***
Тэхён и Чонгук провели следующий месяц в Милане, погружённые в атмосферу любви и взаимного восхищения. Милан, город искусства, моды и истории, оказался идеальным местом для их романтического уединения. Они гуляли по узким улочкам города, восхищаясь архитектурой, которая сливалась с современностью. Их взгляды ловили мимолётные красоты старинных зданий и современных бутиков. Они посетили знаменитый Дуомо, где восхищались величественными шпилями и роскошными витражами, а также удивительной панорамой города с крыши. Вечера они проводили в уютных ресторанчиках, наслаждаясь местной кухней и вином, обмениваясь влюблёнными взглядами и нежными прикосновениями рук под светом свечей. На площади Дуомо они целовались, забыв обо всём на свете. В те моменты казалось, что весь город останавливается, чтобы увековечить их любовь. Каждую ночь они проводили в объятиях друг друга, погружённые в мир страсти и нежности. Их любовь отражалась в каждом прикосновении, каждом поцелуе и в каждом шёпоте на ухо перед сном. Они посещали Брера, район, известный своими художественными галереями и бутиками. Гуляя по его улочкам, они находили уединенные кафе, где можно было спрятаться от мира и наслаждаться друг другом. Их дни были наполнены посещением музеев и арт-галерей, где они вдвоём учились видеть красоту в каждом мазке на полотнах мастеров. Они обсуждали картины и скульптуры, часто не соглашаясь друг с другом, но всегда находя общий язык в своих чувствах и эмоциях. Вечерами бродили по Навильо, живописному каналу, где вода отражала небесные звёзды и создавала иллюзию другого мира. Они делились мыслями о будущем, мечтали и строили планы. Каждый день в Милане был наполнен смехом, нежностью, радостью и бесконечной любовью. Этот месяц они прожили, как будто это была целая жизнь, полная счастья и гармонии.***
Тэхён и Чонгук только что прошли контроль в аэропорту, облегчённо вздохнув, что долгий перелёт позади. Они уже видели себя на пути домой, где смогут отдохнуть и насладиться возвращением. Однако, стоило им сделать несколько шагов в зал ожидания, как ситуация кардинально изменилась. Их встретила группа полицейских и детектив. Они стояли так, будто ожидали их прибытия. Детектив, человек с жёсткими чертами лица и холодным взглядом, решительно шагнул вперёд. В его движениях читалась неумолимость и авторитет. Рядом с ним стояли полицейские в полной боевой экипировке, с оружием наготове. Чувствовалась угроза и опасность. Тэхён и Чонгук мгновенно остановились, ошарашенные и сбитые с толку. Они обменялись взглядами, полными недоумения и беспокойства. Детектив, не теряя времени, резко подошёл к ним и грубо объявил об их задержании. Он не предоставил никаких объяснений, а его тон звучал окончательно и непреклонно. Полицейские окружили их, создав барьер между ними и остальными пассажирами аэропорта. В тот момент Тэхён почувствовал, как его рука сжалась в руке Чонгука. Этот жест поддержки стал единственным утешением в текущей ситуации. Чонгук попытался уточнить причины их задержания, но его вопросы демонстративно игнорировали. Напряжение нарастало с каждой секундой. Ситуация окончательно вышла из-под контроля, когда на них быстро надели наручники. Один из полицейских с силой схватил Чонгука за руку, в то время как другой взял Тэхёна. Это действие, выполненное с удивительной скоростью и жёсткостью, оставило их в полном шоке и ощущении беззащитности. Они не успели даже осознать всё происходящее, как уже оказались под полным контролем. Тэхёна и Чонгука повели к выходу из аэропорта, окружённые вооруженными полицейскими, а затем посадили их в разные машины.***
Чонгук сидел на заднем сидении в полицейской машине, стараясь сохранять спокойствие, хотя внутри был полнейший хаос и непонимание. Его руки, закованные в наручники, тяжело лежали на коленях. Глядя через стекло автомобиля, он видел, как мир продолжал свою жизнь: люди спешили по своим делам, машины мчались по дорогам, а в небе парили птицы. Эта картина контрастировала с его настоящим: Чонгук чувствовал, как жизнь вновь будто остановилась. В его голове мысли хаотично бились друг о друга: он вспоминал последние моменты, проведённые с Тэхёном. Их счастливое время в Милане, тёплые воспоминания о поцелуях и тихих разговорах под звёздным небом усилили его чувство потери и беспомощности. Чонгук оглядел салон машины, где двое полицейских, сидящих впереди, отказывались отвечать на его вопросы. Их равнодушие и отсутствие ответов только раздражали. Чонгук пытался предугадать, понять, что произошло, почему их задержали, но у него не было ни единой догадки. Его взгляд вновь скользил по улице, и в этом странном контрасте между внешним миром и внутренним хаосом он чувствовал, как его сердце сжималось от страха за Тэхёна. Когда Чонгук вошёл в здание полицейского участка, он оказался в мрачном и угрюмом мире, где каждый коридор и каждая дверь напоминали ему о прошлом. Вокруг проносились звуки радиосвязи и голоса полицейских, а вдоль коридоров были видны камеры с другими задержанными, которые внимательно наблюдали за каждым его шагом. Чонгук чувствовал на себе их взгляды, наполненные любопытством и оценкой. Мерзкое чувство. В камере Чонгук оказался один. Сидя на деревянной лавке, он пытался осмыслить, что же происходит, почему он здесь, какие обвинения ему предъявлены. Но мысли не могли сосредоточиться ни на чём, кроме Тэхёна. Чонгук не мог избавиться от острого страха за своего любимого человека. С каждым мгновением, что Тэхён находился вне его поля зрения и вне его защиты, Чонгук чувствовал, как сердце сжималось животным страхом. Он беспокоился о том, как Тэхён переносит задержание, как он справляется с давлением и страхом. Чонгук осознавал, что его беспокойство и страх за Тэхёна были куда сильнее, чем любая тревога за себя. Чонгук оглядел камеру, пытаясь найти хоть какую-то утешительную мысль или план действий. Но в этой серой, безжизненной обстановке, где единственный источник света — маленькая лампочка под потолком, он чувствовал только бесконечную пустоту и ожидание. Чонгук сел на лавку, закрывая лицо ладонями.***
Тэхён ехал в полицейской машине, его сердце колотилось, а в голове кружились караваны мыслей и эмоций. Он чувствовал, как страх окутывал его, заставляя дрожать каждый нерв. Ему было невероятно страшно: страх за собственную судьбу, страх за Чонгука, страх перед неизвестностью того, что ждало их впереди. Тэхён был растерян, потерян в своих мыслях. Он вспоминал все истории, рассказанные его отцом, и примерно понимал, что будет происходить дальше. Понимание того, что он сам оказался в центре такой истории, не приносило ему успокоения. Он осознавал, что ему необходимо, как можно скорее связаться с отцом, найти выход из этой ситуации и постараться как-то помочь Чонгуку. Когда Тэхёна привезли в полицейский участок, его провели по длинным коридорам. Он видел знакомые лица среди полицейских: некоторые из них были хорошими знакомыми и коллегами его отца. Их взгляды были наполнены шоком и недоумением — видеть Тэхёна в такой ситуации было невероятно для всех. Тэхён встретив их взгляды, кивнул одному из них и, проходя мимо, выкрикнул: — Позвоните отцу! Его голос звучал твёрдо, несмотря на внутреннее волнение и страх. Он понимал, что отец — единственный человек, который мог помочь ему в этой ситуации. До сих пор было чувство, что это какой-то злой розыгрыш или ошибка. Так не бывает! Дверь камеры открылась, вошёл дежурный полицейский, его взгляд был строг и беспристрастен. Он подошел к Чонгуку, приказав: — Встал! Лицом к стене, руки назад! Чонгук сам всё знал. Проходил. Без лишних слов дежурный надел на него наручники. И в этот момент, из-за угла, как раз вели Тэхёна, наручники также сковывали его руки. Дежурный с Чонгуком остановились, уступая дорогу другому полицейскому, который вёл Тэхёна к соседней камере. Их взгляды встретились — глаза в глаза, полные боли, страха и неопределённости. В этом взгляде была вся их история, вся невыразимая любовь и страх потерять друг друга. Ни слова не произносилось до этого момента, но их глаза говорили всё. — Тэ, всё будет хорошо! Я вытащу нас! — не смог удержаться Чонгук. — Заткнись! — рыкнул дежурный полицейский и ударил Чонгука кулаком в бок. Удар был неожиданный и сильный, мужчина согнулся, но продолжал смотреть на Тэхёна. Тот зажмурился на секунду от удара, но тут же открыл глаза и увидел, как Чонгук говорил лишь губами: «люблю тебя». Тэхёна провели в камеру. Дверь за ним захлопнулась с громким лязганьем металла.***
— Ен! Какого чёрта?! — кричал отец Тэхёна в трубку. — Мне только что позвонили из участка! Тэхёна задержали! И Чонгука! Мы с тобой говорили только о Чоне! — Успокойтесь и не кричите! — Ен! Ты идиот?! Ты понимаешь, что ты ему жизнь всю перечеркнул?! — Ничего не перечеркнул! А наоборот показываю, с кем ему нужно быть. Посидит недельку за решёткой, потом я его вытащу. А после сделаем публичное заявление, что это был наговор. Будет ему прекрасный пиар. — Ты не понимаешь… Человек, который хотя бы час попал в тюрьму… это уже сломленный человек… — говорил мужчина обессиленным голосом. — Ты даже не представляешь, что ты сделал… зачем?.. — Не делайте из меня монстра! Вы сами этого хотели! — Я хотел только того, чтобы мой сын был счастлив… А ты… ты разрушаешь его жизнь… Я сам всё исправлю, не лезь к нему больше! — А вот тут вы ошибаетесь! Если сунетесь к нему, я и вас засужу. А оттуда вы уже никак не поможете Тэхёну. Сидите и не дергайтесь, я сам всё сделаю. И Тэхён там в безопасности — я всё устроил. Слушание через неделю. Ничего с ним не случится. Отец молчал. — Я так понимаю, что наш разговор исчерпал себя. Буду держать вас в курсе. Ен положил трубку. Месяц назад Ен и Ким старший решили снова посадить Чонгука в тюрьму. На этот раз с намерением добиться максимально долгого срока заключения. Ен, используя свою хитрость и умение манипулировать ситуацией, придумал план, основанный на том, что Чонгук является инвестором больницы. Он предположил, что можно легко сфабриковать дело о том, что Чонгук занимается отмыванием денег через медицинское учреждение. Ведь, где большие деньги, всегда есть место «тёмным местам». Однако в этом плане Тэхён не был замешан. Ен умышленно не сообщил отцу о своем дополнительном намерении посадить Тэхёна в тюрьму на короткий срок. Его идея заключалась в том, чтобы самому стать спасителем Тэхёна, тем самым укрепляя свои позиции и влияние на него. В голове Ена сформировался план, согласно которому после освобождения Тэхёна общественность будет восхищаться им как незаслуженно осуждённым и благородным врачом. Ен искренне верил, что его действия принесут пользу не только ему самому, но и Тэхёну, даже, несмотря на негативные последствия его короткого заключения. Всё шло шаг за шагом по безжалостному плану Ена.***
Чонгука вели по безжизненным коридорам полицейского участка в кабинет следователя — место, где судьбы виновных и невиновных переплетались в холодных стенах закона. Кабинет следователя самый обычный — не новая мебель, потёртые стены, на которых висели карта города и выцветшие дипломы с когда-то значимыми наградами. На столе — горы бумаг и документов, некоторые уже покрытые пылью времени. Окно в кабинете приоткрыто, но этого было недостаточно, тут всё равно стоял спёртый воздух. Следователь — мужчина лет пятидесяти, его лицо выдавало усталость и безразличие к происходящему. У него явно выгорание. А может, оно уже и не первый десяток лет. Глаза его были пусты и устремлены куда-то вдаль, словно мысли его постоянно где-то далеко отсюда. Он машинально перебирал бумаги, его взгляд скользил по страницам, но не фокусировался. Он был обессилен, и единственное, что его ещё держало здесь — желание закрыть очередное дело, не вникая в суть. Как только Чонгук вошёл, следователь без особого интереса поднял взгляд. Он монотонным голосом сообщил Чонгуку об обвинении в крупных денежных махинациях. Сидя перед этим уставшим человеком, Чонгук почувствовал волну возмущения и громко заявил, что все обвинения — абсурд, и что допрос без адвоката незаконен и неправомерен. Чонгук уже проходил все это. Знал. Следователь, слегка подняв бровь, медленно повернул к Чонгуку телефон, который стоял на столе. — Пожалуйста, можешь позвонить своему адвокату, — сказал он, не скрывая равнодушия в голосе. Его слова звучали как формальность, без тени искреннего интереса к справедливости или хотя бы правде. В этом кабинете, где каждая вещь казалась утонувшей в равнодушии, Чонгук ощутил всю тяжесть ситуации. Он понимал, что находится перед лицом системы, уставшей от собственных правил и процедур, системы, где истина уже не имела никакого значения. Чонгук, ощущая неопределенность, потянулся к стационарному телефону следователя. Его руки немного дрожали, когда он поднял трубку и набрал номер своего брата. Голос Чонгука звучал устало. Он коротко и чётко объяснил ситуацию, в которой оказался, и попросил брата немедленно связаться с их адвокатом. Чонгук также упомянул о Тэхёне, подчеркивая, что и ему необходима помощь. Брат обещал это сделать. Как только Чонгук положил трубку, следователь, сидящий за своим столом, вяло заметил: — В общем, и так всё понятно… Слушание твоего дела будет через неделю. Его голос звучал равнодушием, будто он уже сделал свои выводы, независимо от того, что происходило на самом деле. Чонгук, почувствовав горячий прилив возмущения, резко ответил, обвиняя всю ситуацию в абсурдности и назвал всё происходящее цирком. Его глаза горели гневом и недоумением. Следователь, слегка нахмурившись, ответил с притворной суровостью: — Нервный какой… лучше пока отдохни и успокойся в «санатории». Он поднял телефонную трубку и вызвал дежурного. Через несколько минут в кабинет вошел полицейский, который без лишних слов подхватил Чонгука и повёл к выходу. Чонгук, сопротивляясь внутреннему отчаянию, прошёл через коридоры участка, чувствуя, как вся его жизнь обрушивалась тяжёлой пеленой. Его быстро посадили в полицейскую машину, и он понял, что его везут в тюрьму — место, которое следователь называл «санаторием». На его лице была смесь беспомощности, гнева и тревоги перед неизвестным, которое его ждало. И животный страх за Тэхёна. Чонгук погрузился в свои мысли. Его разум проносился через события последних дней, искренне пытаясь понять, кто стоит за этим нелепым арестом. В голове у него мелькали лица, разговоры, встречи, но одно имя возникало снова и снова — Ен. Чонгук не мог избавиться от мысли, что именно Ен мог организовать их задержание. Все казалось слишком хорошо спланированным, слишком точным, чтобы быть случайностью. Чонгук понимал, что если за всем этим стоит Ен, то он должен был заручиться серьёзной поддержкой. Он задавался вопросом, как далеко Ен мог зайти в своем стремлении к мести. … Когда Тэхён вошёл в кабинет следователя, он заметил, как тот безразлично опрыскивал зелёный куст в горшке из пульверизатора. Воздух в кабинете был наполнен запахом ухода за растениями. Следователь, не отрывая взгляда от куста, монотонно сказал: — Можешь присесть. — Он продолжал опрыскивать растение, затем вздохнул и добавил: — Представляешь, тварь какая… я его поливаю, а он гнить придумал. Его голос звучал устало и разочарованно, словно он говорил не только о растении, но и о чём-то личном. Закончив с кустом, мужчина медленно подошёл к своему столу и сел за него. Он пристально посмотрел на Тэхёна и серьёзно, но все так же безэмоционально, начал излагать обвинения: — Ким Тэхён… такой уважаемый врач… а занимается кражей и продажей препаратов, содержащих наркотические вещества… Эти слова повисли в воздухе. — Что? Что за… бред! Это же бред! В этот момент дверь кабинета резко распахнулась и внутрь ворвался Ен. Его внезапное появление заставило всех замереть в изумлении. — Я адвокат господина Кима! — тяжело дыша, как будто пробежал много километров, заявил Ен. Его голос звучал уверенно и решительно, он вёл себя так, будто полностью контролировал ситуацию. Тэхён, удивлённый и сбитый с толку неожиданным поворотом событий, всматривался в Ена. В его взгляде читалась смесь удивления, недоверия и тонкая нить надежды. Тэхён, охваченный полным непониманием происходящего, просто молчал. Его взгляд блуждал по кабинету, стараясь уловить смысл слов, которыми обменивались Ен и следователь. Разговор шёл уже полчаса, и его конец не предвиделся. Тэхён чувствовал себя потерянным в этом море юридических терминов и непроницаемых фраз. Наконец, следователь подвел итог, его слова звучали безразлично и утомленно. — Делайте что хотите. Слушание дела через неделю. А пока — санаторий. Его тон казался холодным, как будто ему всё равно на исход этого дела. Ен, словно взвешивая свои слова, перевёл взгляд на Тэхёна, щуря глаза. — Продержись неделю, я тебя вытащу, обещаю! Я постараюсь всё организовать, чтобы ты был один в камере. И чтобы был в безопасности, насколько это возможно. Его слова звучали уверенно, но Тэхён всё ещё чувствовал себя потерянным, не в состоянии полностью осознать происходящее. Следователь вызвал дежурного — Тэхёна, так же как и Чонгука сразу увезли в тюрьму. Как только Тэхён покинул кабинет, Ен снова сел за стол. Он аккуратно достал конверт из внутреннего кармана пиджака и обратился к следователю: — Как договаривались, за двоих. Устрой всё так, чтобы Тэхён был один в камере и чтобы он был в безопасности. Следователь, всё так же без большого интереса к происходящему, взял конверт, бегло заглянул в него. — Хорошо, до суда с ним ничего не случится. Его голос звучал монотонно и равнодушно, словно он уже много раз выполнял подобные сделки. В этот момент стало ясно, что за кулисами системы происходили игры, которые были глубже и сложнее, чем казались на первый взгляд.***
Тэхён, переживая один из самых тяжёлых моментов в своей жизни, находился в состоянии шока и смятения, когда его привезли в тюрьму. Всё происходило как в тумане: процедура оформления казалась ему ничем больше, чем размытым набором движений и действий, которые он выполнял автоматически. Он едва помнил, как сдавал свои личные вещи и одежду, как переодевался в тюремную робу — темно-синюю и безликую, как символ потери личности и свободы. Походка его была невнятной и неуверенной, когда он шёл по коридорам тюрьмы, наручники тяжело висели на его запястьях, ограничивая каждое движение. Всё вокруг казалось ему далеким и нереальным. Он не помнил, как проходил мимо камер с другими заключенными, не слышал их свистов и комментариев. Его сознание отключалось от реальности, пытаясь защитить его от переполнения эмоциями и стрессом. Единственный момент, который врезался в его память, — это как громко закрывалась дверь его камеры. Звук этот был глухим и окончательным, словно разделяющим его прошлое и настоящее. Тэхён медленно опустился на металлическую кровать в углу. В этот момент он осознал, что начался его первый день в заключении, и что суд, который решит его судьбу, состоится через семь дней. В его голове звучал этот счет: день первый. Придя немного в себя, Тэхён осознал, что его камера находится в блоке, где, по всей видимости, каждая вторая камера пустует. Это место казалось необычно тихим и спокойным для тюрьмы. Тут заключённые вели себя беззвучно и неприметно. В течение первых трёх дней Тэхён не видел и не слышал ничего. Он оставался полностью погружённым в свои мысли и переживания. Его разум был постоянно занят мыслями о Чонгуке — о том, как он справляется, где он находится, в безопасности ли он. Эти мысли о любимом человеке и беспокойство за него становились постоянным фоном его существования. Единственным человеком, с кем Тэхён контактировал в эти дни, был Ен. Тот приезжал к нему три дня подряд, начиная с первого дня заключения. Каждый из этих визитов приносил Тэхёну чувство связи с внешним миром и давал ему надежду. Он доверял Ену. Эти встречи становились для Тэхёна своеобразным якорем в его новой реальности, они давали ему силы держаться и верить в то, что скоро всё изменится к лучшему. Однако в глубине души он чувствовал тревогу и сомнения. Когда Ен впервые пришёл в тюрьму, он сразу же начал разъяснять обвинения, предъявленные Тэхёну. Ен сообщил, что его обвиняют в краже и продаже медикаментов, содержащих наркотические вещества. Говорил о существовании видеозаписи, которая якобы доказывает причастность Тэхёна к этому и что эта запись сейчас находится на экспертизе. Также Ен упомянул о наличии свидетелей, чьи показания могут усугубить положение Тэхёна. Ен уверял Тэхёна, что кто-то намеренно подставил его, возможно, кто-то, кто хочет занять его место. Он заверил, что все это является большой ошибкой и что Тэхён будет освобождён прямо из зала суда. Вся речь Ена была направлена на то, что скоро он сможет выйти на свободу. К концу разговора Тэхён, не задав вопросов о своем положении, неуверенно спросил Ена о Чонгуке. Ен, сдерживая злость и раздражение, поджав губы, ответил, что, насколько ему известно, Чонгука увезли в другую тюрьму и его слушание состоится на день позже, чем у Тэхёна. Он признался, что больше ничего не знает о Чонгуке. Тэхён прошептал: — Спасибо. А… что с папой? — Мы с ним говорили. Он хотел приехать, но это не лучшее решение сейчас. Ни для него, ни для тебя. Ты же сам понимаешь, что не нужно ему подставляться… — Ну да… — Малыш, не вешай нос, всё будет хорошо. Я тебе обещал, что вытащу, значит, вытащу! После суда сразу поедем праздновать в твой любимый ресторан. А на следующий день подготовим ответный иск за клевету. Отмоем твоё имя от этой грязи. Кстати, будет отличный пиар! — Боюсь загадывать… но если всё будет, как ты говоришь… после суда, я хочу сразу поехать к Чонгуку… — скомкано произнёс Тэхён. Ен сдерживался из последних сил. — Мне пора уже. Завтра не смогу приехать. — Да, конечно… И так спасибо тебе за всё! — Тэ, тебя тут кто-нибудь обижает из заключённых или охраны? — Ен убирал документы в кожаную папку на молнии. — Нет. Всё в порядке. Тут вообще очень тихо и спокойно. Нет тех ужасов, о которых папа рассказывал. — Тэхён с грустной усмешкой продолжал: — Мне, кажется, повезло… да?.. Ен лишь коротко улыбнулся и повторил: — Продержись три дня. А там уже и суд.***
Утром, перед судом над Тэхёном, Ен внимательно проверял все необходимые документы и доказательства. Он перебирал показания коллег Тэхёна, которые подтверждали его невиновность, а также результаты экспертизы, доказывающие, что видео, якобы свидетельствующее о вине Тэхёна, было монтажом. Ен также рассматривал показания уборщика, который признался в том, что ложно обвинил Тэхёна в выносе препаратов за деньги. Всё это укрепляло уверенность Ена в том, что он близок к своему триумфу и освобождению Тэхёна. Телефон Ена зазвонил за несколько минут до выхода из дома. Голос в трубке угрожал, предупреждая, что если его найдут, то его тело придется собирать по всей стране. Ен мгновенно понял, кто звонит. Он знал, что это может быть не просто пустая угроза. Как адвокат, работающий с криминальными авторитетами, Ен привык к опасностям и угрозам, но этот звонок заставил его действительно испугаться. Ен быстро скинул и выключил телефон. Завис на секунду, а затем лихорадочно начал собирать вещи в чемодан. Он бросился к машине и выехал с территории дома. Он направился не в зал суда, а в аэропорт. По дороге он рассуждал: «Тэхён не виновен, это и так понятно… Другой адвокат быстро разберётся в этом».***
Зал суда выглядел строго и официально: стены были окрашены в нейтральные тона, а деревянная мебель казалась не очень удобной. В зале не было зрителей, тишина в нём казалась почти осязаемой. Судья вошёл в зал, его присутствие мгновенно привлекло внимание. Он был одет в традиционную чёрную мантию, его взгляд был серьёзен и сосредоточен. На лице читалась строгость. Как только судья занял своё место, он сразу же обратил внимание на отсутствие адвоката у обвиняемого. Его голос звучал раздраженно: — Обвиняемый, где ваш адвокат? Тэхён, стоя перед судьей, был охвачен волнением и нервозностью. Он ответил, что не знает, где Ен, его голос дрожал от волнения. Судья строго предупредил, что если адвокат не явится в течение пяти минут, он расценит это как неуважение к суду, и дело будет отложено на три месяца. Время медленно тянулось, каждая минута казалась вечностью. Пять минут прошли, а Ена всё ещё не было. Судья, сохраняя свою строгость, объявил о переносе слушания на три месяца. Тэхён был потерян, разбит и обманут. Его снова увезли в тюрьму. Но уже не в одиночную камеру. Его перевели в общий блок, где обстановка сильно отличалась: здесь царило напряжение и шум, голоса других заключённых звучали грубо и угрожающе. Кто-то что-то выяснял. И теперь Тэхён оказался без защиты и поддержки. Его вели в его новую камеру. Тэхён чувствовал себя свежим мясом под оценивающими взглядами, шёпотами и усмешками некоторых. Казалось, будто все органы отрывались и лопались. Страшно. Очень страшно. Первое впечатление Тэхёна от его сокамерника в новом общем блоке было чистым ужасом. Это был мужчина около сорока лет, угрожающего вида: не очень высокий, но широкий в плечах и крепкий. Его физическое присутствие ощущалось мгновенно, как только Тэхён вошёл в камеру. Тэхён едва кивнул в знак приветствия. Сокамерник сел на кровати, внимательно и оценивающе следя за тем, как Тэхён аккуратно складывал свои немногие вещи на тумбочку. Тэхён, пытаясь сохранить спокойствие, снова негромко поздоровался. Мужчина ответил, представился как Кан и спросил об имени в ответ. Когда Тэхён рассказал о своём случае, и что его здесь не должно быть, Кан усмехнулся. — Ну да, как и каждого, кто тут. Весь день Тэхён находился в состоянии сжатой пружины, ощущая угрозу и давление. Он не представлял, куда скрыться от постоянного оценивающего и давящего взгляда мужчины. Совсем уже поздно вечером Кан сел рядом с Тэхёном и тихо сказал: — Судя по твоей истории, кинул тебя адвокат… Парень твой вообще сам загремел лет на пятнадцать, не меньше… А в таком месте как тут, защита очень нужна… особенно таким как ты, — гадко усмехаясь, добавил Кан. Тэхён необдуманно отсел чуть дальше. Кан продолжил противно усмехаться. — Не нервничай. Пока. Предлагаю тебе свою защиту. Меня тут боятся и уважают. Тэхён неуверенно поинтересовался: — Что тебе от меня нужно взамен? — Всего лишь небольшое материальное вознаграждение… Скажем тысяча евро в месяц за твоё здоровье и спокойствие. — С ума сошёл! У меня нет таких денег. Тем более тут. — А причём тут ты? — мужчина улыбнулся. — У парня твоего есть, раз он инвестор. Мужчина взял Тэхёна за подбородок, посмотрел в глаза и облизнул губу. — Неужели ему будет жалко на своего такого красивого и сладкого мальчика этих грошей? Тэхён застыл — страх парализовал. — Подумай хорошо. А утром ответь. Тэхён продолжал молчать практически не дыша. Кан поднялся с кровати и лёг на свою. — Спокойной ночи, сладкий.***
Тэхён не спал практически до рассвета. Страх и тревога сожрали его. Мысли о предложении Кана кружились в его голове, заставляя сердце биться быстрее от страха и беспокойства. Тэхён осознавал, что отказ от «услуг» Кана может обернуться для него страшными последствиями. В этом жестоком мире тюрьмы отсутствие защиты могло сделать его уязвимым для нападений и домогательств со стороны других заключенных. Лёжа в темноте, Тэхён боролся с вопросами: как себя повести, что ответить Кану? Он чувствовал себя зажатым между страхом и здравым смыслом, пытаясь найти выход из этой запутанной ситуации. Каждая мысль о возможных последствиях только усиливала его страх. Задремал только под утро. — Проснулся уже, сладкий? Тэхёна передёрнуло от голоса, который раздался почти у самого уха. — Не называй меня так. Кан усмехнулся. — А то что? И ты знаешь цену твоего курорта тут. — Дай мне подумать ещё немного, — неуверенно произнёс Тэхён, как бы спрашивая разрешения на это. — Не могу отказать, когда на меня смотрят такими щенячьими глазами, — слегка приподнял бровь мужчина. А потом добавил: — Когда тебя трахают так же смотришь? Тэхён снова ошарашен. Не знал, что ответить. Абсолютная растерянность. — Я просто пошутил, расслабься, — как-то даже по-доброму произнёс Кан.***
Весь день Тэхён рассуждал и наблюдал за Каном. Он думал, что если согласится, то это будет означать лишь одно — его жизнь будет зависеть полностью от Кана. И в любой момент тот сможет сказать, что его услуги выросли в цене. Тэхён понимал, что он станет со стопроцентной гарантией дойной денежной коровой для Кана. Это же абсурд — соглашаться на такое. С другой стороны, когда Тэхён наблюдал за Каном, как тот взаимодействовал с другими заключенными, он отметил, что его действительно побаиваются и уважают. С ним никто не конфликтовал. Ему уступали место. С ним считались. Это же хорошо, когда есть покровительство такого человека… И не таким отмороженным он казался… Говорил и рассуждал логично и связанно. Тэхён не знал. Он сомневался и боялся. К вечеру он пришёл к выводу, что не видит ни единого верного решения для себя. А ещё в голове была мысль, которая почему-то грела — завтра утром слушание дела Чонгука. Тэхён молился про себя, чтобы Чонгука оправдали. … Поздний вечер. Уже давно был отбой. — Эй, сладкий, — хрипло прошептал Кан со своей кровати, — спишь уже? Тэхён лежал, молча отвернувшись к стене. Делал вид, что спит. — Эй, сладкий! — Кан сел на кровати. — Что тебе надо? Я сплю уже… — Тэхён старался бубнить как можно более сонно. — Какой твой ответ? Тэхён снова замолчал. — Нет, так мы с тобой не договоримся, — мужчина начал раздражаться, и Тэхён слышал эту нервозность в голосе. — Слушай… Ну может, тут не все такие ужасные люди… И к тому же я не собираюсь ни к кому лезть или искать неприятности… Я же могу воспользоваться твоим предложением, скажем, спустя какое-то время?.. Или когда мне это понадобится… Кан усмехнулся. — Держишь меня за идиота?! — Нет! Вообще нет! — А знаешь, я даже рад, что ты сейчас отказался. — Кан быстро пересел на кровать Тэхёна. — Я покажу тебе, что тут происходит с такими как ты, сладкий. Не прошло и десяти секунд, как Кан завалил Тэхёна на кровать, и начал грязно лапать. Тэхён старался отбиться от него, но силы были так не равны. В какой-то момент ему удалось вывернуться, и он вскочил. Но это только разолило Кана. Он несколько раз сильно ударил Тэхёна по лицу. Тонкая кожа губ сразу лопнула. А от следующих нескольких сильных ударов, которые Кан даже не старался смягчить, Тэхён согнулся пополам. Кан воспользовался этим моментом и завалил беспомощного Тэхёна снова на кровать. — Сам виноват, сладкий — усмехнулся мужчина, — хотя, кто знает, может сам захочешь остаться моей сучкой. Эта фраза Кана отбросила Тэхёна в воспоминания, когда Ен напился и говорил о нём точно так же. Стало невероятно противно и мерзко. Остатки чего-то хорошего и доброго по отношению к Ену растворились. Тэхён абсолютно точно осознал, что если бы Ен пришёл, то всего этого не было бы сейчас. Слёзы начали наворачиваться от обиды, страха, боли, унижения. Тэхён резко вернулся в реальность от того, что Кан грубо стащил штаны с бельем. — Пожалуйста, не надо! — выкрикнул Тэхён со слезами. — Рот закрой и ни звука! — рычал Кан, крепко зажимая рот ладонью. — Я согласен! Я заплачу! Пожалуйста! — рыдал Тэхён сквозь ладонь. Кан копошился, Тэхён всё понимал, что происходит и он решает рискнуть. Он со всей силы укусил Кана за палец — прокусил кожу, начала идти кровь. Кан от неожиданности и от боли вскрикнул сам. — Блять! Сука! Но Тэхёну ничего не удалось изменить этим действием в свою сторону, Кан крепко держал по-прежнему. — Молись, чтоб не сдохнуть, тварь, — рычал тот. Через несколько секунд тело Тэхёна пронзила острая обжигающая огнем боль. Кан с большим трудом вошёл в него, и то не с первой попытки. Тэхён плакал и кричал в ладонь мужчины. Еще как-то старался сопротивляться, но сил оставалось всё меньше и меньше. — Я сказал заткнись! — Кан нанёс череду сильных и тяжелых ударов по телу. — Всё? Успокоился? — злобно и недовольно кинул он слова. Тэхён уже просто кашлял от боли и плача. Скулил: — Пожалуйста… пожалуйста, не надо… я согласен… согласен… Кан грубо запихнул в рот тому край одеяла и резко вошёл в него до основания члена. От такой острой и резкой боли Тэхён потерял сознание на секунд двадцать. Но, Кан даже не заметил этого. Придя в себя, Тэхён по-прежнему чувствовал раздирающую боль, которая заполнила всё тело, казалось даже до кончиков волос и ресниц. Но, он уже ничего не предпринимал. Бессмысленно. Лучше и легче просто терпеть. Совсем скоро Кан удовлетворенно выдохнул. Он обтёрся одеялом Тэхёна от спермы и крови. — А ты знаешь, у меня идея появилась. Я тебе даже выбор дам… Моё прежнее предложение, но уже не за тысячу, а за полторы… Или… будешь местной шлюхой. Я на тебе сделаю целое состояние! Задница у тебя что надо! Если будешь хорошо себя вести, буду тебе даже зарплату платить… скажем процентов пять… — Кан мерзко засмеялся и продолжил: — Жду твой ответ к завтрашнему вечеру. Спокойной ночи, сладкий. Сейчас у Тэхёна была лишь одна мысль в голове — сожаление. Сожаление о том, что он лишь потерял сознание от болевого шока, а не умер. Чересчур больно телу. Чересчур больно душе. Чересчур стыдно. Чересчур стыдно перед Чонгуком.