, что с ее проблемой я могла помочь. – Слушай, Криста, – начала я, – я не знаю, что именно так тебя расстроило, но если ты хотела бы попасть вместе с Имир в полицию, то это запросто можно сделать. Если я правда на десятом, то мне это место не нужно, оно твое. Криста спрятала лицо в коленях. – Подумай, Микаса дело предлагает. В любом случае, ты можешь делать так, как ты хочешь, – заметила Саша, натянув сапоги. – От этого выбора ведь зависит твое будущее, не отказывайся от него, никто кроме тебя не будет жить твоей жизнью! Правильно Браус говорит. А Саша уже скрылась за дверьми, очевидно, желая поскорее узнать о списке лучших. – Мое предложение останется в силе, – продолжила я. Если девушка боится оказаться близкой к Королю, то это ее право, но нельзя всю жизнь проводить в бегах, – Никого не бойся, если тебя как-то обидели полицейские, и тебе не хочется к ним, подумай, что прятаться всю жизнь нельзя. Надо посмотреть страху в лицо, и жить назло всем. – Тебя Имир надоумила? В каком-то смысле – да. Но это было не единственным. – По секрету скажу, я тоже боюсь полицейских, – призналась я, – И если это твоя причина, то она не должна определять твою жизнь. Но я не собираюсь бояться всю жизнь, я обязательно справлюсь. Криста, кажется, еще больше ушла в себя, и я решила ее оставить наедине с ее мыслями, сев за стол, что с боем отсудила мне Саша когда-то. Не так давно мне удалось передать разведчикам еще две рукописи, которые могли быть полезны в будущем. Пока память о моей профессии окончательно не затерлась, я расписала все, что помнила о разработке радиоприемников и радиопередатчиков. Это была третья рукопись, и в ней я пыталась дать подсказки на разработку триодных ламп, выковыривая все свои знания об этой древней электронике, которой в моем мире занимались, пожалуй, только отпетые деды и фанатики. Криста, как я заметила позже, следила за мной, но не подходила близко, только перебралась на кровать и изредка поглядывала на то, как я выстрадываю очередной листок. – Саша как-то рассказывала, что ты ночами "какую-то ерунду" рисуешь, – вдруг услышала я голос девушки, – Ты так успокаиваешься? – Не без этого. – А зачем тогда ты это делаешь? – Мне это нравится, – ответила я. Отчасти это было так. Весь свой вуз я слушала, что импульсно-кодовая модуляция – это важнейшее изобретение человека, но, оказавшись здесь, я не сразу догадалась, что секрет этого изобретения в том, что радиотехника может выиграть войны. У Марли наверняка было электричество, изобретателей которого внутри стен убивали уже дважды, но на стороне острова были мои знания. И Ханджи, женщина, которой я не уставала поражаться. Спустя три года, я утвердилась во мнении, что мало кто обращает внимания на те вещи, что я считала опасными. Ни Криста, ни Саша, ни кто-либо еще не посчитал мои вечерние записи чем-то значительным, чтобы уделять этому внимание. Жан, который однажды заглянул к нам, спросил, не скучно ли мне заниматься математикой, а Конни только покрутился рядом и скоро забил. Вот так я занималась своими тайными делами у всех на виду. До выпуска, а соответственно, до трагедии в Тросте, оставалась какая-то пара месяцев. Разведчики благоразумно ничего не передавали, а все увольнительные со злополучного февраля сорок восьмого мы проводили самостоятельно, лишь единожды по случайности встретив Гюнтера. Все свои мысли я записывала, и все так же передавала через Леви. Он приходил к нам буквально два раза, и никогда не говорил о разведке. Полицейские наверняка присматривали за ним, но было решено, что это лучше, чем подставлять миссис Гринберг или тетушку Лану. Мне очень хотелось увидеть, до чего смогли дойти Ханджи с отрядом, и я ждала выпуска с нетерпением и ужасом одновременно. Не прошло и пары дней после ухода нашей маленькой гостьи, как к нам с Браус заглянул очередной нежданнный гость. Тогда оказалось, что все мы несколько раз проебались в своих доводах. – Ну как тут поживает моя дорогая родственница? – как только я вошла в комнату, меня прижали к стенке, подставив под горло нож, – интересные книжонки ты пишешь. Из руки Кенни вывалилась знакомая рукопись. Я дернулась, ощущая, что горло сковало страхом. Надеясь, что я не выдала своей паники, я взглянула в глаза огромного разбойника, что закрывал своей долговязой фигурой свет. – Это мои... математические размышления, – выпалила я, – Какое вам дело до этого? – Да вот очень интересно, что за записи ты через моего мальца передаешь легионщикам, – мужчина убрал нож и толкнул меня к столу, – Понравилось бегать от моих в столице? Еще хочешь? Я вцепилась пальцами в край стола, пытаясь понять, что вообще происходит, и чего от меня Кенни нужно. Он раскрыл разведчиков? Какое дело ему до моих рукописей? В них никто ничего не понял, а этот дед и подавно ничего смыслить в моих записях не мог. – В чем проблема? – В том, что ты крамольные вещи пишешь, деточка, – Кенни провернул револьвер в руке, наставляя на меня, – Или ты не знала, что электричества в стенах нет? Дыхание сбилось, я замерла. Кенни смотрел на меня в упор, улыбаясь, а наставленный на мой лоб ствол весьма мотивировал мозговую активность. – К-кто? – выдала я самое тупое, что было в голове. Аккерман рассмеялся. – Ты не думай, девочка, что такой старый пердун как я не справится с тем, чтобы перебить всех твоих дружков и отряд очкастой разведчицы, если ты решишь, что можно продолжать заниматься вот этим непотребством, – Кенни пнул ко мне рассыпавшуюся рукопись, – Это последнее предупреждение. Вы все вместе с разведчиками на прицеле у моего отряда. Поспеши передать новость своим благодетелям и моему дорогому племяннику! Мужчина вылетел в окно, выбивая стекло. Я подбежала к своим записям и бросилась их собирать. Шадис стоял в проеме дверей, сложив руки на груди. – Увози эти свои записи разведчикам, но больше на моей территории не вздумай даже заниматься тем, за что могут вздернуть, – проговорил он и вышел. Индульгенция по старой дружбе с разведкой была оборвана. Я была растерянна и напугана. Дрожащей рукой нормальные строчки не получались, и кое-как закончив свое письмо к капитану Леви, я вдруг решила выслать всё посылкой. Все равно уже все, блядь, всё видели. – Эй, Микаса, – Армин как из-под земли вырос, – у тебя руки в крови, ты где поранилась? Только сейчас я посмотрела на свои руки и увидела, как с них капает кровь. – А... а, – все, что смогла я произнести, глядя, что и вся моя белая форма была в мелких пятнах, – окно... выбито. Там был Кенни. Армин взял у меня из рук бумаги. – Он из-за твоих записей пришел? – Он... он передавал предупреждение от Короля. Нам конец, Армин. Нам... – Нет, подожди с паникой. Он предупреждает уже второй раз. Что-то не так. Действительно, это уже второй раз... но почему? Неужели это за разные проступки? Да нет. Не связать воедино было бы очень сложно. У Кенни могли закрасться подозрения о том, что и те рукописи моих рук дело? Да что он знает, черт возьми?! – Так, – Армин обхватил мои запястья, – пойдем в медпункт. Потом обсудим. – Нет! Надо выслать... – Что выслать? Из-за женской казармы показалась Энни. – Я слышала грохот. Ты когда успела насолить Военной Полиции? Мысли вразнобой просто вырвали меня из адекватности, и я смотрела на Леонхарт, выпучив глаза. Девушка усмехнулась, я увидела, что она шагает ко мне, но в ушах зашумело, и я только и смогла, что отшатнуться от Армина. В глазах начало темнеть, как мне в лицо прилетела чья-то ладонь. – Аккерман! – Энни влепила мне пощечину, схватила за плечо и встряхнула, – Тебя тот дед напугал что ли? Я наконец нормально вздохнула и осела на землю. – Простите, сама не знаю, что случилось, – руки дрожали, и резко в пот ударило. Я прикрыла глаза, пытаясь как-то отгородиться от происходящего. – Вставай, тебе в медпункт надо, – Леонхарт подняла меня на ноги, и потащила за плечо к медсестре, – Я знаю, что у тебя какие-то мутки с разведчиками, и меня это не интересует. Но что у тебя с полицейскими? Они, часом, не пойдут расстреливать вас с Армином, меня за компанию не прирежут? – Да нет, – отмахнулась я, когда Энни села на соседний стул, – Тебе ничего не будет. Армин тоже ничего не сделал... наверное. После последних моих слов Энни снова нахмурила брови, но говорить ничего не стала, только глядела, как медсестра вынимает осколок, что оказался в моей руке. – Энни, я знаю, что ты переживаешь еще с той выходки Райнера с Бертольдом, – шмыгнула носом я, когда стало больно, – Прости, что тут всякое рядом творится. Не думаю, что от этого тебя не примут в Полицию. Наши плохие характеристики не должны тебя коснуться. Девушка поднялась, закрывая глаза. – Я уже не понимаю, чего от тебя ждать, Аккерман, – ответила она, открывая дверь, – Не угробьте, пожалуйста, Армина своими выходками напару с Йегером. Вечером я передала все, что помнила, Эрену и Армину. Мы сидели на каком-то склоне, под ногами был лес. Армин привел нас в очень красивое место. Дело шло к маю, холод отступал, и земля не была такой холодной, зелень в темноте ночи была особенно таинственной и даже слегка пугающей. Мальчишки думали, и затянувшееся молчание начинало напрягать меня. Я начала теребить бинты на ладонях. – Дело в Короле. Кенни же служит Королю стен, – заметил Армин, – Думаю, он решил поступить милосердно. Я усмехнулась. – Этот милосердный человек выслал двести пятьдесят тысяч человек за стены. Ты серьезно, Армин? Армин посмотрел на меня напряженно. – Ты перегибаешь, Микаса. Конечно я серьезно. Я бы посмотрел на тебя, когда в твоих землях начинается голод. Что бы ты сделала? С небес достала склады, полные пшеницы? Я прикрыла глаза, понимая, что опять нервничаю и срываюсь. В преддверии нападения на Трост сложно было не переживать. – Не важно, – оборвал нас Эрен, – Это может быть действительно последнее предупреждение. Больше не будет шанса на ошибку. – Сто процентов последний, – заметила я. – Не время ли все рассказать, Микаса? – повернулся ко мне Эрен. Я подняла глаза на мальчишку, запинаясь на слове. – Самое время, – согласился Армин. Я прикрыла глаза, чувствуя, что что-то не так. Что-то в голове мелькало, но я не успевала это понять, как вдруг Эрен резко обернулся. – Тут кто-то есть, – выдал он шепотом, – сидите здесь. Йегер направился в лес, и я подскочила на ноги, загораживая Армина. – Давайте уйдем, – предложил Армин, напрягаясь, – А этот рассказ отложим на потом. У нас еще есть время. И мы ушли, так и не понявши, кто был в лесу. Впрочем, я не переживала. Особой крамолы никто из нас выдать не успел.