Неприкасаемый

      Лия переспросила:       — Тэхён, тоже?       Он шмыгнул носом, плача. Снова обнял крепко-крепко, утыкаясь в друга. Так, как будто Лия была его последней надеждой на спасение. Она обняла друга в ответ, как будто говорила этим, что убережёт от всего зла мира. Обняла так, как будто хотела забрать всю боль своего близкого человека.       — Плачь, дорогой, плачь… я уже своё выплакала. Теперь твоя очередь… Но помни, ты в безопасности сейчас. Ты уже это пережил. Ты уже с этим всем справился. Ты уже это прошёл, — она гладила его по голове, по спине, шептала снова, — плачь, дорогой мой, плачь. Я тут для тебя.       Тэхён не просто плакал — он хрипел. Тэхён не просто плакал — он издавал звуки, наполненные неизмеримой болью и отчаянием, отражающие глубину его внутренних страданий.       Его плач перерос в вопль.       Отчаянный и сырой, вырывавшийся из самых глубин его души. Слёзы беспрерывно лились по его щекам, а рыдания становились всё более глухими и пронзительными.       Тэхён обнимал Лию, как будто цеплялся за неё, как за последний островок в море своих бесконечных страданий. Он крепко держался за неё, словно это единственное, что могло удержать его от полного погружения в бездну собственного отчаяния и боли.       Его тело тряслось от всхлипов, каждый из которых нёс в себе бремя невыразимого горя. Глубокие, рваные вздохи сменялись резкими, хриплыми криками, выражающими его неспособность справиться с пережитым. Это были крики человека, потерявшего всякую надежду, крики оставленного в абсолютном одиночестве.       Лия обняла Тэхёна, но её слова, хоть и были полны любви и сострадания, не могли унять его мучения. Её голос, мягкий и успокаивающий, словно свет в темноте, но Тэхён был слишком глубоко погружён в своё горе, чтобы полностью её услышать и почувствовать. Его слёзы и крики были не просто физическим выражением боли, это был крик души, искалеченной и разбитой обстоятельствами, от которых не было спасения.       Лия осознавала, что нельзя утешить Тэхёна обещаниями о том, что всё наладится само, ведь она знала, что это неправда.       Она сама проходила через это и понимала, что путь к исцелению лежит через принятие и переживание. Она не пыталась утешить друга пустыми словами, а принимала его боль, позволяя ей просто быть. Она полностью принимала друга в его страданиях.       Лия показывала Тэхёну, что важно принять и разрешить себе испытывать эти эмоции. Она показывала ему, что это нормально чувствовать боль, грусть, отчаяние: так и должно быть сейчас. Все эти чувства были частью процесса восстановления. Её молчаливое присутствие и способность выслушивать без осуждения давали Тэхёну возможность ощутить себя в безопасности, чтобы выразить свои чувства без страха быть непонятым или осуждённым.       Это было тихое, но мощное напоминание Тэхёну, что он имел полное право просто «быть» и имел право на абсолютно любые эмоции и чувства.       В этом прекрасном и уединённом месте, окружённом молчаливыми горами и густым лесом, царило спокойствие. Но эту тишину разрывали звуки глубокой человеческой боли — плач, вой и стоны Тэхёна. Эти звуки, такие отчаянные, разносились по всей территории, нарушая покой природы.       Чонгук был на кухне, правда мыл посуду — простое действие, попытка отвлечься, чтобы хоть как-то справиться со своей беспомощностью и беспокойством.       Окно на кухне было открыто, и через него проникал каждый звук душевных страданий Тэхёна. Чонгук слышал каждый всхлип, каждый резкий вдох своего любимого человека. Он ощущал каждый звук его невыносимой боли, которая физически отзывалась в его собственном сердце и теле.       Эти звуки стали для Чонгука самой настоящей пыткой и испытанием — он ощущал себя связанным с Тэхёном его страданиями, будто они передавались ему через воздух. Он чувствовал каждую ноту горя, каждую вибрацию отчаяния, исходящую от Тэхёна. Эти звуки боли заполнили пространство кухни, обволакивая Чонгука, заставляя его сердце сжиматься от сочувствия и безысходности. От собственной беспомощности.       Стоя у раковины, Чонгук тоже плакал. Его слёзы были не менее отчаянные, чем у Тэхёна. Он плакал тихо, беззвучно, но с такой же глубокой болью, как и его любимый.       Слышать, как страдает самый близкий и любимый человек, невыносимо… и это ощущение боли разрывало изнутри. Крупные горячие слёзы скатывались по его щекам и капали прямо на тарелки, которые он омывал горячей водой.       Весь его внутренний мир был охвачен тоской и горем за любимого. Чонгук чувствовал себя раздираемым желанием броситься к Тэхёну, обнять его, попытаться утешить, занежить, но он помнил слова Лии. Она предупреждала, что такой момент наступит, и настоятельно просила его не вмешиваться, давая Тэхёну возможность принять свою боль наедине с собой.       Чонгук помнит своё обещание сделать всё возможное для помощи Тэхёну, даже если это означало игнорировать его собственный момент боли. И он понимал, что иногда лучшая поддержка — это просто оставить человека — дать ему время и пространство.       Тэхён всё рассказал Лии, и уже немного успокоился.       — Как ты?       — Как ты сказала — я ни живой и ни мёртвый.       — Я могу чем-то помочь? Или кто-то другой?       — Нет… Чем тут поможешь?.. Знаешь, что для меня самое страшное было… даже не боль… она, наоборот, оказалась самым незначимым моментом… самое страшное, что я ничего не мог сделать… абсолютно ничего. Я полностью зависел от него… Моя жизнь была в его руках в прямом смысле. И это… самое ужасное чувство, которое я когда-либо испытывал. Это такой страх… Для меня это был самый настоящий ужас, который кровь в лёд превращает.       — Понимаю, дорогой. — Лия взяла снова друга за руку. Тэхёну этот жест стал теперь невероятно приятен. Нежное тепло руки друга ему стало казаться исцеляющим.       — А ещё мне стыдно перед Гуком… Боже, Лия… я его так люблю… я его обожаю. Наверное, даже боготворю. Даже когда ненавидел, я его любил… и он чуть не убил Кана… если бы я не остановил, он бы голову проломил ему совершенно точно.       — Тебя это напугало? Чонгук считает, что напугал тебя этим.       — Не-е-ет! Мне внутри было хорошо от этого. Я испугался, что он из-за меня может убить и сесть в тюрьму на пожизненное. Из-за меня, понимаешь?! Я ему только беды какие-то приношу… Я не достоин его… Он самый прекрасный человек на свете. А я… а я себя чувствую куском дерьма… и он продолжает возиться со мной… Я ему предлагал расстаться, говорил, что ухожу, что бросаю его. А он как полоумный только твердит: «Я тебя люблю и не отпускаю». Правда полоумный… — Тэхён шмыгнул носом и вытер всё ещё скатывающиеся слёзы. Они лились у него сами собой, абсолютно бесконтрольно.       Лия улыбнулась.       — Да, люди, которые любят, все с приветом.       — Он не может меня любить…       — Знаешь, я тоже так думала тогда, после… А потом появился Дже. И в моей жизни началась новая глава.       — Как у тебя получилось?       — Это не у меня получилось, а у Дже… Он ничего не знал и до сих пор не знает. Я долго сопротивлялась. Вот как ты Чонгуку говоришь, так же я Дже отшивала — не верила. А он всё продолжал и продолжал. Говорил, что не торопится, что подождёт. И я тоже говорила ему, что он сумасшедший.       — А что изменилось?       — Я перестала оберегать свою боль.       — Это как?       — Вот так. Я поняла как-то, что боль от изнасилования для меня стала ценнее, чем моя жизнь. Стала ценнее, чем моё настоящее. Я её возвела в какой-то культ и стала поклоняться ей. Звучит дико, да?       — Я не понимаю…       — Ну смотри… когда мы выбираем что-то одно — это же не про то, что мы выбрали. А про то, от чего мы отказались. И выбрав то, что я застряла в это состоянии, в боли, обиде, злости… я отказалась от жизни: от радости, любви, взаимности. И в тот момент я сделала снова выбор: решила, что попробую чувствовать не то, что привыкла чувствовать обычно, а что-то новое, что меня интересует. Дже оказался невероятно чутким человеком. Он меня собирал по кусочкам. Я разрешила сама себе, чтобы он меня собрал.       — Хочешь сказать, что Чонгук…       — Именно. Разреши ему помочь тебе. Он страдает от того, что ты не разрешаешь ему тебе помочь.       — Я не знаю, как с ним разговаривать. Я хочу с ним разговаривать, но не знаю как. У меня как будто нет нужных слов для него. Я знаю, что он хочет слышать от меня. Но… все слова у меня застревают в горле, когда я его вижу. И вот как мне с ним заговорить?.. На самом деле, я так многое хочу ему сказать… и спросить у него хочу… Но, не знаю как.       — Пиши письма. Прекрасный вид общения. Очень романтично даже, не находишь? Прямо из сердца в ручку и на бумагу.       — Никогда не писал писем раньше.       — Попробуй! Даже если ты и не отдашь его ему, то всё равно уже станет легче. Расскажи ему, что ты чувствуешь… Поверь, ему ничуть не легче. Ему так же больно внутри, как и тебе.       — Я это вижу… и от этого у меня ужасное чувство вины.       — Напиши ему всё то, что хочешь сказать, но не получается. Обещаю, тебе это поможет. И Чонгуку — тоже.       Лия с Тэхёном ещё долго сидели и разговаривали. Тэхён выговорил всё, что хранилось в его душе. Все эмоции, чувства, страхи. Поделился своими опасениями и желаниями. Поделился о том, что также безумно скучает и тоскует по любимому человеку.       После разговора Тэхён не сразу пошёл в дом с Лией. Он остался ещё немного посидеть и посмотреть на звёздное небо. Обдумать всё то, что они обсудили.       А Лия, придя в дом, увидела сидящего в гостиной Чонгука, на котором не было лица. Она подошла, обняла так же крепко, как обнимала Тэхёна.       — Всё хорошо, и ты большой молодец! Запасись бумагой и ручкой. А прямо сейчас иди спать.       — Как он?       — Гораздо лучше. Он молодец.       — Я слышал… Я сдержался, не знаю как…       — И вот поэтому ты — молодец. Ты сделал именно то, что помогло ему. Иди спать сейчас. Тэхён скоро придёт в дом, дай ему пространство.

***

      Тэхён последовал совету Лии. На следующий день, когда он ушёл гулять в лес, то взял с собой бумагу и ручку. Он писал Чонгуку письмо именно сердцем.       В своём письме Тэхён благодарил Чонгука за всё, делился своими переживаниями, эмоциями, состоянием. Он рассказал, как ему сложно даже просто смотреть на него. Потому что чувствует вину и стыд. Благодарил, что не бросил и что не разрешил уйти. Письмо было пропитано болью и чувствами.       В конце своего письма на пять листов, Тэхён попросил: «Если хочешь, можешь ответить, но это не обязательно… И Гук, пожалуйста… Я очень тебя прошу… Давай в реальной жизни пока не будем обсуждать то, что я тут написал. Пока для меня это кажется невозможным.

Твой Тэ»

.       Тэхён подсунул письмо Чонгуку под дверь перед сном. И как только тот увидел конверт, сразу же понял слова Лии.       Он читал взахлёб каждую строчку, каждое слово. Он не просто читал, он как будто слышал голос Тэхёна. Чонгук начал плакать на первом же слове, которое прочёл. Внутри было так больно и одновременно хорошо, оттого что Тэхён наконец-то открылся ему.       Чонгук перечитал письмо три раза. Потому что после первого раза он не помнил ничего, кроме эмоций.       Во второй раз он уже стал обращать внимание на суть.       В третий раз он смог понять и проанализировать всё, что Тэхён ему рассказал и о чём спрашивал.       В душе появились искорки надежды на то, что всё может починиться.       Чонгук полночи писал ответ. Тоже на пять страниц. Не специально, так получилось. Столько всего хотелось рассказать и сказать…       Как и просил Тэхён, в реальной жизни они никак не обсуждали их переписку. И на десятый день их такого общения Чонгука накрыл страх. Надежда снова куда-то испарилась.       Письма Тэхёна после пятого дня стали всё короче и короче. Было ощущение, что Тэхён потерял интерес и снова закрылся.

***

      Чонгук в тот вечер решил пойти спать пораньше. Ему не терпелось получить очередное письмо от Тэхёна. Пусть и то, которое стало в одну неполную страницу.       Но письма всё не было, а время было уже за полночь.       Чонгук не отводил взгляда от пола около двери, но письма всё не было. Около часа ночи он оделся и вышел на улицу, присел на качели. Накрыло чувство, что он уже не может. Он по-прежнему невыносимо скучал, тосковал, хотел. И ему казалось, что сейчас он потерял Тэхёна навсегда. Та искорка надежды, которая появилась… потухла.       Сегодня Чонгук остался без письма.       Точка.       Конец.       Нет больше сил.       У Чонгука чувство, что он себя безвозвратно потерял, и что вся жизнь кувырком. Думал о том, что тогда, когда его порезали, нужно было чтобы он умер, чтобы Тэхён не успел его спасти.       Чонгук сдался.       Нет больше никаких сил хотеть слышать, разговаривать, трогать.       Состояние, что он уже сходил с ума. Подкралось противное, холодное, липкое ощущение, что так всю жизнь он не сможет прожить.       Он настолько глубоко погрузился в свои мысли и переживания, что не услышал, как к нему подошёл Тэхён. Он стоял позади уже несколько минут.       Его лицо было такое озадаченным, взволнованным. Он присел рядом.       Чонгук только спустя несколько секунд обернулся.       — Тэхён?.. Ты чего не спишь? Поздно…       Ни единого слова про письмо.       У Чонгука внутри сейчас такая боль и пустота. И некому рассказать, не с кем поделиться. Некого обвинить. Потому что нет виноватых. Есть только те, кого затронула и поглотила случившееся трагедия.       Чонгук снова перевёл взгляд на горы. Неожиданно для себя он понял, что хочет сейчас быть в одиночестве. Первый раз за всё время он не рад присутствию Тэхёна. Потому что сил не осталось терпеть и подавлять то, что внутри.       Чонгук решил, что пора вернуться в дом. И в эту самую секунду, когда он принял решение встать, Тэхён очень аккуратно, неуверенно, робко взял его за руку.       Ладонь Тэхёна была холодной и влажной от волнения. Подрагивала не только его рука, но и его всего самого потряхивало. Внутри него всё ходило ходуном. Он тихо-тихо произнёс:       — Давай мы перестанем писать письма… Давай начнём говорить… Я не хочу больше читать. Я хочу тебя слушать… Как раньше…       Когда Тэхён взял за руку, Чонгук ощутил этот жест как нечто большее, чем простое прикосновение. Это было как прикосновение к его разбитому сердцу и его измотанной дряхлой душе.       Слова Тэхёна пронзили. Вызвали в Чонгуке мощную волну эмоций — счастья, любви и одновременно стыда и вины за свои такие тёмные мысли, которые только что охватывали его.       Чонгук заплакал. Так сильно и отчаянно он ещё, кажется, не плакал никогда.       Заплакал от любви. В этот момент он почувствовал, что его любовь к Тэхёну была гораздо сильнее, чем он когда-либо мог представить и думал.       — Давай, малыш… Как раньше, — с неуверенной улыбкой сказал он сквозь слёзы.       То, как они сжимали руки друг друга сейчас, было как самые настоящие и крепкие объятия. Это было сильнее и интимнее всего на свете. В этом их жесте было абсолютно всё то, что между ними — то, что невозможно сказать словами. Всё то, что даже не может поместиться в душу: невероятная боль и бесконечная любовь. Полное принятие и понимание друг друга.       Надежда. Снова.       Но уже бескомпромиссная и уверенная.

***

      На следующий день после завтрака, в атмосфере нового утра, полного надежд и ожиданий, Тэхён пригласил Чонгука прогуляться по лесу вместе.       Как только они вошли в укромную зелёную чащу, Тэхён неуверенно, но с надеждой взял Чонгука за руку. Этот жест наполнил обоих чувством внутренней весны, где цветы нежности и бережности распускались прямо в сердце и по всей душе.       Чонгук долго мечтал о физической близости с Тэхёном, но страх потерять доверие удерживал его от того, чтобы первым прикоснуться хотя бы к руке. Он боялся спугнуть Тэхёна, поэтому выбрал путь терпения и ожидания. И вот, наконец, его терпение было вознаграждено.       Поначалу они просто молча шли, держась за руки, чувствуя тепло и близость друг друга. Но это молчание было полным эмоций и невысказанных слов, признаний.       Затем их разговор потёк естественно, они стали говорить о мелочах вокруг — о деревьях, цветах, всём, что попадалось им на глаза. Им было так всё равно, о чём говорить. Они снова привыкали к общению, прикосновениям. Снова привыкали друг к другу.       Чонгуку хотелось заобнимать, затрогать, зацеловать. Но максимум, что он себе позволял, едва заметный жест — нежное редкое поглаживание большим пальцем по коже руки Тэхёна. Но в этот момент ему казалось, что он делал невероятно откровенное и даже интимное действие.       Но Тэхён молчал, никак не комментировал, руку не убирал. Лишь бросал редкие взгляды со смущенной улыбкой.       Следующие пять дней они вместе гуляли каждый день, держась за руки. При чём их руки находили сами собой друг друга — этот жест стал привычным, обыденным. Как раньше.       Были моменты, когда они просто шли молча за руку, наслаждались, что вместе, просто рядом. Наслаждались прикосновениями любимого человека.       Были моменты, когда они увлекались каким-то обсуждением и начинали активно развивать тему. Совсем как раньше.       Спустя ещё несколько дней, за ужином Тэхён неожиданно округлил глаза.       — Лия, а как дела у Дже?!.. А как вообще дела в больнице?.. Что с пациентами?.. Может, Дже тебе что-нибудь рассказывал?       У Лии и Чонгука шок и восторг.       — Ой, не знаю… Только знаю о каком-то роботе… Дже все уши прожужжал. Но я ничего не понимаю в этом, — Лия улыбалась, потому что она только что достала очередной козырь и изящным движением преподнесла его другу. Естественно, он проиграл.       У Тэхёна глаза ещё больше округлились.       — Робот?! Нам привезли операционного ассистента? Руку-робота?! Лия!       — Ну может, да… Дже говорил, что вы с ним это обсуждали почти год назад… Ты еще заказывал его.       Тэхён перевёл взгляд на Чонгука. Сглотнул.       — У нас в больнице теперь живёт моя мечта…       Чонгук смотрел на Лию, потом перевёл взгляд на Тэхёна.       — А давайте Дже пригласим на выходные?       — Он приедет с мальчишками, и они устроят тут погром! — Лия озорно улыбнулась и продолжила: — Но, дом не мой, так что я только «за»!       Они так и сделали — через день приехал Дже с мальчишками.

***

      Как только машина остановилась, двери открылись и выбежали дети. Они сразу же побежали к Тэхёну, стали обнимать его с обеих сторон.       Чонгук, Лия и Дже, замершие в моменте, ощутили напряжение друг друга, но Тэхён улыбнулся, рассеивая внезапность момента, и уверенно сказал:       — Всё в порядке.       Мальчишки, радостно визжа, почти запрыгивали на него, заявляя, что очень скучали по Тэхёну во время его неожиданной командировки. Дети практически забрали в рабство Тэхёна и Чонгука, чтобы те играли с ними в любимые самолетики и шуточные бои.       Особенно мило и смешно это выглядело в паре с Чонгуком, когда выпускник детсада укладывал того на лопатки. Тэхён расплывался в умилительной улыбке, наблюдая за этой милой вознёй.       Лия и Дже заботливо готовили обед на открытом огне.       — Как он? — тихо поинтересовался Дже у супруги.       — Он разрешил ему помочь, — с нежной улыбкой ответила та, смотря на то, как Тэхён улыбался, играя с детьми. — Он у тебя спросит про больницу и про работу… Расскажи ему всё в ярких красках.       — А ты когда домой? — Мужчина обнял и поцеловал в висок. — Я соскучился… очень.       Лия улыбнулась.       — Завтра вместе поедем. Тут моё присутствие уже не нужно. Операция прошла успешно — швы заживают, никроза не наблюдается. Я довольна проделанной работой.       Она обняла мужа и подарила нежный поцелуй.       — Я тоже соскучилась, родной.       Под сияющим весенним солнцем Тэхён, казалось, забыл о всём случившемся. Детский смех и улыбки мальчишек наполняли душу спокойствием и счастьем. Внутри было так тепло и светло. Чонгук, наблюдая за Тэхёном, испытывал хрупкую-хрупкую надежду, что этот день станет началом новой главы в жизни его любимого человека — первым днём, свободным от боли.

***

      За обедом атмосфера была домашняя и уютная. Тэхён, не теряя времени, сразу обратился к Дже с вопросами о больнице. Он интересовался всеми подробностями: что происходит в больнице, как пациенты, есть ли что-то новое. Дже, следуя просьбе Лии, рассказывал всё в ярких красках. Он увлечённо говорил о новинке — руке-роботе, который теперь ассистировал в операциях.       Он делал акцент на точности и потрясающей работе робота. С улыбкой и даже лёгким вызовом заметил, что швы робота могут сравниться со швами Тэхёна, а возможно, даже превзойти их.       Тэхён смеялся от души. Он неосознанно взял за руку сидящего рядом Чонгука, в ответ говоря, что это ещё предстоит проверить.       Чонгук вздрогнул от неожиданного жеста, в то время как Тэхён, поглощённый разговором, даже не осознавал, что взял того за руку. Для Тэхёна ощущать Чонгука рядом снова было так же естественно, как дышать.       Дже продолжил, утверждая, что все в больнице ждут возвращения Тэхёна.       — Тэ, все понимают, что случившееся было страшной ошибкой, и вся больница на твоей стороне! У тебя есть все оправдательные документы… Все очень ждут тебя!       Тэхён, слегка смущённый, улыбнулся в ответ, ощущая тепло и поддержку друзей.       — Приятно… Но, я не знаю пока… Правда…       — Кто будет чай? Или кофе, — перевела тему Лия.

***

      Тэхён не мог уснуть. Он ворочался в кровати всю ночь, не находя себе места. Что-то будоражило его ум, заставляя сердце биться чаще. И он никак не мог понять причину своего волнения.       Он закрыл глаза.       В голове как обычно перед сном сменяли друг друга образы: мрачные стены тюрьмы, очертания камеры, отвратительное лицо Кана, эхо боли и вид избитого Чонгука.       Как калейдоскоп, эти картинки мелькали одна за другой, пока вдруг его мысли не перенеслись в операционную… К коллегам, хирургическим инструментам, пациентам. Неожиданно перед глазами появился вечер церемонии и его награда… Слова Дже о новом роботе, который накладывает швы, возможно, лучше, чем любой хирург.       Эти образы приносили утешение и воодушевление. Они были связаны с его профессиональной жизнью, с достижениями и признанием, которые давали ему силы.       И вот, впервые за долгое время, Тэхён засыпал с улыбкой на усталом лице. Наконец, утомлённый душой и телом, он погрузился в глубокий, крепкий сон.       И проснулся Тэхён в прекрасном настроении, чувствуя себя полным сил и энергии. В доме царила уютная суета утреннего завтрака, который они готовили вместе.       Когда пришло время прощаться, они обменялись тёплыми объятиями и обещаниями скоро увидеться снова. А после отъезда гостей Тэхён и Чонгук отправились на прогулку в лес, как обычно, взявшись за руки не задумываясь.       Тэхён был особенно разговорчив, словно вчерашняя ночь освободила его от тяжёлых мыслей. Когда они остановились, чтобы понаблюдать за белкой, которая без страха подошла к ним на удивительно близкое расстояние, они обменялись быстрыми взглядами, спрашивая друг у друга без слов: «Ты тоже это видишь?»       Но когда их взгляды встретились, что-то щёлкнуло внутри каждого. В этот момент, абсолютно синхронно, они потянулись друг к другу. Влечение и желание сократили дистанцию между ними до миллиметра, и их губы встретились в нежном, даже боязливом, невинном поцелуе.       Робкое и нерешительное касание родных губ.       У Тэхёна земля под ногами поплыла: почему-то стало страшно и неловко. Он прятал глаза, но руку Чонгука из своей не выпускал, наоборот непроизвольно сжал крепче. Тэхён был в смятении, неуклюжая улыбка приклеилась к лицу.       Чонгуку стоило невероятных усилий, чтобы не притянуть Тэхёна к себе и не продолжить это потрясающее действие. Он с трудом сдержался, чтобы не поцеловать снова, крепко сжимая в своих объятиях.       И в эту же секунду Чонгук испугался, что сейчас он всё испортил. Страх накрыл с головой — он с опасением смотрел на лицо Тэхёна, старается понять всё ли в порядке. Но как только он увидел смущённую улыбку — расслабился. Они продолжили прогулку, как будто этого неожиданного, но такого желанного поцелуя не было. Как оказалось: Тэхён ещё не был готов.       За ужином Тэхён поделился, что со вчерашнего дня думает о словах Дже. Рассказал, что вспоминал больницу и коллег. Его глаза блестели самым настоящим внутренним светом, когда он говорил о работе и пациентах.       Чонгук был невероятно счастлив слышать и видеть такое.       — Что думаешь? — аккуратно спросил он.       — Не знаю… Я хотел бы… Но… не уверен. Мы же можем ещё тут пожить?       — Да, конечно. У нас ещё два месяца впереди.       — Класс! Я рад, тут так красиво… Мне очень нравится.       Диалог снова вернулся к работе Тэхёна, он делился своими фантазии на тему. Он вспоминал в деталях операционную. Он с восторгом рассказывал интересные случаи, которые были у него в практике. Вспоминал о своём кабинете, говорил, что хотел бы там сделать перестановку, когда вернётся.       Теперь Тэхён говорил о работе каждый день.

***

      Спустя несколько дней       Чонгук лежал без сна, погружённый в размышления. Он представлял и фантазировал, что будет дальше.       В комнате стояла тишина, такая густая, что можно было услышать даже тихое биение сердца. Вдруг раздался едва уловимый стук, и дверь медленно открылась. В проеме показался Тэхён, одетый в пижаму, а в его руках были подушка и одеяло. Его взгляд был вопросительным и немного неуверенным, когда он произнёс:       — Можно к тебе?       Гук уловил подтекст этого простого вопроса, читая между строк невысказанное желание быть рядом, не оставаться одному с ночными тенями прошлого.       — Да, конечно, — тихонько ответил он. В его голосе звучали оттенки приглашения и понимания. Это было больше, чем просто разрешение поделиться кроватью. Это был знак доверия и глубокой связи между ними.       Тэхён аккуратно устроился на самом краю кровати, стараясь занять как можно меньше места. В его движениях чувствовалась неуверенность и осторожность, будто он не хотел навязываться.       Чонгук, заметив это, обратился к Тэхёну с мягким предложением, чтобы тот подвинулся поближе к центру.       — Подвинься. Я лёг ближе к краю, — сказал он, проявляя заботу и желание сделать Тэхёну более комфортно. Этот жест был простым, но полным тепла и заботы.       Тэхён улёгся и почти мгновенно уснул. Несмотря на то, что он повернулся спиной к Чонгуку, чувства нежности, заботы и спокойствия, которое он испытывал от близости, окутали его. Затопили душу нежностью, заботой и спокойствием. Тэхён уже и забыл каково это засыпать рядом с любимым человеком. Какое это невероятное чувство спокойствия и абсолютной защищенности.       А Чонгук, лёжа рядом, не мог закрыть глаз, не говоря уже о сне.       Всю ночь он смотрел на Тэхёна. Время от времени нежно, едва ощутимо прикасаясь к его волосам или щеке, не веря, что он на самом деле рядом. Не веря, что тот сам пришёл.       Когда Тэхён во сне повернулся лицом, Чонгук почувствовал себя безумцем или маньяком, позволяя себе едва коснуться его губ своими. Внутри его переполняла нежность и безумная, неконтролируемая любовь. Он ругал себя за свои действия, боясь этим разбудить Тэхёна. Но, несмотря на внутренние переживания, он не мог отрицать, что это момент чистой, искренней и сжигающей любви. Чувство было, что сейчас он сойдёт с ума от счастья и любви. Он так истосковался…       Уснул только под утро и абсолютно счастливым.

***

      Чонгук проснулся и понял, что в кровати один. Стало одиноко. Но, вспомнив вечер и ночь, он растянул губы в улыбке. Тэхён сделал огромный шаг.       Мужчина потянулся за телефоном, чтобы посмотреть время и увидел одно непрочитанное смс. Оно было от отца Тэхёна, и в нём говорилось следующее: «Прости за беспокойство. Но у меня новости, которые ты захочешь знать. Я нашёл Ена».