Бельчонка

      Отправив Турбо в свою комнату и кинув его вещи туда же, Саша быстро схватила кружки и сполоснула их под холодной, мощной струёй воды.       — Здрасте, здрасте, — послышался мужской голос с коридора. — Уже не спишь?       — Привет, да вот, чай пила, — улыбнулась Белкина, выйдя к отцу.       Тот не торопясь снимал с себя одежду и обувь, думая, что бы ещё такого спросить у дочки. Владислав каким-то пристальным взглядом глядит на квартиру, высматривает кого-то что-то, будто знает о чём-то. Пугает.       Тишину прерывают только звуки, исходящие от холодильника, и медленно капающая вода из крана.       — Разве ты не завтра должен был вернуться? — осторожно спрашивает Бельчонка, пытаясь не вызывать подозрений.       — Так сложилось, — пожимает плечами мужчина и идёт к дочери. — А ты, как я понимаю, не ходила в школу?       — Ну да, — спокойно отзывается Александра.       Вообще-то Владу было всё равно на её посещаемость — это не его дело. Особенно в дни после ссор с ним.       — Сегодня пойдёшь? — спрашивает тот, протягивая руку к её лицу. — Нет, не пойдёшь, — аккуратно взяв её за подбородок и осмотрев свои творения, решил он. — Прости. Сильно болит?       — Да уже почти прошло, — отмахивается девочка, отводя взгляд.       — Прости, прости, — извинялся Владислав. Уже который раз происходит одно и то же.       — Всё нормально, правда, — выдавливает лёгкую улыбку рыженькая и хлопает отца по плечу.       Постояв так ещё немного, Саше удаётся выпутаться из его оков вопросов и нырнуть в свою комнату, где её уже ждёт многоуважаемый Турбо, сидящий на кровати Эли.       — Чё, на гитаре бренчать умеешь? — ехидно улыбается парень, проводя по струнам.       — Это не моя, — отстранённым голосом говорит хозяйка, закрывая дверь на щеколду.       — Но умеешь?       — Умею. И что с того? — приподнимает брови та и садится на свою кровать.       — Сыграешь? — поубавив наглость, спрашивает Валера. — Цоя можешь?       — Могу, — фыркает Белкина.       — Валяй, — довольно улыбается Туркин, протягивая гитару в руки Белочки.       — А если не хочу? — забирая инструмент и усаживаясь удобнее, спрашивает та.       — А я и не спрашивал, — на это она только хмыкает.       Бельчонка набирает в лёгкие побольше воздуха, старается унять трясущиеся руки, вцепившись ими в гриф, и начинает играть. Не без боязни ошибиться, конечно. Нервничает, потому что не знает, что её слушатель может выдать после такого исполнения. Но, несмотря на сильное волнение, ей удаётся почти чисто сыграть вступление. Чуть быстрее, чем в оригинале, но удаётся.       — Э, петь-то собираешься? — с нетерпением встревает Турбо, когда гитаристка уже в десятый раз переставляла одни и те же аккорды, не меняя ни темпа, ни скорости.       — Нет, — приостанавливается та.       — Так дело не пойдёт.       — Пойдёт. Если не нравится, сам играй и пой, — закатывает глаза Саня. — И так радоваться должен, что я согласилась, а его чёт не устраивает.       — Да я рад, — говорит Валера так, будто уже смирился и готов принять поражение, но… — был бы, если б ты пела.       — Может, мне ещё сплясать тут тебе? — моментально кидает в него враждебные взгляды девочка.       — Может. Но это позже.       — Какой же ты невыносимый, — обречённо выдыхает Саша.       — Думаешь, ты первая, кто это говорит? — усмехается Туркин. — Хотя, знаешь, ты будешь первой, кому я, так уж и быть, ничего за это не сделаю.       — С чего это вдруг?       — Настроение хорошее, вот тебе и везёт. Да и не хочу потом перед Кащеем отчитываться.       — Зачем?       — Мы же с вами в одной лодке. Так всё, зубы мне не заговаривай. Я слушаю.       Собрав все мысли в кучу и порассуждав на эту тему хорошенько, идея спеть одну из её самых любимых песен уже не кажется плохой.       — Пообещай не смеяться, — стеснительно бормочет рыжая.       — Над чем там смеяться-то? — также тихо говорит он и уже готовится слушать. В глазах мелькает заинтересованность.       Валера снова теряет свой образ грозного уличного парня рядом с ней.       Ночь коротка, цель далека,       Ночью так часто хочется пить,       Ты выходишь на кухню, но вода здесь горька,       Ты не можешь здесь спать, ты не хочешь здесь жить.       Голос у девочки хрипловатый, негромкий. Потому что она ещё не успела привыкнуть к обстановке и к человеку, сидящему прямо напротив неё и, она уверена, прожигающему взглядом в ней дыру.       Доброе утро, последний герой.       Доброе утро, тебе и таким, как ты,       Доброе утро, последний герой.       Здравствуй, последний герой.       На припеве уже не получается сдерживаться, и Белкина поёт так, как нравится ей, как она умеет.       Ты хотел быть один, это быстро прошло,       Ты хотел быть один, но не смог быть один,       Твоя ноша легка, но немеет рука,       И ты встречаешь рассвет за игрой в дурака.       Саша бьёт по струнам, ни разу не сбиваясь, набирая громкость, и про себя усмехается, понимая, насколько подходящую песню она выбрала.       Доброе утро, последний герой!       Доброе утро, тебе и таким, как ты,       Доброе утро, последний герой!       Здравствуй, последний герой.       Утром ты стремишься скорее уйти,       Телефонный звонок как команда — Вперёд!       Ты уходишь туда, куда не хочешь идти,       Ты уходишь туда, но тебя там никто не ждёт.       Смысл доходит до неё не сразу — она чувствует его где-то на подсознательном уровне, но тот ускользает от неё, до тех пор, пока не слышит эти строки собственным голосом, выплёскивающим эмоции. Хочется кричать. Порвать все связки к чертям.       Доброе утро! Последний герой.       Доброе утро, тебе и таким, как ты,       Доброе утро! последний герой.       — Здравствуй, последний герой… — выдыхает «певица».       Саша не смотрит на Валеру. Всё-таки боится. Стыд накатывает новой волной.       Она только что спела песню буквально левому чуваку, с которым познакомилась совсем недавно. Ну, «познакомилась» громко сказано.       — Это охуенно, — словно растаявшая ледяная фигура, Туркин начинает хлопать в ладоши.       — Тише, — шикает девочка, всё ещё помня, что в соседней комнате сидит её отец. Или лежит, уже вливший в себя пару бутылочек портвейна.       — Ну вот, а ты напридумывала себе хуйни всякой, — хмыкает Турбо, не задумываясь над своими словами и не составляя предложения в уме. — Круто и играешь, и поёшь, не каждый так сможет.       — Да-да, спасибо, — саркастично улыбается Белкина.       — Да чё начинаешь. Сложно поверить, что умеешь что-то, или чё? — раздражённо кидает Турбо. — Я, блять, слово пацана даю.       Ответа на это Саша не находит.       Вообще слово пацана звучало только в случае полной уверенности в своих речах. И с каждым днём оно всё больше теряло вес. Но Саша верила Саше хотелось бы верить в то, что Туркин слова не ветер не бросает и всегда готов за них ответить.       — Ладно, — сдаётся та и скользит взглядом по своему гостю, который, к слову, уже ложится на спину на кровать старшей сестры. Будто у себя дома.       — На дискач пойдёшь? — положив руки под затылок, резко спрашивает Валера.       — Что?       — Со мной, — улыбается тот, поворачивая голову в её сторону.       — Ну не знаю… — взвесив все за и против, выдаёт девочка, вспоминая свой последний визит в ДК. Давно это было…       — Заодно и проверим, умеешь ли ты плясать у нас, — усмехается парень, возвращая голову в исходное положение. Теперь он смотрит в потолок.       — А дискач когда?       — А когда хочешь?       — Ну… Для начала тебе надо незаметно выбраться отсюда.       — Да я сама скрытность.       — Верю-верю. Может, ближе к вечеру и выйдем на улицу.       — Вы что, собираетесь держать меня взаперти? — театрально охает Турбо, вызывая улыбку на лице Бельчонки.       — А вы против, принцесса?       — Никак нет. Всё равно никто не ждёт.       — Ну вот и отлично. Не знаю как вы, но я бы не отказалась от сна.       — Поддерживаю, миледи. Доброго утра, я буду охранять ваш сон.       — Спокойной «ночи», рыцарь, блять, — смеётся Саша, отворачиваясь к стенке.       — Как некультурно…