Одна цель и одно желание

      Следующий день.       Рано утром большой отряд викингов выступил на охоту. Он шёл одной линией с интервалом один человек на десять метров. Спустя несколько часов они дошли до оврага, где устроили небольшой привал. — Куда дальше, Стоик? — спросил Плевака. — Пойдём на север, затем вернёмся и пойдем на юг. — Так не лучше ль нам разделиться? Какой смысл тратить время на то, чтобы ходить по одним и тем же местам? Волки не камни, они тоже могут двигаться. — Возможно, ты прав, Плевака, но мы поступим так: оставим в этом овраге несколько человек, пусть затаятся и наблюдают, а мы пока проверим северную часть острова, — так решил вождь.       Через полчаса бόльшая часть отряда ушла на поиски, а четверо викингов спрятались в овраге среди камней. POV Иккинг       Тем временем я лежал у себя дома. Молодёжь опять не взяли на поиски волков, мол, опасно, а как одних отправлять в лес капканы обезвреживать, так нормально. Интересно, а почему никто не спросил, как я там оказался, почему все ребята вернулись в деревню без меня? А может, их и спросили, а они ответили, что мы с Рыбьеногом разделились, чтобы собрать больше капканов, а в результате я потерялся, хотя у меня была его сумка. Странно это. Ладно, пора на обед в Большой зал.       Вернувшись домой, я закрыл за собой дверь на засов, мало ли что, а сам поднялся в свою комнату и лёг на кровать: делать пока нечего, а гулять не разрешают, говорят, что ещё пару дней надо потерпеть, чтобы раны зажили полностью. По-моему, это чрезмерная забота.       Вдруг я услышал, как открылась входная дверь, а потом – тишина. Может быть, это порыв ветра так ударил в дверь, и я себя накручиваю? Вряд ли, так как дверь слишком тяжёлая, к тому же она закрыта на засов. Через мгновение стали слышны приглушённые шаги. Такое чувство, что внизу бродил кто-то тяжёлый, но ходил аккуратно. Затем звук стал приближаться – кто-то поднимался по лестнице. — Отец? Это ты? – на мой вопрос ответа не последовало.       Я быстро поднялся с кровати, взял со стола ножик и хотел пойти посмотреть, но идти уже было некуда: со стороны лестницы послышалось грозное рычание, в дверном проеме показалась огромная белая туша. Это был тот самый волк. — Что за? Откуда, как? Я же закрыл на засов, звери так не уме…       Зверь начал медленно подходить, выжидая удобного момента. — Может, это розыгрыш? Или у меня галлюцинации от отвара, или это сон? Точно, сейчас я проснусь, и всё будет хорошо.       Но желанное пробуждение так и не настало – это вовсе не сон, а суровая реальность. Я в ужасе начал отступать, пока не упёрся в стену в самом дальнем углу; выставил перед собой ножик, но вряд ли он мне помог бы – маловат. Это же волк, скалящийся во все свои сорок два зу… клыка. Я совершил главную ошибку: посмотрел ему в глаза. Они были голубыми и красивыми, но в них светилась ярость. Странное чувство: я не мог оторвать взгляд; эти глаза казались мне знакомыми… Наши гляделки волк принял за оскорбление и сразу кинулся на меня со всей яростью, но напоролся на лезвие. Нож пронзил его нижнюю челюсть так, что острие торчало в пасти. Но волку было всё равно, он даже не взвизгнул. После того, как я выдернул нож, у него даже кровь не потекла. Его пыл явно не угас, так что времени на обдумывание не было, я резко отпрыгнул в сторону, а в то место, где я стоял секунду назад, вонзились огромные белые клыки. Это дало мне немного форы, и я успел добежать до лестницы, но услышал сзади громкий топот… обернулся: на меня уже в прыжке летит огромная мохнатая туша. Я приседаю, но волк умудряется задеть лапой мою голову, и мы оба катимся кубарем по лестнице. Очень больно. Особенно голове. В глазах уже темнеет, но надо встать и выйти из дома, может хоть кто-то меня услышит и придёт на помощь.       Сознание потихоньку улетучивается, но я стараюсь держать себя в руках. Волк тоже поднимается на лапы, но видно, что его тоже потрепало. Я, шатаясь и спотыкаясь обо всё, что только можно и нельзя, пытаюсь добраться до двери, но опять слышу сзади топот. В этот раз я уже ничего не делаю, в глазах резко потемнело, проходит пара секунд и я чувствую, что падаю, но вижу, как волк летит в сторону выхода, но очень странно: головой вниз, спиной вперед. Такое ощущение, что я его перекинул через себя, но возможно ли такое? В любом случае, я ещё пока жив, и мне бы найти кого-нибудь и позвать на помощь, но я уже не чувствую ног, голова чумная, и такое чувство, как будто внутри неё только лёд …       Вечер. Лес. — О, Тор, да где эти волки, Один их побери! — возмущению вождя не было предела, оно и понятно: прошли весь остров, но никого так и не нашли.       Издали послышались чьи-то шаги, быстро приближающиеся к лагерю викингов. Стоик услышал их на расстоянии в пятьдесят метров. — Всем приготовиться! — произнёс он тихо, но чётко, так что каждый викинг его услышал.       Звуки приближались, становились отчётливее, но пока не было понятно, кто приближается. Вот-вот они уже покажутся. Стоик замахивается секирой, остальные приготовились к бою: кто с молотом, кто с мечом, кто с копьём. Секунда до меткого броска. Из кустов выбегают Астрид, Сморкала и близнецы Торстоны. Стоик еле-еле воздержался от броска смертоносной секиры в сторону ребят: бежать надо было так, чтобы их было видно. — Вождь, Ваш сын… — запыхавшись, говорила Астрид. — Он, он…       Стоик, не дожидаясь ответа, схватил вторую секиру и побежал в сторону деревни. Остальные викинги так и не поняли, что произошло. — Стоик, а нам что дела… — крикнул Плевака, но вождь уже скрылся из вида. — Ну ладно… Значит так! — Плевака обратился уже ко всем остальным. — Собираемся, возвращаемся в деревню, но через овраг.       Тем временем Стоик уже добрался до деревни и побежал в сторону дома. Он видит, что дверь выбита, а часть её просто выломана, заходит: первый этаж выглядит целым, только на полу около лестницы видны следы борьбы; поднимается на второй этаж: видно, что и тут произошло побоище, на стене странные отметины. — Что здесь произошло? — проскочило в голове Стоика. — Это же след от укуса, пасть огромная. Похоже, что, пока мы ходили в лес за волками, волки пришли в деревню за нами. А где… Иккинг! — вождь выскочил из хижины и помчался к Готти.       Прибежав, он увидел открытую дверь, зашёл медленно, будто боясь увидеть не своего сына, а разорванный кусок мяса. — Что с ним? — этот вопрос был адресован Готти.       Она же, медленно повернувшись, с сочувствием опустила голову, затем аккуратно и тихонько отошла от кровати, на которой лежал Иккинг. — Он жив? — на этот вопрос целительница положительно кивнула головой. Стоик с облегчением выдохнул.       В это время в дом вбежал запыхавшийся Плевака. Он явно что-то хотел сказать, но одышка не позволяла: либо голос пропадал, либо жадно глотал ртом воздух, в результате ничего не получалось произнести.       Готти медленно прошла к центру комнаты, где стояла неглубокая ёмкость, наполненная песком: здесь она писала, что с больным, какое лечение и прочее. Целительница жестом подозвала Стоика и Плеваку к себе. Когда оба мужчины подошли к ней, она начала писать своим посохом. — У него потрясение мозга, — на этом моменте Плевака получил посохом по голове. — Ааа, сотрясение.       Готти продолжила водить посохом по песку. — У него сотрясение мозга, перелом правой руки, ушибы, — читал Плевака.       Готти с сочувствием посмотрела на Стоика. — Да, Стоик, несладко ему пришлось, как думаешь, что с ним произошло? — последовал вопрос от Плеваки. — Не знаю, что именно произошло, но дома пол в царапинах, следы от когтей, дверь сломана, в комнате Иккинга, в углу на стене, след от укуса… волчьего. Похоже, что волки наведались к нам в деревню. — Но тогда их кто-нибудь бы увидел, а так… никаких доказательств. — Плевака, ты мой дом видел? Там будто война с берсерками прошла. — Тоже верно, а что ещё? Там должны быть куски шерсти, они есть? — Нет, Плевака, шерсти нет. — Слушай, а тогда, в овраге, тоже не было, только следы. Такое чувство, что это призраки, привидения, — Плевака почесал затылок. Стоик очень сильно нахмурился, будто что-то знал, взгляд застыл, как в глубоком раздумье. — Стоик, что такое? — Ничего, Плевака, — тут вождь сразу вышел из дома, оставив Готти и друга в недоумении. Плевака лишь тяжело вздохнул, глянул на Иккинга с жалостью и вышел вон.       На следующий день вождь со своим другом полностью осмотрели комнату Иккинга, а заодно и весь дом – ничего нового не было обнаружено. Через пару часов было созвано собрание в Большом зале. Было решено, что больше «экспедиций» вглубь острова не будет, так как никакой пользы они не приносят, а деревня в это время остаётся без защиты, к тому же обыденные дела никто не отменял.       Стоик несколько дней ходил хмурый, он был зол на весь мир, всё ему казалось не тем, чем должно было быть. Абсолютно всё могло вывести его из себя. Например, он постоянно ругался (мягко сказано) на Ведрона, будто он неправильно сортирует оружие: то по огневой мощи, хотя надо по названию, то наоборот. Эта половина недели была очень трудной для всей деревни: вождь срывался абсолютно на всех за любой мелкий прокол; но все понимали, что, когда Иккинг очнётся, всё наладится.       В скором времени это действительно произошло: через неделю после тех событий Иккинг очнулся, вождь уже был занят сыном, в деревне бывал меньше, стал более снисходительным.       Через месяц Иккинг уже полностью восстановился и вернулся к обычному образу жизни, но некоторые изменения всё-таки произошли… — Послушай, отец. Пока я был у Готти, понял одну вещь: в случае чего я не могу нормально постоять за себя, — Стоик, занимавшийся проблемами деревни и будучи не в самом лучшем расположении духа, повернулся в сторону сына, посмотрел на него строго, ничего не сказал и продолжил хлопотать. — Мог бы ты обучить меня борьбе? — Ты же и так ходишь к Плеваке на тренировки, разве тебе этого недостаточно? — Нет, отец, по-моему, этого мало. Смотри, когда мы с Рыбьеногом обезвреживали капканы, я не смог дать отпор… — тут он запнулся, так как не хотел говорить, что его ровесники оставили одного в лесу, — тем волкам, я не знаю, как вообще выжил, потом ещё нападение у нас дома. — Кстати, насчёт того случая, почему ты остался один в лесу, ты же был с Рыбьеногом? — спросил Стоик, не отрываясь от своих дел.       Сначала Иккинг замялся, но позже ответил: «Мы с Рыбьеногом решили разделиться, чтобы собрать больше капканов, а в результате я заблудился». Стоик посмотрел на сына недоверчивым взглядом и продолжил распоряжаться. — Ну так что, ты обучишь меня? — Я поговорю с Плевакой, сын, — Иккинг уже явно начинал злиться, потому что он ведёт важный разговор с самым дорогим ему человеком, но его опять не слушают, его опять пытаются сплавить. — Мне не надо, чтобы ты говорил с Плевакой, мне надо, чтобы ты уделял мне немного времени, чтобы тренировать! — Иккинг сорвался на крик. — Мой долг заботиться о целой деревне, а это очень тяжёлая ноша, так что, если я сказал, что поговорю с Плевакой, значит, я поговорю с ним! — голос вождя тоже начал повышаться. — Я ТВОЙ сын, а не Плеваки! — зло рявкнул Иккинг и ушёл.       После этого Иккинг старался всячески избегать встреч с отцом, при виде его сразу сворачивал в сторону, даже старался не смотреть на него. Вставал как никогда рано, уходил либо в лес, либо на тренировки, он сам попросил у Плеваки несколько уроков, и тот нехотя согласился помочь Иккингу.       Один из следующих дней. — Итак. Главное не то, как ты ударишь, а какой можешь держать удар, поэтому первое, что мы изучим – способы защиты. Начнём с щита – это самое простое, далее меч, потом научу тебя обращаться с копьём, боласом и так далее.       Так началась новая жизнь Иккинга. Рано утром на тренировку, затем свои дела, затем тренировка вместе со всеми, далее по своему усмотрению.       Так прошёл ещё один месяц. Иккинг до сих пор был в обиде на отца, хотя тот сначала и старался помириться, но ничего не вышло, поэтому он бросил эту затею. Постепенно их отношения стали ухудшаться … Каждая встреча всё сильнее задевала самолюбие каждого участника конфликта. Момент «взрыва» неизбежно приближался. — Послушай, Плевака, мог бы ты взять меня в подмастерья? — спросил Иккинг. — А зачем тебе это? — Вдруг пригодится. — Я обсужу это с твоим отцом. — Нет! Отца это не касается! — Ладно, встретимся завтра после обеда в кузнице, — с удивлением и недоверием ответил юноше Плевака.       На следующий день Иккинг начал изучать кузнечное дело. Сначала он не мог поднять молот, поэтому Плевака при нём выковал новый, более лёгкий, а заодно объяснил что к чему. Затем он научил Иккинга ремонтировать поломанное оружие, точить его. В результате в скором времени юноша мог спокойно заменять Плеваку в кузнице.       После этого Иккинг отправился к Готти, чтобы научиться лекарскому делу. Она с радостью обучила его всему необходимому.       Так, всего за полгода Иккинг стал настоящим викингом, коим он сначала быть не хотел, да он себя им и не считал.       Полгода спустя. День Весенья. — Ну что, как всегда, в День Весенья мы проведём соревнования между молодыми представителями викингов на силу, ловкость и смекалку. Нашими участниками будут: Астрид Хофферсон, Сморкала Йоргенсон, Рыбьеног Ингерман, Задирака и Забияка Торстоны, Иккинг Кровожадный Карасик Третий. — Эй, хиляк, ты уже готов к тому, что я в очередной раз тебя отделаю? — Сморкала, как всегда, в своем репертуаре. — Ну-ну, мечтай, — Иккинг ухмыльнулся с такой злостью, таким отвращением и наслаждением, в предвкушении лёгкой победы, что Сморкала аж с ужасом и страхом сглотнул.       Первая дисциплина была довольно интересной: надо было вырвать дерево с корнем.       Каким бы сильным после тренировок Иккинг не был, в этот раз победил Сморкала.       Второе задание: бросок топора в цель с дистанции пятьдесят альн(1). Здесь победителей было три. Несложно догадаться, что это были Астрид, Сморкала и Иккинг.       Третье: бег по вращающемуся бревну. Сморкала вновь вышел вперёд.       Четвёртое и заключительное: бег с препятствиями на дальнюю дистанцию. Тут вырвался в лидеры уже Иккинг.       Таким образом, в соревновании победил Сморкала.       Следующий день. — Я не должен был проиграть! О, Тор! Почему? — недоумению Иккинга не было предела. — Я что, зря тренировался целый год? Всё впустую! — Ты всего год, а Сморкала всю жизнь… — сказал Плевака невзначай. — Да что ты говоришь, а нас обоих учил ты, так мог бы меня получше научить! — Иккинг кричал на Плеваку. — Ты, сынок, говори-говори, да не заговаривайся! — голос резко стал жёстким.       Разумеется, он не хотел выслушивать такие речи в свою сторону. А он-то тут причём? Научил на свою голову. — А то что? - дерзко прокричал Иккинг.       Плевака посмотрел на него с чувством… гнева, раздражения. — А то что? — Иккинг повторил свой вопрос. — Накажешь? Ударишь? Отцу скажешь? Что?       Плевака ничего не ответил, отвернулся и пошёл прочь. — А ну не смей поворачиваться ко мне спиной и уходить! Я еще не закончил, — Плевака ничего не ответил и продолжил идти.       Иккинг достал из ножен меч и кинулся вслед за Плевакой, но тот сразу сообразил, чем это может закончиться. Он вовремя поймал крюком меч Иккинга, а правой рукой нанёс ему удар в живот. Тот сразу скорчился от боли. — Ты сначала думай, что делаешь, а уже потом своей зубочисткой маши, — небольшой урок от Плеваки. — Знаешь, Плевака, если бы я не увидел всё своими глазами, то никогда бы не поверил, — это уже произнёс Стоик, на лице которого читалось удивление, непонимание и стыд.       Иккинг через боль смотрел на отца: он сразу понял, что сладко не будет точно. — Ты поднял руку на Плеваку? Да как ты мог? Может, ты и ровесников также задирал? Ты не достоин называться викингом! Ты будешь изгнан! — Отец! — прохрипел Иккинг. — Ты мне не сын! — юноша явно не ожидал такого. Да что там, даже Плевака не ожидал такого. — Стоик, мы же тренировались! — он попытался защитить Иккинга. — Нет, Плевака, вы не тренировались, я всё прекрасно слышал, весь диалог, от начала и до конца! Приготовь лодку, сегодня на закате Иккинг уплывает с острова. POV Иккинг.       Я поверить не могу: меня изгнали. А так вообще можно? А точно это всё происходит реально? Я не помню ничего. Сначала всё как в тумане, вокруг всё вновь позеленело, а потом отец говорит: «Ты изгнан». Ничего не понимаю. Хотя. Понятно, что теперь меня ненавидит вся деревня. Придется уплывать. Скажу честно: страшно… очень. А если шторм, а если не найду воду или еду, смогу ли я прожить? Страшно. Надо поговорить с отцом.       Встретил я его через полчаса в Большом зале. — Отец, мне надо поговорить с тобой. — Нам не о чем с тобой разговаривать. Ты хотел убить Плеваку! — Как раз об этом я и хочу поговорить. Я не знаю, что на меня нашло. — Что ты хочешь этим сказать?       На этот вопрос я не знал, как ответить, поэтому замялся. — Я хочу сказать, что в этот момент не мог себя контролировать, мне как будто голову снесло. Я даже не помню, что было, у меня в голове туман. — То есть у тебя ещё потеря самоконтроля!? Удачного плавания, — гневно ответил Стоик и направился к выходу стремительным шагом. — Что? Нет! Стой, отец! — Ты мне не сын! — слова в очередной раз рвут Иккингу сердце. — Тогда… тогда ты мне не отец! С радостью уплыву с этого проклятого острова.       На закате меня почти пинками затолкали в лодку. Нет, я не сопротивлялся, просто они решили поиздеваться под конец.       Когда лодка отплывала от берега, я встал и громко прокричал: «Знайте, я ещё вернусь и отомщу вам всем, никому не будет пощады!»       Теперь начнётся совершенно другая жизнь, к которой я вряд ли готов. Можно поступить так: отплыть подальше, а ночью высадиться на другом краю острова и спокойно жить себе, там всё равно никого никогда не бывает. Но этот вариант мне кажется плохим: вдруг кому-то приспичит туда наведаться, поймают – убьют. К тому же мне не хочется возвращаться обратно. Как по мне, так лучше уплыть на другой остров и жить спокойно, если так, конечно, получится. Попробовать стоит. Но, если честно, я сомневаюсь в этом, потому что я стал слишком часто попадать в передряги.       Сутки спустя.       Да где же хоть какой-нибудь клочок суши? Я уже день болтаюсь в лодке среди океана. Мне бы хоть воды дали, изверги. Очень надеюсь, что мне повезёт и скоро появится остров, но что-то подсказывает, что это не случится, а хотелось бы... Хорошо, что хотя бы вёсла оставили. Они могут помочь. Конец POV Иккинг.       Ночь сменилась рассветом. Иккинг налёг на вёсла. Он грёб и грёб, и грёб, пока не кончились силы. Прошло ещё полдня, когда он, обессиленный, измождённый, упал на дно лодки, не способный хоть как-то пошевелиться. Жаркий и невыносимо душный день сменился приятным прохладным вечером. Едва тёплый ветерок трепал сырые, сальные волосы Иккинга, уставшего от тяжелой гребли под палящим солнцем без возможности укрыться в тени. Также очень сильно сказывалось отсутствие еды: нечем было восстановить свои силы.       Но это была далеко не самая важная проблема: вокруг солнца, закатывающегося за бескрайний простор моря, были видны характерные концентрические круги, что свидетельствует о приближении циклона – сильного холодного ветра и огромного количества осадков. Но Иккингу было не до этого, он даже не обратил на это внимания, так как усталость, голод и жажда сильно ухудшили его самочувствие. Его цель – доплыть до какого-нибудь острова – оставалась по-прежнему невыполнимой. Сейчас его желание – поскорее уснуть, чтобы завтра продолжить грести. У него это получилось: он провалился в глубокий, столь необходимый и желанный ему, сон. Но…       Иккинг проснулся от сильного шума. Его глаза замерли в немом ужасе. Как и ожидалось, через несколько часов начался шторм… сильный… мощнейший. Это был водяной смерч неимоверных размеров. Огромная струя (если так можно выразиться) воды поднялась до самого неба, ветер дул с силой, никогда ранее невиданной. Огромный торговый корабль мог бы подняться до небес за считанные секунды, а тут жалкая лодчонка. А самое ужасное: весь этот кошмар надвигался прямо на Иккинга с огромной скоростью. Он держался за края лодки как мог, просил всех известных ему богов пощадить его, но вряд ли его хоть кто-то слышал, а если и услышал, то вряд ли пришёл бы на помощь.       Лодочка, малюсенькая по сравнению с вихрем, начала потихоньку отрываться от воды, а после и вовсе поднялась спиралевидной траекторией на достаточно большую высоту. Но Иккингу уже не было страшно, он начал осознавать, что это наказание за все его проступки. Он смирился с этим и ждал момента, когда больше не сможет открыть свои глаза. Мысленно попрощался со всеми, даже со Сморкалой и Астрид, попросил прощения у отца, у Плеваки, ему действительно было жаль, что он так поступил, хоть и понимал, что не он это делал, но тем не менее. Ему было стыдно за это. Он не хотел умирать вот так. На этой мысли лодка с Иккингом перестала подниматься в небеса и, набирая скорость, полетела вниз. Он закрыл глаза и приготовился к самому худшему. Но полёт показался ему слишком долгим, поэтому он решил открыть глаза: вдали виднелось несколько кораблей. В этот момент произошёл удар об воду, в результате чего жалкая деревянная лодчонка разлетелась в щепки, а Иккинг, потерявший сознание, пошёл ко дну.