Expecto Experimentum

Волны обрушиваются о небольшой каменистый островок, а точнее – о выставленные магические щиты. Гарри и Северус, глядя в противоположные стороны, ведут беседу, используя невербальный Sonorus – чтобы не пришлось срывать голос, перекрикивая стихию. Невербальной магией они поддерживают щиты, блокируя волны. – Гарри… – Да? – Думал ли ты, когда прогуливался у теплиц, что попадёшь в эдакое приключение? Фырканье: – Спрашиваешь тоже… Нет, конечно. Я вообще-то Невилла искал, хотел спросить его… в общем, спросить про одну вещь. – Надо же, – довольный хмык, – неужели что-то такое, что нельзя рассказать даже теперь? – Ну тебя, – сердито бормочет усиленный голос Гарри, – это не мой секрет, лучше скажи, как ты сам там оказался. – Я шёл к Помоне за некоторыми ингредиентами, когда по дороге со мной случился этот… казус. – Как ты заметил? – Мои руки изменили форму. Даже если бы я не придал значения остальному… Правда, после этого всё вернулось в норму, минут через десять, но я никогда не верил в случайности. – Хорошо, что профессор Стебль оказалась на месте. И… я. И знаешь… – Тшш. Пауза. – Что такое? – Не мешай, я слушаю море. Гарри посмотрел на шквальные волны и стал гадать, что слышит в них зельевар. Когда казалось, что они теперь так и будут вечно молчать, обороняясь от стихии, Снейп заговорил: – Этот островок. Именно в таком месте ты мог бы оказаться, это вероятное будущее. С этим связана какая-то несусветная пакость, так что можете считать себя счастливцем, мистер Поттер. – Я не окажусь там? – Нет. Это связано опять с тем твоим сном. Сожалею, но у меня недостаточен навык чтения подобных знаков. – Ну что ж – как окажемся снаружи, так сразу узнаем, – каждое слово горчит, как чёрные ягоды, название которых со времён детства напрочь забылось. Тогда это было что-то особое, новое для ребёнка: горькое показалось вкусным. Но сейчас просто печаль, в которой никаких положительных сторон. – Гарри… тебе не следует так… – Следует, не следует… это не тебя забудет твой… ох, я даже и не знаю, как назвать, кто ты мне. – Не стоит трудиться подбирать слово. Это мало что даст, – знакомая беспомощность в строгих интонациях. – Ну… – Гарри пытается добавить унцию бодрости в свой голос. – Пока что мы здесь, фактически спина к спине. – Верно подмечено. А мне доводилось слышать, что быть вместе – значит смотреть в одну сторону. – Враньё, – говорит Гарри с нервным смешком. – Враньё, – успокаивающе отвечает Северус. Утро в небольшой глиняной хижине. Рассвет пробивается сквозь неровно вылепленную дверь. Гарри открывает глаза – он внутри один. Но в душе нет ни тревоги, ни паники. Он просто потягивается и вылезает туда – к незнакомым кустарникам с приятным горьковатым запахом листьев. Северус стоит и смотрит в сторону солнца. Гарри подходит, опирается на его плечо руками и подбородком. И только теперь понимает: на Снейпа больше не больно смотреть, в глазах не рябит и не двоится. – Ты светишься, – говорит Гарри негромко и целует его. – Если бы я знал, что мои будни будут посвящены бестолковой романтике… – Тихо, не мешай, – и Гарри снова припадает губами, заново изучая, знакомясь впервые. Потом замирает под уютно обнимающей его рукой. Говорить не хочется. Солнце поднимается чуть выше. Теперь оно бьёт в глаза. И хочется зажмуриться, подставляя веки его ласке, больше не задумываться ни о чём. Гарри теряет ощущение времени. – Пойдём есть, – прерывает молчание зельевар. Когда бутерброды, собранные из припасов Экспериментума, съедены, и остаётся только смаковать по второй чашке ароматного чая, приготовленного на костре, Гарри вдруг говорит: – А ты выбрал меня… инстинктами? – Кажется, я дал понять, что уже был знаком с тобой раньше, – вопрос заставил Снейпа закрыться, и Гарри мысленно клянёт себя на чём свет стоит. Кажется, они сидят рядом, но так далеко друг от друга. – Послушай, я тебе верю. Но почему… оно ощущается так? – сложно облечь переживание в слова, и собственное косноязычие раздражает. – Я понимаю, о чём ты, – спустя пару минут говорит Северус, заметно расслабляясь. – Видишь ли, у духа свои инстинкты. А когда они соединяются с инстинктами тела… – Вот, очень похоже, – радуется Гарри и понемногу перестаёт ощущать себя несущим бред. – Я рад, что ты сказал это. – Мистер Поттер, меньше разговоров, – насмешливо говорит Снейп и вовлекает Гарри в поцелуй, заставляя его уронить кружку и застонать. Тут же обстановка меняется, они лежат на постели в комнате с обоями травяного цвета. Снейп обнимает Гарри не спеша, даже временно перестаёт закреплять свои права поцелуем. Жар зарождается в каждой клеточке тела, каким бы невинным ни было это объятие. В следующую секунду у них обоих исчезает одежда – и Гарри возмущённо охает: – Мог бы предупредить! – Не мог, я был занят, – со всей серьёзностью произносит зельевар и переворачивает Гарри на живот, покрывая поцелуями спину, спускаясь ниже. Возмущение растворяется в захлёстывающих волнах желания. Раздвинув его ноги, Снейп проходится губами по внутренней стороне бедра. – Северус... Гарри сейчас хочется посмотреть в лицо Снейпа, он перекатывается на кровати на спину, и Северус раздвигает его ноги ещё шире, поднявшись между ними ближе к члену. Невесомая ласка языка, поддразнивание, стоны, произносимое имя… а после – они лицом к лицу, как Гарри и желал. Хочется плавиться от уверенных атак языка Северуса, а тела ближе и плотнее. Так близко, словно никогда и не существовало одежды. Так ощутимо, как будто нет никаких других пяти чувств в этой реальности, только шестое – снейповое чувство. Возбуждение нарастает медленно и неумолимо, чтобы затем излиться взрывом. И они просто лежат, а в голове – ни одной кощунственной мысли об очищающих чарах, только желание остаться вот так… как можно дольше, пусть не навсегда… И тот, кто изобрёл Аваду, абсолютно ничего не смыслил… В этот момент зарождается чистая и печальная мелодия, она звучит без навязывания, но отделаться от неё нельзя. Рядом с кроватью появляется светящаяся закрытая дверь. Гарри с ужасом узнаёт ручку этой двери – точно такая же была в теплице, а это значит… Зельевар молча накладывает очищающие, молча протягивает Гарри одежду, молча заправляет кровать. И только когда всё готово, они замирают в объятиях друг друга, и Гарри чуть слышно говорит: – Ты не будешь помнить… Зельевар молча прижимает его к себе, а потом, отходя на шаг, отвечает: – Такое забудешь, – и берётся за ручку двери.