Замок Легиона Разведки, 2 июля 850
Ровно к полуночи двор заполонили разведчики. Я пыталась отоспаться – за прошлый вечер мы успели много всего переделать, и сил думать уже не оставалось, не то, что различать голоса. Райнер, заключенный в цепи под замком, вел себя достаточно прилично, чтобы ухудшать его положение еще более. Эрен был против: за месяц в похожем положении он отощал – его кормили через раз и бог пойми чем, потому как боялись, что освобожденный от оков он прокусит себе язык и обратится. К камере, что распологалась глубоко под землей, вела узкая лесенка. Эти катакомбы мы построили в количестве четырех штук на разных концах земель Разведки еще в сорок шестом, когда Эрен обучался выносливости – все подземные постройки и насыпь на них были работой его титанических рук. Позднее входы были хорошо замаскированы постройками: к катакомбам Энни вел подвал северного склада, к месту заключения Райнера – домик конюха на старой конюшне; конспирацию других мест мне видеть не доводилось. К счастью, дела были улажены – больше титанов не встречали, бреши ни на юго-западной, ни на юго-восточной стене не обнаружилось, а единственным исходом всей разведывательной миссии стало понимание, что Роза безопасна. Настолько, насколько может быть безопасна территория, на которую только что совершили нападение, истребив несколько деревень, уничтожив гарнизон Гермины и частично – разведкорпуса неожиданными обстоятельствами и отсутствием толкового руководства. Замок Разведки пострадал значительно – близ кабинетов зияла гигантская дыра, башня, прилегавшая к постройкам четвертого отряда, обрушилась на конюшню, а складские помещения лишились сразу двух стен. Помещения лазарета были переполнены после нападения, и часть раненых были с огнестрельными, что никак не вязалось с нападением титанов. Эрвин еще ночью допрашивал нескольких свидетелей, но толковой цепочки событий нам никто и не выдал. Вместо этого было известие о том, что в самое скорое время нужно готовиться к вылазке. Об этом мне сообщила Ханджи, пока осматривала повязку на моей грудной клетке. – Готовиться-то мы готовимся, но ты остаешься в замке, – констатировала Ханджи, – в экспедиции тебе делать нечего. Кто подвел финальную линию под этим вердиктом – сломанные ребра или же огнестрельное, которое, несмотря на давность, все еще было самой критичной травмой, – я не стала спрашивать. Капитан тяжко вздохнула и присела на край кушетки. – Я бы потребовала для тебя постельный режим, но у нас слишком сложные обстоятельства, чтобы ты сидела без дела, – призналась Зоэ, – нам надо подготовить клетку для перевозки бронированного, и я хочу, чтобы ты мне помогла. Сама знаешь, от моего отряда остался только Абель, а наших ребят из гарнизона сейчас кинули на изучение производственного города. Из тех, кому Эрвин доверял, очень много раненых и уставших, им надо восстановиться к вылазке. Раз уж мы с тобой не поедем, то можно и поработать, так? – Какие могут быть вопросы, капитан? Я с вами, – сглотнула я, – в последнее время столько всего происходит, что я просто не смогу остаться наедине со своими мыслями, мне нужно хоть что-то делать, иначе с ума сойду. – Я не врач, и свой вердикт вынесла только по опыту разведчицы, – заметила Ханджи, – но скоро прибудет лекарка, которая выдаст тебе все возможные рекомендации, и ты будешь их исполнять. У нас на носу экспедиция по возвращению Марии, и ты должна быть готова к этому, понимаешь? Я кивнула. – Ничего не скрывай больше, ни сломанных ребер, ни даже боли в правом мизинце, – посмотрела на меня хмуро Ханджи, – ты обещала Эрвину, что поможешь, и поэтому должна прожить до самого конца. Как мы выяснили, даже твои пробелы в памяти не забрали у нас твою светлую голову, так что прекращай весь самоубийственный бред. Нам Йегера с замашками самовредительства хватает, чтобы еще за тобой следить. Ответить было нечего, я только вздохнула. – Ты должна принять все произошедшее, и идти с этим дальше, – Зоэ похлопала меня по плечу, – у меня всякое случалось в жизни, но пока я не могла это принять, я тянула этот груз за собой дальше. Мы можем потерять близкого по глупости, такое уже было, и будет происходить дальше. Ты сама говорила однажды, что из старой гвардии все переживет только Леви. Представь, каково ему будет, если еще и вы решите совершить ритуальное самоубийство? – Я не собираюсь... – Кого ты обманываешь, – Ханджи замахнулась над моей ногой кулаком, но прежде чем хлопнуть, замерла в нескольких дюймах, – я видела ваши лица, и разве что Арлерту смогла бы поверить. Ну или он достаточно умен, чтобы скрывать свои намерения разбиться в лепешку. Эрен еще давно всем все доказал, но от тебя я такого не ожидала – мне все-таки казалось, что ты знала, на что мы идем. – Капитан, – я взяла ее за руку, – конечно я знала. Но знать и осознавать – вещи совсем разные. Даже сейчас я не готова принять, что вся ответственность, что я приняла, когда решила все рассказать командору Эрвину, приведет нас к лучшему исходу, чем мог бы быть. А значит – следовало молчать. Разве не так? Ханджи усменулась. – Этой философией лучше не заниматься, – она погладила большим пальцем мою руку, – с момента, как погибла наследница, на тебя смотреть больно. Я полагала, что в Подземном городе можно было худшего поглядеть. – В Подземном городе слишком много мерзости, чтобы об этом вспоминать, – я нахмурилась, – и тогда я еще надеялась на хорошее будущее, а сейчас просто не на что надеяться. – Есть, – покачала головой Зоэ, – мы обязательно найдем подходящего правителя и поможем укрепить власть. Ваша подруга, как бы жаль бедную девочку ни было, не имела сил титана. Ее потерю мы сможем окупить, даже ценой лжи. – Как бы цинично это не звучало, вы правы, капитан, – я шмыгнула носом от сдержанных слез. – Еще бы, – женщина поднялась, поддергивая мне одеяло, – отдохни. Как будешь готова, я всегда жду тебя в своем крыле, работа найдется. – Спасибо, – попыталась улыбнуться я, когда Зоэ мне махнула, прежде чем выйти.***
Армин седлал коня. – Лекарка навыписывала тебе целый список каких-то трав, – попытался разрядить обстановку он. – Знаю, – похлопала я коня по шее, – но пока верхом поездки запретили, мне больше некого попросить. Армин закончил с подпругами. – Мне тоже выписали трав, – напомнил он, – все им кашель не нравится мой, буду лечиться. Мне тоже не нравится. – И правильно. Помни, мы все еще можем быть носителями чахотки, и следовало бы быть внимательней к кашлю. Друг посмотрел на меня через плечо с таким удивлением. – Да ладно тебе, не может быть. Прошло столько лет. – Нам говорили же, всю жизнь надо беречься теперь. Армин вздохнул, оборачиваясь. – Не может быть, не думай о плохом, – он похлопал меня по плечу, – все, конечно, плохо, но не настолько. Вот увидишь, скоро вылечимся, и будем как новенькие! Я сжала губы. – Я не переживаю. Я просто напоминаю, чтобы в твоей голове не потерялся столь важный факт нашей биографии. Это может быть опасно. – Ты обещала, что найдешь решение, если я заболею, – напомнил Армин, залезая на коня. – Поэтому нужно поговорить с врачами. Лучше раньше понять, что происходит, чем мы опоздаем, и потеряем возможность тебя вылечить. – Ты так говоришь, как будто я уже болен. Не думай об этом, лучше позаботься о своем здоровье. Почему тебе кучу всего выписали? – Лекарь решила, что я с ума схожу, и надо как-то меня успокоить. Я думаю, это не будет лишним. Армин кивнул и поспешил в город к аптекарю. Эрен тренировался в лесу, и пока я возвращалась в крыло четвертого отряда, вся округу огласил вой титана. Не так давно ему дали капсулу с броней, и он должен был научиться пользоваться этой силой. До экспедиции оставались считанные дни, но он должен успеть восстановиться прежде, чем случится отбытие. Лекарка была в ужасе от моего состояния, а история моих похождений заставила ее лицо стать белым, как мел. Она осмотрела меня с ног до головы, проверила даже вшей, и также, как и лекарь в Подземном городе, искренне удивилась тому, как быстро зажило мое ранение. Если бы все заживало куда медленней, было бы худо. – Я научу тебя варить успокоительный чай, – сказала тогда она, – всякий раз, когда становится невмоготу от мыслей, вари чай и пей. Рецепт приготовления чая был еще длинней, чем список ингридиентов. Что-то мне подсказывало, что само приготовление чая должно меня отвлечь и успокоить, а не этот странный чай. Впрочем, я сама ей пожаловалась, что схожу с ума, и сама попросила что-то, чтобы меньше переживать. Надо как-то поверить в ее компетентность, и пить этот сраный чай, а не думать о всевозможных ужасах, что разрывают мою голову. Днем я отвлекалась на помощь Ханджи, и это очень помогало не думать, но перед сном я изводила себя до бессонницы. Каждое новое утро было ужаснее предыдущего – я просыпалась и больше не могла заснуть, но организму сна не хватало. В списке лиц, что обрывали мой сон, были два постоянных члена - извозчик и Хистория. Периодически мне снился Кенни, которому я вспарывала живот, и смотрел на меня с таким разочарованием, что это было хуже, чем напоминания о двух предыдущих. Но страшнее всего было то единственное воспоминание о лице Саши, перепачканном кровью. Я была благодарна богам, что она ещё не явилась мне в кошмарах. Армину за день до вылазки пришло письмо с приглашением на похороны в Гермину. Армин толком ничего не объяснил, но на похороны он попасть не сможет – вылазка запланирована на тот же день. Все вокруг было как будто в тумане. Я пропускала то завтраки, то обеды и ужины, ежедневный душ стал скорее еженедельным, а сон каким-то мерзко-обрывчатым, после него новый день становился хуже предыдущего. По какой-то абсурдной причиной я оказывалась вытеснена из происходящего, и от этого становилось только тяжелее – я вязла в своей рутине, которая сокращалась до минимально необходимого. Зачем идти на ужин, если желудок от голода уже перестал болеть – пока работаю, хоть мысли заняты делом. Эти дела давали мне оправдание, хотя особым интеллектом обладать не нужно было, когда Ханджи уже придумала основную идею, сделала несколько прототипов, но не успела завершить финальную версию, над которой мы и старались сейчас. Зато я освоила основы кузнецкого дела. Впрочем, иногда в мыслях прорывались события нашего возможного будущего, и от неведения кошмары с головой Армина на вилах почему-то становились все ярче и реальнее. По большей части все были так заняты, что новости мне доставляла Ханджи между дел, обрывками и какими-то сплетнями. Эрвин, похоже, посвящал Ханджи не во все детали, ну или она сама не имела достаточно времени для того, чтобы узнавать всю нужную информацию. Кроме того, на какие-то полноценные советы и переговоры с Эрвином никто не решался в силу сомнительного статуса происходящего, и полную картину видел, разве что, сам Эрвин. Единственной константой, которая дала мне немного опоры и вернула почву под ногами – решение Ханджи взять меня в свой отряд. Удивительно, но в той прострации, что я находилась, виновата была неопределенность во всем. Впрочем, и это решение Зоэ было не окончательным: официально все должно произойти, как только дела устаканятся – номинально и Эрвин Смит все еще не был нашим прямым начальником, и подчинялись ему не из-за статуса, а из необходимости. Но я и тому была рада, а каких-то видимых сопротивлений главенству Смита не высказывали. Когда в Разведке случился разлад, началась стрельба, а действующий командор убежал за Шину, кажется, что хоть кто-то должен поддерживать нормальность в рядах военных. За это Эрвину были благодарны. Провожая разведчиков в путь, я сидела на тюке сена у конюшни. – Представляешь, капитан Леви взял меня в отряд, – поделился Жан, присаживаясь рядом, – скоро Марко приедет, уверен, он сможет занять оставшееся место. Я улыбнулась Кирштайну. – Поздравляю. Ты заслужил, уверена. – Прости, что мы положились на какого-то бандита, чтобы вытащить тебя оттуда. – Не стоит, Норманн мне всегда казался достойным человеком. Но как вы с ним пересеклись? – Армин ездил в Гермину, чтобы попросить помощи. Капитан Леви посчитал, что его родственница со своими связями сможет нам помочь. – Она хотела отплатить за помощь. – А теперь Армин пропускает ее похороны, – Жан отвернулся в сторону, – думаю, тебе следовало бы посетить их вместо него. Я зажмурилась со всех сил. Значит, погибла госпожа Рихтмайер. – Это точно. Я ей обязана жизнью. Райнера упаковали в железный короб, обернутый изнутри слоем железа в палец толщиной. Армин облазил каждый уголок и затер все возможные углы и неровности, о которых Райнер мог бы пораниться и обратиться. Его старательности и внимательности доверяли все, пожалуй, кроме самого Армина, – Армин держался близ этой клети, изредка поглядывая на заключенного в ней сокурсника, накачанного каким-то снотворным. Конечно, Райнер должен был понять, куда его повезли. Он только не знал, что в эту миссию может вполне мирно вернуться домой – по какой-то причине Эрвин решил, что скармливать его первому попавшемуся титану будет неразумно, и мы с Ханджи должны были принять клетку по возвращению. Возможно, Райнер задумал побег. Но могло статься и так, что он просто смирился с судьбой. В последнее время стало отчетливо видно, как крошится адекватность Брауна, по кусочку от нее отколупывали буквально каждый день, но больше всех старался сам Райнер. Вылазка планировалась по маршруту, на котором в будущем должны были встретить титана Королевской крови. Весь путь попытались выстроить с моих слов и воспоминаний еще очень давно, и эти записи подняли на днях. Со слов капитана, шансы были, но не очень большие. Веры Эрвина в успех – попытку найти иголку в стоге сена, – хватило бы на нас всех. Но успеха в этом деле одной верой не достигнешь. – Удачи вам, – сказала я Жану, – пойду седлать коня. Лекарка была резко против поездок на лошадях, но другие способы добраться до похорон меня не устраивали. О своем ранении я не распространялась, а ограниченный круг лиц, что был в курсе, занимались своими делами. – Конкиста – хорошая кобыла, – сообщил мне Кирштайн, – она нас еще ни разу не подводила. – Это ваша? – обернулась я. – Это, кажется, девушки из отряда Леви кобылица, – почесал в затылке Жан. Петры. Разведчики начали отбывать, и Жан поспешил к своему коню. Вычесав Конкисту, я приладила седло и сумку, и сходила переодеться в подобающую для похорон одежду – все-таки форма выглядела бы белым пятном на поминках. – Ну что, значит ты – Конкиста, – спросила я у коня, когда вывела её из конюшен. Кобыла посмотрела на меня как на дурочку. – Съездим сегодня и к твоей хозяйке. Уверена, вы будете рады друг другу, – погладив мощную шею, я подставида себе ящик, чтобы поспокойнее забраться в седло. Повязка на груди очень мешала нормально двигаться и напоминала о том, что так делать мне противопоказано.***
– Рад видеть, – лицо Норманна выглядело просто ужасно, чтобы говорить слово "рад". – Соболезную вашей потере. Я очень любила госпожу Лану, она многое для меня сделала. Норманн не ответил. Хриплый, серый и изможденный, бандит выглядел как маленький побитый ребенок. Непривычная мелкая щетина на обритой голове вкупе с гладко выбритым лицом выглядели несуразно, но упоминать внешность человека, который потерял близкого, было в высшей степени абсурдным, как мне тогда казалось. Но не обращать на это внимание не получалось – шепотки говорили только о столь абсурдных вещах, как будто они что-то чувствовали или даже знали. Вот и при мне какие-то премерзкие полицейские попытались приткнуть на место, дословно, зазнавшегося молокососа, у которого даже борода не растет, слишком громко обсуждая внешность Норманна прямо на похоронах. – Пойдем, – я вздрогнула, когда меня ухватили за плечо и потащили куда-то наверх, – ни стыда, ни совести. Это была Мария, та девушка, с которой мы расстались у дверей Подземного города. – Как ты? – все, что могла спросить я. – Как видишь, жива, – развела она руками, – я напросилась в Гермину с Норманном, но даже не подозревала, что здесь происходит. Мы попали в город буквально чудом – гарнизонщики чуть было не спустили нас вниз трупами. Со стороны города обрезали веревки нашего лифта. – Что?.. – опешила я. – Это долгая история, но у меня не получится ее рассказать сегодня, – кивнула девушка на прибывших гостей, – помогаю чем могу, чтобы хоть как-то отплатить за спасение и кров. Иди к госпоже Гринберг, она в дальней спальне с детьми. Хелла сидела в углу и утирала слезы платочком себе и пятилетнему мальчишке на ее коленях. – Здравствуйте, – протянула я, глядя на женщину и ее дочерей в черных платьях. – Ох, это ты, – наклонила голову госпожа Гринберг, – я ждала Норму. Уж она должна была прийти на похороны матери. – Матушка, нельзя же так! – подскочила с места одна из дочерей, – Роза, скажи ей! Она обернулась на близняшку, хмурую и опустошенную, как будто не видела ее состояние, и ждала какой-то поддержки ее в нормальности. Но нормальнось давно покинула нас. – Какая разница, тетушку уже похоронили. Лучше пускай обходит этот ужасный город стороной, – пробормотала Роза. Я присела на диван рядом с девочками. – Так-то оно так, – согласилась Хелла, – Робб расплакался, когда увидел Лану. Детям такое вообще не столо видеть. – Как она умерла? – осторожно спросила я. – Обгорела. Опознали только по украшениям – по кольцу с печаткой, – вздохнула Хелла, – я даже не знаю, как это случилось. Сама видишь – ее поместье не пострадало практически, только окна выбили. Это наш старый дом сгорел в труху... как она вообще оказалась в том районе? – Никто не знает этого, госпожа, – в комнату вошла Мария, – стол готов, мы ждем только вас. Хелла кивнула, передавая Розе маленького кузена. – Эта девочка хорошая, – заметила Хелла, когда мы с ней сравнялись на лесенке, – это она нашла Роберта и смогла укрыть его, пока все не закончилось. – Как же она его узнала? – Судьба, видать. Мария тогда еще несколько детей в дом привела, они сидели всем выводком в церкви без еды и воды целые сутки. Как только дети послушались и не орали. Там была девочка лет двух, не больше – вся в соплях и слюнях. Уж она... – Прошу вас за стол, – огласил Норманн, – боюсь, нам придется скоро разойтись, поскольку в городе опять несколько больных... – Черт бы побрал этих беженцев! На мужчину, сказавшего это, посмотрели с негодованием. За столом собралась очень разная компания, но ни полицейские, ни несколько весьма богато одетых людей не поддержали эти слова. – Помянем госпожу Лану Рихтмайер, добрую горожанку Гермины, которая свои силы и старания положила на благо нашего города. Все подняли бокал следом за Норманном. – В городе все еще беспорядок, и потому мы не будем решать вопросы наследования семьи Рихтмайер сегодня. Единственный законный наследник не сможет самостоятельно решать все вопросы в силу возраста, и пока не пройдет траур, дела от имени семьи Рихтмайер буду вести я, как управляющий почившей госпожи. По столу продолжали идти толки о будущем этого наследства и о том, кто будет заправлять делами при юном наследнике, но никто уже на это не обращал внимания. Я только хмуро смотрела по сторонам – гомон утомлял, – пока не наткнулась на лицо Марии. – Я пойду уже, наверное, – обратилась я к ней тихо, – и отправлюсь обратно в расположение Разведки. Пиши, если что-то случится – постараюсь помочь тебе. Девушка кивнула. Я поднялась и отошла к Норманну, что переговаривался с госпожой Гринберг. – Держитесь, – проговорила я им обоим, – и еще раз соболезную вашей утрате. – Уходишь? – уточнила Хелла. – Надо навестить одного человека в больнице. Норманн взглянул на часы. – Поспеши. Но будь осторожна – в больнице опять несколько больных чахоткой. Долго нигде не задерживайся, – он похлопал меня по плечу. – Спасибо, – кивнула я. К Петре меня не пустили из-за карантина в больнице, но позволили передать письмо с просьбой рассказать о том, как она. Я пожелала ей скорейшего выздоровления и уехала домой, едва разбирая путь в кромешной темноте.***
Стоило разведчикам покинуть замок, стало совсем пусто и невыносимо. Я шла по коридору, из дыры в стене веяло ночной прохладой, она просачивалась под хлопковую рубашку так легко, что пробирало до мурашек. Впереди были комнаты офицеров. – У нас задание от Эрвина, – поделилась Ханджи несколькими минутами назад, – надо избавиться от нескольких людей из стана врага. Во избежание бунта. Ремни на бедрах отягивали новые пистолеты полицейских. Грудь сдавливала обновленная повязка. – Дело безотлагательное, так что постарайся сделать все сейчас же. – Одна? – Нет конечно. Но мы зайдем к другим гостям. Тебе достанется главный. Если тебе станет так проще, в том числе из-за его опрометчивых действий в замке разведчиков, всю жизнь положивших на сражения с титанами было столько жертв, погибших без УПМ. Возможно и ваша подруга бы выжила, получи она оружие. Как бы Саша ни умерла, и по чьей бы вине это ни случилось, смерть не искупит чужую смерть. Я уже поняла, что нет никакого смысла искать виноватых, нужно защищать живых. Лучше бы это сказала Ханджи – защити тех, кто может пострадать от рук этого человека в дальнейшем, и убей его. Слезы хотели навернуться на глаза, но я их сморгнула и сделала последний шаг к двери офицера. Постучала. Ответ раздался не сразу. – Кто там? – Офицер Шмидт, прошу прощения за поздний визит, – проговорила я, поворачивая ручку, – есть безотлагательное дело. Мужчина резко распахнул дверь, и я ввалилась внутрь. – Представься. – Я из полиции, господин Шмидт, – захлопнув дверь, я навалилась на нее, – у нас срочное дело. – Как ты сюда попала? Обогнув мужчину, я подошла к окну в его комнате, и начала открывать его. – Что ты делаешь? – Прошу прощения, мне так приказали. Офицер дернул меня за плечо, не давая полностью распахнуть створки, и я тут же вынула пистолет из кобуры, наставляя ему на лоб. – Вы что, идете против Короля? – я обошла его так, чтобы он встал к окну спиной. – Какой... А черт с ним. Зачем мешкать. Я выстрелила в его лоб и тут же подтолкнула падающее тело назад – он вывалился из окна. Я тут же рванула к выходу из комнаты, заворачивая за угол. Пока никто не прибежал на выстрелы, я должна была спрятаться в комнате командора. Ключи необъяснимо тряслись в моих руках, пока я открывала первый замок, но стоило мне зайти внутрь, отлегло. Я закрыла замок изнутри и пробралась в спальню командора, закрывая за собой дверь. Внутри было очень темно, и единственное окно в этой комнатке не давало толкового света. В шкафах, которыми была заставлена комнатка, все было забито книгами и бумагами. Я отстегнула оружие и сложила в сумку под кровать. Мои рукава были в пятнах крови, но сменной одежды мне не досталось – пришлось закатывать манжеты внутрь. Не воровать же одежду у командора – я попросту в ней утону и выдам себя больше, чем грязными рукавами. Я присела под окошко, пытаясь перевести дыхание. – Как жаль, что нет душа, – огорчилась я вслух. Сейчас бы очень помог холодный душ. Вместо этого я всю ночь проворочалась на кровати командора, ожидая, когда толки в коридоре стихнут. На рассвете Ханджи зашла в кабинет и вывела меня практически под носом у тех, кто занимался расследованием убийства в соседней комнате. – Хорошая работа, – кивнула она, заталкивая в свою комнату, – теперь остается только ждать. Надеюсь, мы сделали все, что нужно. – А мы не подставим командора тем, что я оставила у него оружие? – Нет конечно, так и задумано. Отправляйся к себе – сегодня будет выходной.***
Разведчики прибыли днем. Поспать не удалось, но я хотя бы приняла душ и сменила рубашку. Как и ту, в которой я была под Герминой месяц назад, я попросту сожгла – лучше не оставлять никаких напоминаний. Как только я сожгла всю ту одежду, что оставила на себе воспоминания об ужасах, что я творила, мне стало легче. Но то было в прошлый раз, в этот раз почему-то не помогло. Я прижимала к себе руки, пахшие копотью, лежа на кровати в нашей с Сашей комнате. В которой мы ночевали с ней вдвоем лишь единожды – по приезду. Как только раздался гул с башни, возвещающий о возвращении разведчиков, я вздохнула с облегчением и поднялась. Наконец-то они вернулись. Хочется верить, живые. Свежая рубаха промокла от волос и холодила кожу. В последнее время было очень холодно, хотя лето только началось. Я посмотрела на шарф в шкафу, красным пятном выделяющийся из всех тряпок, что лежали там. В шарфе и правда было теплее. Когда я вышла, конюшни были полны лошадей. В глаза тут же бросилось тело Эрена, лишенное конечностей – дым явно привлекал к нему внимание. Возле него хромал Леви, печально осматривая покалеченного мальчишку, хотя у самого была повязка через шею для правой руки. Жан практически на себе тащил нашу клетку – пустую. Колеса от нее отчего-то отвалились, а сама она была здорово покорежена. – Райнер?.. – я подбежала к Кирштайну, который приставил клетку к стене. Паренек не успел опомниться – за него ответил Леви. – Сбежал. Я обернулась к капитану, не найдя, что спросить. – А титан? Я даже не додумалась уточнить детали – единственный титан, чья судьба была мне сейчас интересна, был титаном королевской крови. – Не нашли. Будем искать. Посадим на стену Йегера – будет искать знакомое лицо. Авось и найдет. К нам спустилась Имир – без сапога. – Ваш авось не прошел, – ответила она, – теперь меня будут пытаться скормить титанше-мачехе Эрена? Эрен посмотрел на сокурсницу со стыдом. – Есть ведь еще варианты. Я слышал от Армина, есть еще люди королевской крови. Просто достать до них куда сложнее, чем до... того титана. Я перевела дыхание от накатившей слабости. Какая могла быть надежда на эту вылазку? Ткнули пальцем в небо! Вот было бы чудо, конечно... – Не тупи, – строго приказал ей Леви, – нам нужен правитель, но не ценой твоего титана. Девушка ничего не ответила, она только переглянулась с Эреном и поспешила в казармы. – Удивительно, что она вас слушает, – я посмотрела на Леви, которому явно было очень больно от травм, но он стоял здесь, и пытался привести в чувства размазавшихся соплями нас. – Удивительно, – согласился он, – девчонка еще состоит в полиции, и пока не высказывала намерений переводиться. Несмотря на то, что она никоим образом не относилась к разведчикам, Имир поехала на вылазку, и, судя по всему, участвовала в сражении. Я окончательно потеряла логику ее действий. Зачем она так рискует? Я уже давно ничего не понимаю, и такое чувство, что если сейчас же не возьму себя в руки, и не попытаюсь вникнуть в ситуацию, все рухнет. Или я опять не доверяю Эрвину Смиту. Леви попытался похлопать меня по плечу, уже открыв рот, чтобы что-то сообщить, но я отпрянула, вдруг всполошившись. – Что-то... – случилось? Это ты хотел спросить, Жан? Но капитан проигнорировал это и опустил руку. – Арлерт кашлял кровью. Проверьте его хорошенько – если он не ранен, то дело может быть плохо, – наконец произнес Леви, отойдя на шаг и цепляясь за повозку, – надеюсь, не придется соболезновать. Жан посмотрел на меня с вопросом, а потом перевел взгляд на Эрена, который от этих слов побледнел. – Что еще вы видели, капитан? – наконец произнес названный брат. Леви промолчал, кивая мне на толпу разведчиков. – Вы правы, – сглотнула я и поспешила разыскать Армина. Дышать было очень непросто, руки у груди как будто помогали удерживать кости в нормальном положении. Армин стоял, облокотившись о коня, пытаясь разобраться с подпругами. – Армин, – я опустилась на колени рядом с ним, – как ты? Ты кашлял? Тебя ранили? Я отказывалась верить, что его прошлый кашель был предвестником туберкулеза. – Нет, меня даже не задело, – Армин повернулся ко мне, отодвигая рукав своей куртки, показывая пропитанный багровыми пятнами манжет, – похоже, это конец. Дышать резко стало нечем, я только и смогла, что сжаться от беспомощности, надеясь со следующим вдохом втянуть побольше. – Прости, – пробормотал он, опустив голову. – За что?! Я обхватила его, прижимая болезненно горячее тело к себе до боли. Не знаю откуда я нашла столько сил на тот вскрик. За что ему просить прощения? Это я его погубила. Это я должна извиняться. Только мне не искупить перед ним вины.