Когда выбора нет

Здесь царили сырость и полумрак, хоть день едва начал клониться к вечеру. Лань Ванцзы и отряд Юньмэн Цзян быстро добрались на мечах до деревни Юинь, и то, что они увидели, низвергло их во времена Аннигиляции Солнца. Тишина была больная, болотная. Чем ближе они подходили к россыпи построек на берегу реки, тем плотнее она становилась. Туман сгущался и облеплял все вокруг, забивал лёгкие. Саньду Шэншоу закашлялся и прикрыл рот рукавом. — Чувствуете? — Мгм. Атмосфера напоминала зловещий город И. — В тумане трупный яд! — воскликнул один из адептов. Теперь все они прижали рукава ко рту и носу, как-будто это могло их надолго спасти. Однако заклинатели продолжали идти, выставив наготове свои мечи. Ни птиц, ни зверей, даже деревья шелестели как-то приглушенно. Ясно было, что едва ли кто-то живой сохранился в этих печальных стенах. Вдруг где-то в глубине сада за домами послышался звон. Колокольчики Ясности на поясах адептов Юньмэй Цзян дернулись и зазвенели в ответ призрачными, неслышным обычному человеческому уху голосами. Звяк-звяк-звяк… Звуки эти продолжали раздаваться и манить пришлых заклинателей. Саньду Шэншоу нахмурился и воскликнул: — Оружие к бою! В этот момент из тумана показались первые мертвецы. Серые, в серых же мантиях ордена Юинь Лу, с чёрными венами, они хрипели и дёргали конечностями, стремительно приближаясь к заклинателям. Сердце Лань Ванцзы сжалось. Некоторых ещё, быть может, удалось бы спасти, но Пристань Лотоса не знала пощады к оскверненной крови, да и не было времени заниматься благотворительностью: не нравился Лань Ванцзы этот звон. Раздался первый свист мечей, и трупы упали на зелёную, подернутую серым налетом траву. Лань Ванцзы приготовил свой меч. В глубине сада продолжало звонить: «Цзинь, цзинь, цзинь…» Колокольчики Ясности подергивались, и вдруг несколько, у самых молодых адептов, треснули и разлетелись вдребезги. Чёрная вязь заражённых вен стремительно пошла по их лицам вниз, под фиолетовые одеяния. Лань Ванцзы содрогнулся и посмотрел на Саньду Шэншоу. Его лицо искажала гримаса ярости. — Юинь Ланьлинь! Выходи! — крикнул он в туманную мглу. В тот же миг отправленные адепты захрипели и упали на землю, пуская ртом красную пену, а из тумана, заглушая звон колокольчика, раздался дикий, безумный хохот. Лёд скользнул по спине Лань Ванцзы: этот смех был абсолютно нездоровый и принадлежал женщине. Они вошли на широкий чистый двор и невольно ахнули: на балках главного дома висели трупы. Трое мужчин, изуродованные и выпотрошенные. — Это глава Юинь и его сыновья, — прохрипел Саньду Шэншоу, все прижимая рукав к лицу. — Юинь Ланьлинь! — рявкнул он ещё более обозленно. — Покажись! Но, словно в насмешку, лишь новые мертвецы полезли к ним из распахнутых дверей домов, из видневшегося в глубине сада. Оттуда раздавался, точно погребальный звон, звук колокольчика и безумный женский смех. — Глава Цзян… — негромко проговорил один из адептов, на вид наиболее старший и опытный. — Колокольчик… Саньду Шэншоу кивнул, оборвав его речь. Меч серебристым жалом закачался у него над плечом, фиолетовой молнией развернулся Цзыдянь. Сейчас Саньду Шэншоу напоминал собой то ли скорпиона, то ли готовое вот-вот разразиться громом и молниями грозовое облако. И гроза грянула. Одной из причин, по которой Лань Ванцзы решился прошлой ночью пригласить главу Цзян в свои покои, был его широкий, размашистый стиль боя: в тесной каморке он бы просто не смог сражаться. В жизни осторожный и расчетливый, здесь Саньду Шэншоу не осторожничал, не просчитывал атаки противника, а просто, подобно буре, сметал все на своём пути. Силы переполняли его и перехлестывали через край, словно их источник был неиссякаем, а сам Саньду Шэншоу — непобедим и бессмертен. «Самоуверенный! Какой самоуверенный!» — пронеслось в голове ослепительной яростной вспышкой, горячо отозвавшейся в дяньтяне. Лань Ванцзы, не отступая, следовал за ним, разя противников одного за другим. Он помнил, зачем он здесь. Не только для того, чтобы наказать преступников и раскрыть дело, но и уберечь для Вэй Усяня этого неугомонного человека. «Уберечь для себя» — упрямо подумалось, хоть он гнал от себя эти мысли. Боги, какие они оба проблемные! И почему-то встретились именно на его пути… Лань Ванцзы позволил себе едва слышный вздох, когда первая волна мертвецов схлынула, осталась лежать трупами в пыли двора. Жара быстро заставляла их гнить и разлагаться. Двор оказался усыпан не только телами в сером, среди них мелькали и фиолетовые одежды. Лань Ванцзы нашёл взглядом Саньду Шэншоу. Тот выглядел очень злым и бодрым. Сердце Второго нефрита кольнуло облегчением, впрочем, преждевременным: мертвецы полезли снова. Отражая атаку сразу четверых, Лань Ванцзы едва не вскинулся, когда один из его противников упал, сраженный Цзыдянем. Встретив удовлетвореный, деловитый взгляд Саньду Шэншоу, он внезапно вспыхнул от осознания: тот тоже защищал его. Лань Ванцзы думал, что так хорошо исполняет свои намерения, следуя за главой Цзян, а на деле все получалось так легко исключительно потому, что тот делал тоже самое для него, причём с таким видом, словно Лань Ванцзы давно и прочно вошёл в круг его интересов наравне с племянником, кланом и Вэй Усянем. Возможно так оно и было. Если подумать, можно было вспомнить множество отдельных деталей, начиная от столкновения в лесу, когда тот так безрассудно вызвался поработать проводником, заканчивая бесчисленным количеством эпизодов, деталей из прошлого. Как никогда Лань Ванцзы был рад необходимости сражаться. У него был способ вместить все, что горело внутри, все смущавшие, вызывавшие растерянность и смятение чувства, чтобы сохранить, не испепелить самого себя, потому что если он был прав… Проклятье! Если это правда, то воистину великий слепец был вовсе не покойный Сяо Синчэнь. Лань Ванцзы охватило чувство утраты. Они могли бы так давно... Следовало думать о бое, а он мыслями постоянно возвращался к Саньду Шэншоу, словно трогал языком больной, расшатавшийся зуб, и эта боль наполняла его сердце. Он старался не потеряться в этом, не утонуть в неуместных теперь сожалениях. Будет еще время разобрать по полочкам всё что он чувствует. Будет время подумать и поговорить. Будет же? Теперь следовало сражаться. Ледяная вспышка Цзыдяня опалила его лицо, пронеслась совсем рядом и привела его в чувство. Он не остановился, не замедлился, тело само знало, что делать, но это помогло ему вернуться в точку здесь и сейчас. — О, проклятье! Я вас не задел? — голос главы Цзян прозвучал встревоженно и виновато. Конечно, не задел. С филигранной точностью уничтожил живого мертвеца, на которого уже не хватило рук. Лань Ванцзы стиснул зубы и ринулся в бой с удвоенной силой. Они встали теперь спина к спине, постепенно подстраиваясь под ритм и манеру боя друг друга. Расчетливые, методичные удары Лань Ванцзы и шквальный вихрь Саньду Шэншоу, безжалостный, напористый, яростный. Они давно не сражались вместе и никогда — бок о бок, прикрывая друг друга. Получалось непривычно, но вполне слаженно, Лань Ванцзы мог бы к этому привыкнуть, как привыкают ко всему хорошему. И всё же в его груди теснился страх. Он ни на миг не сомневался в опыте и силе главы Цзян. Они вместе прошли войну, и Лань Ванцзы прекрасно знал, на что он был способен. Знал и уважал его, как уважал всякого великого заклинателя. Даже когда узнал, что много лет Саньду Шэншоу носит в себе золотое ядро Вэй Усяня, его отношение не изменилось, во всяком случае не на долго (и как тогда он не разглядел истинную суть их связи! Воистину великий слепец!) Но теперь ситуация была совсем другая. Эту ловушку готовили специально для главы Цзян, с учётом его возможностей и особенностей. Это доказывало множество тел в фиолетовом, уже лежавших на земле, а ведь они ещё даже не добрались до самой Юинь Ланьлинь! — Пора с этим кончать! — сердито прорычал Саньду Шэншоу, мощным ударом сметая разом всех, кто стоял у него на пути и устремляясь в сад сквозь новую волну мертвецов. Колокольчик у него на поясе продолжал тревожно дрожать. Лань Ванцзы рванул за ним. — Что это за звон? — спросил он наконец, разрубая тела и головы. — Колокольчик Ясности, — коротко ответил глава Цзян. Глаза Лань Ванцзы потрясённо распахнулись: он начал смутно подозревать, что происходит. — Юинь Ланьлинь! — крикнул снова Саньду Шэншоу, и они вылетели в сад. Когда-то, еще совсем недавно, это было весьма изящное место, утонченное и располагающее к медитации. Но теперь персиковые деревья словно высохли на корню, приторно-сладко пахло гнилыми фруктами. Цветы увяли и погибли, земля была усыпана сухими листьями, будто здесь в разгар лета наступила зима. Воздух был густой, влажный и липкий. Лань Ванцзы ощутил, как пот противно катится по спине, и нижние одежды прилипли к телу. Сразу захотелось помыться, окунуться в ледяной источник Облачных глубин. Лань Ванцзы почувствовал, как у него начала кружиться голова, и усилил горящее в дяньтяне пламя, спеша вывести яд из организма. Пот сильнее покатил по лбу, виски стали влажными. — Мерзость какая, — проворчал Саньду Шэншоу, тоже весь потный. — Мгм. Говорил он не столько о жаре и яде, сколько об открывшейся им картине: повсюду мертвецы, некоторые стояли на страже, точно жуткая пародия на солдат, готовых ринуться в бой, другие, явно ещё живые, не спеша развешивали внутренности из своих вспоротых животов по веткам погибших деревьев, придавая им чудовищный вид диковинных цветов и плодов. Посреди всего этого на камне, точно на троне, восседала женщина в серебристо-серых одеждах, напоминавшая собой цаплю. Юинь Ланьлинь. Пожалуй, как для женщины её внешность была несколько резковата, и поза, в которой она сидела, больше подходила мужчине, чем изящной барышне. Её тёмные волосы были забраны в хвост, а на ногах вместо шёлковых туфель она носила сапоги. Разрезом глаз и бровями женщина и впрямь напоминала символ своего клана: серебристую цаплю, оттого лицо её имело злобный вид, особенно теперь, когда глаза горели безумием. В правой руке Юинь Ланьлинь держала веер, белый, с чёрными иероглифами. Что на нем написано, в полусложенном виде было не разглядеть. С её пояса свисали два искривленных кинжала. В левой же руке, словно дразнясь, она сжимала Колокольчик Ясности, от которого веяло такой мощной тёмной энергией, точно он был сделан из иньского железа. Этот колокольчик и издавал тот самый звон, от которого разрушались клановые артефакты ордена Юньмэн Цзян. Саньду Шэншоу стиснул зубы. Все его внимание было приковано к этому колокольчику, глаза его почернели от ярости и того особого брезгливого чувства, с которым он смотрел на Юинь Ланьлинь и её деяния. Та же, меж тем, не теряла времени. Завидев главу Цзян, она поднялась со своего камня и сделала несколько шагов навстречу с приторно-ласковой улыбкой, но её непроницаемо-черные глаза были холодный и полны страстной ненависти. — Глава Цзян… — голос её был высокий и приятный. — Любуетесь моим прекрасным садом? Слуги так спешили его украсить… И все в вашу честь! Пожалуйста, оцените их старания! Жаль, мой достопочтенный отец и братья не смогут вас поприветствовать, но, поверьте, их внутренности не пропали даром: они украшают лучшие деревья! Глаза Юинь Ланьлинь заволокло ещё большее безумие. Она вновь злилась этим своим больным, леденящим смехом. Лань Ванцзы невольно передвинулся, вставая чуть впереди, закрывая Саньду Шэншоу плечом. Но тот, казалось, этого не заметил. Он не смотрел на женщину, все его внимание было приковано к Колокольчику Ясности в её руке. — Он управляет этими мертвецами и провоцирует помутнение разума! — услышал Лань Ванцзы крик одного из выживших адептов, которые присоединились к своему главе. — Надо его уничтожить! — Мгм. Юинь Ланьлинь услышала эти слова и снова тряхнула колокольчиком, заставляя его издать звон. Мертвецы в саду пришли в движение. — Нравится мой Колокольчик, глава Цзян? Я всегда мечтала иметь такой, ждала так долго. А теперь у меня есть и он, и вы. Все, чтобы отпраздновать нашу свадьбу, — ее губы расплылись с неестественной демонической улыбке, обнажая красные десны. Противное, и вместе с тем завораживающее зрелище. — Вот только здесь слишком много гостей, но ничего, наши слуги о них позаботится. Мертвецы пошли в атаку, но Саньду Шэншоу так и не пошевелился, всё стоял и смотрел на колокольчик, кусая нижнюю губу. Лань Ванцзы, не понимал, что происходит, но закрыл его собой от нападения, снёс головы всем, кто попытался их атаковать. Он хотел было обернуться, спросить, что случилось, но тут посреди боя и сутолоки раздался надтреснутый голос, который Второй нефрит даже не сразу узнал: — Откуда он у тебя? Глава Цзян по-прежнему стоял, как вкопанный и глядел на колокольчик воспаленными глазами. Лань Ванцзы ощутил беспомощность. Что такого было в этом колокольчике помимо его природы, что словно уничтожало стойкого и непреклонного Саньду Шэншоу изнутри? — О, — Юинь Ланьлинь захихикала, — это мой свадебный подарок. Папенька обещал, что однажды у меня будет такой. Обещал, а потом решил выдать меня за каких-то проходимцев! — голос её сорвался на рык, лицо исказила гримаса безумной ненависти. — Полюбуйтесь на моих женихов, глава Цзян, — женщина вновь стала приветливой и ласковой. - Разве кто-то из них сравнится с вами? Из глубины сада, точно куклы, вышли трое мужчин. Лица их были искажены от ужаса, рты в крови: им вырезали языки. Они всё понимали, но не могли противостоять путам заклятия, которое было на них наложено. Все трое несчастных находились в полной власти своей неудавшейся невесты. Сердце Лань Ванцзы прострелила печаль. Он начал думать, как снять печать, возможно, стоит сыграть на гуцине, когда Юинь Ланьлинь вновь позвонила в колокольчик. На этот раз он зазвенел, как будто набат. Ещё несколько адептов не выдержали его черной магии и упали, извиваясь и хрипя. Лань Ванцзы сделал шаг назад, затыкая уши ладонями. Раздался треск: Колокольчик Ясности главы Цзян замолчал, а в следующее мгновение земля содрогнулась от топота. Лань Ванцзы, превозмогая себя, вскинул Бичэнь, готовясь к атаке. Ему был знаком этот топот: так бежал Призрачный Генерал на зов своего владыки. Однако это был, конечно, не он. Вихрь золотых одежд разметал разорвал на куски тела несчастных женихов и замер, превратившись в окровавленную женщину. Лань Ванцзы в ужасе застыл. Больше всего на свете ему сейчас было страшно обернуться и посмотреть в глаза Саньду Шэншоу. Он боялся, что его сердце не выдержит этой боли. Кто же вынесет такое издевательство, такую муку?.. - А это мой свадебный подарок вам, - с алчным наслаждением почти пропела Юинь Ланьлинь. Она прекрасно понимала, какое впечатление произвела, и наслаждалась, упивалась чужими страданиями. Страданиями мужчины, который трижды с презрением её отверг. Лань Ванцзы не мог больше это вынести. Он сделал шаг и полностью заслонил собой Саньду Шэншоу. - Закройте глаза, - тихо попросил он. - Не смотрите. Он развернул свой меч против Юинь Ланьлинь, а получилось так, что он обернулся против женщины, которая стояла между ними. Одновременно с тем, как Лань Ванцзы атаковал, колокольчик снова звякнул, и... - Шицзе! Саньду Шэншоу толкнул его под руку, отводя меч от своей драгоценной сестры, от Лютого Мертвеца, в которого её превратили. Лань Ванцзы выровнялся и с ужасом увидел, как Цзян Яньли, источая ярость и эманации тёмной энергии, заносит руку, чтобы вырвать сердце своему родному брату. Юинь Ланьлинь разразилась безумным, радостным смехом. Главе Цзян удалось увернуться, уйти от удара, но в последний момент острые, отравленные трупным ядом когти всё же разорвали мантию на его груди, оставив глубокие кровавые борозды. Лань Ванцзы кинулся было ему на помощь, но Саньду Шэншоу выпрямился и остановил его. - Уничтожьте этот чертов колокольчик! - закричал он. - Я её отвлеку! Он был бледнее бумаги, глаза его почернели и глядели так страшно, что невозможно было на первый взгляд определить, кто из брата и сестры, сошедшихся в схватке, настоящий Лютый Мертвец, а кого убивала заживо чужая изощрённая жестокость. Ужасно, как же это было ужасно! Саньду Шэншоу свернул Цзыдянь и убрал в ножны меч, оставаясь совершенно безоружным против сестры, которая его не узнавала, сколько тот ни звал. Цзян Яньли относилась к низкоуровневым Лютым Мертвецам, не имевшим ни личности, ни памяти. Её должны были создать четырнадцать лет назад, когда Цзинь Гуанъяо только начинал свои чудовищные эксперименты, и потому результат был несовершенен, и оттого ещё более страшен. Исполненный боли, негодования и тревоги, Лань Ванцзы атаковал хохочущую демоницу. Кругом кипел бой, сад был усеян трупами. Остатки отряда Юньмэн Цзян сражались с мертвецами, Саньду Шэншоу и его сестра кружили друг вокруг друга: она - в попытках достать и убить, он - в попытках не дать ей это сделать и при этом не навредить. Сам Лань Ванцзы сосредоточился на Юинь Ланьлинь и колокольчике в её руке. Женщина оказалась неожиданно быстрой и проворной, она перемещались, уходила от атак Лань Ванцзы, хохоча и дразня его Колокольчиком Ясности. У неё была необычная, но очень эффективная работа ног. "Это и есть поступь "Танец цапли"?" Лань Ванцзы несколько раз позволил ей ускользнуть, чтобы получше рассмотреть, что и как она делает, приноровиться к её шагу. Когда он в следующий раз атаковал, его меч встретился с веером Юинь Ланьлинь, опередил её, сделав обманный манёвр, и Лань Ванцзы вонзил Бичэнь ей в живот. Он не собирался убивать её быстро. Юинь Ланьлинь ещё была нужна им, чтобы вызнать, кто стоит за всеми этими чудовищными вещами, кто создал и дал ей искажённый Колокольчик Ясности, кто посмел превратить госпожу Цзинь в Лютого Мертвеца, а затем так подло использовать её против главы Цзян. Но в тот момент, когда демоница упала, подавившись собственным хохотом, но так и не выпустив из рук Колокольчик Ясности, раздалась вспышка, ослепившая на миг Лань Ванцзы. Рамка портала. Человек в чёрном схватил истекающую кровью Юинь Ланьлинь, втянул её в портал и исчез. Всё случилось в мгновение ока. В саду воцарилась тишина. Лишенные поддержки артефакта, мертвецы разом ослабли и скоро были уничтожены. Цзян Яньли замерла, а затем издала чудовищный рёв, отшвырнув своего брата прочь волной тёмной энергии, а затем развернулась и стремительными, нечеловеческими прыжками двинулась прочь. Саньду Шэншоу, опомнившись, кинулся было за ней, но Лань Ванцзы решительно и бесцеремонно перехватил его поперёк живота и изо всех сил прижал к себе, не давая совершить такую самоубийственную глупость. - Пустите! - рявкнул глава Цзян, лихорадочно выворачиваясь. - Яньли!.. Проклятье! Отпустите меня! Я должен!.. - Нет, - непреклонно отрезал Лань Ванцзы, продолжая лишь крепче сжимать его в своих объятиях, понимая, что никто больше в этом саду не сможет, не осмелится ему такому противостоять. - Вы ранены, а она приведёт вас только к смерти. В противовес орущему Цзян Ваньиню он говорил тихо, но слова его звучали весомо, и это возымело эффект. Ещё немного побарахтавшись, Саньду Шэншоу разом обмяк, будто его по голове ударили. Но он остался в сознании. Некоторое время они стояли в тишине, которую никто не решался нарушить. Лань Ванцзы поддерживал главу Цзян в вертикальном положении, чувствуя, как под ладонями ходит его живот, как он старается выровнять дыхание, обрести контроль над собой. "Не пытайся, - думал Лань Ванцзы с нарастающей болью, почти уткнувшись лбом в его висок, - не выйдет. Позволь себе это горе, не дай ему уничтожить тебя изнутри". Но Саньду Шэншоу был слишком гордым человеком. Он ненавидел показывать слабость и терять лицо, особенно перед своими адептами. Ещё пара размеренных, глубоких вдохов, он отстранился от Лань Ванцзы и медленно огляделся по сторонам, чтобы оценить ущерб, но лицо его оставалось застывшим и мёртвым, а глаза - чёрными провалами. От тридцати человек, которых он привёл с собой, на ногах осталась от силы половина. Вокруг - куча трупов, что уже начали смердеть. - Надо здесь прибраться, - проговорил Саньду Шэншоу одновременно себе и своим людям и сделал несколько неуверенных, ломких шагов. Лань Ванцзы последовал за ним, чтобы поддержать его в любой момент, таким он был смертельно бледным, и в этот миг встретился взглядом с одним из адептов, тем самым, старшим. Вероятно, он ещё лично знал молодую госпожу Цзян. В глазах этого человека боль мешалась с немой мольбой, и она остро отозвалась в сердце Лань Ванцзы. - Глава Цзян, мы сами всё приберем. Пожалуйста, отдохните, - попросил адепт почти безнадёжно, зная упрямый нрав своего господина. Лань Ванцзы решился и перехватил Саньду Шэншоу одной рукой за талию, другой - за локоть, и тихо, но уверенно сказал: - Пойдёмте отсюда. Помедлив, тот вдруг покорно, заторможенно кивнул. Взгляд его по-прежнему был устремлён в бездну, что разверзлась в его душе. Лань Ванцзы никогда ещё не видел его таким сломленным, ни в Безночном городе, ни на Луанцзане. Вероятно, он становился таковым потом, наедине с самим собой, спрятавшись от всего мира в глубине своих покоев. Но этот удар, такой неожиданный и страшный, пришёлся прямиком по старым изломам его души, и от него прятаться было негде. - Отвезите меня домой, - тихим, измученным голосом попросил он. Лань Ванцзы молча кивнул и поставил его перед собой на Бичэнь, продолжая поддерживать, следить, чтобы он не соскользнул и не свалился. Вливал в него понемногу свою ци, помогал вывести яд, исцелить раны, привести в порядок разбалансированные потрясением энергии. Когда ночь опустилась на землю, а вдали показались башни Пристани лотоса, Саньду Шэншоу вдруг тихо, но твёрдо попросил: - Не говорите ничего Вэй Усяню. Это сведёт его с ума. Голос его звучал хоть ещё немного хрипло и слабо, но из него ушла эта жуткая надломленность, которую страшно было видеть в этом сильном человеке. От его слов сердце Лань Ванцзы прострелило насквозь. Вэй Усянь! Как же больно, как же невыносимо ему будет! Достало бы сил Лань Ванцзы рассказать такое супругу, сломить его собственными руками, даже если бы глава Цзян не попросил? Кто знает... - Но он всё равно узнаёт, - в душе расцветала безнадёжность от неизбежности страданий дорогого, бесконечно любимого человека. - Узнает, но не сейчас, - твёрдо ответил Саньду Шэншоу, и по уверенности в его голосе, и по тому, как тот смог, наконец, расправить плечи и ровно встать на меч, Лань Ванцзы понял, что весь этот полёт он не оплакивал своё горе и не жалел себя, а думал, и у него созрел какой-то план.