Сквозь века

      Певенси долго смотрели на лазурного цвета пляж, ожидающий их за пределами каменного грота. В мгновение сердца забились в унисон, пока в голове каждого витал один единственный вопрос — неужели? Пролетающая мимо чайка отрезвила их своим криком, лишая сомнений о том, что всё происходящее — сон. Лишь после этого пришло осознание. Им пора выходить.              Палящее солнце осветило их лица, заставляя зрачки сузиться до боли. Дети тут же зажмурились, но окружающая красота не позволила им прикрыть глаза руками. Они осматривали всё вокруг с такой жадностью, словно вот-вот у них из рук вырвут это место, как кусок мяса у голодного волка.              Бирюзовая вода белой пеной расстилалась у самого берега, песок которого был чище и мягче любого — даже искусственного, — песка в Лондоне. Стоило поднять головы чуть выше, чтобы к своему восхищению обнаружить целую россыпь скалистых утёсов, окружавших их. Мимо снова пролетели чайки — не одна, целая стая. Они громко гоготали, вызывая желание как можно скорее заткнуть либо уши, либо самих птиц.              Сьюзен хотелось вырвать себе глаза. Живописные виды заставили волну ностальгии окатить её с головой. Она прекрасно знала, где находится, но запрещала себе даже думать об этом, она знала, что вода — не море вовсе, а бескрайний Восточный океан, но убеждала себя в том, что что ошибается. Смесь эмоций, смешавшаяся внутри, постепенно осела, оставляя поле себя лишь приятное послевкусие радости.              Словно прочитав мысли, Люси заглянула в её глаза. Губы растянулись в улыбке, оголяя ряд подростковых неровных зубов. Она знала, что Сьюзен поддержит, и поняла, что сестра думала о том же, когда улыбнулась в ответ. Всего секунды хватило, чтобы сорваться с места и ринуться к океану, попутно сбрасывая свою одежду. Братья не заставили себя ждать. Они заговорщицки переглянулись, и тут же бросились следом, сбрасывая свои пиджаки туда, где валялись девичьи туфли. Синий картуз Эдмунда улетел вслед за красной шляпкой Люси. Подхваченные солёным ветром они улетели далеко — это был последний раз, когда Певенси видели их.              Люси уже была по колено в воде, пока Сьюзен только добегала. Она выругалась, когда пуговица красного жилета никак не хотела открываться. Набрав побольше воздуха в грудь, она рванула концы в разные стороны, заставляя ту упасть под ноги и смешаться с нарнийским песком, становясь одной из ракушек.              Когда ноги коснулись холодной океанской воды Сьюзен вздрогнула. Не из-за холода, но из-за осознания того, что скучала по этому месту всей душой. Она часто воспоминала, как они, короли и королевы целой страны, словно малые дети, по ночам сбегали из замка, тешась ребяческими забавами. Купание в реке Быстрой — как и в Восточном океане, — не было исключением.              Ровно такой же задор накрыл детей Певенси в этот момент, когда они беззаботно плескали друг в друга холодной океанической водой. Их рубашки мокли, прилипая к телу, волосы трепал ветер, но именно это делало их счастливыми. Улыбки смещал смех каждый раз, когда кому-то из них удавалось обрызгать своего близкого. Все они засмеялись в унисон, когда удалось свалить в воду Люси по локоть.              И ветер на них дул океанический, и солнце в голову напекало, и дух непозволительного ребячества обуревал ими. И жизнь сейчас казалось беззаботной секундой. Секундой, перед тяжёлой непроглядной вечностью, полной проблем и интриг.              Питер смутился, видя, как Эдмунд завис, глядя куда-то наверх. Он обрызгал брата ногой, но тот даже не шелохнулся.              — Ты чего? — запыхаясь спросил он. Мокрая ладонь смахнула с лица светлые волосы.              — По-твоему где мы? — Эд щурился, не отрывая взгляда от окружающего пейзажа.              — А ты как думаешь? — он улыбнулся так широко, что лицо заболело, но саднящая боль была ничем в сравнении с бушующими эмоциями.              — Не припомню в Нарнии развалин.              Старший в мгновение посерьёзнел, проследив за взглядом Эдмунда. Только сейчас он заметил гигантских размеров развалины, украшающие утёс как посыпка пасочный кулич. Именно это заставило парня задуматься о том, не выкинула ли их станция в какую-то новую, совершенно неизвестную для них страну. Но свежий бриз, обдувающий тело, заполняющий его лёгкие нарнийским воздухом не давал сомнениям одолеть разум — они в Нарнии. Они дома.              — Питер. — старший Певенси развернулся, когда Сьюзен его окликнула. Он не отрываясь наблюдал, как сестра распускает тугую косу. Резинка упала под ноги, навсегда теряясь в волнах, пока она трясла мокрыми волосами. Сейчас, как никогда, она напоминала ему мать. Мисс Певенси нередко показывала детям свои фотокарточки, и Питер всегда удивлялся — но никогда не говорил это вслух, — насколько Сью похожа на маму. Взрослая не по годам, красивая и статная. Иногда рядом с ней он забывал о том, что является старшим ребенком в семье. Сзади поспевала Люси. Маленькие зубы стучали так громко, что он слышал их даже на расстоянии нескольких метров. — Мы замерзли.              Он молча кивнул головой на берег, и, не дожидаясь слов, девочки побрели к суше. Вскоре за ними устремились и братья.              — О чём вы говорили? — спросила вдруг Люси. Она молча наблюдала за тем, как братья тактично отвернулись, стоило Сьюзен показательно снять с себя рубашку. Они рассматривали усеянный развалинами утёс, пока она выжимала из одежды всю воду.              — Я думаю, нам надо обследовать развалины. — сказал Эдмунд, не отрывая взгляда.              — Какие развалины? — закончив с одеждой, Сьюзен подошла к ним. Теперь все четверо глядели далеко вверх.              Вопрос так и завис в воздухе, оставаясь без ответа. Каждый смотрел на обломки, в голове строя мысли о том, что это может быть. Каждый молчал, боясь выдвинуть даже самую малейшую теорию. Каждый кричал в душе, понимая то, что, похоже, их дом изменился навсегда.              Им хватило пары минут, чтобы собрать с пляжа разбросанные вещи. Утяжеляемые лишь парой ботинок и неприятным предчувствием, они начали взбираться вверх по склону. Ни о какой тропинке не шло и речи, а потому Певенси приходилось растаптывать её самостоятельно. Ноги то и дело ступали на неприятную шершавую траву или крупные ракушки. Дети шли молча, ровно до того момента, пока плетущаяся позади Люси не вскрикнула.              Как ужаленные, они обернулись к ней. Девочка согнулась пополам, руками держась за ногу.              — Я на что-то наступила! — взвыла она самым, что ни на есть жалобным голосом. Глаза, которые она подняла на родных, наполнились слезами.              Сьюзен тяжело выдохнула — она постоянно бесилась, когда младшая попадала в передряги, потому что считала, что Люси ходячая катастрофа, — пока парни подошли к ней.              — Дай посмотрю. — тихо сказал Питер, беря сестру под руку. Лишь опираясь на старшего брата Люси смогла выровняться. В глаза бросилась алая струя крови, засочившаяся по её ноге, стоило ту поднять.              — Как обычно, без проблем у нас ничего не обходится. — закатила глаза Сьюзен, улыбаясь.              Как бы ты ни было, им следовало подняться на вершину до того, как небо покроют сумерки. А потому Эдмунд, долго не церемонясь, подхватил сестру на спину. Кровь, стекающая по ноге, пачкала его брюки, но парня это ничуть не волновало — он с несвойственно спокойным лицом продолжал шагать вверх.              Пика достигли спустя час. Сьюзен тяжело выдохнула, и хотела уже сказать о том, как гудят её ноги, но воспоминания об Эдмунде, который нёс не только себя, но и младшую сестру, не позволили ей этого сделать.              Певенси опустил сестру на ноги, убедившись в том, что по ровной мягкой траве ей ходить будет куда легче.              — Далеко не расходимся. — скомандовал Питер, тут же отходя в сторону. Каждый из них выбрал своё направление, принявшись исследовать остров.              Сьюзен пошла прямо — туда, где было больше всего деревьев. Высокие яблони и груши склоняли её ветви к самой макушке головы, утяжеляемые спелыми большими плодами. Только сейчас она поняла, как сильно голодна. Сорвав одно красное сочное яблоко и потерев о влажную одежду, она откусила. Сладкий сок тут же скатился по подбородку.              С каждым шагом вглубь развалин сердце колотилось всё сильнее. То ли боязнь неизвестности, то ли ощущение неприятной болезненной ностальгии наполняли разум желанием развернуться и уйти.              Перед ней, как по волшебству, возникла грязная — когда-то белоснежная, — колонна. Она пригляделась внимательнее: многовековые трещины покрывали её основание, казалось, что та может разрушиться от малейшего прикосновения. Но вопреки любым ожидания каменное изваяние не шелохнулось ни тогда, когда она повторила кончиками пальцев линии разломов, ни тогда, когда надавила на них силой.              Уже очень долго она не видела подобных предметов декора. Во времена Золотого Века она проходила мимо таких колонн каждый день, нередко пряталась за ними, в надежде на то, что не попадётся надоедливым фрейлинам и улизнёт в сад, чтобы пострелять из лука. Сейчас же эта постройка казалось ей чем-то несвойственно чужим, тем, что ей никогда прежде не доводилось видеть.              Стоило повернуть голову влево, как взгляду бросились мраморные ступеньки. Общий вид подсказывал, что когда-то собой они составляли большую красивую лестницу, но теперь это был лишь десяток потрескавшихся, почти рассыпавшихся в крошку ступенек, ведущих в никуда.              Пальцы задрожали, когда она коснулась перил. В голове яркими вспышками возникли флешбеки, когда она, подбирая руками полы платья, поднималась по похожей винтовой лестнице в свои королевские покои. В тот день один из принцев Кваклии приехал к ней свататься. Она закатила нешуточный скандал.              Сьюзен устало опустилась на ступеньки, не боясь запачкаться в пыли. Тяжесть этого дня грузом упала на её плечи, делая их несоизмеримо тяжёлыми. Виски загудели, вынуждая её массировать тонкую кожу. Стоило рукам опуститься, как пальцы коснулись чего-то холодного. Она рефлекторно отдёрнула руку, но тут же успокоилась, поняв, что ничего ей не угрожает. Холодом её обжёг небольшой кусочек металла, затесавшийся меж расхлябанных плит.              Она не без труда достала его оттуда, к своему удивлению обнаруживая фигуру из чистого золота. Немного повертев в руках, она различила в нём мускулистого статного кентавра. Нечёткий силуэт напоминал ей Орея — после восхода их на престол Питер лично проследил за тем, чтобы его назначили командующим дворцовой стражи. Тоска, вперемешку с болью осознания, наступила внезапно. Вспомнились все их друзья, которых они так неожиданно покинули в один прекрасный день по собственной глупости.              — Эй! — послышался голос Эдмунда сбоку. — Кажется, это моё. — его громкий голос заставил Питера и Люси появится рядом с ними из ниоткуда. — Из моих шахмат.              — Каких ещё шахмат? — переспросила Сьюзен, глядя на брата снизу-вверх.              — Ну уж точно не из Англии. — парень взял фигурку из рук девушки, покрутил её. — Точно, это же мой конь. Я тогда очень долго не мог найти его, обыскал весь дворец.              Неловкое молчание зависло в воздухе, пока молодой парень — зачем-то, — прятал фигурку в карман штанов.              — Значит, сомнений нет. Мы точно в Нарнии. — прошептал Питер.              — А ты сомневался? — улыбнулась ему в ответ Люси.              — И всё же, эти развалины не дают покоя. — только сейчас Сьюзен поднялась со ступенек, отряхивая свою одежду. Она наблюдала за младшей сестрой, что стояла, опираясь лишь на одну ногу, и видела, как резко Люси меняется в лице, как её губы что-то шептали, но слов разобрать никак не выходило.              — Не может быть… — наконец прошептала она. Почти беззвучно, но в глухой тишине этого хватило, чтобы сестра и братья услышали. Девочка сорвалась с места, совершенно позабыв о больной ноге.              Она бежала с такой жадностью, что старшие еле поспевали. Лишь когда она остановилось, им удалось нагнать. Люси медленно осматривалась, кивая мыслям, известным лишь ей одной, и совершенно не откликаясь на вопросы других.              — Вы что, не видите? — наконец обернулась она. Старшие ничего не понимали, а потому молча ждать объяснений — единственное, что им оставалось.              Длинноволосая девушка потянула их за руки, выводя в центр поляны. Пришлось воздействовать силой, чтобы поставить их правильным образом.              — Вообрази стены. — прошептала она почти над самым ухом Эда, отходя дальше. — Вот там вереницу колонн. — она махнула рукой перед собой. Туда, где многолетние обломки уже успели покрыться мхом. — И стеклянный свод над головой.              Лишь обойдя каждого, она встала на своё место, по левую руку от Сьюзан. Её законное место, на котором она правила пятнадцать лет своей жизни, верой и правдой служа Нарнии. Сердце каждого из них застыло на мгновение, отказываясь верить происходящему. Вначале возникла радость возвращения домой, но она тут же сменилась осознанием — никакого дома больше нет.              — Кэр Параваль…              Тихие слова прозвучали как гром средь бела дня. Старший из Певенси пошатнулся — ноги в миг стали ватными. Ещё секунда, и непременно свалился бы на траву.              — Что же тут случилось? — Люси медленно отошла от места, где когда-то возвышался её трон. Тот самый, на котором она вершила историю.              Вслед за ней все дети разбрелись по бывшей зале.              — Штурм. — ответил Эдмунд, пальцами поглаживая развалины, когда-то служившие Кэр Паравалю колоннадой. Ему ничего не ответили. Он словил лишь вопросительные взгляды на себе, через минуту добавив. — Сколько нас не было? Год? Здесь прошло с малым тысячу лет. Такой великий замок, как Кэр Парваль, не упал бы сам. Его взяли штурмом.              Он пальцем ткнул на круглые камни, больше похожие на снаряд от катапульты.              — Но кому это понадобилось? — Люси присела рядом с Эдом.              — Захватить самый великий и могущественный замок Нарнии? Боюсь, кому угодно. — ответила ей Сьюзен. На несколько минут Певенси поглотила тишина, как вдруг Сьюзен воскликнула. — Если это Кэр Параваль, значит где-то тут должна быть наша сокровищница, верно?              Как с цепи сорвавшись после этих слов, они разбрелись в разные стороны, пытаясь среди заброшенного замка найти хоть что-то, что походило на вход. Надежда постепенно покидала их, когда они не нашли желанную сокровищницу ни через пять, ни через пятнадцать минут. Сьюзен уже поникла, как громогласный голос верховного короля раздался с другого конца залы.              — Все сюда.              Он не стал дожидаться остальных — навалившись всем телом, он пытался сдвинуть одну из немногих уцелевших колонн. Лицо покраснело, на лбу вздулись вены — казалось ещё секунда, и капилляры в его глазах полопаются, но подоспевший вовремя Эдмунд не дал этому случиться. Он навалился вместе с братом, отчего каменная завеса сдвинулась в сторону, являя им небольшую ветхую дверь.              Лёгкого удара локтя Питера хватило, чтобы пробить дверь насквозь и, прощупав с другой стороны замок, отворить её. Ступени — чудом уцелевшие, — уходили во мрак.              Сьюзен заглянула вглубь, в надежде разглядеть хоть что-то, но непроглядная темень не оставляла на это ни шанса. Обернувшись назад она увидела в руках Питера нож. Все троя молча наблюдали, как брат разрезал полы новенькой школьной рубашки, наматывая его на первую попавшуюся палку.              — Спичек нет ни у кого? — он окинул взглядом семью, встречаясь лишь с чопорным недоумением в их глазах.              — Нет, но… — Эдмуд распахнул свою сумку, всё это время болтавшуюся на плече. Нескольких секунд поисков хватило, чтобы он достал из неё сверкающий фонарик. — Может это?              Губы Питера — как и всех остальных, — неминуемо растянулись в улыбке. Он хлопнул брата по плечу прежде, чем выкинул неудавшийся факел.              — Раньше сказать не мог?              — Просто нравится смотреть, как ты калечишь свои вещи. — хохотнул тот в ответ. Дома за подобные речи Эд давно бы схватил дружескую оплеуху, но старший Певенси сейчас был слишком сосредоточен, чтобы думать о наказании. Он уверял себя не забыть поблагодарить Эда за то, что тот, зачем-то, носит с собой в школу фонарик.              Спуск оказался куда более крутым, чем показалось вначале — витиеватые ступеньки становились тоньше с каждым шагом, грозясь свернуть проходящему ноги. Так, например, Сьюзен чуть дважды не споткнулась — стоящий впереди Эдмунд принял на себя весь удар. Оставшуюся часть пути она держалась за его плечи.              В королевской сокровищнице было слишком светло для подземелья. Солнечные лучи вовсю сочились из больших щелей в потолке. Однако свет не стал точкой внимания Певенси — куда больше их удивило давно забытое место, где когда-то юные короли и королевы хранили свои личные вещи.              Словно в подтверждение своих воспоминаний, каждый из них увидел статуи самых себя. Слоновая кость, из которой они были высечены, сохранилась удивительно хорошо, отчего даже черты их лиц спустя десяток веков ничуть не изменились. Монархи тут же ринулись к сундукам, стоящим подле статуй.              Сьюзен готова была поклясться, что физически прочувствовала на себе призраки прошлого, стоило отворить сундук. Содержимое его не отличалось от остальных — роскошные королевские платья, украшения из настоящих камней и оружие, возглавляло которое великий асланов лук. Сердце заболело, когда она коснулась пальцами старого друга. Дышать стало до невозможности тяжело — то ли пыль в лёгкие засела, то ли чувство долгожданной встречи сразило её наповал. Старшая из сестёр Певенси никогда не отличалась эмоциями, но в эту секунду девушка позволила себе дать волю чувствам и поцеловать своё оружие, за столько лет ставшее для неё родным.              Сьюзен всегда удивлялась тому, почему Аслан выбрал для неё именно лук. Отдавая Люси её именной нож Дед Мороз сказал, что битвы не предназначены для девочек. Её слова обошли стороной. Последующие пятнадцать лет Сьюзен слышала каждый день от фрейлин о том, что госпоже не подобает возиться с оружием. Так почему же великий Лев нарёк ей судьбу воина? Она всегда думала об этом, вспоминая о Нарнии в Англии. Сейчас же Певенси поняла, что раз они здесь, то не все их подвиги в этом мире совершены. А потому вполне возможно, что настанет тот день, когда она пустит решающую стрелу с красным оперением.              В голове тут же промелькнула мысль. Рог.              — Вот чёрт, мой рог. — тихо сказала она, привлекая к себе внимание остальных. Эдмунд даже снял с головы шлем, чтобы слышать сестру лучше. — Я оставила его в седле в последний день. Видимо, История так и не возвратилась в замок. — королева Древности навсегда запомнила имя лошади, сопровождавшую её на охоты.              Рассуждения девушки прервал скрип, с которым отворился сундук Питера. Дети Певенси не успели сказать и слова — в руках Верховного короля блеснул его Риндон. Верный друг и соратник. Часть его самого. Удивительным было то, что за столько веков меч не утратил своей первозданной красоты. Напротив, Сью готова была поклясться, что за столетия, проведенные в этом сундуке, он стал блестеть ещё ярче.              — Ну здравствуй, дорогой друг. — Питер смотрел на своё оружие с блеском глаз, которому позавидовал любой влюблённый, смотрящий на свою суженную. — Как давно мы не виделись.              Палец с ювелирной точностью пробежался по острию — на миллиметр бы опустился и тотчас порезался.              — Слушайте, всё это, конечно, хорошо, но у меня такое ощущение, что Аслан позвал нас не просто так… — впервые за всё время королева отложила свой лук. Она с вызовом глядела на родных, которые до этой секунды не задавались подробным вопросом. Да и зачем, собственно? Океан, песок, их замок — это всё, что нужно Певенси для счастья.              Питер опустил меч в ножны. Вслед за Риндоном из сундука появился щит, посреди которого величественно возвышался красный лев. Парень сдул с него многовековую пыль, глядя на предмет защиты так, словно видел впервые.              — Пора узнать, что тут происходит.       

⋆˖⁺‧₊☽◯☾₊‧⁺˖⋆

              Ночь наступила скорее, чем они предполагали. Стоило подняться наверх, как все удивились скорым сумеркам. Каждый знал, что ночь в Нарнии — не самое лучшее время. Даже для королей и королев Древности. А потому Питер предложил самый верный и надёжный план — развести костёр.              Они искали сухой хворост непозволительно долго. К тому моменту, когда дети Певенси пытались зажечь костёр зажигалкой Эдмунда — Питер всегда давал ему подзатыльник, когда ловил с сигаретами, но в этот раз он был готов расцеловать своего брата — коралловый закат в небе окончательно сошёл на нет, уступая место первым звёздам и ночной темноте. Прошло достаточно времени, прежде чем Справедливому королю удалось выстроить ветки так, чтобы ветер не задувал очаг. Спустя пару минут уставшие лица детей озарило оранжевое пламя.              Они не хотели уходить далеко — обосновались прямо на тронном подиуме, в углу у лестницы. Прикрытый тыл внушал какое-никакое доверие.              Лишь примостившись у костра, они поняли, как голодны. Ни о каком ланче не шло речи — все их пожитки остались в чемоданах на перроне, а потому приходилось довольствоваться яблоками, которые принёс Эдмунд, и парой плодов ежевики.              Свалив целую гору спелых красных плодов у костра Эд устало приземлился рядом. Одежда его — как и у всех остальных, — была сырой, потому король Древности не думал долго, прежде чем снять с себя рубашку и положить её на камни у костра. Питер молча наблюдал за действием, затем поступил также. Девочки лишь захихикали, смущённо отводя взгляды.              — Мы ведь понятия не имеем, куда нам идти. — Сьюзен в момент посерьёзнела, вороша обуглившиеся бруски в костре. Глаза заслезились от дыма, но она даже не моргнула.              — Сейчас нам главное выспаться. Завтра будет виднее. — Великолепный король с особой тщательностью натирал свой меч школьной жилеткой, хмурясь каждый раз, когда очередное пятно не оттиралось.              — Думаешь, Аслан нас позвал не просто так? — подал голос Эдмунд, дожевав своё яблоко.              — Я в этом уверен, Эд. Вопрос лишь в том, для чего мы здесь.              Тишина вновь повисла между ними. Это ставшее привычным состояние прерывал лишь треск поленьев и скрип Риндона, отзывающегося на махинации. Прошло минут десять, прежде чем парни собрали свою уже сухую одежду с камней. По рукам Эда пробежали мурашки, стоило надеть тёплую рубашку — эта ночь была на удивление холодной.              — Как твоя нога? — Сьюзен посмотрела на Люси, кивающую носом прямо в костёр. Девочка встрепенулась, поёжилась от холода, откинула каштановые волосы назад. Нога вывернулась в неестественном положении — о недавнишней ране напоминала лишь засохшая на ступне кровь. Она с особой любовью погладила сок огнецвета на своей талии.              — Всё хорошо. Спать просто охота. — словно в подтверждение своих слов девочка зевнула, прикрывая рот ладонью.              Сьюзен никогда не замечала, как выросла Люси. Из маленькой девочки, открывшей Нарнию и гуляющей с незнакомым фавном, она превратилась в юную леди, которую всё больше стали интересовать дела взрослых. Ей только недавно исполнилось пятнадцать, но Сьюзен готова была поклясться, что морально сестра была куда старше своих лет.              Старшая Певенси улыбалась от того, с какой силой Люси пыталась не заснуть. Это заметила не только Сьюзен — рука Эдмунда аккуратно легла на её плечо, подталкивая к себе. Не смея оказываться, девочка прилегла на братские колени, почти моментально проваливаясь в сон. Сью видела, с какой щепетильностью он гладил волосы младшей сестры — с которой из всех них выстроил самые близкие и тёплые отношения за прошедший год, — и не узнавала в нём того маленького паренька, предавшего семью.              — Пора и нам ложиться. — Питер наконец отложил меч, для надежности накрыв своим щитом. — Ложись, Сью, мы с Эдом будем караулить по очереди.              — Нет уж. Я тоже в деле. Караулим все. — сестра сжала пухлые губы в полуулыбке. Она долго ворочалась на травяной перине, пытаясь устроиться поудобнее. Сью и забыла, каково это — спать на голой земле.              Звёздное нарнийское небо вводило в транс. Стоило взглянуть на него, как разум сразу туманился, и мысли крутились лишь среди воспоминаний Золотого века. Сьюзен ещё долго размышляла над произошедшим за день, пока веки не стали тяжёлыми. Последний раз она взглянула на звездное небо, и, наконец, сомкнула глаза.              Здравствуй, дом?