Когда выбора нет

На постоялом дворе царила сутолока. Тракт, по которому двигался Лань Ванцзы из Гу Су в Ланьлин Цзинь, всегда был полон торговцев. Большая часть пути миновала, весь день он летел на мече, устал и решил остановиться на ночлег. Не было значения, прибудет он в Шэнлицань сегодня или завтра утром, но, если выбирать, Лань Ванцзы предпочёл бы сделать это отдохнувшим. Ему выделили комнату наверху. Лань Ванцзы хотел подняться, но потом передумал и приказал подать ужин в общем зале. Он не желал оставаться один на один со своими демонами. Лучше посидеть здесь, среди людей, а потом сразу пойти спать. Еда была простой, но хорошей. Лань Ванцзы даже получал удовольствие от ужина до тех пор, пока дверь в очередной раз не распахнулась и на постоялый двор не вошёл высокий господин в фиолетовых одеждах. Вместе с ним в душное заведение ворвался порыв вечернего ветра, который принёс, наконец, прохладу среди удушающей летней жары. Но Лань Ванцзы вдруг ощутил себя так, словно его выдернули из тёплого, уютного дома и вышвырнули в кромешную ночь и холод. Он буквально окаменел, прикипев взглядом к этому человеку. Саньду Шэншоу, а это, конечно, был он, да ещё одетый по-дорожному и по виду — издалека. Один, без свиты и без, как выяснилось, Вэй Усяня. Некоторое время Лань Ванцзы с болезненным трепетом ещё ждал его появления, но вот Саньду Шэншоу уже договорился о ночлеге с хозяином постоялого дворца, а никто так и не пришёл. Лань Ванцзы ощутил смутную тревогу: куда мог подеваться его беспокойный супруг? Он разглядывал главу Цзян в попытках отыскать его облике какие-то подсказки, но тот не выглядел человеком, удрученным какими-либо печалями, напротив, вид имел энергичный и весьма цветущий. Лань Ванцзы скрипнул зубами, переживая странную злость. Он думал, почему Саньду Шэншоу оставил Вэй Усяня? Ему не стоило этого делать. Сам Лань Ванцзы ни за что бы с ним не разлучился… «Но ты его прогнал» — напомнил подлый голосок. «Он сам ушёл» — возразил Лань Ванцзы и сделался ещё мрачнее. Он сидел в дальнем углу, не на виду, а потому не слишком беспокоился о том, что Саньду Шэншоу его заметит. Ещё больше Лань Ванцзы надеялся, что ему хватит такта не подойти. Но тот, конечно, и заметил, и подошёл. Лань Ванцзы так и остался сидеть, когда в поле его зрения возник широкий фиолетовый пояс, отделанный серебряной нитью, на котором покачивался Колокольчик Ясности. — Ханьгуань-цзюн, — раздался откуда-то сверху низкий голос. Лань Ванцзы ещё крепче сжал зубы. В его душе поднялась настоящая буря. Этот человек… Да как он смел быть таким наглым и спокойным, словно ничего не произошло! Будто они всего лишь два давних знакомых, случайно встретившихся на тракте! Словно не он лишил Лань Ванцзы самого дорогого и оставил мучиться от раздирающих на части невыносимых мыслей и чувств! Целых два месяца. Лань Ванцзы целых два месяца горел в Диюе, а этот… Этот!.. Подошёл с крамольной учтивостью, даже не задумавшись ни на миг, какую невыносимую боль причиняет одно лишь его существование! Спазм сжал намертво челюсти, сковал тело. Лань Ванцзы так и сидел, не в силах ни подняться, ни открыть рот, ни, тем более, посмотреть в глаза этому человеку. Иначе, он чувствовал, произойдёт нечто непоправимое. Хрустнет в его руках чья-то шея, разлетится в щепки постоялый двор… Нет, это было недопустимо. Пауза затягивалась. Наконец, сверху донёсся едва слышный вздох. — Вот как… Что ж… — пробормотал Саньду Шэншоу задумчиво. Фиолетовый пояс исчез, перестал загораживать собой весь мир, и только тогда Лань Ванцзы смог сделать вдох и разжать кулаки. Он сидел некоторое время и просто дышал, глядя в пустоту слепыми глазами. Прошло не меньше палочки благовоний прежде, чем отделявшая его от мира пелена пала. Лань Ванцзы удивлённо посмотрел на свои руки, затем на стол перед собой. Выпил остывший чай и отодвинул чашу с остатками риса. Есть больше не хотелось, но и убивать тоже. Запоздало в груди нарастали стыд и чувство вины. Он не должен был себя так вести, пренебрегать вежливостью. Он не только брошенный муж (как это жалко, боги!), но и Второй Нефрит клана Гу Су Лань. В такое неспокойное время давать волю своим эмоциям и вносить разлад в отношения между кланами было недопустимо. Даже если лично ему был невыносим этот человек, Лань Ванцзы не желал, чтобы тот затаил обиду на Гу Су и подумал, что ему объявили войну. Размышляя так, он поднялся и подошёл к хозяину постоялого двора. Спросил: — Где я могу найти Саньду Шэншоу? Трактирщик бросил на него несколько напряжённый, заискивающий взгляд. Лань Ванцзы привык к подобной реакции простолюдинов, но она по-прежнему была ему неприятна. К счастью, наблюдать её долго не пришлось. — Уважаемый Саньду Шэншоу занял малые покои. Это напротив больших покоев уважаемого Ханьгуань-цзюна, — кланяясь, ответил хозяин. Лань Ванцзы кивнул, сдерживая нетерпение, и быстрым шагом направился к лестнице. Чем скорее он со всем этим покончит — тем лучше. Может, ему следует подыскать другой ночлег. Мысль о том, чтобы остаться на ночь под одной крышей с этим человеком, навевала тоску. Он только измается и глаз не сомкнет. Может, так ему и стоит поступить… Лань Ванцзы занял самую лучшую комнату, что только мог предложить постоялый двор, так что Саньду Шэншоу вынужден был довольствоваться тем, что осталось. Казалось, такой горделивый господин должен был желать для себя всего самого лучшего, но Лань Ванцзы тогда, внизу не заметил и тени неудовольствия на его лице. Есть ночлег — и ладно. Лучше бы глава Цзян оказался более тщеславным человеком и ушёл попытать счастья в другой гостинице, тогда Лань Ванцзы не пришлось бы теперь так мучительно подбирать слова и извиняться. Но долг был превыше всего. Без труда отыскав свои покои, Лань Ванцзы обернулся и увидел напротив дверь поменьше. Из головы разом вымело все мысли, но это было и к лучшему. Если сейчас он утонет в калечащих душу переживаниях, то снова застынет столбом. Глупо, как же все это было глупо… Не давая себе больше задуматься, Лань Ванцзы решительно постучал. Сначала всё было тихо. Сердце кольнула надежда, что Саньду Шэншоу уже спит, и им не придётся больше видеться. Но вскоре послышались возня и грубоватый ворчливый голос: — Кого там гуи принесли? Войдите! Лань Ванцзы толкнул створку. Дверь оказалась не заперта, очевидно глава Цзян ждал ужина и не подумал, что его может навестить кто-то, кроме слуг. Лань Ванцзы вошёл и беспомощно застыл, пригвожденный к полу. Малые покои действительно оказались малыми, в узкую комнату не поместилась даже ширма. На виду были и стол, и кровать, и кувшин для умывания. Сам Саньду Шэншоу стоял голый по пояс, лишь в наскоро наброшенных на плечи одеждах, пряди у его лица были мокрыми и заправленными за уши, полностью открывая резкое лицо. Очевидно, он совершал омовение, когда Лань Ванцзы его прервал. Последний чувствовал себя так, словно ему внезапно со всей силы залепили кулаком в лицо. В животе всё перекрутилось, сознание раздробилось. Взгляд скользил, выхватывая то очертания сухого, ладного тела, то обжигался о шрамы, неожиданно яркие на такой светлой коже, тонкие ключицы и длинную шею, острую линию челюсти, узкий рот. Глаза… В глаза Лань Ванцзы так и не смог заставить себя посмотреть, вместо этого взгляд его трусливо заскользил в обратную сторону. — Ханьгуань-цзюн?.. — на этот раз собственное имя прозвучало отрезвляющей пощечиной. Лань Ванцзы вскинулся и ощутил нарастающую ярость. Почему, почему этот человек всякий раз всё выворачивает задом наперёд! Почему выбивает его из колеи одним своим присутствием?! Почему эта комната такая маленькая, а его так много?! Слишком много, чтобы не ощущать его давящее присутствие и запах. Терпкая сладость цветов и горечь стеблей, смешанная с прохладой речной воды. Капли стекали вниз по обнаженному телу и разбивались о доски пола. Лань Ванцзы ощутил, как стало сухо во рту. «Бесстыдство!» «Ты сам пришёл и смотришь». «Замолчи! Он заставил меня смотреть!» Лань Ванцзы стиснул зубы, сам ощущая, как это беспомощно и по-детски. Оттого его гнев лишь усилился. «Ненавижу!» — Оденьтесь! — отрывисто приказал он, не в силах терпеть. Саньду Шэншоу лишь хмыкнул, смерив его странным взглядом, и слегка склонил голову: — Приношу извинения за неподобающий вид. Потом он наконец отвернулся, чтобы поискать чистую нижнюю рубаху. Саньду Шэншоу выглядел совершенно спокойным и расслабленным, ни стыда, ни малейшего смущения. Он не суетился и не спешил, что было бы свойственно человеку, застигнутому врасплох, вместе с тем в нём не было ничего нарочитого, словно в комнате он был один или с человеком, чья близость была для него в порядке вещей. В какой-то момент он просто повёл плечами, позволив грязным одеждам соскользнуть на пол, обнажая белую, исполосованную шрамами спину со свежими, пламенеющими следами ногтей. «Да он издевается!» Тысяча демонов взвыли в голове Лань Ванцзы. «Убью!» Больше всего на свете ему вдруг захотелось схватить этого человека сзади за шею, вбить лицом в стену, чтобы из носа потекла кровь, и хлестать дисциплинарным кнутом до хрипов и дрожи, пока эти явные следы чужой любви, страсти, распутства, столь бесстыдно выставленные напоказ, не скроются под слоем кровавого месива, а старые шрамы не сменятся новыми, ещё более страшными. Чтобы выплеснуть, выместить ядовитую смесь боли, изъевшую душу… Лань Ванцзы ощутил тошноту, тело его забила дрожь, а руки сжались в кулаки так крепко, что ногти вспороли кожу на ладонях. Он сделал глубокий вдох, выдох, и продолжал так дышать, пока Саньду Шэншоу, наконец, не оделся и не соизволил вновь обратить на него внимание. Знал бы он, чего ему удалось избежать… — Благодарю за ожидание, Ханьгуань-цзюн, — как ни в чем не бывало произнёс тот. — Чем обязан? Лань Ванцзы почти забыл, зачем пришёл, когда их взгляды встретились, его вновь скрутила вспышка насилия, по счастью не такая сильная, как предыдущая, он смог её подавить усилием воли, хотя не верил до конца, что этот человек того стоит. Не после того, что один увидел, а другой продемонстрировал. «Не может же он не понимать! Боги!.. " Пересилив себя, Лань Ванцзы сложил руки и поклонился. Может, Саньду Шэншоу и не стоил его вежливости, но того был достоин он сам. Терять лицо и достоинство — последнее, что мог себе позволить адепт клана Гу Су Лань. — Приношу извинения за неучтивость, — выдавил он из себя, стараясь больше не смотреть на этого человека вовсе. Так было спокойнее. Стереть его, снова низвести до тени на грани восприятия — вот о чем мечтал Лань Ванцзы, в то же время беспомощно понимая, что образ исцарапанной, крепкой, бесстыдно обнажённой спины выжжен теперь на самой уязвимой части его души и лежит там тяжёлым жгучим клеймом. На его извинения Саньду Шэншоу лишь хмыкнул. — Могли бы и не приходить, я бы понял. «Ах ты!..» В голове вспыхнул замах и свист дисциплинарного кнута. Лань Ванцзы сжал губы в нить, вскинул на Саньду Шэншоу горящий молчаливой яростью взгляд, и… разбился о безмятежную водную гладь. Всё глава Цзян прекрасно понимал, и смотрел в ответ спокойно, участливо, с ноткой горечи. — Но я рад, что вы пришли, — добавил он, слегка кивнув. Лань Ванцзы хотел было что-то ответить и уйти, но в этот момент как раз вошёл слуга, рассыпаясь в извинениях за ожидание, поставил поднос на стол и трусливо сбежал, почуяв напряжённую, горячую атмосферу между двумя великими заклинателями. — Хотите чаю? — предложил Саньду Шэншоу этим своим небрежно-доброжелательным тоном. Он стал таким спокойным с тех пор, как Вэй Усянь вернулся (вернулся к нему!) Словно его искалеченная, испохабленная жизнь вошла, наконец, в прежнюю колею, чтобы искалечить и испохабить чужую. Лань Ванцзы вдруг ощутил такую глубокую боль и тоску… Что тут скажешь? Что предъявишь? В этой борьбе каждый из них был сам за себя. И снова его накрыла подспудная злость, почему глава Цзян посмел оставить Вэй Усяня, бросить неизвестно где. «Он любит его недостаточно!» — пронеслось в голове. — Где он? — требовательно произнёс Лань Ванцзы, игнорируя абсурдное приглашение. Пить чай с этим человеком? Что за возмутительная глупость! Взгляд Саньду Шэншоу сделался удивлённым. — Вэй Усянь? В Нечистой Юдоли, — ответил, как само-собой разумеющееся. У Лань Ванцзы внутри всё зашлось. Вэй Ин один в Нечистой Юдоли у нового Верховного заклинателя?! Да мало ли что может там случиться, мало ли что на уме у Не Хуайсана! Второй Нефрит не доверял главе Цинхэ Не, такому скользкому и непонятному, не знал, что от него можно было ожидать. Но Саньду Шэншоу выглядел таким безмятежным, словно и не помышлял о возможной опасности. — Бросьте, — проговорил он с усмешкой, заметив, конечно, заметив, тревожный ступор Лань Ванцзы. — Это же Не Хуайсан. Наш бывший Незнайка всегда боготворил Вэй Усяня. Ничего он ему не сделает, во всяком случае пока. Голос его сделался жёстче, а лицо резче. «Он тоже не доверяет Не Хуайсану» — понял Лань Ванцзы, и это ощущение общности чувств и переживаний одновременно возмутило его и несколько примирило с необходимостью остаться ещё ненадолго. — Почему вы покинули его? — требовательно спросил Лань Ванцзы, наступая на шаг вперед. Тонкие брови Санду Шэншоу приподнялись, в потемневших глазах полыхнул язвительный огонёк, остро отозвавшийся в сердце Лань Ванцзы. «Ударить его ладонью по щеке, так, чтобы в ушах зазвенело и кожа вспухла, чтобы губа лопнула, и кровь брызнула по всё стороны!.. " Лань Ванцзы мысленно всхлипнул, давя, давя, давя это в себе… — Нынешний Верховный заклинатель ещё год назад конфисковал все бумаги и артефакты Цзинь Гуанъяо, — ответил Саньду Шэншоу. — Вэй Усянь сейчас их изучает, чтобы понять происходящее. Буря разом улеглась. Лань Ванцзы посмотрел на него с внезапно вспыхнувшем интересом. — Дело касается юного главы Цзинь? — Так и есть, — кивнул глава Цзян. — Может все же присядете? Я с утра ничего не ел и зверски голоден. Лань Ванцзы помедлил, но все-таки переместился за стол и аккуратно опустился на пол. Саньду Шэншоу с явным облегчением занял место напротив и разлил чай. — Вэй Усянь считает, что той печатью пытались зарядить какой-то артефакт, — продолжил он, взявшись за палочки и придвинув к себе чашу риса. — Какого… рода он может быть? — почему-то Лань Ванцзы сразу вспомнилась Тигриная печать, за которой так активно охотится бывший Верховный заклинатель. — Пока не знаю, — ответил глава Цзян, потемнев лицом. — Но мне не нравится, что эти люди так активно используют техники, созданные Вэй Усянем. В пору подозревать худшее. Хоть Стигийская печать и была уничтожена, однозначно работы, которые развернул Цзинь Гуанъяо, заслуживают пристального внимания и по сей день. Я боюсь, что наши неизвестные противники попытаются убить А-Лина, и его убийство скинуть на Вэй Ина, как это произошло когда-то. Потому я запретил ему покидать Нечистую Юдоль. — Что, если эти заклинатели работают и против главы Не? — резонно заметил Лань Ванцзы, игнорируя чашку тёплого чая. В глазах Саньду Шэншоу полыхнул злой и одновременно лихой огонёк. Белые зубы оскалились в острой усмешке. — Тогда помогай им боги, — произнес он зловеще. Лань Ванцзы уткнулся взглядом в стол. Да, он был согласен с главой Цзян, и это его пугало. Более того… — Вчера в Гу Су пришло письмо, — сказал Лань Ванцзы, все не отрывая глаз от полированной столешницы. Какая усмешка у этого человека! Как лезвие ножа. Почему он думает об этом?.. — Юный глава Цзинь передал его моему брату. Люди из городка Шэнлицань пожаловались, что у них начали пропадать люди. Я вызвался поехать и посмотреть. Саньду Шэншоу выслушал его с большим вниманием и интересом, что вызвало подозрение Лань Ванцзы: неужели глава Цзян тоже следует в Шэнлицань за тем же? — Должно быть, вам это известно, — добавил он. Но Саньду Шэншоу его удивил. — Вообще-то я приехал сюда по делам клана, — ответил тот несколько сконфуженно. — Видите ли, Юньмэн Цзян десятилетия поставляет по воде речной жемчуг в Ланьлин Цзинь. В здешних местах переправу держит клан Юинь Лу. До недавних пор Пристань Лотоса платила им некоторую сумму — за хлопоты. Но несколько дней назад в Юньмэн пришло очень наглое письмо от главы ордена Юинь Лу. Он ставил меня в известность, что повышает пошлину впятеро. Разумеется, я тут же выехал разъяснить ему, как делаются дела в Цзянху, — лицо его сделалось холодным и твердым. По спине Лань Ванцзы будто лезвием провели. Он вполне представлял, что такой человек, как Саньду Шэншоу, имел в виду о том, как делаются дела. Что ждало тех несчастных?.. «Сумасшедшие. Кто же в здравом уме осмелился бросить вызов Саньду Шэншоу?» — Лань Ванцзы поморщился. Ему было любопытно посмотреть на этих глупых и безрассудных людей. С другой стороны он чувствовал явную фальшь. Почему никому неизвестный маленький клан именно сейчас решил бросить вызов Юньмэн Цзян? Уж не потому ли, что почувствовал за собой чью-то силу? Ведь именно в этих краях пропадали люди… «Это все может быть ловушкой». «Это не моё дело!» «Если он умрёт, Вэй Усянь расстроится». Лань Ванцзы опешил сам от себя. Ему вдруг представилось зареванное лицо Вэй Ина, его безжизненный, потухший взгляд, и его снова замутило. Он никогда не хотел видеть самое яркое солнце этого мира таким. Он не желал смерти Саньду Шэншоу, как бы ни бросался про себя угрозами. Ощущая беспомощность и полное поражение, Лань Ванцзы кинул на собеседника (соперника, противника, невероятно раздражаюшего, невыносимо самоуверенного наглеца) осуждающий взгляд. — Почему вы приехали один? — спросил он. В глазах главы Цзян загорелся странный, болезненный огонёк. — Кто вам сказал, что я один? «Врезать, врезать, врезать по этому самоуверенному лицу, стереть ухмылку! Этот человек хочет сделать Вэй Усяня несчастным!..» — Этот постоялый двор хоть и лучший в округе, но слишком маленький, — продолжил между тем Саньду Шэншоу, не подозревая о кровожадных помыслах Лань Ванцзы. — Мои адепты остановились в другом. — Почему? — и снова этот болезненный огонёк. Саньду Шэншоу скривил губы. — Помните бумажную куклу? — спросил он. Лань Ванцзы кивнул. Конечно он помнил, сам же послал её в Пристань Лотоса, откуда в ответ пришло неожиданно увесистое письмо. Лань Ванцзы так и не достало сил его прочесть. — Кто-то же повесил её на Цзинь Лина. Вэй Усянь говорит, что этот человек должен был находиться в том лесу, в непосредственной близости от нас. Даже основателю этой техники не под силу вести фигурку на слишком большое расстояние, что уж говорить про других. Но никого, кроме Гу Су Лань и Юньмэн Цзян в том лесу не было. — Вы считаете, что в Пристани Лотоса есть предатель? — догадался Лань Ванцзы. Сразу стала понятна эта болезненность во взгляде. Глава Цзян очень дорожил своим кланом, тщательно выстроенным и собранным из пепла. Мысль о том, что среди верных ему людей мог затесаться предатель, что он сам привёл его к любимому племяннику, должна была вызывать у него сильный дискомфорт. Не то чтобы Лань Ванцзы было много дел до чувств Саньду Шэншоу, однако он сам прошёл через подобное год назад и прекрасно его понимал. — Самое паршивое, что я до сих пор не знаю, кто это, — тонкие губы стали ещё тоньше. — Проверка ведётся, я найду его. «Вот почему он отправил Вэй Усяня в Нечистую Юдоль!» — прострелило внезапное прозрение. — Мгм, — только и смог выдавить из себя Лань Ванцзы. Видят боги, он не хотел ничего чувствовать к этому человеку, жаждал максимальной дистанции между ними, однако раз за разом главе Цзян удавалось находить брешь в его обороне самым неожиданным и обезоруживающим способом. Как ненавидеть человека, столь рьяно защищавшего самое дорогое в твоей жизни? Как перестать ненавидеть его за это? Ведь если бы Саньду Шэншоу было все равно, все было бы гораздо проще. Но ему не было, и это одновременно удручало, заставляло ощущать некую общность, от которой все протестовало внутри. «Вэй Усянь… Ты всегда делаешь, что захочешь» — подумал он устало. — Сдается мне, если вы завтра отправитесь со мной в Юинь Лу, то скорее разрешите свою загадку, — меж тем проницательно заметил Саньду Шэншоу. За разговором он незаметно съел весь свой ужин, и теперь неторопливо потягивал чай в явном намерении скоро отойти ко сну. Лань Ванцзы вдруг подумал, что те кто выманил главу Цзян в Шэнлицань, должны были уже знать о скором его прибытии. Наверняка и на этом постоялом дворе были соглядатаи, а значит их неведомые противники могли нанести удар в любой момент. «Он один здесь, лёгкая мишень». Чего проще прокрасться ночью и убить спящего? Лань Ванцзы перевёл взгляд на свою, все ещё полную чашку чая. Подсыпать в него яд или снотворное мог кто угодно. Интересно, было ли это сделано? Неожиданно Саньду Шэншоу вынул из рукава маленькую коробочку, вытряхнул оттуда небольшую коричневую горошину и закинул в рот. «Противоядие? Значит все же…» Лань Ванцзы пристальнее, с тревогой вгляделся в острое, резкое лицо в попытках отыскать симптомы действия яда, но то, что он заметил, снова повергло его в шок. Азарт, притаившийся в ярких, светлых глазах, точно у хищника в засаде. «Да он же ждёт их, хочет поймать на приманку! А приманка… Он сам». Боги, какая самоуверенность! «И это совсем не напоминает тебе Вэй Усяня». «Замолчи!» — с досадой оборвал Лань Ванцзы язвительный голосок. Эти двое из Юньмэн Цзян видно почитали себя бессмертными. «Залепить бы ему подзатыльник за такое! Если он умрёт, что будет с Вэй Ином?!» «О, ты утешишь его». Лань Ванцзы стало мерзко от этой поганой мысли. Он решительно поднялся, догадываясь, что тысячу раз ещё пожалеет о принятом решении, но иного он сделать не мог. — Идемте, — приказал Лань Ванцзы не терпящим возражения тоном, стараясь не смотреть в расширевшиеся от удивления глаза. — Ханьгуань-цзюн?.. — Саньду Шэншоу тоже поднялся, на его лице читалась явная растерянность. «Так-то лучше» — удовлетворённо подумал Лань Ванцзы. — Переночуете в моей комнате, — произнес он через силу. Тонкие брови взлетели вверх, в глазах цвета озерной воды задрожал огонек. «Молчи-молчи-молчи-молчи!» — всем богам взмолился Лань Ванцзы. Если этот невыносимый человек скажет что-то скабрезное, или вообще что угодно не по существу, они точно подерутся. Нет. Лань Ванцзы не даст ему нанести ни одного удара, сам скрутит и побьёт. А потом свяжет и закинет в собственную комнату, чтобы никуда не делся, будет караулить всю ночь… Лань Ванцзы опешил. Его испугало это желание, такое острое, яркое, приносящее удовлетворение. Совершенно неприемлемое. На его счастье Саньду Шэншоу смолчал, лишь кивнул и вынул вдруг из рукава бумажную куклу. Лань Ванцзы удивлённо наблюдал, как оживает маленький человечек и плавно планирует на кровать. — Если они придут, пусть думают, что я здесь, — пояснил глава Цзян. — Мгм. Это была неплохая идея. Но на самом деле в этот миг Лань Ванцзы волновало совсем другое. Саньду Шэншоу использовал техники Вэй Усяня так легко и естественно. А ведь его почитали человеком, который неприемлил ничего, связанного с бывшим шисюном. Лань Ванцзы и сам так думал до недавнего времени, но это маленькое свидетельство того, что глава Цзян учился у Вэй Ина, а тот учил, поразил его куда сильнее, чем царапины на голой спине. Соитие — лишь влечение плоти, но это... Доказательство, что эти двое были больше, чем любовниками. Спутниками на тропе самосовершенствования. "Я был его спутником, - подумал Лань Ванцзы, ощущая горький надрез на сердце. - Но, кажется, Вэй Усянь действительно выбрал другого". Мог ли он ещё выиграть в этой борьбе, особенно когда сам раз за разом был вынужден сдавать свои камни? Но предложение уже прозвучало, и Лань Ванцзы не собирался от него отказываться. Его явно ждала очень тяжёлая ночь.