Знамение

Испытание провалено по всем параметрам — Лючия понимала это. Тут и экстрасенсом быть не надо, чтобы предсказать максимально низкие баллы от коллег. И пусть Мартини и не особенно переживала по этому поводу, ее гордость все же была немного задета. Она привыкла быть лучшей в своем ковене, сильнейшей из всех. А здесь, на этом шоу, она оказалась в числе тех, кто, действительно, мог составить конкуренцию. Ей же самой пришлось управляться с даром, с которым прежде никогда не работала. Итог — провал по всем фронтам. Не такая уж Лючия сильная ведьма, как думала раньше. Ей страшно не хотелось ехать на голосование именно из-за этого чувства уязвленности и самомнения, сдувшегося, как шарик. Но был кое-кто, кто уговорил ее дать отпор. Лючия жила в очень приличном районе между Новослободской и Достоевской в новостройке с закрытой территорией — все на деньги семьи. И сейчас она разоделась на это голосование, как королева. Вышла с территории дома в черном платье-пиджаке, украшенном золотой вышивкой, и в неизменных высоких сапогах на толстом каблуке. Закурила и ждала — вот-вот за ней заедет Олег. Было так странно понимать, что теперь у них все хорошо, хоть это и чувствовалось для девушки, как начало конца. Тогда, на испытании, она все же смогла взять себя в руки, но только благодаря медиуму. Консилиум прошел не так плохо, как ожидалось — ощущая рядом с собой энергию, исходящую от Олега и Димы, Лючия оказалась даже не такой уж бесполезной, но, тем не менее, все равно она смогла лишь дополнять их версии, а не озвучивать свои. Она говорила с родителями погибшей девушки, обнимала их, давала советы, стараясь через прикосновения забрать хоть часть их боли — и как она сама ее вынесет, ей было плевать. Вряд ли может быть что-то хуже толпы разъяренных неупокоенных душ. Лючия крепко задумалась. О себе, своем предназначении, о своих собственных желаниях. Думала о губах Олега, таких мягких только для нее. Где-то под солнечным сплетением рождалось щекочущее тепло от этих мыслей, но вместе с тем — пронизывающий холодом страх. Две противоположных эмоции сцепились в серьезной схватка. Мартини курила свой шоколадный «Чапман», уперевшись невидящим взглядом в пятно от бензина на асфальте. Радужные блики, много радужных бликов. И тут кто-то коснулся плеча девушки. Касание мягкое, но неожиданное, заставляющее вздрогнуть. — Олег, — Лючия выдохнула его имя, которое ещё недавно не имела права даже произносить. — Привет. И взгляд у него глубокий, магнетический. Взгляд, который ощущается ею до мурашек по коже. Ведьма бросает недокуренную сигарету прямо на асфальт, наступает на нее, чтобы затушить. Теперь все ее внимание должно быть приковано лишь к Шепсу. Ощущение времени и пространства давалось ему странно. Вроде бы ничего не произошло, но как оказалось — произошло все, будто бы за пару минут. Если раньше он никак не мог прогнать из сердца тупую боль, то теперь, без нее, он словно почувствовал себя голым. Очень странное чувство. Она ждала его во дворе. Выглядела сногсшибательно, как и всегда. Слишком красивая для этого мира. Дул ветер, и Олег даже немного продрог, когда шел от машины к Лючии. — Привет, — он мягко коснулся ее плеч, — Как ты? Ему показалось, что она бледна и слишком нервна, но оно и понятно. Но все же — что же произошло? — Да вот предвкушаю, как меня завалят на голосовании, — отшутилась Лючия. — Особенно твой брат и Марьяна. — Да наплюй ты на них. Было бы кого бояться тебе. Он всегда был на вторых ролях. Что там говорить — его мать болела не за него, а за брата. И тем более удивительно, что сейчас все так всполошились, когда он стал встречаться с Лючией. Даже мама, которая вдруг решила проявить к нему неслыханную заботу. Даже слишком много заботы — названивала и говорила ему о том, что видит на картах его смерть. Лючии были до одури, до щемящей боли приятны его прикосновения. Громко ли прозвучит, если она скажет, что все отдаст за это чувство? Пожалуй, да. Но ведь Мартини и так скоро всего лишится. Наследства, силы, идущей от Люцифера. Но внезапно это уже не так пугало, как раньше. Особенно тогда, когда Олег так смотрит. Будто она — самая большая ценность. — Я же говорила, что у меня есть слабые стороны. И что болею за тебя, — Горькая усмешка. — Скажи, ты победишь ради меня? — Очень постараюсь, но разве ты не хочешь победить? Шепс нахмурился и стал вглядываться в лицо девушки. — Разве ты… Что с тобой происходит? Только честно. — Я потеряла связь с эгрегором, — ведьма сказала ему то же, что и Константину, решив умолчать о настоящих причинах. — Так что теперь я пустышка. Лючия немного помялась и продолжила: — В какой-то момент ко мне стали являться духи, чего раньше никогда не было. И я не могу это контролировать. Ты сам видел на испытании. Впрочем, она вскоре отмахнулась: — Бред это все. Правда, дай мне время, чтобы я могла все рассказать. Это не очень просто. Лучше… На ее губах появилась нежная, не свойственная этой девушке улыбка. — Лучше поцелуй меня ещё раз, — от одной только просьбы у Мартини теплело внутри. В животе не просто плясали бабочки, они заживо горели. — Мне очень понравилось. Был бы на месте Олега его брат, он бы уже чувствовал что-то «не то», но младший Шепс был слишком юн. Он плохо понимал, что происходит, и признаться честно — не очень хотел понимать. Ему было важно другое, в именно видеть взгляд Лючии, слышать ее нежный голос. Уже достаточно для того, чтобы улететь в рай. И потому на ее просьбу молодой человек реагирует соответственно. Он обнимает ее и ласково гладит по волосам, в позже целует. Так же нежно и ласково, словно не было на свете человека лучше. Впрочем, так оно и есть. Лючия млеет, буквально готовая расползтись лужицей на асфальте, точно как то самое пятно бензина. И даже бликовать будет так же. Его поцелуй настойчив, но достаточно чист — все же утро, и ещё не время, но это пока. — Нам нужно встретится для чего-то интересного, — смеётся он, — А не как в школе… Свидание. Что скажешь? — Я соглашусь, — с улыбкой кивает девушка. — Я с тобой куда угодно пойду. И после она уже сама обнимает Олега за шею и целует снова. Блаженство — делать то, чего хочешь лично ты. Дорвалась наконец. Лючия ощущала между ними электричество, но вместе с тем и немыслимую нежность. Действительно — как школьники. — Ладно, поехали пока на голосование.

***

Едва они прибыли в готический зал вместе, Мартини тотчас почувствовала на себе заинтересованные взгляды коллег. Конечно, ведь все они знают, что случилось на испытании. Но Лючия не собиралась давать им повод для насмешек. Она высоко задрала подбородок и взяла Олегу за руку, переплетая их пальцы. Пусть говорят и думают, что хотят. В особенности старший Шепс. Девушка кожей чувствовала его колющий взгляд. — Так вы пара? — усмехнулась Марьяна, появившаяся словно из ниоткуда. — Идете по стопам Саши и Мэри? — Не надо нам ни с кем сравнивать, — с отвращением поморщилась Мартини. — Да что вы, я же только рада за вас. — Совет да любовь, — засмеялась Надежда, умудрившаяся подкрасться так же незаметно. Лючию смущало такое пристальное внимание к ее собственным чувствам. Несмотря на все свое ЧСВ, она не желала, чтобы кто-то видел, как она дает слабину. А все эти нежные чувства делают ее мягкой и уязвимой. Кажется, эта ужасная сцена на испытании теперь стала главной сплетней среди экстрасенсов, потому что в следующую секунду к ним присоединился ещё и Влад со своей вечной, словно приклеенной насмешливой улыбкой. Ради Сатаны, только не ляпни лишнего, Череватый. В первую очередь Олег посмотрел на брата. И ничего хорошего там не увидел. На лице Шепса-старшего было написаны отвращение и досада. Было очевидно, что брат против этих отношений, и ничто его не переубедило. Совершенно ничто. А вот другие словно бы вдохновились непонятно чем. Стали прыгать перед ними, будто свершилось нечто из ряда вон выходящее. Особенно бесил Влад — он скалился и лез к Лючии. — А что же скажет начальство? Конечно, Лючия понимала, что за начальство имеет в виду Череватый. Речь совсем не о проекте. Единственный, кто Олега порадовал, так это Дима, который подошел, обнял их. — Это круто, ребята. Он улыбался совершенно искренне. — Да, а где Лилу? — он обернулся к Лючии. — Ты ее видела? — Она… — начала было Мартини, но вдруг осеклась и нахмурилась. — Если честно, понятия не имею.

***

В последнее время Лилу, действительно, мало выходила на связь и с Димой, и с Лючией. Ей было элементарно стыдно рассказать своей лучше подруге, что она опять проводит время с бывшим, пусть и не совсем по своей воле. Мартини была той самой подругой, что вечно закатывает глаза на любое упоминание Кирилла, а сам Кирилл был тем парнем, что ненавидит «бести» своей девушки. Все могло бы быть очень прозаично, если бы у Лючии, действительно, не существовало бы причин не доверять молодому человеку. Но все было куда сложнее, ведь Кирилл Оводов являлся самой натуральной нежитью. Карпатская нечисть. — Сколько ещё мы будем ходить по кругу? — устало, почти обреченно спросила Лилу, глядя на бывшего исподлобья. — Топчемся на месте. Мне это надоело. Лебедева давным-давно встретила молодого человека ночью на своем погосте и просто не могла не помочь в силу своего врожденного альтруизма, совсем нехарактерного для сатанистки. Мать Кирилла никак не могла смириться со смертью сына, обратилась к кому-то из черных колдунов, тот сделал все неправильно — вот результат. Ее сын умер, родился вурдалак. Дезориентированный, он проломил крышку своего гроба и покинул могилу как раз в тот самый момент, когда молодая чернокнижница пришла оставлять откуп кладбищенским духам. Казалось, Кирилл до сих пор не научился жить самостоятельно, присосавшись к Лилу подобно пиявке. В комнате, обстановка которой без лишних слов говорила о том, что там живет парень, было душно. Кирилл почему-то терпеть не мог открывать окна. С тех пор как умер. Будто бы что-то заставляло его жить в склепе даже тогда, когда это уже было не нужно. Кирилл сейчас сидел на своей кровати и смотрел в упор на Лилу. Черты его лица слегка заострились в сравнении с тем, каким он был при жизни. Волосы он зачесывал назад, что открывало острые уши, а когда парень улыбался, виднелись клыки. После того, как парень воскрес вроде бы ничего не изменилось, но по большому счету изменилось все. — И что ты предлагаешь? — зло спросил он у своей бывшей девушки. — Разве не понятно, что мы совсем другая история, в отличие от куч прочих? Мы не можем просто так расстаться с друг другом. Да я просто этого не позволю. Оводов резко вскакивает на ноги. По его лицу видно, что небьющееся сердце истекает болью. — А мне надоело повторять тебе, что я тебя люблю и без тебя не смогу. — Ты не меня любишь, а то, что я для тебя делаю, — возразила Лилу. — Я не отказываюсь помогать тебе, но парой мы больше быть не можем. Она, блять, дневной свет видеть хочет. Вурдалаки похожи на вампиров лишь своей жаждой крови и страхом перед солнцем. Во всем остальном… что ж. Лебедевой удавалось заглушать голод Кирилла с помощью специальных отваров с добавлением ее собственной крови, все ее пальцы истыканы иглами. Лилу посвящала всю себя этим отношениям весь последний год, ровно с того момента, как встретила потерянного мертвого юношу. И она больше так не может. — Я… Она собиралась сказать, что кое-кого встретила, но оборвала себя, осознав, какой это будет ошибкой. Кирилл абсолютно непредсказуем. Лилу сминала подол своего готического платья, решаясь на главное. — Я больше тебя не люблю, — сказать это оказалось труднее, чем девушка думала. — Ты, прости, что? — вырывается у парня. Он будто бы совершенно не понимает, что происходит, но очевидно, что слова девушки безумно больно врезаются в его сознание. Он покачивается, и его глаза наливаются кровью, полыхая желтым светом. Кирилл делает шаг навстречу к несчастной Лилу и со всей силы дает девушке пощечину. Так, что та едва на ногах стоит. — Я не просил этого, — кричит он, багровея. — Я не просил тебя делать так, чтобы ты поддерживала во мне жизнь. И не просил… Ты подло себя ведешь! Нежить обладает эмоциями, помноженными в несколько раз. Лебедева это знала. Знала, но никак не ожидала такого поведения от Кирилла — он никогда раньше не поднимал на нее руку, хоть и не раз пугал. Теперь же девушку просто трясет от гнева. Она не боится. Она просто знает, что это конец. Точка поставлена. На нее скуле теперь нальется синяк — это точно. Но сейчас Лилу об этом не думает, она просто позволяет своему гневу начать бурлить и пузыриться. Так, что лампочки в люстре начинают мигать и трещать. — Да пошел ты нахуй, — истерично хохотнула ведьма. — Теперь я точно не буду ее поддерживать. Она схватила с кресла свой рюшчатый рюкзачок и попыталась пройти мимо упыря, и только стоило тому дернуться, как она, выставив перед собой руку, выкрикнула: — Абара! Абара — церковный бес, к которому можно обратиться для самообороны в момент физической опасности. Правда, теперь придется благодарить мелкого демона. Идти в церковь и переворачивать чужие свечи — таков откуп для Абары. И теперь Лилу, пыхтя от остро-кислотного чувства обиды, выбегает из квартиры, радуясь тому, что сейчас день, и нежить в лице бывшего возлюбленного не последует за ней. Но проблем ожидать стоит, верно?

***

Люди с испытания оценили Лючию внезапно не так уж плохо, как она себе представляла — они даже поблагодарили ее за личные разговоры после консилиума. Именно они ее и спасли, дотянув оценки до совершенно незаслуженных восьмерок и девяток. Должно быть, наблюдатели элементарно пожалели участницу. И это было ужасно — чувство жалости Мартини по отношению к себе совершенно не поощряла. И тогда настал тот самый напряженный момент «Х». Оценки от экстрасенсов. Ведьма сделала глубокий вдох, стараясь выглядеть не слишком затравленной. Она готова принять хоть все шесть единичек. Но тут… Девятка от Гецати? Вот это неожиданно. Тройка от Марьяны, пятёрка от Виктории. Низко, конечно, но не настолько, как думалось Лючии в момент, когда коллеги доставали ее фото из конвертов. — Я ожидала получить кол, — обратилась она к Марьяне с усмешкой. — Я сегодня добрая, — объяснила Романова. — Ты все равно не выполнила свою работу, но можешь считать, что я вошла в твое положение. — Она не медиум, — вступился Константин, ведь он-то как раз был в курсе. — Эта оценка — аванс. Я верю, что Лючия ещё покажет нам всем. — Само испытание провалено, — взяла слово и Виктория. — Но мне показалось важным то, как Лючия смогла помочь родителям погибшей в конце. Она взяла себя в руки. — Это все потому, что я больше не позволяю ей Анатолия угонять, — разбавил обстановку Влад. — Но, прости, сегодня тоже тройка. Александр влепил кол. Вполне ожидаемо. — Я не понимаю, что на битве сильнейших забыла та, кто даже не в состоянии управиться со своей силой, — возмущённо прокомментировал он. Мартини демонстративно закатила глаза и просто молча взяла Олега за руку, смотря на старшего Шепса со всей возможной наглостью. Со стороны могло показаться, что этот жест сделан специально и показушно, но лишь Олег мог почувствовать, как у Лючии дрожат пальцы. Ей нужна поддержка. Она не привыкла быть последней. — У вас есть для нас новости? — глаза Марата весело блеснули при взгляде на сцепленные руки парочки. Олег сжимал руку Лючии и не сводил взгляда с собственного брата. Можно сказать, что его просто задрали с этим постоянным контролем. Пора было ставить точку. — Да, Марат, есть. Мы с Лючией — официальная пара. И я надеюсь, что вопросов ни у кого нет? — Ты шо, какие вопросы! — Влад просто потешался над происходящим, глядя на Шепса-старшего. — Какие милые, — Марьяна неприятно улыбнулась, а Надежда тоже глянула на Александра. Это был очень удачный сценарный ход. С той только разницей, что Олег не планировал ничего делать на камеру.

***

Лючия не появлялась в доме родителей после своего последнего испытания и игнорировала их звонки. Можно было бы, конечно, и наведаться к маленькой идиотке домой, но у Селесты был план получше. Намного лучше. Навестит дочь она чуть позже, когда все будет готово. Сейчас же Мартини-старшая производила впечатление настоящей ведьмы — она стояла на кухне в черном фартуке, надетом на темно-лиловый элегантный костюм, и колдовала над отваром, сверяясь с семейной Книгой Теней. Немного трав, капля крови, главный ингредиент — пепел, оставшийся от гематита Агаты Вороновой, что укрепит связь девчонки с Темным Повелителем. Но для начала необходимо провести обряд для снятия защиты с Лючии и подчинения ее воли. Сегодня Лилу была не единственной, кто обращался к Абаре — церковному бесу. Пока отвар кипел, Селеста подготовила все необходимое для обряда — свеча, с которой она, как полагается, заранее поработала в церкви, фото дочери, ритуальный кинжал их семьи с козлиным копытом вместо рукояти. Женщина зажгла свечу с обратной стороны и принялась крест-накрест водить острием кинжала по фотографии улыбавшейся Лючии. Повторить необходимо девять раз, приговаривая: — Защита Лючии разбита, ножом моим посечена, бесом Абарой сожжена. Заклято! На последней слове, сказанном с особенной пылкостью, Селеста воткнула кинжал в середину фотографии, рассекая глаза Мартини-младшей. Держась за рукоять, она сожгла изображение над свечой. Оставалось отнести пепел вместе с откупом для беса в церковь. Скоро, очень скоро Лючия уже не будет способна противостоять Темному Владыке.