Конец августа.
Måneskin — CORALINE
Воздух здесь пах свежестью и морской солью, даже несмотря на сильный, выжигающий волосы солнцепек. Теплый ветерок играл с свежеокрашенными рыжими прядями Лючии, пока ее взгляд был направлен на линию горизонта, где небо встречалось с Тирренским морем в слепящем глаза поцелуе. Это ее последний день в Италии. Уже этой ночью ей предстоит покинуть семейный дом близ Неаполя и отправиться в Рим, где девушка сядет на самолет до Москвы. Ее кожа равномерно покрылась мягким, не слишком темным загаром, и Мартини это не нравилось — она была ценительницей, что называется, аристократичной бледности. Но сегодня ей было плевать, что солнце нещадно напекает голову. Она курила, медленно выдыхала дым сизой струйкой, и в этом раскаленном воздухе он казался почти прохладным. Лето совершенно не выдалось насыщенным. Большую его часть Лючия провела именно в семейном особняке, крайне редко выбираясь в столицу родной страны. Ей было противно смотреть на счастье других людей. Да и вообще на людей в целом. А этих самых придурков с широкими улыбками и здоровыми фотоаппаратами в Риме было, действительно, много. Сучьи туристы. Куда проще было укрыться именно здесь — в доме практически на берегу моря. Здесь Мартини могла есть саму себя сколько душе угодно. Бабушка Каролина считала, что внучка пребывает в депрессии, и, скорее всего, она была права. Иной раз Лючия даже не выходила на улицу. Ее было не завлечь туда ни отличной погодой, ни местными праздниками. Она не любила свет солнца, считала, что даже оно над ней насмехается своей позитивной энергией. Но сегодня плевать. Пусть оно даже ослепит ее, выжжет глаза до запаха горелой плоти. — Апельсинка, — из-за спины раздался голос бабушки. Она говорила по-итальянски с особым милым, присущим только ей акцентом. — Ты собрала все свои вещи? — Да, — выдохнула очередную порцию дыма Лючия. — А надо ли оно тебе? Бабуля Каролина до сих пор оставалась видной женщиной, несмотря на седеющие волосы, которые она все же укладывала в подобие своих любимых ретро-причесок. Она любила крупные украшения с дорогими камнями, что придавали ей более солидный вид, ведь она была такой же малышкой, как и ее внучка. Казалось, даже морщины лишь красили ее. — Ты о чем? — Лючия прекрасно понимала, про что говорит бабушка, но все равно задала этот вопрос, строя из себя дурочку. — Сдалась тебе эта Москва, — Каролина отмахивалась от назойливых мошек, уже начинающих метаться перед глазами на фоне закатным красок. — Глупо это все. — Я участвую в проекте, — внучка устало пожала плечами, старательно изображая безразличие. — Если свалю в середине сезона, буду платить неустойку. — Нельзя колдовать с неспокойным сердцем. А твое и вовсе разбито вдребезги, его вонь за километр почуять можно. Лючия закатила глаза. Да, она размякла, стала слабой. И она ненавидела, когда ей об этом напоминали. — Я как-нибудь разберусь, — она бросила докуренный бычок прямо в слизывающие песок морские волны, тотчас бесследно поглотившие его. — Скоро Луиджи приедет? — Он уже тут, — вздохнула Каролина. — Вот я и надеялась все же отговорить тебя. — Тогда я за чемоданами, — Лючия прошла мимо бабушки, оставляя крик чаек за своей спиной. Луиджи — забавный кудрявый мужчина с легкой проседью у висков, личный водитель семьи Мартини, знающий Лючию с детства. Тот самый неродной дядюшка, показывающий ребенку фокус с исчезающей монеткой. Вот только фокус, и правда, был просто фокусом. Луиджи не владел магией. Зато владел поразительной проницательностью, способный задеть нужные струны в душах людей, просто тыкнув пальцем в небо. Вот и сейчас, уже везя Лючию в машине в сторону Рима, он сделал именно это. — Чего кислая такая, апельсинка? — бодро усмехнулся мужчина. — Боишься лететь? Тебя там бывший что ли ждёт? Я такой же был, когда моя жена… — Замолчи, Луиджи, — проворчала девушка в ответ, мрачно глядя в окно на яркие сменяющиеся пейзажи. — Джанни уже в аэропорту? — Ага, ждёт тебя, синьорина.***
Экстрасенсы собрались почти в полном составе, готовясь к съемке проходки для нового, первого за это время года выпуска. Марьяна смеялась вместе с Викторией — женщины неплохо сошлись со времен двенадцатого выпуска. Константин находился чуть в стороне, говоря по телефону, Череватый пытался вклиниться в беседу Романовой и Райдос, а Олег стоял рядом с Сашей, Димой и Лилу, что пришла поддержать своего парня до начала съемочного процесса. В воздухе витала атмосфера, по ощущениям похожая на возвращение в школу после каникул. Не хватало лишь Лючии. И тут, как по заказу, у главного входа в готический зал притормозило такси. Первым из салона вышел молодой человек с настолько яркими голубыми глазами, что их можно было рассмотреть даже в темноте. Он галантно подал руку Лючии, и та покинула такси следом. — О, а я думала, что была оригинальна, когда покрасилась в рыжий, — с легкой досадой рассмеялась Марьяна, заприметив новый имидж Мартини. Та, и правда, несколько сменила стиль. На смену привычным черным нарядам пришло бежевое шелковое платья с крупными бордовыми цветами, сразу навевающее ассоциации со стилем классических итальянок. Волосы Лючии отныне выкрашены вместо блонда в мягкий золотисто-рыжий оттенок — такой ещё, бывает, называют клубничным. — Как преобразилась за лето, — по-доброму хлопнула в ладоши Надежда. — Рады видеть тебя с нами, — Виктория прокомментировала встречу сдержанно, но с совершенно искренней улыбкой. Марьяна и вовсе подошла обнять молодую ведьму, а та даже и не противилась, стиснув Романову в ответ. Мартини не слишком хотелось это признавать, но она со спокойствием выдохнула, когда самолет из Рима приземлился в Москве. Было так отрадно видеть лица коллег. Кроме одного. Лючия храбрилась, но, тем не менее, на самом деле, понятия не имела, как ей теперь взаимодействовать с Олегом. Одно только ощущение его присутствия здесь словно вгоняло в ее сердце тонкие иглы. Смотреть на него девушка не могла вовсе. — А это шо за друг? — к ним подошел Влад. — Джанни Росси, — с сияющей улыбкой отозвался спутник Лючии. Парень говорил с сильно выраженным итальянским акцентом, но он хорошо знал русский. Изучал этот сложный для иностранца язык со школы, словно взаправду знал, что однажды ему будет суждено переехать в Москву. Влад заметил на шее нового знакомого кулон с сигилом Люцифера — точно такой же, какой носила и Лючия. Вывод напрашивался сам собой. — Ты ее новый хахаль что ли? Джанни усмехнулся и покачал головой, но не стал никак комментировать чересчур прямой вопрос Череватого. Вместо этого он обратился к Лючии, что выглядела смущенной и помрачневшей. — Hai paura? (Ты боишься?) — Un po ' paura, — выдохнула Мартини. (Немного боюсь). Росси вдруг развернул девушку к себе за плечи и обхватил ладонями ее лицо, вглядываясь в глубину ее болотных глаз. — Andra ' tutto bene. Ricorda che sei la ragazza migliore. (Всё будет хорошо. Помни, что ты лучшая девочка). Лючия с мягкой улыбкой закивала, и Джанни, щёлкнув ее по носу, засобирался поспешить обратно к такси, когда вдруг его остановил голос Марьяны: — А я думала, вы побудете с нами подольше. Интересно узнать поближе окружение нашей Лючии. — Не могу, — по-русски ответил Росси, он все улыбался и улыбался. Широко и ослепительно. — Я должен забросить чемоданы домой. Мы только что с самолета. Он потрепал Лючию по плечу. — Но я был бы рад как-нибудь познакомиться получше. Едва Джанни сел в такси, к Мартини буквально подлетела Лилу и тут же набросилась на нее с вопросами. — Какого хера? — возмущалась она. — Все лето от тебя практически ни весточки, а тут… — Уважаемые экстрасенсы, выстраиваемся в ряд, готовность к съемке две минуты, — Лебедева оказалась перебита режиссером. — Просим посторонних и сопровождающих отойти. Лючия проводила пыхтящую от негодования подругу потерянным взглядом и поспешила занять свое место в шеренге коллег — аккурат между Марьяной и Череватым. И тут ей на глаза попался Олег, как бы девушка ни старалась игнорировать его присутствие. Наверное, ещё никогда Мартини не испытывала такого стыда. Она подметила, что с их последней встречи у него ещё немного отросли волосы, а лицо слегка поправилось. В душе тотчас все всколыхнулось, и она чересчур поспешно отвела взгляд. Заказать эту бабочку было не самой плохой идеей, и, можно сказать, даже хорошей. Олег старался отвлечься как мог — и за это лето он постарался сделать как можно больше. Рекордное для себя количество дел — он даже выглядел сейчас по-другому. И это было очень важно, так как внешний облик очень влиял на внутренне состояние. Его волосы отросли, щеки округлились, он чувствовал себя более уверенным, чем раньше. Возможно, из-за своего настроения и состояния. Встреча с Лючией настраивала Шепса на боевой лад. Но он рассеялся, когда все начали собираться в саду готического особняка. Шум, смешки, объятия — казалось, что те, кто на камеру пытался перегрызть друг другу глотки, были искреннее рады видеть соперников. Олег был сдержан, находясь в компании Лилу и Димы. Ему не хотелось ни с кем общаться. По-хорошему — даже видеть никого ему не хотелось. Но приходилось делать вид, что он как-то функционирует. Делать вид, что у тебя есть вид. Лючию он увидел не сразу, а увидев — не признал, что это она. С рыжими волосами все было по-другому. И она была с другим. Эти оба штриха как-то тронули занозу в душе Олега особенно сильно. Он даже вздрогнул, а потом живо отвел взгляд в сторону. Не хотел встречаться глазами с Мартини. Дима все понял, и когда Лилу поспешила к Лючии, он обратился к другу с совершенно ничего не значащим разговором. Принужденный отвечать, Шепс невольно переключил свое внимание, потому, когда они все по распоряжению режиссура двинулись в особняк, он уже успокоился. Но все же в готическом зале, где собрались все в этот вечер, он, тем не менее, почувствовал неприятный укол, когда увидел ее. Лючия, покрасив волосы в рыжий цвет, заслужила внимание Гецати. Теперь среди них было две рыжих ведьмы. И почему-то этот штрих особенно выделился на фоне всего остального. Наверное, малышка начала новую жизнь. Тогда… У него тоже будет новая жизнь. — Добрый вечер, господа экстрасенсы, — в зал вошел Башаров и с улыбкой поприветствовал собравшихся. Теперь начался обмен любезностями уже с ведущим. Лючия вела себя ещё тише обычного — так и стояла, потупив взгляд в пол. Даже Череватый бодро пихнул ее локтем в бок, видимо, говоря таким образом: «алло, соберись!». Правда, так она стояла ровно до того момента, пока Марат не принялся озвучивать результаты зрительского голосования для двенадцатого выпуска. Едва Олег подал голос, звуча непривычно и почти самодовольно, девушка почувствовала в горле ком. Теперь они — невидимки друг для друга. Больше всех, как и всегда, выебывался Александр, что вызывало в Лючии не просто волну, а целое цунами раздражения, и когда тот получил невысокий балл от телезрителей, она не смогла удержаться от злорадного смешка. Шепс-старший тотчас метнул в ее сторону презрительный взгляд, а Башаров, по-лисьи пристально наблюдая за ситуацией, решил спросить: — Лючия, вы рады, что ваш молодой человек обошел своего брата? Мартини замерла, густо покраснев. Для нее такой прямой вопрос стал практически пощёчиной. — Мы… Ее голос охрип, но она тут же постаралась взять себя в руки, прочистила горло и сказала уже уверенно и твердо: — Он больше не мой молодой человек. Но я рада за Олега, да. — Как же так? — Марату с его актерским удивлением хотелось вмазать по лицу. — Прошла любовь, завяли помидоры? Теперь ведущий смотрел четко на младшего Шепса. Олег буквально застыл. В горле стоял ком, казалось, что глаза как-то неприятно защипало. Стоящий не так далеко Дима кинул на Олега взволнованный взгляд, да и не только он. Формат шоу был безжалостен, а уж такого шоу и подавно. Но даже у всего есть грань. Какой-то край, за который заходить нельзя. — Та ты шо Марат — милые бранятся только тешатся. Тебе ли не знать, — подал голос Влад, а Марьяна рассмеялась намеку на личную жизнь Башарова. — Да ну... — Марат смутился, — Посмотрим и на эту битву. Послышались смешки. По лицу Олега прошла неприятная судорога. — Обязательно, — сказал он и перевел взгляд куда-то в сторону. Вскоре ведущий перешел к объявлению следующей тройки участников — Марьяна, Константин и Надежда Эдуардовна. Съемки этой части выпуска подходили к концу, но даже такой небольшой фрагмент выбивал почву из-под ног. Лючия поторопилась поскорее покинуть готический зал. Она не чувствовала себя здесь в душевной безопасности. Хотелось скорее приехать в свою квартиру, где ее ждал Джанни. Хотелось верить, что с бутылкой текилы. Но одного разговора Мартини точно было не избежать — у самого выхода ее вновь поймала Лилу. — Если ты убежишь от меня сейчас, я серьезно ударю тебя. Лючия остановилась, ощущая привкус желчи во рту. Обернулась к почти забытой подруге и натянуто улыбнулась: — Что такое? — Что такое?! — буквально взорвалась Лебедева. — Ты спрашиваешь меня: что такое?! — Нормальный вопрос, — Мартини пожала плечами. — Ты не собираешься ничего объяснять? Почему ты уехала в «отпуск», бросила Олега, привезла какого-то стремного итальяшку? — Его зовут Джанни, — нахмурилась Лючия. — Люцифер назначил мне его в партнеры. Или ты предлагаешь идти против воли Темного Повелителя? — Ты раньше не боялась идти против… — И чем это кончилось? — жестко перебила рыжая. Лилу насупилась. Частично она все же получила ответ — Лючия, и правда, струсила. Струсила перед силой Владыки, но могла ли она ее за это винить? Как бы она повела себя в такой же ситуации? — А как же Олег? — ее голос сник. — А что Олег? Поверь, это для его же блага. Я.. Младший Шепс как раз и сам вышел из зала в фойе, и их с Лючией взгляды вновь встретились. Девушка тут же скучающе отвернулась, всем своим существом показывая безразличие. — Мне пора, Лилу. Меня ждут. И в доказательство помахала перед лицом подруги своим звонящим телефоном с высвечивающимся на экране именем Росси.***
До дома Лючия добралась быстро, без пробок и лишних проблем — и хорошо. Сейчас ей было необходимо спокойствие, тихая гавань, которой для нее за это лето смог стать лиги один человек. И теперь этот человек не открывал дверь. — Джанни! — не выдержав, хлопнула на ней Мартини. — Ты забрал мои ключи, сукин ты сын! Давай, открывай, я тут умираю! Но в итоге дверь открылась далеко не сразу, а когда открылась, за ней оказался очень злой Джанни, который явно выскочил из ванны. На нем красовался шелковый халат, а на лице была маска розового цвета. — Что ты так кричишь? — недовольно поинтересовался он. — Я не слышал. Парень посторонился и пропустил Лючию внутрь. — Такое ощущение, словно сейчас пожар какой-то или ещё что, — в его голосе звучали по-актерски возмущенные нотки. — У тебя что-то случилось? По нему было видно, что он расслабился и полностью влился в ту атмосферу, которая его окружала. Джанни прошел в гостиную, пнул носком тапочка лежащие на полу журналы, и потянулся за пачкой сигарет: — Мою последнюю коллекцию снова ругают. Пишут, что я сдулся. Но ничего, я им ещё покажу. — Слушай, ты один из самых молодых дизайнеров, конечно, они будут прикапываться к тебе. Забей и твори. Джанни выдохнул клубок табачного дыма. И снова взглянул на Лючию. — Так, что там у тебя? Выкладывай. Мартини подошла к Росси, вытянула сигарету из его пачки и, тоже закурив, уместила голову у парня на плече. — Это невыносимо. Я не знаю, как буду участвовать в проекте дальше. Я просто не могу даже его видеть. Она и имя-то произнести не могла. — Мне казалось, ты куда сильнее, — протянул Джанни, усмехаясь. — А ты раскисла из-за парня. Он мягко провел пальцами по волосам Лючии. — Я могу тебе как-то помочь? Не люблю смотреть на сердечные драмы. Джанни закатил глаза. — Тебе вот легко глазенки заворачивать, тебе не пришлось ни с кем порывать из-за Темного Повелителя. Девушка положила свою левую ладонь к ладони Росси, смотря на идентичный, как и у нее, ожог в виде трех шестерок. Теперь она вообще не понимала, зачем они оба на это подписались. Уж лучше бы наслаждались той жизнью, что была. Да, без огромной силы, зато без угрозы краха. И с возможностью самим распоряжаться своими телами и путями. — Я приду в себя, если ты пересмотришь со мной старую «Суспирию». Кровь, ведьмы и старое-доброе итальянское «джало» меня успокаивают. Ведь это описание идеально описывало и всю жизнь Лючии. Джанни рассмеялся. — Хорошо, мне нравится этот вариант, но если с нами не будет вина — можешь даже не предлагать! — Главное, не из нашей винодельни, — девушка подхватила его смех. — Настоящее дерьмо, если честно.***
— Я просто в шоке, — Лилу, казалось, не могла перестать негодовать. За это лето Лебедева полностью переметнулась из «команды Мартини» в «команду Шепса». Она считала поведение лучшей подруги глупым, подлым и трусливым. Да, на нее давил сам Сатана, но ведь она могла бы обратиться к ним! Они бы вместе что-нибудь придумали. Обязательно. — Я вспомнила этого парня, — Лиду покачала головой. — Джанни Росси — начинающий модельер, но Лючия никогда о нем не рассказывала. Я не удивлюсь, если он продал душу Дьяволу, чтобы его коллекция возымела популярность. Он слишком молодой, чтобы добиться всего самому. Наверное, не стоило обсуждать нового парня Мартини при старом, но это же было просто немыслимо! Лилу злилась. И злилась сильно. На радость Александру, готовому обосрать Лючию в любой момент — он даже навязался вместе с Лилу и Димой домой к младшему брату. — Я же говорил, что она редкая тварь, — Александр сложил руки на груди. — И не ошибся. Он кинул взгляд на Олега, который тут же отвернулся. Ему было тяжело разговаривать на эту тему, да ещё всем коллективом. Но слушать его мнения никто не стал. Даже Дима, который вел себя в обычное время тактично, полез в наступление: — Мне кажется, это уже подло. Зачем она притащила этого типа? — Потому, что сука, — старший Шепс оскалился. — Давайте ее будем о женщине в таком тоне, — поморщился Олег. — Братик, не будь оленем. Олег фыркнул. Ему было сейчас настолько больно и мерзко, что даже не хотелось лезть в дискуссию, спорить, возмущаться. Ничего не хотелось, только сдохнуть. — Хотите, я наведу порчу, чтобы у него хуй не стоял? — внезапно предложила Лилу. А она ведь может. Но, конечно, делать не будет. Просто у нее очень болело сердце за Олега. Они успели по-настоящему сдружиться. — Но клянусь — ещё раз их вместе увижу, за себя не ручаюсь. — Ребята, — Олег сложил руки в молитвенном жесте. — Давайте забудем это. Ок? Именно потому, что он не мог забыть сам, Шепс призывал забыть других. Ему не хотелось обсуждать то, что вызывало в нем бешенство. Ещё немного, и он сам отправится шлифовать лицо этому итальяшке и зарабатывать второй шрам над губой.