Сквозь века

      Сны сегодня были куда беспокойнее, чем обычно. Молодой принц привык к тому, что порой ему снятся различные ужасы — от трёхголовых львов, гоняющихся за ним, до падения со смотровой площадки, высота которой насчитывает не менее тридцати футов.              Но никогда прежде Каспиану не доводилось видеть во сне собственную смерть.              Липкое ужасное чувство, с которым душа покидает тело, а ты ничего не можешь с этим поделать. Кричать пытаешься — не выходит, дышать хочешь — не получается, и остается только ждать конца бренной жизни в слепых надеждах попадания в рай после неё.              Лишь когда чужая рука легко коснулась плеча, он вскочил с громким вскриком, к собственному счастью обнаруживая, что это был всего лишь сон. Крупная капля пота упала на его глаз, отчего тот тут же закрылся. Он протёр лоб рукавом ночной рубахи, прежде чем в непроглядной темноте прозвучал голос.              — Вставайте, мой принц, скорее.              Он к удивлению своему обнаружил, что голос принадлежал наставнику. Не уж-то звёзды снова сошлись в ряд? Каспиан привык, что доктор Корнелиус нередко будил его среди ночи, приводя в самую высокую из башен замка, показывая редчайшие небесные явления. Крайний раз был неделю назад, неужели так скоро небесный свод подарил им новый шедевр природы?              — Наставник, я слишком устал. — он вновь завалился на шелка простыней, укутываясь одеялом, но тут же получил толчок в плечо.              — Не сегодня, Каспиан. Скорее вставай. — пухлые короткие пальцы сжали его плечо, поднимая насильно. Принц запустил пятерню в волосы, нащупав там небольшое перо, убрал его.              Его ноги чуть не запутались меж собой, когда Корнелиус быстро повёл его к шкафу. Низкий коренастый мужчина шёл удивительно быстро.              — В чём же дело?              — Мой принц, нужно скорее бежать. — он понизил тон, притягивая того к себе. — Твоя тётя родила сына.              Тихие слова троекратным эхом раздались в его голове, заставляя волну жара пробежаться по телу. Сын. Теперь понятно, почему учитель так спешит. Ещё когда дядя радостно созывал гостей из соседних государств на пир, при всех поглаживая округлившийся живот не наречённой королевы, Каспиан всё понял. Он был отнюдь не мальчиком — двадцатый год уже миновал, — и знал, что для Мираза он не кровиночка вовсе, а запасной вариант. Знал, что может случиться, роди Прунапризмия мальчика. И уверен был, что так и будет. Именно поэтому, когда доктор Корнелиус своими руками отодвинул заднюю стенку шкафа, являя зрению тайный проход — он был готов.              По лбу снова скатилась капля пота, когда он наблюдал за врывающейся в его комнату вооруженной охраной. Он видел, как они, крадучись, окружили его кровать, и вздрогнул, когда генерал Глозель дал разрешение на залп. Красный балдахин в мгновение ока превратился в сито, через дыры которого вылетал белоснежный пух. И тут же сон сегодняшний отозвался болью в его сердце — на месте невинного балдахина и подушек мог быть он.              Им крупно повезло, что дядя Мираз не отличался особой осторожностью, и никогда не приставлял охрану к оружейной. Как минимум, меч получится достать без лишнего шуму. Пальцы дрожали, когда он пытался завязать на себе кожаный тельмаринский нагрудник, путая петли. Вскоре один из тысячи мечей — что стояли в стойке, — оказался в его ножнах. Странное ощущение страха перед неизвестностью сковало на мгновенье, но учитель уже вёл за поводья Ретивого, которого юному принцу подарили на десятилетний юбилей. Вороной конь мотал гривой, издавая неприлично много шума.              — Я искал его долгие годы. — взобравшись на скакуна Каспиан помедлил. Наставник тихо зашептал, пытаясь разыскать что-то в полах мантии. Секундой позже в его руках сверкнул небольшой свёрток. Принц подавился слюной, увидев его. — Тебе придётся рано или поздно пустить его в ход.              Каспиан не хотел гадать, что внутри, а потому лишь сунул его за пояс, стряхнув с лица длинные тёмные кудри.              — Скачи в лес. Там будешь в безопасности. Они боятся лесов. — старик накинул на голову капюшон.              — Спасибо, наставник. Увидимся ли мы вновь?              — Я очень надеюсь, мой король. — впервые Корнелиус назвал его королём, отчего горечь прощания усилилась в его сердце в тысячу крат. — Я очень многого тебе не рассказал… Придёт время, и расскажет Нарния.              Каспиан не успел ответить — доктор шлёпнул коня, отчего тот встал на дыбы, а затем и вовсе пустился прочь, подальше от дворцовых стен, таящих в себе больше гнили, чем столетние яблоки.              Волосы развивались назад, когда Ретивый нёс его по дворцовой площади. Заметившие его стражники не успевали даже среагировать — стоило им занести калёные кленки, как конь тут же проскакивал мимо, оставляя после себя аромат сена и мускуса. Лишь один из королевской стражи сумел добраться до принца, но его голова слетела с плеч в ту же секунду, как Каспиан достал из ножен клинок. Ретивый понёсся дальше, к мосту, оставляя после себя кровавый след копыт.              Дыхание его сбилось, стоило пересечь бобровую запруду. Он корил себя за то, что последние полгода мало времени уделял наездничеству — почти всё свободное время Каспиан проводил либо в библиотеке за изучением древненарнийской истории, либо на борцовских аренах, оттачивая до совершенства мастерство меча на солдатах своего дяди. Мираз всегда воспитывал из него воина, часто перегибая палку и превращая его в машину для убийств.              Пальцы ног сжались, стоило ботинкам промокнуть от речной воды. Ретивый бросился напролом, и уже наполовину погрузился в реку вместе с наездником. Парень уже хотел ругнуться на него, но подумал о том, что коню сейчас куда хуже. Взбудоражить мысли помогла стрела, что рассекла воздух в миллиметре от его уха. Ветер от неё защекотал кожу. Каспиан обернулся. Погоня.              Целый отряд королевской гвардии мчался за ним галопом, во главе был Глозель. Лицо главного генерала — как и всегда, — было пугающе спокойным. Ни один мускул не смел дрогнуть, пока он пристально наблюдал за целью. За ним.              Вторая стрела пронеслась дальше, но достаточно близко, чтобы принц услышал и её. Каспиан тут же вспомнил уроки логистики. «При открытой стрельбе всегда надо бежать зигзагом, Каспиан.» — вспомнил он слова учителя, что три часа пытался вдолбить ему в голову одну и ту же информацию. Он был рад, что она всплыла в такой подходящий момент, но быстро оценил — тактика не сработает. Его вороной друг слишком неповоротлив. Он посчитал, что ускорить коня будет куда эффективнее. Каблук кожаных сапог влетел в лошадиные ребра, отчего тот громко заржал. Это помогло — они побежали ещё быстрее.              Ветви многовековых деревьев ударили его по лицу, стоило влететь в нарнийскую чащу. Сучья били его, оставляя после себя красные царапины, что заживут ещё не скоро, а конь, совершенно об этом не подозревая, нёсся дальше, не видя граней своих возможностей. Боль сковала лицо, но осознание того, что погоня если не остановилась, то как минимум замедлилась, облегчала ноющее чувство.              Дикие леса не были гостеприимны. Каспиан знал, что деревья давным-давно не двигаются — его дядя никогда не верил в то, что они вообще когда-то были живыми, — но его не покидало ощущение того, что стволы могучих дубов и стройных ивушек, как по команде, смыкаются перед ним. Почва — не земля вовсе, а зыбучие пески, затягивающие лошадиные копыта, не давая двигаться дальше. Он чувствовал, как тяжело Ретивому, а потому не переставал подбадривать его словами.              Каспиан судорожно обернулся — ощущение того, что слуги узурпатора вот-вот его схватят, не покидало ни на секунду. Сколько бы он не скакал, как быстр бы он не был, этого было недостаточно. Лишь увидев, что погони за ним давным-давно нет, сердце перестало стучать в бешенном ритме. Руки покрепче сжали поводья, когда к нему пришла готовность замедлить коня, но юный принц не успел этого сделать. Стоило повернуть голову обратно, как та с глухим ударом соприкоснулась с увесистым суком, выбивая его из седла.              В глазах моментально потемнело, и Каспиан схватился за лоб. Неприятной очевидностью стало то, что коня совершенно не волновало состояние наездника — он продолжать скакать так резко, словно самого дьявола обогнать пытался, отчего парень волочился вслед за ним, удерживаемый стременем. Кожаная мантия тут же задралась, оголяя спину в белой рубахе. Последняя изорвалась в клочья, стоило проехаться так всего пару метров, вынуждая принца лежать на голой спине. Невероятная боль терзающих веток пронзила тело, но он нашел в себе силы освободить ногу. В следующее мгновение Ретивый на всех парах ускакивал дальше в лес. Сам Каспиан так и остался лежать на земле.              Он вслушивался в пульсацию на своей спине, и боялся тронуть её. По ощущениям он и вовсе остался без кожи, и только позвоночник сейчас торчит у него сзади. Но мужские пальцы спустя пару минут всё же нащупали там кожу, пусть и жутко поцарапанную.              Он приподнялся на локтях, оглядываясь — ничего, кроме молчаливых деревьев и беспроглядной темени не видел. На какой-то момент показалось, что всё происходящее не более, чем очередной дурной сон, и единственное что отрезвляло его — боль. Справа послышался шум. Каспиан в страхе обернулся, глядя в тёмные корни могущественного дерева. Он не сразу заметил огонёк, появляющийся изнутри, и обомлел, стоило понять, кто его держит.              Двое неестественно низких мужчин выскочили изнутри, один из них держал факел с себя ростом. Они оба были коренастыми, у обоих струились бороды по пояс, оба были широкоплечими и угрюмыми. Гномы.              Когда-то давно наставник рассказывал ему сказки о нарнийцах — древнем народе, обитавшем в Нарнии до поселения в ней людей. Доктор Корнелиус с блеском в глазах рассказывал о дриадах, гномах, фавнах и кентаврах, минотаврах и барсуках, и ещё о многих видах существ, названия которых Каспиан даже не запомнил. Мираз утверждал, что это были сказки, но именно в тени ночи, на той самой астрономической башне, наставник уверял его, что это не сказки, а история.              Гномы, судя по их выражениям, были настроены не мирно. Они в ужасе взглянули на молодого солдата, что разлёгся прямо перед их жилищем. Тот, что с факелом — светловолосый, с большим носом и нелепой лысиной, — тут же обратил внимание на меч, лежавший неподалёку. Каспиан проследил за его взглядом и тоже увидел его. Руки судорожно ощупали ножны — нет. Это его меч лежит. Да так далеко, что сейчас ему не дотянуться.              Нелепое молчание прервало лошадиное ржание, донёсшееся из-за деревьев. Все трое обернулись на шум, к своему ужасу, обнаружив целую армию тельмаринов, стремительно приближавшихся к ним.              — Задержи их. Я с ним разберусь. — сказал первому гному другой, черноволосый и хмурый. Светловолосый тут же бросил на землю факел, обнажая непонятно откуда взявшийся меч.              Каспиан вздрогнул и хотел потянуться за мечом, когда чёрный гном стал приближаться к нему с коротким клинком, однако взгляд упал на свёрток, вывалившийся из-за его пазухи. Тот самый, что вручил ему учитель, тот самый, который он должен был защищать всеми силами. Только сейчас Каспиан увидел, что скрывалось внутри. На земле, среди тысячи опавших листьев, лежал рог из слоновой кости. Дуло его было в виде львиной гривы, волосы которой струились золотом в лунном свете.              Это было одной из тех вещей, о которой Корнелиус ему рассказать не успел, но не нужно обладать большими знаниями, чтобы понять — это не простой рог. А потому руки машинально потянулись к нему вместо меча. Последнее, что он слышал — просьбы гнома не трогать его, ржание тельмаринских лошадей и собственная кровь, стучащая прямо в ушах. Он набрал в лёгкие побольше воздуха и подул так громко, что, казалось, слышно было в соседних странах. Каспиан трубил до тех пор, пока гном не ударил его рукоятью меча, отчего сознание тут же помутнело.                            Первое, что он почувствовал, придя в сознание — невероятная боль, сковывающая всё тело. Голова его болела так, словно принца только что окунули в лаву. Спина болела не меньше — лёжа на животе он чувствовал, как пульсирует раненая кожа, эхом отдаваясь болью во все остальные части тела. К нему пришла готовность открыть глаза, и он сделал это, тут же зажмурившись обратно. Не привыкшие к свету зрачки сузились, доставляя неприятные ощущения. Лишь спустя пару минут Каспиан вновь открыл их, к своему удивлению обнаруживая, что находится вовсе не в раю. Он огляделся настолько, насколько позволяла голова, и понял, что находится в чьём-то доме. Точнее было бы сказать домишке. Он был совсем крохотным, потолки не были больше двадцати футов в высоту, маленький стульчик стоял около кровати, на которой он лежал. Кровать, к слову, тоже была не большой. При росте в шесть футов он чувствовал, как свисают его ноги ниже колена.              Не без усилий ему удалось встать. На голове он нащупал тугую повязку, под которой чувствовалась морозная свежесть — предположительно лекарство. Только сейчас до слуха донеслись голоса из соседней комнаты, которые до этого мозг усердно игнорировал. Скрывшись за деревянной аркой, принц подслушал разговор.              — Если его дружки снова придут, нам не поздоровится. Мы должны избавиться от него как можно скорее, Боровик. — послышался грубый бас.              — Никабрик, он просто мальчик. — раздалось в ответ.              — Он тельмарин! С каких пор ты открыл постоялый двор для людишек?              — А я считаю, что Боровик прав. — послышался третий голос, совсем тонки и юный, не похожий на мужской. — Те люди определенно гнались за ним. Значит он не такой как они, мы должны помочь ему.              — Ага, скажи это Трампкину. Как думаешь, его уже убили или нет? — съязвил первый голос.              — Ты слишком пессимистичный, Никабрик. Я уверена, Трам найдёт способ выбраться.              — Вагна, доведи суп до ума, пожалуйста. Пока я не укусил Никабрика.              Несколько секунд в комнате повисла тишина, но добрый голос вновь нарушил её.              — Он должен скоро очнуться. Налей ему суп, пусть остывает. Бедному мальчику досталось.              — Ага, иди залижи ему раны. — ответил ему Никабрик.              — Ещё одно слово, и я точно тебя укушу.              Не было нужды слушать дальше, чтобы понять — ему здесь не рады. А потому делать отсюда ноги было единственным верным решением. Он выскочил из откоса так быстро, как мог, хватая первое что попалось под руку — кочергу. Присутствующие тут же встрепенулись. Черноволосый гном набросился на него с мечем. Каспиан сам удивлялся, как ему удавалось отражать удары обычной железякой, но ни одного он не упустил. Гном чуть не нанёс решающий, прежде чем большое чёрно-белое существо оттащило его назад.              — Никабрик, Аслан бы тебя покарал, прекрати! Что я тебе говорил? — сказал барсук, сковывая гномовские руки.              — Никабрик, пожалуйста, прекрати. — принц обернулся в сторону, откуда раздался плачущий писк. В углу комнаты он увидел девочку. Такую, какую он не видел прежде никогда в жизни. Всё тело её было покрыто шерстью, рыжие волосы скрывали в себе основание круглых рожек, вместо ног — козлиные копыта. Девушка вытирала слёзы волосатыми ручками, глядя на Никабрика.              — Ты тоже! — Каспиан вновь услышал добрый голос, который на сей раз обращался к нему. — Выкинь кочергу. Посмотри, что ты наделал? Всю золу по ковру раскидал! — он с неподдельной грустью осмотрел ковёр вокруг камина. Принц молча положил кочергу на место. — Все успокоились? Ну наконец-то.              Барсук взял своими крохотными лапками деревянную плошку, до краев наполненную ароматным рыбным варевом. Он положил его на стол, который еле доходил Каспиану до колен, и указал на него руками.              — Садись, ешь.              Принц не проронил ни слова. Он не осмеливался даже моргнуть, боялся, что все эти существа исчезнут, стоит сделать это, а потому смотрел на них так пристально, что глаза заболели. Он медленно опустился на табурет, поправляя полы своей рубахи.              — Поверить не могу… Это действительно вы? — он говорил тихо, но этого было достаточно, чтобы обратить на себя внимание шести глаз.              — Не похоже, что мы знакомы. — Никабрик с громким стуком бросил меч на пол, садясь на против. Перед ним была такая же деревянная плошка, только пустая, и недоеденный кусок хлеба, который он тут же закинул в рот, недовольно жуя.              — Вы — нарнийцы?..              — Неужели человек знает, кто мы такие? — раздался тонкий голос сбоку. Девушка робко сделала пару шагов в его сторону. Топот копыт приглушил чавканье гнома.              — Мне о вас рассказывали. — Каспиан взял в руки ложку, когда увидел пристальный взгляд барсука на себе. Он почерпнул жирный бульон, пробуя его на вкус. Горло приятно обожгло теплом, тело ожило.              — Странно, что обычный тельмаринский воин вообще знает о том, кто такие нарнийцы. — сказал Боровик.              — Но я не воин. — он осушил тарелку в считанные секунды. Кивнув барсуку, он утёр рот рукавом. — Я принц Каспиан Десятый.              Все трое поменялись в лице в считанные секунды. До этого глядевшие с опаской, они смотрели на него с чистым удивлением, не решаясь сказать и слова.              — Но что же ты тут делаешь, принц Каспиан? — спросила Вагна.              — Пытаюсь выжить. — тихо ответил тот, снимая с головы повязку. — Мой дядя, лорд Мираз, он хочет занять мой трон и стереть с лица земли старую Нарнию. А для этого ему надо убить меня. — в горле засаднило. Он всегда держал эту мысль в голове, но впервые отважился произнести это вслух.              — Но что же ты делаешь у нарнийцев? — теперь барсук тоже присел рядом. Каспиан хотел встать, чтобы уступить место фавну, но та в мгновение ока оказалась за его спиной. Насильно сняв с принца рубашку, она принялась намазывать чем-то холодным и жутко вонючим его спину.              — Мой наставник прислал меня сюда. Наверняка он знал, что делает, и раз я тут, нарнийцы могут помочь мне вернуть свой трон. И свободу Нарнии. — добавил он спустя короткую паузу.              Тело покрывали мурашки, пока он сидел с голым торсом. Камин, находящийся неподалеку, совершенно не спасал, а потому в домике было довольно холодно.              — Нарнийцы, может, народ и сильный, но не всемогущий. Здесь нам поможет только чудо. — Каспиан увидел, как Боровик принялся шарить под столом, вскоре доставая оттуда тот самый рог. — Ты знаешь, что это такое?              Парень задержал на предмете взгляд, но подняв глаза на барсука замотал головой.              — Это, друг мой, очень великая и древняя вещь. Если верить легендам, то после того, как ты в него затрубил, у нас действительно появился шанс на победу.