Знамение

Открыть глаза оказалось сложно — опухшие веки просто не желали разлепляться. На удивление, голова не так уж и болела, но во рту ощущалась мерзкая сухость, и в плюс ко всему — девушку страшно мутило. Лючия очнулась уже за полдень, валяющаяся во вчерашнем платье сверху на одеяле рядом с Джанни. Из глубины его горла издавался ужасный булькающий храп — от него она и проснулась. И не скажешь, что такой утонченный молодой человек способен на такие звуки. — Росси, мать твою, — заругалась Мартини на итальянском, пихая парня в плечо. — Прекрати бурлить, как Везувий. Проснись. Лючия плохо помнила, как они оказались дома, но в голове мелькали сцены много рода — Олег едва не отколотил Джанни, потом Череватый потащил всех пожирать украинскую еду, куда Шепсы уже не поехали. Потом двое пьяных итальянцев лежали, общаясь на, как им казалось, глубокие философские темы. Но самом деле, Лючия просто рыдала, а Джанни обещал заказать на завтрак лазанью. Потом — утро, а лазанью больше не хочется. Хочется лишь принять смертельную дозу минералки. — Джанни! — вновь затрясла парня Мартини, да так, что тот аж упал с кровати. — Ой, — вырвалось хриплое из груди итальянца, когда тот с грохотом приземлился на пол. — Тише орать не можешь? Он скорчил обиженную физиономию и залез на кровать снова. Ещё не хватало, чтобы с ним так обращались ни свет, ни заря. Вчера парень перебрал, и это было очевидно. Поэтому ощущал себя не лучшим образом. Дико хотелось пить. — Нужно… Нужна вода и как можно больше, — заявил он, прикрывая глаза рукой, чтобы свет не бил прямо в лицо. — Я не потащу тебе воду, — воспротивилась Лючия, которая и не думала вставать с постели. — Мне хуже, чем тебе. Конечно, она имела в виду то, как ужасно прошел ее день рождения. Мало того, что она надралась, так ещё и позволила Олегу себя поцеловать, следом за чем расползлась в слюнях по сцене со слезливой песенкой. Ужасно. Это крах. До этого Лючия думала, что сможет запросто игнорировать Шепса, а в итоге… Теперь придется игнорировать в двойной мере, только как это делать после того, как вновь ощутила вкус его губ? — Это был худший юбилей из всех самых ужасных юбилеев, — сокрушалась девушка, распрокинув руки в стороны так, что одной едва не дала Джанни по лицу. — Такой позор. — Это чего это тебе хуже? У меня был самый настоящий провал вчера — никто даже не обратил внимание на наши образы. Он попытался махнуть рукой, но у него ничего не вышло. Со стоном Джанни вывернулся, чтобы попытаться подняться на ноги. Все, что происходило, его раздражало. Девчонка была хорошей, но, черт возьми, — дикой размазней. С горем пополам Джанни поднялся с постели. — Тебе-то принести воды? Да-да, в отличие от тебя — я само милосердие. — Ох, ты официально потрясающий, и я официально тебя люблю, — рассмеялась Мартини, даже ощущая, что скверное настроение постепенно налаживается. Все-таки очень хорошо, что у нее есть этот парень. Без него и его заботы Лючия бы сломалась намного раньше. Сделала бы с собой бог знает что. Но теперь у нее есть поддержка и опора. Девушка сладко потянулась и, перебарывая головокружение, поднялась на ноги вслед за Росси со словами: — За то, что ты такой хороший, я даже налью нам кофе. Джанни со вздохом посмотрел на себя в зеркало. Просто удивительно, до чего он может быть комфортным человеком, и как многие этим пользуются. — Бери выше — я мать стиля. Царапни меня, и потечет «Шалимар»! Лицо искажается не самой приятной улыбкой, но все же парень приносит воду, а затем терпеливо ждёт, когда ему нальют кофе. Давно пора поговорить о серьезный вещах, но Джанни почему-то откладывает. Но после Лючия тотчас удрученно вздохнула: — Ты помнишь, что сегодня у нас страшный день? Я должна познакомить тебя с родителями. — По факту, твои родители не такая уж для меня тайна, но… Официальное знакомство это всегда лучше. Маленький глоток кофе, и вдруг взгляд парня становится мечтательным. — Тебе не кажется, что старший Шепс тоже из наших? Лючия едва не поперхнулась кофе — ещё бы чуть-чуть, и тот бы полился из носа. Она оставляет чашку на стол и вдруг принимается заливисто смеяться. — Джанни, ты серьезно? Ты думаешь, Саша — гей? Если это так, то Мартини обязательно должна рассказать все Виктории и Марьяне. Вот ржака-то будет. И то, как Надежда Эдуардовна сравнивала его с Бузовой... Итальянец вздохнул. — Ты слепая. Маникюр, походка, то, как смотрит, даже то, как держится — манеры, дорогая. Интересно, у него кто-то есть? Это вдруг взволновало Джанни куда больше, чем встреча с родителями подруги. В конце концов, у Лючии был тот юный наглец, который разбавлял своей гетеросексуальностью дуэт братьев Шепс, а что делать бедному Джанни? — Иди мой голову, — внезапно распорядился он. — Мы должны быть на высоте сегодня. А Мартини все смеялась и смеялась — вот это был бы номер, если бы Джанни Росси… нет, умеет же он поднять настроение!

***

Селеста с нетерпением ждала в гости дочь и ее «нареченного». Женщина не была с ним знакома лично, но слышала много хвалебных од о парне, когда связывалась с итальянским кованом Утренней Звезды. Хорошо, что ведьмы взяли все в свои руки и выбрали родителей Зверя самостоятельно — Лючия явно эту задачу провалила. И теперь синьора Мартини порхала по просторной белой столовой своего дома, следя за тем, чтобы дворецкий правильно сервировал стол, когда раздался звонок в дверь. — Паоло, я сама, — вальяжно махнула рукой Селеста. — Принеси пока шампанское из погреба. Дворецкого семья Мартини также прихватила из Италии — кому бы ещё они позволили спускаться в подвал дома, зная, что там происходит? — Ох, дети! — разулыбалась Селеста, распахнув тяжелые дубовые двери. — Лютик, иди сюда, моя девочка! У Лючии аж скулы свело от приторного тона матери. — А ты у нас Джанни, — продолжала строить из себя хорошую женщина. — Дай погляжу на тебя, такой красавец! Уже представляю, какого красивого Антихриста вы родите. Мартини-младшая еле справлялась с собой — ее дыхание потяжелело, и пришлось сжать челюсти, чтобы сохранить на лице улыбку. Джанни примерно представлял, что его ждёт, но, тем не менее, даже его затошнило от обилия сладости в голосе Мартини-старшей. Она, черт возьми, выглядела пугающей со всеми этими ее ужимками. — Очень рад познакомиться с вами, синьора, — молодой человек улыбнулся лучезарно и поцеловал женщине руку. Их тут же пригласили внутрь, и по пути в столовую Джанни был принужден отвечать на кучу ненужных вопросов. Но справлялся он хорошо, был вежлив и очень приятен. Настолько, насколько умел, а умел он хорошо. Со стороны могло бы показаться, что Лючия, и правда, знакомит родителей со своим избранником — картина казалась идеально вылизанной, словно сбежала из позитивной романтической комедии. Но вся правда была в том, что нуждались ее мать и отец лишь в силе и деньгах, что обещал им союз двух избранных. — Джанни Росси! — в столовую вплыл Антонио Мартини, тут же грузно обнимая парня и похлопывая его по спине. Будто, и правда, принимает в семью. Как же все это стремно. В конце концов, Антонио сел во главе стола, справа от него расположилась жена, а слева — дочь, рядом с которой нашли место и парню. Когда Паоло принёс шампанское, Лючия вновь ощутила, что ее сильно мутит, и, неосознанно зажав рот, одним жестом попросила не наливать ей. — Неужели! — тут же всполошилась Селеста. — Дорогая, ты уже?.. — Нет! — возмущённо выпалила Лючия, словно ее оскорбили. — Просто вчера мы отмечали мой день рождения, с которым вы, кстати, забыли меня поздравить. За столом повисла неловкая пауза. В итоге, Селеста хмыкнула и взмахом руки попросила Паоло наполнить ее бокал, а Антонио обратился к Джанни: — Дорогой, а у тебя есть вредные привычки? Лючия курит, и нас очень беспокоит, что это отразится на будущем лже-миссии. Джанни, который старался сделать вид, что все хорошо, слегка поморщился, но ответил доброжелательно. Так, что, казалось, его расстроили не подозрения Селесты, а само упоминание вредных привычек. — Я занимаюсь спортом, пью редко и не курю, синьора, — чинно ответил он, — Нужно беречь здоровье… …а иначе на лице будут морщины. Но последнюю фразу он, разумеется, не сказал. К чему нужны им лишние вопросы? — Ну какой замечательный юноша! — всплеснула руками женщина. — Как же я рада, что ты нашелся. Лючия же ковырялась вилкой в «карбонаре», думая совершенно о другом. Олег. Олег, Олег, Олег. Его имя пульсировало в ее голове в унисон с кровообращением, вызывая ноющую мигрень. Ей было до колик в сердце обидно поведение родителей, хотя и казалось, что за двадцать пять лет она должна была привыкнуть. Их дочь любит другого человека, а им плевать — причем они не пихают ее насильно замуж, а просто хотят, чтобы ее трахнули и заставили родить. Не более того. Не будь Джанни избран ковеном, они бы и его возненавидели. А сейчас лебезили перед ним так, словно… — Прошу меня извинить, я в уборную, — подала голос Лючия, поднимаясь из-за стола. Она зашла в туалет первого этажа дома, чтобы намочить руки до локтей — конец августа в Москве и области выдался жарким, солнечным и душным. Немного продышавшись, девушка поплелась обратно в столовую, когда услышала дальнейший разговор. — Джанни, дорогой, как скоро вы планируете… выполнить свое предназначение? — спрашивала Селеста. Лючия притаилась за углом, подслушивая. Молодой человек вздохнул. — Вы знаете заповеди. Мы должны сделать все так, чтобы получить обоюдное удовольствие. Но его не будет, если мы начнём делать все… С порога. Дорогая Селеста — немного времени, и все будет. Росси понимающе улыбнулся. — Я понимаю, что вам, как и мне, не терпится, но мы должны соблюдать все условности для того, чтобы все получилось максимально идеально. Лючия беззвучно усмехнулась — молодец, Джанни! Попрекнуть сатанистов их же заповедями. Она и не сомневалась в своем новом лучшем друге ни секунды. Так что теперь девушка вошла обратно в столовую в гораздо более приподнятом настроении, чем до этого.

***

Оценивать испытание для нового выпуска оказалось непросто для Лючии — когда она увидела, как нечто вселяется в Олега, увидела кровь на его лице… Перед глазами вспыхнули флэшбеки с тем, как Люцифер душил ее, находясь в теле медиума. И все же Мартини поверила в версию Шепса, как своего соперника — пусть Влад говорил о бесах, но после самого Дьявола Олег явно бы ощутил присутствие первородной тьмы в себе. Другим фактором, изрядно напугавшим девушку, было то, что эта одержимость, пусть и злым призраком, вообще произошла. Что-то ослабило его? Или наоборот? На съемки Лючия едва не опоздала, влетев в гримерку самой последней — сейчас здесь были лишь Марьяна и Виктория. Запыхавшейся итальянкой тут же занялись гримеры, когда к ней обратилась Романова: — Детка, ты вообще как? Мартини, конечно же, поняла, что речь идет про ее прошедший на прошлой неделе день рождения. С треском провалившийся. — Все хорошо, — сдержанно кивнула она вначале, но вскоре все же не выдержала и обернулась к коллегам с выражением ужасного стыда на лице. — Слушайте, простите, пожалуйста, за то зрелище. Все должно было быть не так, и вы не должны были этого видеть. Обе женщины по-доброму усмехнулись, переглянувшись. Виктория подошла к сидящей Лючии и положила руки ей на плечи в поддерживающем жесте, заставив ту посмотреть вместе с ней в зеркало. — Не переживай вообще, — Райдос подмигнула в отражении. — Когда ещё напиваться и плакать, если не в двадцать пять лет?

***

Лючия не старалась избегать взгляда Олега в этот раз, напротив — она безуспешно пыталась его поймать. Она сильно переживала, когда он потерял контроль на испытании, и теперь была просто обязана выяснить, что, черт возьми, случилось. Неужели это из-за нее? Вдруг она снова выпила его силы или прочая дичь? В конце концов, они столкнулись взглядами лишь тогда, когда Мартини перевернула фотографию Шепса со скрывающейся за ней десяткой. — А вот бывшая вас оценила высоко, — заметил Марат. Лючия бросила в сторону Башарова испепеляющий взгляд и выдавила из себя улыбку: — Потому что работа была сделана хорошо. Это точно был не бес. Уж теперь-то Олег знал. Уж теперь-то понимал, что к чему. Однако, чего ему стоило получить все эти знания? Очень многого. Теперь уже никогда Шепс не стал бы таким, каким был. То, что поселилось в нем тогда, влияло ужасно на сознание молодого человека, конечно, оно осталось в его нутре, пусть даже и до конца ушло. На испытании с ним был озлобленный фантом, но уж никак не бес. Однако то, что вышло, получилось эпично. Можно сказать, что раньше Шепс не получал такого драйва. И даже сейчас, в готическом зале, Олег все ещё ощущал, как на него влияет произошедшее. Точно так же, как влиял поцелуй Лючии, которая снова начала скрываться от него, стоило им разорвать объятия. Теперь Олег был уверен, что виной тому был ее новый парень. — Вот уж спасибо, — поблагодарил Шепс свою бывшую девушку, причем это звучало так, будто он смеётся над ней. Мартини сделала вид, что не заметила его тона, и вновь натянуто улыбнулась — однако, в глазах ее читалось сильное беспокойство. Едва съемки завершились, она, немного помявшись, подошла к Олегу на улице, аккуратно коснувшись его плеча. — Как рука? — спросила девушка, уже было потянувшись к его ладони, на которой теперь розовел свежий шрам, но в последний момент одернула себя. Олег недовольно обернулся, но все же было видно, что молодой человек разозлен. Ему хотелось оттолкнуть от себя Лючию и, одновременно с этим, прижать к себе. Отвратительное чувство. — Заживает, — сухо ответил он. — А почему тебя это интересует? — Потому что я беспокоюсь, — хмурясь, с нажимом проговорила Мартини. — Я не могу о тебе беспокоиться? На самом деле, она понимала, что не имеет на это права. Не имеет права ни на какие чувства в сторону Олега вовсе, но это ведь не значит, что они прошли. Чувствам указывать невозможно. Лючия видела злость в его глазах, и ей хотелось хныкать, по-детски канючить и оправдываться, что она тут не причем, это все злой дядечка Люцифер, но какой в этом смысл? Никакие объяснения делу не помогут. — Нет, — ответил Олег резко, а затем дёрнулся в сторону лестницы. Теперь ты не имеешь никаких прав. Он хотел уйти, чтобы хотя бы прийти в себя, но у него ничего не вышло, потому что навстречу ему на улицу вышел тот самый Джанни, который, видимо, все и испортил своим появлением в жизни Мартини. Олег даже сам не понял — зачем он все это сделал. Его будто бы подхватило волной. Потому что едва только Джанни поравнялся с ним, Шепс ударил его кулаком в лицо. Итальянец споро ответил тем же, причем это было даже удивительно, особенно если учесть, что выглядел он сейчас, как звезда модного показа. Завязалась драка, которая была прервана охраной. — Подонок! — выкрикнул Олег, срывая голос, и не обращая внимания на мужчин, которые держали его за руки. Под глазом у Шепса красовался наливающийся синяк. Но Джанни ответил лишь непристойным жестом и длинным итальянским ругательством. — Пустите меня! Шепс брезгливо поморщился, а затем кинул жесткий взгляд на Лючию. Внутри его грудной клетки все пылало от боли. — Иди теперь беспокойся о нем! Это было так по-детски. Лючию сначала парализовало, а затем вдруг разобрало на пузырящийся истерический смех. Она просто стояла на месте и тряслась — Олег решил, что они с Джанни встречаются? Конечно, можно было предположить подобное, не зная всей правды, но… Черт. Это уже за гранью. — Постой здесь, — попросила она друга, который теперь сетовал на разбитую губу и порванный воротник рубашки. — Пожалуйста. — Ну, конечно, ведь пиздюлей за твои проблемы должен именно Джанни получать! — недовольно крикнул он ей вслед. Сама Лючия же догнала уводящих Олега охранников, встав перед ними, преграждая путь. — Подождите, пожалуйста, все нормально, — заверила она недовольных мужчин. — Ничего больше не будет. Мартини не могла объяснить, зачем это делает, по понимала, что сейчас просто не может иначе. Все же поведение Шепса сильно смущало ее — вдруг Люцифер вновь добрался до него? Или ещё что хуже? Если, конечно, может быть что-то хуже. В конце концов, даже Марьяна, не знавшая Олега близко, считала, что в нем совсем нет злого начала. Когда охранники отпустили парня, Лючия благодарно кивнула им и теперь уже цепко обхватила пальцами запястье Шепса — кто бы знал, что эта маленькая тощая девочка умеет так крепко держать? — Олег, давай поговорим по-честному. Сердце готово было вырваться наружу. От злости или чего-то ещё — Олег даже не понимал. Когда его увели с поля боя, он даже не стал особо сопротивляться. То, что он сделал, было настолько для повзрослевшего него нетипично, что даже шокировало его. Однако, когда Лючия схватила его за запястье, Олег будто бы ожил. Сначала попытался выдернуть руку, затем зло уставился на саму девушку. — Давай! Мне хочется… Но вдруг на ступеньках показался Александр. Привлеченный шумом он теперь переводил взгляд с Олега на Лючию и обратно. Его лицо было сейчас лишено какой-либо доброжелательности даже больше, чем обычно. — Что здесь произошло? — спросил он, но брат его перебил: — Ничего. Мы болтаем, — в затем Олег перевел взгляд на Лючию: — Я напишу тебе. Обсудим при встрече. Теперь ему уже удалось освободиться из рук Лючии. Олег взбежал по ступенькам и скрылся в особняке, оставив потрясенного брата на улице.