***
Пение хора снова и снова набирало обороты, звуча так величественно, что за грудной клеткой сжималось сердце. Пастор Антонио возвышался над алтарем, утопая в вязком свечном освещении. В руках он держал ритуальный кинжал с рукоятью из козьего копыта, вознося его над сидящей на коленях девушкой. Она дрожала, как осиновый лист, а из ее груди вырывались бешеные всхлипы — закричать она не могла в силу наркотического опьянения, да и рот ее туго сжимал кляп. Чёрный пастор читал Библию, заменяя восхваление Бога на Дьявола. Вместо слова «добро» его речи были пропитаны злом. Антонио Мартини взглянул на дочь, также сидящую на коленях ровно напротив пленницы, сверху вниз и молча кивнул. Лючия зеркально отобразила его жест и прикрыла глаза, придвигаясь к жертве максимально близко. Один резкий взмах кинжалом, и кровь оросила лицо и тело Лючии, впитываясь в ткань платья. Из горла умирающей девушки вырвался чавкающий хрип, а хор все давил и давил совсем неравномерными завываниями. Кровь попадала в глаза и рот младшей избранной Мартини. Члены ковена, стоящие у алтаря полукругом в алых балахонах, испытывали настоящее благоговение. Каждый из них вдыхал металлический запах, прикрывая глаза от блаженства. — Ave Satanas! — воскликнул пастор Антонио. — Ave Satanas! — вторил ковен. — Ave Satanas, — прошептала Лючия, слизывая жертвенную кровь со своих губ.***
Настоящие кованы имели мало общего с сатанизмом ЛаВея. Тот в своей «Сатанинской Библии» отрицал проведение черных месс такими, какие они есть, всячески подавая свою веру больше как философию, нежели религию. Те же колдуны и ведьмы, что рождались и росли в поклонении и в настоящем контакте с Люцифером, придерживались иной позиции. Хотя, конечно, Антону Шандору стоило отдать должное — благодаря ему интерес к сатанизму возрос, приводя к черным магам огромное количество потерянных душ. Лючия не стала стирать кровь жертвы, позволяя той запечься, растрескаться и стянуть кожу на лице. Сейчас она стояла у огромного изображения сигила Люцифера за алтарем, склонив голову, каждой клеточкой тела ощущая связь с Люцифером. Ей казалось, будто тот стоит сзади, ее спина касалась его груди, а его руки покоились на ее плечах. «Я дарю эту силу тебе, дочь моя». — Благодарю, Владыка, — почтительный шепот. «Она будет с тобой, пока ты следуешь верному курсу». — Я не сверну с пути. «Очень на это надеюсь, Лючия. Я питаю твои силы, ты должна об этом помнить. И не разочаровать меня. Теперь ты в разы сильнее, чем твои конкуренты». Последняя фраза Повелителя заставила Мартини довольно улыбнуться и расправить плечи. У нее есть все для того, чтобы обойти всех этих дилетантов. Пока Люцифер рядом, прямо за ее спиной, Лючия могущественнее любой другой ведьмы. Им такое даже и не снилось. Да и ей самой прежде. Девушка, не справившись с нахлынувшими эмоциями, развернулась в руках Владыки, и на долю секунды ей даже показалось, что она успела различить мерцающее золото его волос. Люцифер был незрим человеческому взору, однако, Лючия могла видеть его проекции четче других. Она снова прикрыла веки. — Я не разочарую, — вновь прошептала она, ощутив, словно выдохнула эту фразу Ему в самые губы. Обычно черных ведьм и колдунов, работающих с бесами, учили приказывать темным духам, а не умолять их. Но никто из них не имел дела с самим Дьяволом, лишь с посредниками. Лючия тоже не смела показать слабость, но, тем не менее, уважение и силу Сатаны стоило ещё заслужить. — Дорогая, — позвала Селеста. Лючия распахнула глаза, и присутствие Темного Владыки больше не ощущалось. Ее раздражало то, что ее мать прервала их. В конце концов, она уже обскакала Селесту в пределах магических способностей. Гордыня — как она есть. — Да, мам? — Отмойся от крови и поезжай домой. Завтра у тебя трудный день. — Благодарю за заботу, — голос Лючии прозвучал несколько язвительно. Она-то знала, что мать ей завидует. Она могла чувствовать это. Впрочем, не только от матери, но и от каждого из членов ковена. Собрания сатанисты проводили в просторном подвале загородного особняка семьи Мартини. Все здесь было переоборудовано в подобие церковного зала. Лючия не жила с родителями, предпочитая особняку квартиру. Там ее ждала ещё не кормленная и не выгулянная собака — Ламия. Ее фамильяр. Чёрный немецкий дог. Так что домой, и правда, стоило поспешить.***
На испытании, проходящем в Нижем Новгороде, Лючия решила не уступать соперникам и также выбрала кладбище. Так уж вышло, что она отправлялась туда первой, но ее это совершенно не пугало. Люцифер вездесущ, и ей нет необходимости связываться напрямую с мертвыми, однако, ей хотелось, как говорится, не отделяться от толпы. Мартини не отрицала, что старший Шепс и Надежда Шевченко сильны, но у них явно не было самого Дьявола на плече. «Они боятся тебя» — ей показалось, или Люцифер только что усмехнулся? Но он оказался прав. Едва черная ведьма приблизилась к могильной ограде, она заметила, что две женщины и молодая девушка пытаются спрятать от нее глаза. Лючия не могла этого объяснить, но их страх подпитывал ее и рождал в груди новую волну гордыни. С ее ростом и пушистой черной шубкой Мартини вполне можно назвать маленьким комком смертных грехов. Она задрала подбородок и растянула губы в кривой ухмылке. — Страшно? — уточнила она, самодовольно глядя четко на заплаканную женщину. Тут и без сил можно догадаться, что в могилах лежат именно ее родственники. Но только та хотела что-то ответить, как Лючия перебила ее: — Меня не нужно бояться, если мой гнев направлен не на вас. У всех, включая дерущего, от этой девчонки мурашки по коже. Она несколько раз равномерно кивает, когда выслушивает объяснение своей задачи, и вновь ощущает присутствие. Владыка шепчет ей на ухо, касаясь своим дыханием тонкой девичьей шеи. Лючия касается перевернутого креста, висящего на ней. — Сыновья, — тут же говорит она, глядя в упор на закрытые непроницаемой тканью памятники. — Молодые. Мне жаль. Нет, ей не жаль. Мартини вообще не знает, что такое жалость. Теперь она подходит напрямую к скорбящей матери. Снег неприятно скрипит под толстыми каблуками черных бархатных ботфортов. — Смотрите мне в глаза, — требует ведьма. — Это необходимо, если хотите, чтобы Он все увидел. Легкий элемент запугивания. Лючия замечает, как женщина вздрагивает. Но ей, действительно, это нужно. Илья пытается что-то сказать, но Мартини выставляет руку в его сторону, и тот чувствует, как его сердце начинает биться где-то в горле. Дыхание перехватывает. — Мне нужна тишина. Это так Лючия деликатно говорит: «завали ебало». — Выжившая, — вдруг она обращается к молодой блондинке. — Интересно, интересно. Тебя оно не коснулось. Хотя и не должно было. — Что вы имеете в виду? — Ларионов уже боится вставить слово, его горло по-прежнему сдавливает невидимый обруч. — Она их обрекла как только начала заниматься магией, — Лючия объясняла все так, словно это было совершенно очевидно. — Темная магия всегда бьет по потомкам. Спросите у Агаты Вороновой и ее прабабки Гретхен. — Она — это кто? — Ее бабушка, — теперь ведьма кивает на изумленную плачущую женщину так, словно той тут и нет. — Но я могу ее понять. Тоже бы поступила так с изменщиком. Усмешка. — Расскажете больше? — аккуратно надавливал ведущий. — Все то же самое вам расскажут Александр и Надежда. Даже на могилы отведут. Туда и туда. Простите, но я не хочу тащиться по снегу. Женщины и девушка побледнели даже на морозе. Илья, кажется, вовсе опешил. Он смотрел на Лючию в упор, аккуратно напомнив: — Но сейчас это ваше испытание. — Я же говорю, там могила бабки, а там — деда. Мартини указала в точности в правильных направлениях. — Или вы хотите, чтобы я пробиралась туда на каблуках? — Хорошо, — сдался Ларионов. — Но вы так и не рассказали, что произошло. — Аварии, — продолжала Лючия весьма лениво, хоть ее взгляд и оставался пронизывающим до костей. — Одна из них совсем недавняя. Могу сказать, что старший был на улице, а младший в машине. С ней, — она кивнула на ту, что до этого назвала «выжившей». — Умерли они потому, что темные силы всегда берут свое, и откупы часто дают сбой. Я не из тех, кто считает, что колдовству можно обучиться. Ведьмой нужно родиться. Иначе получается вот так. Лючия развела руки в стороны. — То есть это проклятие? — лишь теперь скорбящая мать подала голос. — Можно сказать и так. — А вы.. вы можете… — Шевченко и Шепс собираются сделать все по-своему, — реплика брошена крайне небрежно. — Они будут работать с покойниками, мне же это не нужно. Я могу договориться с самим демоном. Наблюдатели разом вздрогнули. — Но я сделаю это позже. Чтобы закрепить результат, пока мои коллеги будут ссориться. Никто не знал, что все, что нужно сделать Лючии — попросить Люцифера приструнить своего подданного, что гадил этой семье. И она во всем оказалась права.***
К новому съемочному дню Лючия готовилась не слишком охотно. Признаться, она устала — постоянный контакт с Князем Тьмы мог не только давать силу, но и отбирать. Девушка чувствовала себя вымотанной. Ей было плевать на оценки, что она получит, и ноги сами несли ее на Новую Басманную только лишь из чувства долга. Сегодня она сделала сделала высокий хвост и надела бордовое бархатное платье, подчеркивающее тонкие острые ключицы. На шее, как и всегда, болтался серебряный перевёрнутый крест, отделанный рубинами. Алый всегда подчеркивал глубокую зелень ее глаз. Съемки начинались не сразу, и, пока у Мартини была такая возможность, она тут же подошла к младшему Шепсу, краем глаза замечая, как старший хмуро косится на них. — Как думаешь, стоит ли нам ожидать триумфальное возвращение нашего истеричного чернокнижника? — с недоброй ухмылкой завела разговор она. — Дам руку на отсечение, он сейчас в здании. Лючия хорошо знала энергию Влада — его Толик оставлял за собой неповторимый шлейф из запаха серы, как и любой другой демон. На самом деле, Череватый и Мартини находились в странных отношениях. Между ними была неприязнь, но не явная ненависть, а иногда было место и здоровому соперничеству и даже легкому флирту. Женатый Влад никогда не переходил границ, но сатанистам плевать на статусы и брачные узы. Чем угодно можно пожертвовать ради великой цели. И снова в зале жарко, но на этот раз Олег не волнуется. Он будто бы посмеивается над всем происходящим. Брат пытался выяснить, какую Олег решил поставить ему оценку, но тот сдерживается и хранит тайну. Шепсу-младшему всегда было интересно наблюдать за старшим. Ему всегда говорили, что брат превосходит его, и ему стоит у него поучиться, но Олег иной раз считал действия брата слишком грубыми. Вот и сейчас так ему показалось, однако, он припас все же для него высшую оценку, пусть даже и тянул время. — Мне кажется, что ты права, — у нему подходит Лючия, и Олег поддается на ее уловку. Он ввязывается в разговор. Ему хочется сказать ей что-то ещё, но тут он видит за ее плечом тень — окровавленная девушка стояла за Лючией и скорбно смотрела на нее. Кто она? Откуда? Уж не увязалась ли за чернокнижницей чья-то душа? Возможно. Шепс перевел взгляд на Лючию. — Разве ты не чувствуешь что-то ещё? Он выразительно кивает за ее плечо. Впрочем — кто здесь медиум? Мартини нахмурилась и недоуменно обернулась. Она не могла видеть духов, однако, отчетливо ощутила запах эктоплазмы. Здесь есть призраки? И Олег их почувствовал? Интересненько. Можно взглянуть на него в деле. Лючия вновь улыбнулась и развернулась обратно к парню. — Нет, там ничего нет. Для меня. А для тебя есть? — осторожно уточнила она. Шепс ещё раз глянул на тень. Окровавленная душа стояла и беззвучно шевелила губами. Он ведь видел ее так, как будто она была жива… И так всегда. Со своего места Олег заметил, что Александр тоже ее видит. — Да, — просто отвечает Шепс, — Девушка вся в крови за твоей спиной. Ты ее знаешь? И тут, когда мысли пронзила догадка, внутри Лючии все похолодело. Интересно, это из недавних? В ее жизни было столько черных месс, что это может быть абсолютно любая жертва. И если Олег будет всех их видеть, то… — О, — только и смогла выдавить ведьма, но, впрочем, она быстро взяла себя в руки. — Если у нее перерезано горло, то я догадываюсь. Это с моего недавнего заказа. Родственники хотели узнать, что случилось. Ну, все как обычно. Понятия не имею, почему она увязалась за мной. Мартини вновь обернулась, но не чтобы попытаться увидеть духа, а чтобы обратиться к кое-кому посерьезнее. «Забери ее» — произнесла она одними губами так, чтобы никто не понял, что именно она пытается сказать. Эта жизнь была отдана в руки Люцифера. Ему ею и заниматься. Обворожительно улыбнувшись, Лючия вернула свое внимание Олегу, беззаботно продолжая, чтобы звучать правдоподобнее: — У меня такое уже бывало. Духи почему-то иногда цепляются ко мне. Может, в моей защите брешь. Когда занимаешься подобными вещами, то невольно к тебе липнет всякая мерзость. И это Олег знал не хуже других. Может быть, даже и лучше. Поэтому он даже озаботился, когда Лючия упомянула о прилипших сущностях. Не хотелось бы, чтобы девушка пострадала. Шепс понимал, что они занимаются весьма опасным ремеслом, пусть даже многие считают его глупостью. — Тебе стоит обновить защиту, — наконец говорит он, глядя на девушку внимательно, — Если хочешь, то я могу помочь. Он все же сдался. Если она так хочет общения, то почему бы и нет? — Супер, — просияла Лючия. — То есть, я хотела сказать, что я приму твое предложение. Все-таки ты знаешь о духах больше меня. Мартини сейчас и ликовала, и нет. Если Олег будет видеть каждую из душ с жертвоприношений, это может оказаться опасно. Но, может, и стоит тогда держать его поближе?***
Башаров попросил экстрасенсов обратить внимание на экран, на котором вот-вот будут продемонстрированы оценки наблюдателей испытания. Отчего-то Лючия не ждала ничего хорошего, но, тем не менее, все равно даже не напряглась, лишь лениво перемещала вес с одной ноги на другую — устала от высоких каблуков, необходимых ей, чтобы компенсировать свою низкорослость. Как она и ожидала, безутешная горем мать и молодая вдова поставили ей девятки, и только подруга первой десятку. Но ведьма и бровью не повела. — Это хороший результат. Вы расстроены? — Нет. Я не была с ними милой и понимающей, но при этом попала в точку. Эти люди оценили не мою работу, а мою… — Стервозность? — усмехнулся Влад. — Может быть, — Лючия растянула губы в улыбке. — Зато твой клоунизм не оценил никто. — У меня ещё будет время снова надрать тебе зад, — улыбка не сползала с лица чернокнижника. Но Мартини все равно — ей интересно посмотреть лишь на оценки других экстрасенсов. В частности… …на Олега, который поставил ей десятку. Ведь они договаривались болеть друг за друга, не так ли? — Ничего удивительного, — прокомментировал это Влад, — Везде свои люди. Шепс пожал плечами — ему был совершенно безразличен этот намек. Совершенно безразличен. Как, впрочем, и постоянные намеки на то, что он завышает оценки брату. Ведь он всегда был честен, так чего же ему бояться? Мартини заговорчески подмигнула младшему Шепсу, увидев его оценку, хотя и признавать то, что внутри что-то приятно екнуло, она отказывалась. Некоторые из коллег ставили ей восьмерки и девятки, объясняя это тем, что Лючия чересчур запугала людей во время испытания, на что она пожала плечами: — Это были не мои клиенты. С задачей я справилась, а деликатничать меня никто не просил. Но ее удивила внезапная десятка и от Череватого тоже. И совсем не удивил высший балл от Димы — ей казалось, он пока всем старался ставить честные оценки. Все же он тоже ей импонировал. Может, и его рассмотреть? Надо будет посоветоваться с Темным Владыкой. Олег все ещё думал о призраке. И тогда, когда выставлялись оценки другим участникам, и тогда, когда голосование подошло к концу. Он все ещё поглядывал за спину Лючии, когда подошел к ней снова. — Ты когда хочешь начать? Мартини по-кошачьи довольно жмурится, глядя на Шепса. — Я свободна в выходные, — пиздит. — Буду рада увидеться с тобой вне этого зала. У нее была практически свободна вся неделя, но разве девушке не стоит набить себе цену?