Шанс для Джульетты

— …во Флориде всегда солнечно и здесь полно хороших колледжей и университетов, детка, — сладко пела Рене по телефону вот уже почти сорок минут. Белла молча слушала маму, которая явно пыталась ее заманить в Джексонвилль, и просто наслаждалась ее голосом. Если честно, она перестала толком слушать, что именно говорить Рене еще минут пятнадцать назад, больше сосредоточившись на звуке ее щебечущего голоса и свеже-постиранном белье, которое как раз доставала из сушилки. В конце концов, это уже третий или даже четвертый раз с тех пор, как она выпустилась из школы, когда та звонит и пытается уговорить переехать к ней. Даже несмотря на то, что уже сказала ей, что собирается взять отпуск на этого год, и, может быть, поступить на курсы в общественном колледже в Порт-Анджелесе. Но мама была неумолима, а еще очень упряма. — Да, ладно, милая, мы же так давно не виделись!.. — заканючила Рене. — К тому же, ты достойна больше, чем какой-то захудалый колледж и… все такое прочие. — То есть жизни в Форксе, да? — наконец подала голос Белла, прижав корзину с бельем к бедру и направившись на улицу, чтобы развесить то на веревках. — Мама, я уже сотню раз тебе сказала, что мне нравится быть здесь, я люблю Форкс, я хочу остаться с папой, и уж конечно, я не собираюсь бросать Джейка! Помнишь, мой парень-Джейкоб Блэк?.. Рене на миг замолчала, и Белла буквально могла видеть наяву, как та неуверенно начала живать губу. — Милая, — ласково начала она. — Я понимаю, у тебя было тяжелое расставание с тем парнем, Эдвардом, и этот мальчик помог тебе оправиться после этого. Но все же не стоит так погружаться в следующие же отношения, бросая при этом свои мечты и возможности, потому что ты подумала, что уж эти-то точно будут длиться вечно. Ты молода, тебе нужно развлечься, научится чему-то новому, попутешествовать в конце концов, увидеть весь этот большой мир!.. Белла с трудом удержалась от раздраженного вздоха. Она любила свою мать, но иногда та, слишком зациклившись на своих «ошибках молодости» и проецируя опыт своей жизни на других, немного перегибала. Рене в своей манере забывала, что не все женщины в мире такие взбалмошные и неугомонные, как она. Что некоторым нравится размеренная жизнь в глубинке, где самая большая проблема — это не снятое высохшее белье во дворе, едва не пригоревший ужин и разрисовавшие цветными фломастерами в гостиной стены дети. Иногда Белла вспоминала свою бабушку Мэри и не могла понять, как у такой строгой, даже немного холодной и жесткой женщины, могла родиться такая легкомысленная дочь как Рене. — Мам, — твердо сказала Белла, поставив корзину на траву и выпрямившись. — Я прилечу к тебе в августе, или даже в следующем месяце, хорошо? В гости. Ладно? Мне пора, я тебе позже позвоню. Это было немного жестко, и Рене наверняка обидится, но она уже устала говорить на эту тему. Белла не переедет во Флориду, и не бросит папу и Джейка, точка. Она убрала телефон в задний карман джинс, и нагнулась, чтобы взять из корзин простынь, которую хотела развесить на веревке. Белла предварительно встряхнула влажную ткань, и повернулась, чтобы развесить ее, и едва не закричала, увидев перед собой Эдварда. — Боже! — воскликнула она, прижав руки к груди, отчего ее футболка стала тут же немного мокрой из-за простыни, которую все еще судорожно сжимала пальцами. — Зачем же так подкрадываться?! Ты разве не знал, что можешь так меня перепугать! В его золотом взоре мелькнуло сожаление вперемешку с печалью, и чем-то еще таким, над чем Белла не хотела задумываться, потому что какая-то маленькая часть нее, очень маленькая, все еще болезненно ныла от осознания того, что она причиняет боль Эдварду Каллену, который всегда останется ее первой любовью, — или даже скорее страстью-одержимостью — как бы ей это не нравилось. — Раньше в твоих шоколадных глазах сияла радость при наших встречах, — тоскливо произнес он, а вся жалость и грусть тут же испарилась из сердца Беллы, потому что она понимала, что вольно или нет, но Эдвард вновь обратился к своим старым трюкам: красивым лиричным словам, и некому вампирскому эквиваленту щенячьего взгляда. — Раньше, я думала, что жить без тебя не смогу, и что ты никогда меня не бросишь, — твердо сказала Белла, и резко встряхнула простынь, отчего раздался громкий наверняка неприятный для ушей вампира свист. — Но мы оба ошиблись. Ей не нужно было смотреть на Эдварда, чтобы понять, что его красивое лицо исказилось от боли. Белла решительно игнорировала его все время, пока развешивала белье, давая ему время либо сказать уже зачем он здесь, либо уйти наконец. Но он не сделал ни того, ни другого, продолжая стоять подобно безмолвной статуи Адониса со скорбным лицом посреди ее двора. Она пожелала, чтобы хоть кто-то уже пришел из стаи, или хотя бы папа вернулся раньше, только бы избавится от этого гнетущего молчания и пристального взгляда, который все продолжал ее сверлить. Белла была бы рада даже Полу, а еще лучше, чтобы пришла Леа. Волчице удивительно хорошо удавалось справляться с подобными ситуациями. Но никого не было. В конце концов, Виктория так близко к ее дому и не подходила прежде, ограничиваясь периметром, проходящим через леса полуострова, а после смерти Райли даже в окрестностях Форкса новых вампиров не наблюдалось. Так что контроль немного, но ослаб, ведь парням впрямь надо отдыхать, а некоторым все еще нужно было учиться и проводить время с семьей и друзьями. Поэтому спасения ждать не стоило и придется спасать себя самой. Белла подхватила уже пустой таз, стоящий на земле, и утомленно посмотрела на своего несостоявшегося мужа. — Эдвард, — терпеливо произнесла она. — Что ты хотел? Я уже ясно сказала, что… — У Элис было видение, — прервал ее он, кажется, не желая вновь слушать неприятную для него правду о том, что между ним все кончено, и она теперь с Джейкобом. — Виктория и ее армия будет здесь, когда в горах начнутся снежные бури. Мы считаем, что у нас еще есть пару недель, максимум месяц. Я хотел, чтобы ты знала об этом. Белла уже знала об этом, но все же слышать вслух о том, что до битвы осталось всего-ничего было… тревожно. Появились новые фигуры на доске, которых в прошлый раз не было, некоторые обстоятельства и события изменились, и она не могла вновь не возвращаться мыслями к предупреждению того мужчины в ее сне. Не говоря уже о том, что ей не хотелось бы в этот раз, чтобы Джейк пострадал, но и вмешиваться боялась. Вдруг сделает только хуже, как тогда, когда пыталась убить Викторию?.. Кажется, Эдвард принял ее молчание за испуг и сделал шаг ближе. — Все будет хорошо, Белла, — нежно сказал он. — Эта битва в таком количестве, в котором мы собрались, плюс собаки, плевое дело. Может быть, тебе впрямь стоит поехать к маме, пока мы все уладим, а потом… Белла решительно высвободила руку из его холодной ладони, которой он прикоснулся к ней, и сделала небольшой шаг назад. — Вот все кончится, благополучно, я к маме и слетаю, — хмуро сказала она. — А сейчас, спасибо за предупреждение, но тебе пора. И не дожидаясь его ответа, или реакции, развернулась, и твердым шагом направилась обратно в дом, надеясь, что Эдвард не пойдет за ней следом.

***

Белла разговорила по телефону с Анжелой, все больше привыкающей к тому, что ее парень оборотень, и что на свете вампиры все же существовали, когда в ее приоткрытое окно влез Джейкоб. — Анж? Поговорим, завтра, ладно? Мне пора, — быстро попрощалась она, и с радостной улыбкой спрыгнула с кровати, чтобы подойти к своему горячему волку. Но быстро поняла, что что-то было не так. Джейкоб не торопился идти ей навстречу, напряженно застыв возле окна, кажется, даже не дыша, и с довольно сердитой гримасой на лице. На мгновение она подумала, что он учуял запах Эдварда во дворе, после того дневного визита Каллена, но как оказалось дело было не в этом, а в том, что… — Лахоте запечатлелся на Рейч, представляешь? — бушевал Джейкоб, когда наконец подал голос, и рассказал, что случилось. — Мало того, что она вообще вернулась домой так, будто все в порядке, и как будто ей было не плевать все эти годы, как мы живем, так теперь еще и это!.. Белла не знала, что сказать. Она знала, что рано или поздно это случится, но в прошлый раз, так занята Эдвардом и желанием стать вампиром, пропустила всю реакцию Джейка на то, что Пол станет частью его семьи и на возращение старшей сестры в целом. Господи, да Белла и не знала об этом, пока не вернулась из медового месяца!.. Когда уже все случилось, отгорело и Джейкоб уже перешел на стадию смирения с этой ситуацией, да и вообще был слишком занят сначала умирающей ей, а потом Ренесми. — Может, это хорошо? — неуверенно сказала Белла, неловко застыв на кровати. — Теперь, может быть, Рейчел больше не уедет?.. — Да лучше бы она проваливала ко всем чертям! — яростно воскликнул Джейкоб, меряя ее комнату шагами, как запертый в ловушку зверь. — Я знаю Рейчел как облупленную. Она уже скоро начнет ныть, что здесь у нее нет никаких перспектив и что это наша вина, что мы ее заперли в резервации! Даже сейчас, Рейчел уже неделю как дома, но даже не думает искать работу. Зато есть из нашего холодильника и брать деньги у отца, которых и так едва хватает на его лекарства, она может!.. Джейкоб вдруг тяжело вздохнул и сел рядом с ней. — Но знаешь, что хуже всего? — хрипло спросил он, посмотрев на нее своими несчастными темными глазами, отчего ей тут же захотелось его обнять и спрятать от всего мира. — Папа не может сказать ей и слово против, боясь, что она вновь сбежит. А Сэм теперь будет потакать этому придурку, потому что у него-то есть запечатленная!.. Кажется, думая, что это его оправдывает, Улей ставит тех волков, у кого есть «истинные», как он и совет считает, пары, выше, чем тех, у кого нет. Все это заметили. Особенно Леа, которая не упускает возможности втереть это ему в лицо, как всю остальную свою боль и горечь. Он покачал головой. — Это разрывает нас на части, — прошептал Джейкоб, опуская плечи. — Я боюсь, что стая скоро разделится. — Или ты можешь занять место, которое принадлежит тебе по праву первородства, — мягко прошептала Белла, стараясь игнорировать боль в сердце от очередного упоминания о запечатлении, которого у них не произошло по двум причинам: либо из-за ее щита, либо из-за того, что они не родственные души. Она должна была рассказать ему. Рассказать наконец о своей способности обращаться в вампира и присоединиться к ним на поле битвы. Белла искренне этого хотела, и жаждала лично оторвать голову Виктории в этот раз. Но боялась, как последняя трусиха, а еще чувствовала, как что-то внутри нее настойчиво шептало, что еще рано. Опять же, это мог быть ее глупый страх. А может быть предупреждения от духов, чтобы она меньше вмешивалась в течение времени, которое пока не должно еще толком менять русло. Но когда это случится? Когда Белла сможет спокойно выдохнуть и жить этой новой жизнью, не боясь, что один ее неправильный вздох, приведет к тому, что случатся непоправимые последствия?.. — Я не могу быть Альфой, — убежденно произнес Джейкоб, хотя в его глазах мелькнуло что-то такое, что ясно говорило Белле, что он уже думал об этом, вольно или нет. — Не можешь или не хочешь? — все также мягко спросила она, положив руку ему на плечо. — Я не фанат теорий о влиянии судьбы на жизни людей, Джейк, но это не значит, что я не верю… Я знаю, что порой против нее идти бессмысленно. И твоя судьба быть вожаком Джейкобом, как ни крути. Я уверена, что ты это знаешь. Джейкоб тяжело вздохнул, и положил ладонь поверх ее руки, сжимающей его плечо. — Лучше бы мы тогда впрямь сбежали, — уныло произнес он вместо того, чтобы спорить с ней о судьбе и всем прочем. — Может быть, — тихо прошептала Белла, несколько раз также думая о том, что могло бы быть, если бы он тогда согласился уйти с ней куда глаза глядят. Конечно, рано или поздно, им бы пришлось вернуться, и было бы бесконечно стыдно перед теми, кого бы оставили позади, но перед этим они смогли бы побыть вдали от всего этого и исцелится. Может быть, даже бы встали на тот путь, где Эдвард бы по-настоящему еще в первый раз остался бы для нее в прошлом, а Джейк бы смог прийти в себя после столь стремительно изменившейся жизни, и найти толику покоя перед конфронтацией со стаей, где он даже не хотел никогда быть. Но они не сбежали. А остались здесь, и теперь нужно разбираться с тем, что было перед ними: Джейкобу со своей судьбой вожака стаи, а Белле со своим прошлым эгоизмом, который завел ее туда, куда теперь ей не хотелось быть возвращаться, и трусостью перед перспективой рассказать дорогим ей людям, что под этой теплой человеческой кожей скрыто ненавистное ими холодное кровососущие чудовище. Чудовище, которое там оказалось, потому что она добровольно взошла на кровавый алтарь смерти, желая стать вечно молодой и красивой, гонясь за любовником, чье сердце давно мертво, и дав жизнь ребенку, любовь к которому превратилась в зависть.