***
Шесть лет назад — Малыш, ты скоро? Мы уже почти опаздываем! — вошёл Чонгук в спальню, где Тэхён оделся только наполовину. — Никуда не опаздываем, это же папа! Он нас в любое время примет. — Это для тебя он — папа. А я хотел произвести на него хорошее впечатление хотя бы в нашу первую встречу. Пусть он будет уверен, что я надежный и пунктуальный. — Ты что, волновался? — Тэхён улыбнулся на всё лицо. — Представь себе, — улыбнулся мужчина в ответ, — поэтому, малыш, давай, поторопись. — Ладно. Но тебе не нужно стараться производить впечатление, ты по-настоящему удивительный и потрясающий. Мой! Поцеловав нежно и жадно, Чонгук выдохнул в любимые губы: — Твой.***
— Что скажешь? Я ему понравился? — Думаю да. Он же видит, какой я счастливый с тобой. Ты и вправду самый лучший! — Тэхён говорил спокойно и уверенно. Чонгук убрал правую руку с руля и взял руку Тэхёна, поднёс к губам и поцеловал пальцы, напоминая: — Это всё ты меня делаешь таким. Знаешь, родителей у меня нет, но есть брат. Хотел тебя познакомить со своей семьей тоже. Давай через две недели? Он вернётся из Европы, и тогда пригласим его к нам на обед. — Мне нравится эта идея! — И друга моего пригласим, о котором я тебе рассказывал, его Юнги зовут. — А вот это уже заставляет волноваться. — Почему это? — посмеивался мужчина. — Как будто смотрины устраиваешь мне. — Малы-ы-ыш, что за ерунду придумываешь! Просто хочу тебя тоже познакомить со своей семьёй.***
Спустя неделю после знакомства с отцом Тэхёна Чонгук проснулся от долгого звонка. — Да, слушаю, — сонно ответил он. — Чонгук, доброе утро. Это отец Тэхёна. Нам нужно встретиться, но не говори ничего Тэ. Ты сам всё поймёшь. Тревога. Сильная и дикая тревога охватила с первых же слов. — Доброе… Когда и где? — Через час сможешь? — Да. Где? — Я пришлю тебе сейчас адрес. Чонгук сразу же начал собираться. Он, конечно, не знал, о чём будет речь, но было понятно, что ничего доброго не стоит ожидать. Повезло, что Тэхён был в больнице, и не пришлось объяснять своё взволнованное состояние. Пришло SMS с адресом. Это оказалось привлекательное и уютное кафе с тёплой и неформальной атмосферой; диванчики с очень высокими спинками, обитые мягкой тканью, прекрасно сочетались с темными деревянными столами. Как только Чонгук появился в кафе, то сразу глазами нашёл отца Тэхёна. — Добрый день, Чонгук, извини, что так неожиданно вырвал тебя. — Давайте без предисловий. Что случилось? Что-то с Тэхёном? Мужчина сделал глубокий вздох. — Можно и так сказать… На тебя заведено дело, я вчера узнал. Ты в разработке, понимаешь? — Почему? У меня нет ничего незаконного. Как открыли, так и закроют. — Нет. Это не так работает. Есть приказ выполнить «норму». Тебя и твою «деятельность» давно уже пасут. В частности казино. — И? Я даже налоги плачу… — усмехнулся Чонгук. — Не по этой причине. Тебя возьмут как соучастника и одного из организаторов половины всех висяков за последнее время. — Что за бред?! — Чонгук нахмурился и улыбнулся одновременно. — Я знаю, что ты особо не связан с этим. Но твоё казино… Это место заключения многих нелегальных сделок. — И что? Я как владелец заведения не несу ответственности за то, о чём говорят мои клиенты и гости. — Ты не понимаешь. Те, кто отдаёт приказы и «подгоняет статистику работы полиции», им плевать на это. А ещё твой клуб… Тебя возьмут ещё, как и за проституцию, за торговлю людьми. У Чонгука был немой шок на лице. — Я знаю, что это не так, но всё обставят именно таким образом. — Бред какой-то… Просто нужен будет хороший адвокат и всё. — Адвокат — это, конечно, хорошо, но вряд ли поможет. — Я не понимаю, к чему вы клоните… Скажите прямо. — Тебя возьмут в любом случае — пришёл приказ. Если не сделать, хотя бы видимость работы, будет ещё хуже. Ты — «лёгкое домашние задание» для них, потому что предоставляешь место для обсуждения и сделок «своим друзьям». Ещё и проституцией занимаешься… Чонгук вскинул взгляд, сердясь: — Это не так! Я чист! Да, возможно мои дела как-то прикасаются к чему-то не очень легальному, но я никого не убиваю, не насилую и не принуждаю ни к чему! — Нет! Это ты не понимаешь! — резко, громко бросил мужчина. — Это ты не понимаешь в свои всего лишь тридцать, что значит приказ, который даётся «сверху»! Им не важно, что ты делаешь! Сами найдут, придумают и подбросят! — Абсурд… — Чонгук внимательно и прямо смотрел на мужчину. — И… что мне делать? Я не понимаю, что вы хотите от меня. — Я хочу тебя просить… Я прошу тебя, умоляю… Брось Тэхёна. — Что?.. — Я знаю, вижу, что у вас любовь, но… ты сломаешь ему жизнь. Когда тебя возьмут, начнут проверять все твои связи. Они выйдут на Тэ. Я ничего не смогу сделать, я простой офицер. Да, у меня есть знакомства, но это не власть. Они будут таскать его по допросам, его репутация будет разрушена. А он только начал карьеру… всё разрушится, сломается… Ты же сам знаешь, что у нас в стране всё только на репутации и держится. А этой ситуацией он лишится всего, чего добивался таким трудом. Чонгук, мне кажется, я даже уверен, что ты хороший человек. Но… я буду защищать Тэхёна всеми возможными своими силами. Я не хочу и не допущу, чтобы до него коснулось всё это. — Мы с ним можем просто уехать заграницу и всё. Я всё закрою или продам. — Нет. Тебя уже не выпустят из страны. Ты уже в списке, как же ты не понимаешь… У тебя есть время… максимум месяц… Если тебя возьмут, когда Тэхён будет рядом, то на него тоже дело заведут сразу. Там не будут разбираться. Чонгук потёр лицо ладонью и задумчиво посмотрел в окно. — Я не понимаю, что мне тогда делать?.. — Приди сам. Сдайся. — С чем?! Я даже закон не нарушал! — Сдай какую-нибудь мразь. Ты же знаешь хотя бы примерно кто чем занимается. Тебе дадут меньший срок, возможно, вообще лет пять… — Это же бред… пять лет тюрьмы ни за что! — Тэхён знает о твоих делах? — Только то, что у меня несколько казино и клуб. Подробностей он не знает. Его это не интересовало, и я не уходил в детали. — Хорошо. Чонгук… Пожалуйста… Ты можешь его уберечь от поломанной жизни. Брось его. Уйди так, чтобы он не хотел тебя искать. Брось так, чтобы даже если захочет, действительно не смог бы пересилить себя и начать искать. — Вы понимаете, о чём вы вообще просите?! — Более чем, — кивнул мужчина. — Боль — действенный учитель. Чонгук, помоги мне его спасти. Помоги его уберечь. Чонгук молчал. Он понимал, что слова отца не лишены логики. Действительно, если бы за ним пришли, когда они вместе с Тэхёном, его забрали бы тоже. И могли бы «пришить» ещё чёрт знает что. — Он не захочет меня потом обратно… — обречённо бормотал Чонгук. — У всего есть цена. Просто вопрос сейчас в том, сможешь ли ты заплатить её за спокойную жизнь Тэ. За возможность ему жить и заниматься делом его мечты и просто жить. Чонгук молчал, глядя в окно, но вскоре произнёс: — У меня условие. — Какое? — Я порву наши отношения с Тэхёном. Завтра. После разберусь с некоторыми делами и тогда приеду в участок. Но… пока я буду в тюрьме, мои люди будут его охранять, он будет под моим присмотром. А после того, как выйду, я буду снова искать его расположения. Я сделаю всё возможное, чтобы вернуть его. И после этого, я уже не отпущу его, чтобы не происходило. И вы будете мне помогать в этом. И еще… Тэхён не должен знать, где я, пока буду отматывать срок. Для всех, и для него в том числе, я скажу, что уеду в Штаты. Отец Тэхёна кивнул. — Спасибо. Чонгук в тот же день, ничего не говоря никому, переоформил всё только на себя, чтобы брат остался «чистым». К вечеру он позвонил ему и сказал, чтобы тот не возвращался из Европы ещё какое-то время. Чонгук всё рассказал ему. Хван злился и порывался приехать, но Чонгук смог убедить его. — Сам подумай! Ну хорошо, ты приедешь. Тебя закроют тоже. И что дальше? Кому от этого легче и лучше? — Почему ты, а не я?! Почему ты принял это решение в одиночку?! — Блять, да потому что дело на меня завели! И я тут! А ты там! Вот сиди и не высовывайся! И … к тому же, мне будет нужна твоя помощь. Мне нужно, чтобы ты присматривал за Тэхёном вместе с Юнги. Просто хочу быть уверен, что он в безопасности. — Ты ему сказал?.. — Нет. У нас договорённость с его отцом. Да… Знакомство ваше откладывается, — грустно улыбнулся мужчина.***
Чонгук сидел в машине, припаркованной за углом больничного комплекса. Он был там уже больше часа. Его пальцы нервно постукивали по рулю, а взгляд то и дело скользил к светящемуся дисплею телефона. Он видел, как Тэхён вдалеке ёжился от пронизывающего холодного ветра и уже четыре раза набирал его номер. Не хватало сил поднять трубку. С каждым новым звонком, который игнорировался, Чонгук чувствовал, как сжималось его сердце. Он знал, что Тэхён уже начинал волноваться, но он не мог найти в себе сил даже взглянуть на экран. Он понимал, что каждая минута его молчания увеличивает разрыв между ними, и что этот следующий шаг, который он собирался сделать, будет похож на смерть. Даже не так: этот шаг и будет смертью, и вероятно, для обоих. На улице уже стемнело, и в тусклом свете уличных фонарей Чонгук видел, как Тэхён обнимал себя за плечи, пытаясь согреться, вглядываясь в каждую проезжающую машину в поисках его человека. «Прости меня, малыш…», — повторял Чонгук про себя. Его собственные слова отражались от стекол машины, словно эхо и впивались в тело ядовитыми стрелами. С горечью и слезами на глазах Чонгук знал, что сейчас ему нужно уйти, чтобы защитить Тэхёна. Со вздохом, который звучал как прощание, он завёл машину и, не глядя в зеркало заднего вида, подъехал к Тэхёну. — Гук! Я околел, ждать тебя! Такой холодный ветер! Где ты застрял так долго? — Тэхён уселся на переднее сидение и пристегнул ремень безопасности замёрзшими пальцами. Поднёс их ко рту, стараясь согреть дыханием. — Почему мы до сих пор не едем? Гук? Всё в порядке у тебя? Почему ты такой серьёзный? — Мы расстаёмся, мне надоело. Всё просто — я не люблю тебя. Обещаю, что ты меня больше не встретишь. Чонгук перевёл взгляд на Тэхёна. Его глаза были такие… холодные. — Что? — Тэхён не мог поверить. — Как… как такое… может быть? — Будет тебе уроком, что никому нельзя верить в этом мире. Никому… и ни во что. — Гук… я… я же… тебя… — у парня дрожали губы, — люб…-лю… Первое признание Тэхёна. Оно словно резким ударом вырвало из Чонгука сердце и душу. Оно ломало медленно каждую кость. Казалось, Чонгук даже слышал хруст собственных костей. Боль была невероятно сильной, она была нестерпимой. — Давай, вали уже из машины, мне ехать надо. Мужчина отвернулся к окну, крепко сжал зубы и спустя несколько секунд произнёс безэмоциональным голосом: — А я тебя — нет. Ты мне не нужен. Я наигрался. Свободен. У Тэхёна были слёзы в глазах, но он не отводил взгляд от пока ещё любимого человека. — Спасибо… — произнёс мягко, по-доброму, без злобы, — за то, что так красиво и нежно обманывал. — Он отстегнул ремень, вышел из машины и направился в сторону автобусной остановки. У Чонгука было чувство, что его душа только что совершила самоубийство на его собственных глазах. Когда Тэхён захлопнул дверь, каждая клетка тела Чонгука кричала в отчаянии. Он чувствовал, как в его груди что-то отрывалось, и он начал истекать кровью. Казалось, что люди вообще не в силах испытывать подобное. Но ни одной капли не было видно на теле — все раны внутренние, все боли — душевные. Слова, которые он вынужден был произнести, ложились на его сознание тяжёлым грузом; эхом отдавались в голове, как приговор, который он сам себе вынес. Чонгук чувствовал себя предателем. Человеком, совершившим самое тяжкое и страшное преступление — предательство любящего и любимого сердца. Обман, который он произнёс, чтобы защитить Тэхёна, казался ему невыносимым грехом. Ему казалось, что он стерпит любую физическую боль, но только не это чувство, которое он испытывал сейчас.***
Чонгук стоял перед зданием участка, его черные волосы легко развивались на ветру, придавая его облику трагическую решимость. Его глаза были красные, но оставались спокойными, в них отражалась внутренняя борьба, смешанная со светом утреннего солнца. Он глубоко вздохнул, собираясь с духом. Сделал шаг вперед, зная, что этот шаг изменит его жизнь навсегда. Подойдя к дежурному офицеру, он четко и спокойно сказал: — Добрый день, меня зовут Чон Чонгук. Мне, вероятно, нужен следователь… Я хотел бы поделиться кое-какой информацией. Офицер, сначала озадаченный, быстро пришел в себя и вызвал одного из следователей. Не разбираясь, уже спустя пару минут Чонгука окружили, наручники щелкнули на запястьях. Суд прошел быстро — в рабочем ритме. Под тусклыми светильниками зала Чонгук стоял перед судьей: его статная фигура слегка наклонена вперед, в знак уважения к процессу. Прокурор предъявил обвинения, его голос был резок и безапелляционен. Защитник Чонгука делал всё возможное, чтобы смягчить несправедливое обвинение, но исход был предрешен. Судья произнес приговор — пять лет заключения с возможностью досрочного освобождения за хорошее поведение. Момент, когда молоток судьи ударил, обозначил начало новой главы в жизни Чонгука. Он взглядом прощался с волей и свободой, готовясь к тому, что впереди его ждали испытания, которые потребуют всей его силы духа, чтобы сохранить себя и свою надежду на то, что через пять лет он и Тэхён снова будут вместе.***
В тюрьме Чонгук стал известен как человек, который не ищет проблем, но и не прячется от них. Его крепкое тело и быстрый ум обеспечили ему место, где уважение зарабатывалось твердым взглядом и спокойной уверенностью. Союзы внутри тюрьмы строились на хрупком балансе между страхом и уважением. Чонгук навязывал оба чувства у однокамерников и охранников. Раз в месяц Чонгуку доставляли папку, в которой страницы были наполнены моментами чужой жизни — жизни Тэхёна. Отчёты, фотографии, рассказы о его днях — все это Чонгук читал и рассматривал, словно редкие тома в библиотеке, где каждая книга — это день из жизни человека, которого он любил. Эти моменты становились для него своеобразной молитвой, медитацией. Чонгук вбирал в себя эти кусочки жизни Тэхёна, которые жгли его изнутри, вызывая болезненную ностальгию и горькую радость одновременно. Тэхён жив и в безопасности. В тесной камере тюрьмы, окружённый стенами, которые хранили истории бесчисленных судеб, Чонгук тратил дни и ночи, роясь в книгах и отчетах, превращая свой каждый день в стратегическую карту будущего. Он был поглощен разработкой плана, венцом которого станет возвращение Тэхёна — не просто как часть его жизни, но как смысл существования, который он должен защищать любой ценой. Складывая мысли в план, Чонгук преображал их в шаги, которые нужно будет предпринять, чтобы укрепить свои позиции в мире, где Тэхён — его единственная цель. Он изучал медицинское законодательство, вникал в финансовые отчеты, анализировал стратегии инвестирования, чтобы узнать, как руководить больницей, при этом ничего не потеряв. Мыслями Чонгук не был в камере. Он был там, вместе с Тэхёном. Там, где они счастливы. В его голове кружились диаграммы, таблицы, листы с цифрами и планами, но в его сердце — только Тэхён. Он обещал себе, что когда вернётся, то сделает всё возможное и невозможное, чтобы построить им общее будущее. И каждый прочитанный закон, каждая вычисленная инвестиция, каждая выученная стратегия управления — это были кирпичики в фундаменте их общего дома, который он намерен был построить с любовью и преданностью, достойными Тэхёна.***
За год до встречи с Чонгуком — А вы его… — Я его адвокат. Вот его подпись на то, что я могу принимать все решения касательно медицинских необходимых манипуляций и процедур. — Хорошо. — Мой клиент хотел, чтобы в случае того, что произошло, врачи делали всё возможное, чтобы спасти его жизнь. Абсолютно всё. Даже если есть какие-то экспериментальные варианты. — Хорошо, я вас понял. Вам нужно будет расписаться ещё на нескольких документах. Когда его состояние изменится, мы сообщим вам. Адвокат кивнул. — Всего доброго, — с лёгкой улыбкой произнёс молодой симпатичный врач уходя. Спустя месяц, адвокат, который был старше Тэхёна на десять лет пригласил его на свидание. Ен был достаточно интересным для Тэхёна: многогранным, умным, начитанным. Время встреч всегда оговаривалось, не было спонтанных и незапланированных свиданий. Тэхён пробовал… Тэхён старался забыться, отвлечься, даже уговаривал себя влюбиться, но ничего не работало. Дыра в душе была настолько огромной, что сквозила независимо от того, чем бы Тэхён не старался ее заделать. Работа, учёба, конференции, Ен… Даже целый другой человек, который был явно влюблен в него, не смог быть даже маленьким утешением. Ен предлагал отношения, жить вместе, но Тэхён был непреклонен. — Это же всё условности. Даже обручальное кольцо ничего не решает, если человек — конченый мудак. Тогда на эту фразу Ен обнял и спросил: — Кто тебя обидел так сильно? — Причём тут кто-то… Разве я не прав? В целом? — Не хочу обсуждать эту ерунду… она к нам не относится, — мужчина перевернулся и чмокнул Тэхёна куда-то в живот. — Но просто знай, что я не собираюсь тебя обижать или отдавать кому-то. — Ага… — лениво произнёс Тэхён, и совсем тихо себе под нос добавил, — ты тоже… — Что ты сказал, малыш? Не расслышал… — Не называй меня так. У меня есть имя, которое мне нравится. — Вот угораздило меня влюбиться в такую ледышку, — Ен улыбнулся. — Если тебе что-то не нравится, то ты знаешь, что делать с моей входной дверью. — Так в том-то и беда, что нравится. — Тогда не ной, — улыбнулся Тэхён в ответ, — лучше трахни меня еще раз.***
— А что это за друг такой? — Тэхён сидел в кресле с бокалом вина, недалеко от Ена. Тот стоял у кухонного стола и готовил ужин. Пространство было объединено, но зоны были обозначены дизайнерскими элементами. — Ну как друг… Хотя… Мы раньше общались с ним много. Потом он уезжал в Штаты, там дела свои вёл. Сейчас решил вернуться. — Чем занимается? — Инвестиции. — Хах, ещё один инвестор, — Тэ злобно усмехнулся. — Что значит «еще один?» — Да у нас в больнице объявился один… Меня Дже с ним сегодня познакомил. Стрёмный тип такой. Противный, злобный, доверия вообще не вызывает. Он как огромный гоблин! Его нужно изолировать от людей! — Малыш! — засмеялся Ен. — Перестань судить о человеке по его внешнему виду. Тэхён начал сверлить взглядом мужчину. — Окей, извини. Признаю, ошибся. Не малыш, а Тэхён. — Смотри-ка, ещё пару недель дрессуры, и ты выучишь, как надо. — И этот человек мне говорил что-то о собаках, — мужчина улыбнулся, — ты из меня веревки вьешь, в курсе? — Да, ну что поделать, — пожал плечами Тэхён. — Но признайся, тебе это нравится на самом деле. — Вот уж точно нет! Но больше мне нравится, что за это ты — мой. А верёвки… мелочи на фоне. — У тебя нет на меня никаких прав, — довольно улыбнулся Тэхён, допивая вино из бокала. — Не теряю надежды, что когда-нибудь будут хотя бы в рамках законного брака. — Ооо! Нет! В эту кабалу ты меня точно никогда не затянешь! — Никогда не говори никогда, слышал такое? — Да, но есть вещи, которые неизменны. — Ты так же сопротивлялся, когда я сказал впервые, что влюблён в тебя и предложил тебе переехать ко мне. — Это другое. — И какое это другое? — Жизненные обстоятельства поменялись… Налей мне ещё. Ен взял бутылку и подошёл к Тэхёну, наполнил бокал и поцеловал в губы. — Спрашивать не буду, всё равно не расскажешь, раз не сделал этого до сих пор. Но… я безумно благодарен этим обстоятельствам. Тэхён выпил только что налитое вино залпом. — Не буду ужинать. Я спать.***
— Ма-ал… Тэхён, готов? — Не кричи, я тут. — Тэхён нежно провёл руками по талии мужчины, немного отодвигая его в сторону. Ен закрывал собой небольшой столик, на котором стоял парфюм Тэхёна. — А можно ты чуть-чуть постараешься и изредка будешь улыбаться на ужине? — Зачем это? Я еду туда с тобой, чтобы развеяться, а не производить на кого-то впечатление. А ты меня любишь и такого — сам так говорил не раз. И вообще, скажи всем сразу, что я — хирург, вопросы отпадут сами собой.***
— Красивый дом… — заметил Тэхён, выходя из машины. — Владелец тоже хорош собой, — улыбнулся Ен. — Да что ты говоришь?! А вот это уже интересно… Ен улыбнулся, взял Тэхёна за руку, сплетая их пальцы. — Идём. Можешь не рассчитывать. Его сердце разбито уже очень давно. А осколки и те принадлежат тому, кто это сделал. — О как! Мне даже его немного жаль стало… Дверь открыла помощница по дому. — Ужин уже начался, все гости в столовой, я вас провожу. Они прошли через роскошный холл и вошли в столовую. За прямоугольным столом сидели трое мужчин. — Ен! Привет! — мужчины начали пожимать руки. Казалось, что они все давно знакомы между собой. После приветствия Ен произнес с невероятной гордостью: — Это Тэхён, мой молодой человек. Неловкий момент знакомства прошёл быстро. Но того, кто, очевидно, сидел во главе стола, еще не было. — А где…? — спросил Ен. — Ему позвонили, он сейчас вернется, — произнес мужчина, который сидел напротив Тэхёна за столом и почти буравил Тэхёна взглядом. Тэхён налил стакан воды, отпил и обратился к нему: — Как вас зовут? — Юнги. — Юнги, почему вы на меня так смотрите? — Как? — усмехнулся Мин. — Как будто знаете обо мне всё и даже больше. — Эй… Тэ… ты чего? — слегка погладил Ен Тэхёна по ноге. — Извините! Нужно было… от-ветить… — В столовую вернулся Чонгук. — Ен, привет… Взгляд Чонгука приковался к Тэхёну. — Гук! Я так рад! С возвращением! Так рад тебе! Знакомься, это мой Тэхён! Тэхён сидел на стуле и не мог пошевелиться. Снова глаза в глаза. Чонгук снова протянул ему руку. — Привет… — Я не люблю, когда меня трогают чужие и незнакомые мне люди, — холодно произнес Тэхён, снова взял стакан с водой и выпил почти всё. Все заняли свои места за столом. Ену стало неловко за Тэхёна, и он решил как-то разрядить обстановку. — Чонгук, ты говорил, что сейчас занимаешься инвестициями? — Да, интересное направление. Хочу поработать с медициной. — О! Тэ, смотри! Еще один инвестор в медицину! Вот бы вместо вашего гоблина был бы у вас Чонгук. Чонгук слегка подавился от смеха. — Гоблина?.. Ен, ты о чем? Тэхён ел молча, делая вид, что он тут один. — Тэхён у меня хирург. Кстати, очень талантливый! У них в больнице появился инвестор, и Тэ сказал, что он как гоблин: стрёмный, противный, злобный. — Ен улыбнулся. — Что там ещё было, малыш? Тэхён пережевал последний кусочек, проглотил, сделал глоток воды. — Ещё я сказал, что ему верить нельзя и нужно изолировать от людей. — победно произнес он, глядя в глаза Чонгука. — Как интересно, — раздался ответ от хозяина дома. Юнги едва слышно произнёс со вздохом: — Какой сегодня интересный вечер намечается…