Кама ущипнула себя за переносицу.
Предполагалось, что у меня сегодня будет выходной!
Хотя она предполагала, что ей следовало ожидать этого. Не похоже, что что-то в ее жизни до сего момента соответствовало ее планам; с чего бы миру начать помогать ей сейчас? Потому что прямо сейчас, вместо расслабляющего похода по магазинам и нескольких часов разрушения личной жизни людей, она каким-то образом наткнулась на жалкое подобие Киары, разум которого был примерно таким же отвратительным, как мусор трехнедельной давности.
Это о чем-то говорило, учитывая, какой жалкой была Киара.
Давайте также не будем забывать о ребенке.
Кама приоткрыла глаз.
Какая-то маленькая часть ее души не могла не надеяться, что, когда она откроет глаза, то обнаружит, что ребенок был не более чем какой-то ментальной галлюцинацией, вызванной заклинанием. Она даже не была уверена,
возможно ли, чтобы у Зверя случился психотический срыв, но это было бы лучше той ситуации, в которой она, очевидно, оказалась.
Потому что соплячка все еще была там.
Крошечная девочка все еще смотрела на нее, неуверенно переминаясь на своих крошечных ножках. Девочка дернулась, открывая глаза, но темные глаза быстро отвели взгляд, когда она замкнулась в себе. Кама не была уверена, как кто-то и без того такой крошечный мог заставить себя выглядеть еще меньше, но малявке удалось это сделать. Нервный ужас исходил от ребенка, что, очевидно, было укоренившейся реакцией.
Она поджала губы.
Почему-то она сомневалась, что этот придурок был особенно заботливым отцом.
Теперь это моя жизнь.
Кама вздохнула.
Она не была Тиамат; она ничего не знала о том, как заботиться о ребенке… в основном потому, что ее собственная попытка воспитать ребенка была прервана. Как растить малыша, когда ты был ничем иным, как неземным существом. Хотя, опять же, учитывая ее послужной список, возможно, Вешалка была не лучшим источником вдохновения. Кама знала, что ее домен был довольно важен в процессе
создания сопляков, но степень ее участия была довольна ограничена.
У нее было почти искушение оставить ребенка здесь… но мысли о том, чтобы оставить ее в ловушке разума этой неудачной подделки Киары, было достаточно, чтобы по ее спине пробежали мурашки. Ее багровый взгляд скользнул по ментальной конструкции, в которую они попали, впитывая детали с бессловесной гримасой. Их окружала копия Монреаля, хотя это была бледная тень по сравнению с реальностью.
Манекены маршировали взад и вперед по улицам с роботизированными движениями, каждый из них имел форму смутного подобия женской фигуры. Их движения были скованными и неестественными, их удерживали золотые нити, которые обвивали их запястья и лодыжки… хотя его низменные желания еще не были достаточно очевидны. Ее глаза закатились, но она проследила за нитями, они поднимались вверх, их группы соединялись вместе, а они поднимались все выше и выше…
… пока они, наконец, не собрались в золотую паутину, протянувшуюся по небу.
Кама нахмурилась.
Энергия исходила от сети нитей, которые тянулись во всех направлениях, как будто пытаясь заточить весь город в сеть. Совершенно очевидно, что это не было чем-то естественным для ума мудака; она даже могла видеть немного выше в небе темные линии, которые пересекались, как будто золотая паутина выжгла себя в умственных способностях идиота.
Она вздохнула.
Нет, она не собиралась оставлять ребенка в этой потакающей своим желаниям пустоши.
Никто не заслуживал торчать здесь вечно.
Кроме того, позаботиться о ребенке не может быть
так сложно.
… верно?
— Итак… ты одна из соплячек этого мудака, — задумчиво произнесла Кама, снова обращая свое внимание на темноволосую девочку, о которой шла речь. Малышка снова вздрогнула, замкнувшись в себе, даже когда Кама напевала, багровый взгляд скользил вверх и вниз по ее крошечной фигурке. Она предположила, что их родство
могло объяснить, как ее затянуло в заклинание… в конце концов, они были в физическом контакте друг с другом. — Полагаю, мне следует выразить свои соболезнования из-за того, что ты состоишь в родстве с таким идиотом, как он. Я имею в виду, что он явно не получит награды «Отец года» в ближайшее время.
Вся эта история с «используй свою дочь как живой щит» определенно уронила его в рейтингах.
Девочка заерзала.
—… Папочке не нравится, когда люди говорят о нем плохо…
Кама закатила глаза.
— Ну, меня не особенно волнуют какие-либо самонадеянные иллюзии «Папочки» о себе. Этот засранец испортил мне выходной; то, что я назвала его идиотом, даже близко не стоит к худшему, что я собираюсь с ним сделать, — пробормотала она, скривив губы. Раньше она довольствовалась бы тем, что отпустила его слегка помучав, но разочарование от того, что ей пришлось следовать за ним весь этот путь и иметь дело с его раздражающими способностями, выжгло всю жалость, которую она чувствовала. — Итак, у тебя есть имя, или мне так и придется все время называть тебя «соплячка»?
Девочка уставилась на нее.
Она выглядела так, как будто ей только что сказали, что трава фиолетовая, а облака зеленые. Глаза были широко раскрыты, рот несколько раз открывался и закрывался, поскольку звуки отказывались выходить. Кама напевала, осматривая отродье… вместе с нитью, соединяющейся с ее затылком. Ее багровые глаза сузились при
раздражающем напоминании об очевидной непреходящей природе способностей идиота.
Она взмахнула запястьем.
Привязка разорвалась, хотя, как и со всеми остальными, с которыми она пыталась это сделать, связь восстановилась почти мгновенно. Ее взгляд сузился, когда эфирные нити вплелись обратно в череп девочки, не вызвав ни малейшей реакции со стороны цели. Ее по-прежнему приводило в крайнее бешенство то, что она не могла удалить соединение навсегда, но это, по крайней мере, подтверждало ее подозрения, что какой бы якорь ни использовался, он не был установлен в самих жертвах.
В противном случае нити были бы сплетены
между их черепами, а не тянулись вверх.
Но это не объясняет, как…
— Шери.
— Хм? — Спросила Кама, моргая, когда ее внимание отвлеклось от нити. Она вернулась на место с отвратительной легкостью, готовая настроить разум девочки на мелодию ее генетического донора. Хотя… было довольно странно, что она не была рабыней, пускающей слюни, как остальные его жертвы. В нити читалось прикосновение ужаса вместо преданности…
— Папочка называет меня Шери, — уточнила девочка — Шери — и выпрямилась, став немного выше. Не то чтобы это что-то значило; она все еще была маленькой девчонкой, которая едва доставала ей до талии. Фигура девочки излучала нервозность, хотя в ее позе чувствовалось волнение. Вспышка отчаяния промелькнула в ее темном взгляде. —… он не превратил тебя в новую мамочку.
Она усмехнулась.
— У него действительно нет воображения, не так ли? Инопланетянин вживился в его череп, чтобы наделить непостижимой силой, а он разыгрывает все подростковые фантазии о гареме, которые когда-либо существовали, — пробормотала Кама, ее и без того низкое мнение об этом идиоте упало еще больше. Концепция, которую он разработал и воспроизвел, даже не была оригинальной. Она собиралась насладиться тем, что вырвет у него эти нити за все разочарование, которое он ей причинил. — Ладно, соплячка, я не знаю, почему заклинание втянуло и тебя, но прямо сейчас мы находимся в глубинах идиотичного разума твоего отца.
Шери склонила голову набок.
—… Я думала, ты хочешь знать мое имя?
Действительно? Это та деталь, на которой ты сосредоточилась?
У детей действительно были худшие приоритеты…
— Я узнала его, чтобы не называть тебя «соплячкой»
все время, — вздохнула Кама, раздраженная тем, что ей приходится объяснять что-то настолько простое. Хотя, на самом деле, могла ли она ожидать меньшего — это было так похоже на людей — отвергать то, что она им предлагала. — Итак, как я уже говорила, прямо сейчас мы находимся в глубинах разума твоего отца; либо оставайся здесь и наслаждайся любым гостеприимством, которое он приготовил для посетителей…
Скорее всего, никаким, учитывая его предыдущее поведение.
—… или следуй за мной и не путайся под ногами.
Дав выбор, Кама развернулась и начала свой марш по улице.
Было потрачено достаточно времени.
Она не оглянулась… хотя и почувствовала некоторое облегчение, когда услышала топот ног вслед за собой. В любом случае, ее не волновало, что случится с ребенком, но казалось таким позором покончить с жизнью так рано — до того, как она достигнет того момента, когда она сможет ее испортить. Ее взгляд скользнул по факсимиле улицы, ища что-нибудь, что могло бы направить ее к центру сознания этого идиота.
— Итак… мы в папином разуме?
Она закатила глаза.
— Это
то, что я сказала, не так ли? — Сказала Кама, тон ее сочился сарказмом. Неудивительно, что раньше она не утруждала себя общением с детьми, казалось, что вбить что-либо в их черепа будет непросто. Так ли Гоэтия себя чувствовал, имея дело с людьми? Если это так, она почувствовала новый уровень сочувствия к его существованию. — Я бы просто раздавила ему горло, но я не уйду, пока не выясню, как работает его сила. Вторжение в его ментальный ландшафт казалось лучшим вариантом действий.
По общему признанию, она не была уверена, сработает ли это.
Они знали, что Агенты взаимодействуют с человеческим разумом, но насколько глубоко это зашло?
—… почему это похоже на дом?
Кама вздохнула.
Однако на этот раз ее разочарование было направлено не на Шери.
— Потому что, похоже, у твоего отца был явный недостаток воображения, — проворчала она, останавливаясь перед небольшим препятствием. Надпись: «ВОСПОМИНАНИЯ ДЕТСТВА» была намалевана на крыше здания-факсимиле, внутри которого пара женщин-манекенов бездумно работали. Очевидно, что мужчина использовал свое видение «господства» над Монреалем в качестве основы для своего ментального пейзажа. — Поскольку у него нет возможности влиять на это самостоятельно, оно развивалось на основе его собственного восприятия мира. Прямо сейчас он думает, что весь Монреаль принадлежит ему… потому что, очевидно, быть эгоистичным насильником уже недостаточно.
Кама усмехнулась.
— Весь его менталитет построен на удовлетворении его мании величия.
Малявка рядом с ней заерзала.
—… кто такой насильник?
Кама заколебалась.
Была… была ли она серьезна?
Красные глаза метнулись к ее незапланированной попутчице, которая моргнула, глядя на нее с совершенно невинным выражением лица. Богине потребовалось мгновение, чтобы понять, что нет, она не шутила, а на самом деле была совершенно серьезна. В голове Камы медленно возникало осознание… с его способностями было маловероятно, что у ребенка даже была концепция, что партнерши донора спермы не желают этого.
… и теперь ей придется это объяснить.
— Этот придурок использовал свои силы против тебя, верно? — Спросила Кама, хотя уже знала ответ. Эта нить не была бы привязана к разуму Шери, если бы он этого не сделал. Девочка замерла, рефлекторный ужас отразился на ее крошечном лице, глаза расширились от крайнего страха. Кама со вздохом наклонилась и положила руку на плечо ребенка, как она надеялась, в успокаивающем жесте. Она действительно не хотела иметь дело с плачущим ребенком прямо сейчас.
К счастью, это, похоже, помогло.
— Ну, он использует свои способности и на твоих «мамочках» тоже… за исключением того, что им это
нравится, — объяснила Кама так, что, как она надеялась, могла понять Шери, потому что она не собиралась вдаваться в дальнейшие подробности. Хотя бы потому, что она не хотела иметь дело с необходимостью объяснять «птиц и пчел», каким бы взрослым ни был этот ребенок. — Но никто из них на самом деле этого не хочет.
— …о.
Соплячка выглядела потрясенной.
— Он не использовал свою силу против тебя подобным образом? — Спросила Кама, задумчиво прищурившись. На нитке, обмотанной вокруг ее черепа, было гораздо больше ужаса, чем обожания. Отсутствие похоти имело смысл по многим,
многим причинам… но почему бы ему просто не использовать немного обожания, чтобы держать их всех в узде?
Зачем прибегать к страху, когда это может спровоцировать ненависть и восстание?
Это показалось ей… странным.
С другой стороны, он был мудаком и идиотом.
Это была не самая удачная комбинация.
Шери покачала головой.
… хм.
— Ну… твой отец — мудак, — сказала Кама, потому что, что еще можно было сказать? Она поднялась на ноги, поджала губы и снова посмотрела на «ВОСПОМИНАНИЯ ДЕТСТВА», прежде чем усмехнуться. Вероятно, это был тот момент, когда она должна войти, дабы стать свидетелем травматической предыстории, которая привела его к тому, что он стал таким идиотом, и проникнется к нему малейшей симпатией.
Ну, это была не та история.
— Нам нужно продолжать двигаться, — проворчала Кама, двигаясь дальше по улице. Если и должен был наступить момент, когда его Агент подключился к его ментальному пространству, то, скорее всего, ближе к центру. Или, по крайней мере, в каком-то месте, где его ментальные проекции были более активны. Хотя, когда Кама отошла на несколько шагов, она не услышала шагов соплячки. — Эй, ты идешь…
Кама моргнула, отчетливо ощущая отсутствие одного крошечного ребенка.
Куда она делась — о, ты, должно быть, шутишь надо мной!
Дверь хранилища памяти захлопнулась.
Кама заворчала, шагая назад.
Она всерьез начала подумывать о том, чтобы оставить ее.
… был ли Харша когда-нибудь таким?
Но вместо того, чтобы бросить крошечного смертного, Кама обнаружила, что разносит дверь в щепки сильным ударом ноги. Два манекена, управляющие станцией, немедленно стали враждебными, устремившись к ней с отвратительными воплями. Беловолосая Зверь закатила глаза, взмахнула запястьем и позволила струе пламени ударить в них обоих, мгновенно испепелив их.
Как будто этого было бы достаточно, чтобы остановить ее.
Кама двинулась вперед, не сбавляя шага, перешагивая через прах фигур, которые растворялись в бесплотных мыслях. Ее багровый взгляд скользнул по магазину-факсимиле, по бесчисленным экранам, расставленным вдоль проходов. На каждом из них были разные изображения мальчика на разных стадиях его роста, но она не потрудилась взглянуть на них. Там не было никакой нужной ей информации, и вместо этого она сосредоточилась на соплячке.
— Я отвернулась на
три секунды! — Кама зарычала, топая вперед — она изо всех сил старалась убедиться, что это отродье не застрянет в мозгу этого придурка, а она взяла и ушла! Ее рука метнулась вперед, схватила рубашку девочки и, вызвав испуганный визг, оторвала ее от земли. Крошечные ножки болтались, когда ее поднимали, словно огромного котенка. — О чем ты думала?
Шери дрогнула, губы у нее задрожали.
… до того, как выражение ее лица разгладилось.
Кама моргнула.
Это… это было ненормально.
Выражение лица девочки, казалось, было высечено из камня, несмотря на все эмоции, которые оно выражало, аура тупого принятия давила на ее плечи. Ее глаза почти остекленели, как будто она не была полностью там, куда смотрела. Не было никакого огня или сопротивления, она полностью отдалась тому, что должно было произойти.
Почти как если бы…
Такое случалось и раньше.
Она поджала губы.
Она… возможно, она совершила ошибку…
Как будто ты можешь что-то сделать правильно.
— Ма-
Шери, — сказала Кама, осторожно опуская ее обратно на землю. Девочка оставалась совершенно неподвижной, как будто затаив дыхание в ожидании того, что будет дальше. Не требовалось большого воображения, чтобы представить, что такой мудак, как ее донор ДНК, будет делать с такими способностями, как у него. Она думала о нем как о подражателе Киары и понимала, что он делал со своими способностями на интеллектуальном уровне, но здесь была грубость, которой она не ожидала. — Я не пытаюсь причинить тебе боль.… Мне просто нужно, чтобы ты никуда не уходила. Здесь много опасного, и если ты не будешь рядом, я не смогу тебя защитить.
Шери уставилась на нее с по-прежнему отсутствующим выражением лица.
Кама ущипнула себя за нос.
— Смотри… — пробормотала она, опускаясь на колени так, что их глаза оказались на одном уровне. На лице малявки промелькнуло почти краткое выражение удивления, прежде чем оно снова вытянулось. Кама была немного удивлена, что она тоже прилагает столько усилий к этому… но она знала, что ее гордость не допустит меньшего. Признать, что она не смогла справиться с этим, означало бы признать, что этот идиот каким-то образом превзошел ее, даже в самых незначительных аспектах. — Просто… не делай глупостей.
Вот, это должно было сработать.
Верно?
Выражение лица Шери оставалось непроницаемым, но она медленно кивнула.
Кама воспринял это как победу.
Мелкую победу.
Но мелкие победы все равно засчитывались.
— Хорошо… Тогда давай разберемся с этим мудаком, — пробормотала Кама, поднимаясь во весь рост. Она воспользовалась моментом, чтобы отряхнуть свое новенькое пальто… и попыталась не обращать внимания на скручивающее ощущение в животе. Это было ново и непривычно, глубоко трогало, когда эти темные глаза смотрели на нее с таким остекленевшим одобрением. Это было призрачное ощущение жертв Киары, тех, кто прошел через худшее в ее деградации и вышел из нее сломленным.
Потому что именно это «любовь» Киары делала с другими.
Она ломала людей.
В отличие от Камы.
Потому что очевидно, что ее концепция была превосходной.
Они все равно отвергли тебя.
Кама вздрогнула.
— Так что просто держись поближе и… и…
Кама замолчала.
Ее взгляд метнулся к одному из бесчисленных изображений, мелькающих на экране. В нем кратко были показаны видения детства этого идиота… и, без сомнения, в этих залах была бы какая-то травматическая предыстория, которую он использовал бы в качестве оправдания своего унизительного поведения. Не то чтобы Каму действительно волновала трагическая предыстория или нет, он все еще был мудаком и дебилом, который изо всех сил старался подражать Киаре.
Но не это привлекло ее внимание.
…
это было зарезервировано для темной грязи, вытекающей из памяти.
Это выплескивалось из ментальной конструкции подобно гною из фурункула, темные вены врезались в память… о том, как он, очевидно, пытался трахнуть какую-то студентку колледжа. Казалось, что слизь пульсирует при каждом повторении изображения, извиваясь, как живое существо. Кама не смогла удержаться и сделала шаг назад, широко раскрыв глаза, когда уставилась на эту… эту
опухоль.
Что-то укололо ее затылок.
Первобытный ужас.
Она схватила Шери за плечо и потащила ее из магазина так быстро, как только могла, не переходя на бег. Это было неподобающе для существа ее положения, но чего-то в этом ужасном зрелище было достаточно, чтобы у нее скрутило живот так, как не смогла бы даже мерзость Киары. Она понятия не имела, что это было и какова его цель… но этого
не должно было здесь быть.
Это было неправильно.
Извращенно.
— Нам… нам нужно двигаться.
Она пыталась не обращать внимания на то, как надломился ее голос, когда они выбежали за дверь, предоставив мерзость самой себе. Богиня не осмеливалась оглянуться, пока они двигались по улицам, направляясь прямо к центру города, наиболее вероятному месту, где могло присутствовать первичное сознание идиота. Именно поэтому, не из-за того, что это увело бы ее как можно дальше от этой
штуки?
Это был просто дополнительный бонус.
Кама вздрогнула.
Но…
На одно мимолетное мгновение…
Ей было жаль, что у него в черепе есть эта
штука.
… и разве это не было просто ужасно?
Омак из комментариев.
Советы по воспитанию.
Кама: Я не могу растить ребенка, что, черт возьми, мне с ним делать?
U-Ольга:
[Протягивает ей листовку.]
Kama: …Что, черт возьми, это такое?
U-Ольга: Президент спонсирует занятия для начинающих родителей. Это расписание занятий на следующие несколько недель.
Кама: …Ты шутишь.
U-Ольга: Конечно, нет. Я придерживаюсь политики поддержки родителей-новичков. В конце концов, будущее нации — это ее дети.
Кама:
[Поворачивается к Гоэтии.]
Гоэтия: Мой опыт общения с детьми ограничен тремя заслуживающими внимания эпизодами. Попытка убийства путем рассечения пополам — потому что, по-видимому, угроза разрезать ребенка пополам является «целесообразной» — реальная смерть от Благородного Фантазма… и забитие до смерти последним. Спроси Тиамат, если тебе нужен совет.
Кама:
[Молча выхватывает расписание.]
