La gloire à mes genoux

      ещё несколько дней Крайбург сталкивался и с Нортоном, и с Орфеем лишь за приёмами пищи — с писателем лишних разговоров он избегал, а Кэмпбелл взаимодействовать с ним не стремился, позволяя композитору самому действовать так, как ему комфортно. впрочем, спустя какое-то время он всё же появился на пороге чужой комнаты и тихо постучался. Фредерик, уж если признаться честно, удивился, увидев шахтёра, однако же пропустил его к себе, не имея ничего против того, чтобы посидеть с Нортоном, пусть и видно, что он нервничает немного. Кэмпбелл старается не касаться его, избегает зрительного контакта, делает всё, чтобы обеспечить композитору комфорт, и тот, несомненно, это ценит, однако всё же держится к шахтёру ближе, чем даже ему на самом бы деле хотелось. и он может, конечно, отсесть на стул или просто в сторону на кровати отодвинуться, чтобы не быть так близко к Кэмпбеллу, однако вновь предпочитает он сесть рядом. Нортон не понимает, зачем тот пересиливает себя, но не мешает, хотя видеть Фредерика таким ему больно. сам же Крайбург лишь прикладывает хоть какие-то усилия к тому, чтобы что-то поменять, ведь как сможет он вновь привыкнуть к нему, если так и будет всего избегать в угоду комфорта собственного? и потому вновь голова его покоится на плече Кэмпбелла, и в этот раз даётся это ему проще, чем тогда — да, душит изнутри тревога сильная, однако не позволяет себе композитор показать её.       — ты уверен, что оно того стоит?.. — Нортон спрашивает тихо, осторожно.       — да, — Крайбург отвечает коротко.       — я.. могу что-то сделать для тебя?       — не знаю.. — Фредерик говорит тихо, кажется, задумывается о чём-то.       Нортон молчит, даёт ему время собраться с мыслями, но тот ничего не говорит более, только поднимается, чтобы встать ровно перед ним. композитор осторожно берёт шахтёра за подбородок, заставляет чуть приподнять голову и, помедлив, склоняется, чтобы коснуться губ чужих осторожным поцелуем. ему страшно, в этом сомневаться не приходится, однако всё равно он делает это. быть может, делает и от искреннего желания, но явно переступает через себя. Кэмпбелл вздрагивает удивлённо, смотрит на Фредерика растерянно, но, помедлив, мягко отвечает, хотя тело его явно напряжено — боится вновь спугнуть, сделать что-то не так. Крайбург осторожно углубляет поцелуй, когда понимает, что Нортон этого первым не сделает, отстраняется лишь когда воздуха становится уж слишком мало — для Кэмпбелла, не для него, конечно. потому что тот, кажется, забыл, как дышать — сосредоточился на том, что происходит, слишком сильно. Нортон не спрашивает вслух, но смотрит на Фредерика с беспокойством — что это было? он не полагал, что Крайбург вообще подумает о подобном в ближайшее время. но тот также молчит, лишь прожигает Кэмпбелла задумчивым взглядом своим. хочет чего-то ещё?.. непонятно.       — как ты себя чувствуешь? — Кэмпбелл всё же спрашивает тихо.       — нормально.. — композитор отвечает с лёгким недоумением. странный вопрос.. хотя он понимает, к чему это — Нортон нервничает не сильно меньше, чем он сам, а такое странное поведение от него просто-напросто загнало его в тупик.       — это.. хорошо.. прости, я.. не ожидал просто.       — я знаю.       Фредерик не сдерживает лёгкой улыбки, слишком уж забавно было видеть Кэмпбелла таким. не забавно было лишь чувствовать лёгкую дрожь свою, однако старается Крайбург не обращать внимание на это, а руки свои кладёт на плечи чужие, чтобы чуть склониться и оставить несколько лёгких поцелуев на шее его. единственное, чего он хочет — справиться со страхом своим, и что может сработать лучше, чем попытка быть к Нортону так близко, как это только возможно? всё лучше, чем избегать всего в угоду своему комфорту, даже если придётся терпеть этот липкий страх слишком долго. Нортон не смеет шевельнуться — замер, не двигаясь, позволяя Фредерику делать всё, как он хочет. но тот, впрочем, останавливается почти сразу и прячет лицо своё, утыкаясь им в плечо Кэмпбелла, а сам пытается выровнять немного сбившееся дыхание. непонятно даже, отчего сбившееся — от тревоги или от чего-то ещё?..       — Фредерик.. ты не обязан, слышишь?.. я же вижу, что тебе тяжело..       — но я хочу.. — Крайбург отвечает тихо. он прекрасно знает, что не обязан, Нортону вовсе необязательно об этом напоминать..       — ты не должен так заставлять себя.. мы.. можем закончить просто на поцелуе сегодня, что ты думаешь?..       композитор ничего не отвечает, но, кажется, отступать всё же не намерен. Нортон лишь смотрит на него, не смея больше ничего говорить — тревожится. Фредерик тихо вздыхает, медлит, но мягко толкает Кэмпбелла, заставляя спиною улечься на кровать, и сам с ним также рядом ложится, прижимаясь, пожалуй, как-то слишком близко. его горячее дыхание опаляет чужую кожу, и чувствует композитор, что всё труднее Нортону терпеть, но Кэмпбелл старается призвать всю выдержку, которую имеет, чтобы просто не мешать. Крайбургу хочется больше, и словно бы не заботит его совсем то, что сам он себе этим хуже сделает. как ещё более открыто показать Нортону, что он хочет? Фредерик не знает. не знает, а потому прожигает взглядом своим в надежде, что Кэмпбелл всё же сделает.. хоть что-то. вот только если Нортон что-то и сделает сейчас, то только по его указке — чтобы точно не навредить.       — я.. всё же хочу попробовать.. зайти дальше.. — Крайбург говорит совсем тихо. мало того, что неловко о таком вслух говорить, так ещё и страшно. но.. он всё же правда хочет.       — что мне сделать? — Нортон не желает сделать больно, спрашивает осторожно, — я не хочу случайно сделать хуже.       — просто делай что хочешь и как хочешь.. я.. скажу, если что-то будет не так.       Нортону это даётся с трудом. он приподнимается, нависает над композитором, смотрит на него внимательно. руки его осторожно разбираются с чужой одеждой, он склоняется, оставляя на шее мягкие поцелуи в попытке отвлечь. Фредерик дышит тяжело, дрожит едва заметно, но цепляется за Кэмпбелла упорно, притягивает его к себе ближе. Нортон кое-как стягивает с него верхнюю часть одежды — остаются только брюки с нижним бельём, к которым он пока что не прикасается. он ведёт руками вдоль рёбер, ниже, целует у ключицы, спускается, и композитор отвечает ему шумными своими вздохами, ближе тянется, несмотря на пожирающую его изнутри тревогу. такое поведение от Кэмпбелла непривычно и странно — не казалось Крайбургу, что станет он так осторожничать и пытаться делать больше, чем обычно. и всё же, Нортон старается сделать всё, чтобы помочь Фредерику отвлечься. он аккуратно прихватывает губами сосок, руки его плавно скользят вдоль тела. композитор чуть сжимает пальцы на одежде чужой, дышит тяжело, рвано, чувствует себя он крайне странно, когда страх искренний мешается с возбуждением и желанием, но не сказать, что ему это совсем не по душе. возникал у Фредерика скорее уж другой вопрос — с каких это пор стал Кэмпбелл видеть какой-то смысл в.. таком? впрочем, здесь можно поблагодарить Орфея, да и сейчас Нортон делает это не для себя, а для композитора — каждое его движение направлено на чужое удовольствие. и, стыдно признать, но Крайбургу явно нравилось, хотя и хотелось больше. Кэмпбелл правда старается, немного неумело, явно хуже, чем мог бы сделать писатель, но он делает, что в его силах. он идёт ниже, оставляет поцелуи вдоль живота, и Фредерик руку одну убирает, чтобы прикрыть ею лицо своё, ведь чувствует он себя неловко от таких действий. с Нортоном это.. непривычно. Кэмпбелл оставляет мягкие поцелуи, касается осторожно, бережно, но ограничивает свои движения, не смея заходить дальше, хотя композитор, кажется, этого явно хочет.       — Нортон.. — он зовёт тихо, отворачивается в сторону.       — да?..       — ты.. не обязан стараться только ради меня и не уделять внимание себе, ты знаешь?.. ты делаешь.. довольно мало. я.. я хочу больше, — Фредерик говорит сбивчиво, шумно дышит.       — ты точно уверен?       — да, — композитор отвечает упрямо, явно своё решение не хочет менять.       — тогда что мне делать?..       — что хочешь. и.. как хочешь. пожалуйста.. я скажу, если вдруг что..       Нортон медлит, но осторожно накрывает рукой чужой пах, хотя делает это неуверенно. Крайбург шумно выдыхает, чуть сжимает одежду чужую рукой, которую так и не убрал, но не препятствует. Кэмпбелл чуть нервно расстёгивает пуговицы, заставляет Фредерика чуть приподняться и стаскивает с него брюки, оставляя композитора лишь в нижнем белье. Крайбург бросает на него обеспокоенный взгляд, но позволяет всё это, хотя и видно, что ему не по себе, но даже так он хочет.. хотя бы попробовать. Нортон склоняется, чтобы осторожно поцеловать его, мягко касаясь его губ своими, и он отвечает почти сразу. чужие руки осторожно разбираются с оставшимися элементами одежды, Кэмпбелл отвлекает его, как может, делает всё, что в его силах, чтобы тревога композитора отступила, и тот правда это ценит, сам даже пытается расслабиться, насколько это вообще возможно для него. Нортон лишь касается руками, ненавязчиво, не торопится делать что-то большее. Фредерик разрывает поцелуй, чтобы отдышаться, но руками цепляется за Кэмпбелла, чтобы не позволить отстраниться. тот осторожно подхватывает его под колени, заставляет развести ноги, чтобы было удобнее, и Крайбург чуть вздрагивает, но позволяет это — понимает, что так надо. сам он тем временем тянется, чтобы стянуть платок с шеи Нортона, а после и с рубашкой его начать разбираться. не хотелось композитору одному оставаться без одежды тут.. Нортон позволяет, сам в это время осторожно входит пальцами. Фредерик вздрагивает едва заметно, вновь косится с толикой страха, но ничего не делает, лишь старается расслабиться.       — мы можем подождать.. я.. могу попросить принести чай, продолжим потом, если захочешь.. тебе не обязательно..       — нет, — Крайбург отказывается сразу, вероятно, переоценивая свои возможности.       — ты уже выглядишь достаточно встревоженным.. пожалуйста, я просто беспокоюсь о тебе..       — всё нормально.. хватит..       Нортон виновато отводит взгляд, продолжает аккуратно растягивать его, делая это гораздо медленнее и осторожнее, нежели обычно. композитор позволяет это, пусть и неохотно — думает, что пережил бы, даже если бы Кэмпбелл не осторожничал.. однако тот видит, каково Фредерику, а потому бережёт его, как нечто хрупкое, понимая, что раньше всегда делал недостаточно, даже так был чересчур груб. но Крайбургу это и нравилось, а потому он, чуть помедлив, сомневаясь, всё же произносит:       — ты.. можешь делать всё как обычно, ладно?.. мне.. будет нормально.. — он говорит тихо, рвано, ему это даётся с трудом.       — я не хочу.. ты и раньше говорил, что я думаю лишь о себе.. я.. стараюсь меняться, видишь?..       — это не значит, что я хотел, чтобы ты был так осторожен.. я.. я ценю это, ладно?.. но.. мне хочется, чтобы ты действовал всё же.. грубее?.. — Фредерик явно не знает, как сформулировать свою мысль.       — только если ты правда хочешь..       — я хочу..       Нортон тихо вздыхает, растягивает Крайбурга всё также аккуратно, не хочет в этом деле навредить, вытаскивает пальцы лишь тогда, когда считает, что уже достаточно. руки у него заметно дрожат, и всё же он кое-как расстёгивает пуговицы, приспускает штаны вместе с нижним бельём. он вновь склоняется к Фредерику, целует его, входит вместе с тем аккуратно, обхватив рукой чужой член. композитор дрожит заметно, не смотрит на Кэмпбелла, ведь не желает, чтобы видел он его тревогу, пальцами сжимает его плечи нервно, чуть впиваясь ногтями — очевидно, не специально. его дыхание сильнее сбивается, он дышит шумно, рвано, но даже так выгибается к Нортону, чуть жмётся. Кэмпбелл послушно склоняется ниже, двигаться начинает медленно, больше обращая внимание на сами движения, чем на темп. Крайбург, кажется, даже удивляется немного такой осторожности, но ничего не говорит, хотя, возможно, и хочет, чтобы Нортон двигался быстрее, однако тот старается быть аккуратным, чтобы не навредить, не всколыхнуть воспоминания. и Фредерик это, несомненно, ценит, но.. этого мало.       — ты.. ты можешь не сдерживаться так, ладно?.. — композитор говорит тихо, срываясь на шумный выдох.       — ты хочешь этого?..       — я.. да.. — Крайбург прикрывает лицо своё рукой, чувствует, что дрожит, но всё равно упирается и отступать не хочет от идей и желаний своих.       Нортон оставляет несколько поцелуев на шее, двигаться начинает быстрее, но старается не быть грубым, наоборот — это как-то даже слишком чувственно для него. вместо привычных резких толчков — сосредоточенность на их манере. Фредерик срывается на тихий стон, медлит, но убирает руку от лица, чтобы притянуть Кэмпбелла к себе и вновь поцеловать, углубляя поцелуй почти сразу. руки его дрожат, но никак иначе тревогу свою он не выдаёт — по крайней мере, старается не выдавать, насколько может. Кэмпбелл же старается успокоить его, отвлекает ненавязчивыми прикосновениями, второй рукой скользя по члену его, и композитор в ответ на это стонет в поцелуй, цепляется за него, хотя и дрожит лишь сильнее, чувствуя тепло его рук на теле своём, вспоминает тот день невольно и чувствует, как страх душить начинает, а потому отстраняется, чтобы сделать несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться хотя бы самую малость.. Нортон останавливается, ждёт. смотрит на композитора с беспокойством. Фредерик не хочет вслух говорить, а потому, немного успокоившись, чуть подаётся вперёд, намекая Кэмпбеллу, что ему стоит продолжить. Нортон вновь осторожен, не позволяет себе лишних движений, которые могли бы напугать Крайбурга. тот шумно выдыхает, стонет тихо, но не говорит ничего, ведь просто не хочет. всё это кажется мерзким, собственные реакции душат, ведь композитор правда хочет, чтобы было всё как обычно, но.. не может он не реагировать на действия чужие подобным образом, а потому остаётся лишь бороться с этим. Фредерик даже не понимает, отчего конкретно задыхается — от возбуждения, от страха, или от смеси двух этих чувств? но стонет он чуть громче, чем до этого, чувствует вновь сбившееся дыхание, пальцами своими в волосы Кэмпбелла зарывается и тянет его к себе ближе. у Нортона дыхание рваное, тяжёлое, но он полностью сосредоточен не на себе, а на композиторе, и тому это, уж если честно, не совсем по душе — знает ведь, что Кэмпбелл хочет иначе, что ему такого мало, чтобы наслаждаться, да и сам Крайбург больше хочет, а потому шепчет едва слышно, сбивчиво, задыхаясь, просит его ускориться, говорит что-то о том, что не одному ведь ему должно быть приятно и, боже, он сам не понимает толком, что говорит, ведь чувствует панику подступающую, но словно бы и не заботит его это.. почти. однако Кэмпбелл всё видит, а потому вновь останавливается, вновь успокаивает, вновь даёт ему время справиться с подступающей тревогой, шепчет слова поддержки, отвлекает. ему чужое состояние важнее своего собственного, и он прекрасно знает, когда стоит переждать. Фредерик ценит это безумно, но.. не желает он, чтобы Нортон обращал на это так много внимания. ему и так больно, а тут ещё и лишнее напоминание.. это не очень приятно. и всё же, он сумел отдышаться, вновь успокоиться, насколько это возможно.. и лишь после он вновь просит Кэмпбелла начать двигаться. Нортон вновь склоняется, мягко целуя, толчки его размеренные, глубокие. он ведёт пальцами по члену, чуть сжимает, ускоряется, всецело уделяя своё внимание Крайбургу. Фредерик на поцелуй отвечает, а после сам тянется руками, чтобы осторожно коснуться Кэмпбелла, чувствует, что ему тяжело даётся это, но.. он пытается, и у него, кажется, даже получается как надо, ведь Нортон реагирует лёгкой дрожью и выдохом шумным, на мгновение сбивается с ритма, но быстро восстанавливается. всё это неумело, неловко, страшно и тревожно — для них обоих. Фредерика настигают воспоминания, а Нортон боится сделать что-то не так. Крайбург продолжает его касаться, пытаясь делать так, как он, нет, они привыкли, ведь вся эта чрезмерная осторожность ощущается слишком неправильно. и не нравится ему совсем тот факт, что Кэмпбелл лишь ради него старается — это, конечно, мило, и он это искренне ценит, но он ведь желает, чтобы им обоим всё нравилось.. а потому сам пытается сделать хотя бы что-то, чтобы увидеть, что Нортону тоже приятно. и Кэмпбелл на его касания отвечает рваным дыханием, хотя и пытается сконцентрироваться на чужих ощущениях, а композитор словно бы только и желает, чтобы Нортон сдался уже и постарался и ради себя, и потому делает всё, что в его силах, чтобы сильнее его возбудить, а сам стонет тихо от движений его. Кэмпбелл вновь склоняется, чтобы поцеловать его, мягко и осторожно. Фредерик отвечает на поцелуй, углубляет его. он глаза прикрывает, чтобы просто не смотреть, не видеть, не нервничать так сильно.. впрочем, это не сильно помогает. он чуть выгибается, стонет в поцелуй тихо, пытается как-то податься ближе к Нортону, хочет больше, чувствуя, что скоро уже на грани будет. Кэмпбелл скользит по его члену рукой, сам двигаться начинает менее аккуратно, хотя всё ещё старается держать себя в руках. Крайбург разрывает поцелуй, чтобы притянуть Нортона ближе, оставить несколько поцелуев-укусов на шее его, и тот тихо стонет, толкается глубже, вжимаясь в композитора всем телом. Фредерик дрожит заметно, жмурится, но цепляется за него, не позволяя отстраниться, прячет лицо своё, не желая давать Кэмпбеллу увидеть его тревогу, стонет громче, ведь даже несмотря на страх ему нравится то, что Нортон делает. однако тот выходит, потому что понимает, что уже на грани, и обхватывает рукой свой член вместе с чужим, доводя их обоих. композитор тянется, чтобы поцеловать Кэмпбелла осторожно, жмурится сильнее, цепляясь за него. он кончает первым, что немного удивительно, но даже так в полной мере расслабиться не может. когда Нортон доводит и себя, Крайбург тянет его на себя, жмётся ближе. он дрожит и дышит рвано, но пытается успокоиться. Кэмпбелл безмолвен, утыкается Фредерику носом в шею. тот лишь обнимает его дрожащими руками, прижимая ближе к себе.