Expecto Experimentum

Двое на опушке леса. Точнее трое: гордо стоит на траве крупный гиппогриф. – Думаю, вам стоит прокатиться, – по-прежнему аккуратными формулировками говорит Снейп. – Я снизу буду смотреть: если что, прикрою. – Сэр, – наклоняет голову Гарри, – думается, нам дали одного гиппогрифа, чтобы мы полетели вдвоём. – Поттер, мне некогда выслушивать ваши капризы. Сели – полетели. Всё, – профессор в раздражении даже перестаёт избегать приказов. – Сэр, я не буду подчиняться. Вы не в себе, раз предлагаете наиболее опасный вариант действий. – Наглец, – тихо произносит Снейп. – Ладно. Сядете вперёд, чтобы мне не закрывать вам обзор… Поттер, что за выражение лица – словно Гринготс в собственность получили? Они проводят все необходимые ритуалы с поклонами гиппогрифу. Профессору тот кланяется в ответ менее охотно, чем Гарри. Снейп садится сзади – и осторожно кладёт руки на юношескую талию. Гиппогриф взмывает. Теперь Гарри, не рискуя быть увиденным, улыбается и вовсе до ушей. Он счастлив. И словно заново видит, как в Большом Зале зелёные флаги сменились на красно-золотые. Касания профессора тёплые и бережные, а внизу проносятся какие-то поля-леса – не так важно, что именно. А ещё Гарри знает, что Снейп остаётся начеку и готов в любой момент поймать их обоих магией в падении. Иногда гиппогриф делает виражи, в эти моменты руки на талии Гарри сжимаются сильнее. Это опьяняет и наполняет мысли дерзкими мечтами о большем. Когда фантастическая тварь приземляется возле дома с белыми стенами, Гарри понимает, что сейчас нужно будет снова смотреть глаза в глаза. Опьянение уступает место неловкости. Гарри слегка неуклюже соскальзывает со спины гиппогрифа и скованно идёт к дому, не оборачиваясь. Мягкий глубокий голос за спиной застаёт его врасплох: – Вы добились того, чего хотели, и теперь смущены? – в интонациях слышна лёгкая усмешка. Гарри на несколько секунд застывает и снова шагает к входной двери. Заходит – и слышит, как его спутник зашёл следом. Теперь они оба стоят неподвижно в прихожей. – Вчера не произошло главного… Но я пожалею, если сегодня этого не сделаю, – Снейп берёт Гарри за плечи и разворачивает к себе, вовлекая в поцелуй. Ноги подкашиваются – неловкость переходит в потрясение. В головокружение. Профессор целует его не спеша, но в каждом действии ощущается всё-таки властный нажим. И остаётся отвечать – и растворяться, откликаться на безмолвный призыв, которого, кажется, ждал, сколько себя помнил. И теряться, забывая место и время, отправляясь в раскалённый тигель, пересобираясь по молекуле во что-то новое. И так ли уж важно во что? Снейп за руку ведёт Гарри наверх и втягивает его за собой в спальню. – Нам дали не только одного гиппогрифа, но и одну кровать, – негромко усмехается. – Как предусмотрительно. На этаже больше нет дверей, – поясняет он. Уверенные руки раздевают Гарри. Первая робость проходит – теперь хочется ответить тем же, и Гарри берётся подрагивающими руками за пуговицы мантии Снейпа. Тот отвечает поглаживанием сосков, а затем приникает к одному из них губами, слегка покусывает. Стонать во весь голос и думать, что всё приснилось. Быть паролем от всех секретов мира. Раздевая Снейпа, Гарри тоже целует его: плечи, ключицы. Там шрамы, и каждому хочется посвятить вечность. Пройтись вдоль руки невесомыми касаниями губ. И попасть в бермудский треугольник, снова и снова приникая к запястью. Снейп проводит руками по его лопаткам, а оттуда – по бокам. Дыхание перехватывает. Профессор с усмешкой повторяет. Гарри готов ощущать это снова и снова – Снейп задел неведомые меридианы, и разум отправился в какую-то бессрочную кругосветку. Но оба уже раздеты – и профессор опрокидывает Гарри на кровать. Распаляющая фантазию подготовка. Медленно и методично. Затем – вход. И боль привыкания. Всё это остаётся в памяти, как подарок. Наконец, яркость ощущений, ритмичные удары по заветной точке… Хочется кричать, отдаваясь музыке желаний. Исчезнуть и осыпаться пеплом. Пик удовольствия – сперва Гарри, а затем, после нескольких сильных, но не яростных движений – Снейп. Но главное таинство ощущается послевкусием – наполненность души, словно каждая частица заняла правильное место, и Гарри очень хочется верить, что это взаимно. И перед сном – только мысль, что «Раздевая Снейпа» было бы прекрасным названием для книги. – Что же, с победой над Шекспиром, – юный Северус выглядит сонным: они лежат с утра в одной кровати. – Знаешь, – поддавшись внезапному чувству, говорит Гарри, – я так рад, что тебя отправили сюда со мной. Не из-за секса, не хмыкай. Просто… тебя такого нельзя было отсылать к врагу. Ты слишком... ты как готическое здание. – Это никому не интересно, – замкнуто говорит Северус, и в его голосе боль. Гарри не решается его коснуться. Но внезапно тот поворачивается к нему сам, обнимает немного неловко. – Я по тебе скучал. И надеюсь, что больше не придётся. Внезапный тррреньк – и уже взрослый Снейп держит Гарри в объятиях. Смотрит немного настороженно: – Поттер, мне не нравится то, что происходит. – Пожалуйста, не называй меня Поттером, – говорит Гарри с искренней мольбой в голосе. И профессор оттаивает: – Вероятно, ты прав. После того, что было… Тррреньк! – Не хочу тебя пугать, но, похоже, тебе придётся терпеть это какое-то время, – предупреждает юный Северус. – Нормально, – как можно убедительнее кивает Гарри. – Должно быть, повлияло то, что произошло. Давай… давай завтрак на мне сегодня, хорошо? Тррреньк! – Хорошо, Поттер. И не смотри так: я привыкну не сразу. А может быть, не стоило бы и привыкать… – Благие вероятности… – шепчет Гарри. – Не стоит верить во всё, что слышишь. Тррреньк! Постепенно Гарри приноравливается к новому ритму превращений Северуса. А после активных мыслей в духе «что ж так громко-то?» тррреньканье становится более спокойным и мелодичным. С этим вполне можно жить.