Гребень Глицинии

      От яркого летнего солнца всё ещё было некомфортно, даже жарковато, поэтому пришлось спрятаться в тени домов. А когда на лицо ещё и попали зайчики, противно отсвечивая в тень, меня сбило с толку.       Словно неумелая девчонка, напялившая на себя все украшения в доме, по улице шёл мужчина, переливаясь всеми возможными цветами. У него было достаточно украшений, хотя и не на этом заострялось внимание. Его поступь отличалась. Ни удара ботинка о землю, ни малейшего шороха одежд. От него вообще звуков не исходило, как будто я снова затычки надела, однако весь остальной мир звенел мелодией жизни. Осознание пришло быстро.       Один из столпов.       Нормальные люди просто не смогли бы так.       Столпы выделялись чем-то сверхчеловеческим, не поддавались законам природы.       Котё была моего возраста, настолько маленькая и хрупкая, хотя по рассказам не очень терпеливая в бою и достаточно противоречивая натура в принципе.       Сукуна обладал нечеловеческой интуицией и отвратительной речевой манерой, вкупе с физически развитым телом и тату складывалось ощущение, будто он и сам демон.       Теперь этот. Бесшумный воин, лениво скользящий взглядом по домам и людям, остановил свой взгляд на мне. Склонил голову на плечо и вопросительно промычал. Потом окликнул.       — Девчонка! — на всякий случай я посмотрела по сторонам и пошла дальше, в надежде найти Хаганэдзуку и спрятаться за ним. Ладно, кого-нибудь уже. Лучше Сукуну. Мужчина вырос над головой. — Ты что, блестяще тупая? Или глухая?       Если он так пытался задавить психологически, то опоздал на год и директора Ягу, а так же очень уступил Сукуне. Мышц-то хватает, но сам он был более вытянутым, не таким широким и коренастым, как Рёмен. Скорее длинный и гибкий, нежели массивный.       — Не представляю, зачем вам со мной разговаривать, господин, — скопировала его манеру, наклонив голову слегка вбок. — Мы не знакомы.       — Удзуй Тенген. Блестящий столп, — указав пальцем на самого себя, он победно ожидал реакции. Похвалить его, что ли, надо?       — Столпы поголовно чудаки, — состроив максимально странное лицо, смотрела на него, запрокинув голову. Определённо, он выше Сукуны. — Шибата Цуки, — небольшой поклон головы.       — Что? — явно не такой он ждал реакции. — Ты преемница Рёмена, — отзеркалил Удзуй моё выражение, — так?       Кивнула.       — Годжо и Гето сражались с демоном гвоздями точно такими же, как в твоём гребне! — над макушкой возникла рука, почти касаясь волос. Как назло, моя катана была у Сукуны, даже руку нечем отодвинуть. Рёмена тоже не было! — Мне нужны такие!       Похоже, эти придурки только ими и пользовались. Самой им нагоняй дать, или Сукуне сказать… надо ещё подумать, какой вариант мне больше понравится.       — Это будет персональный заказ, — Удзуй явно не так воспринял мою задумчивость. — Твои способности очень пригодятся всем охотникам на демонов!       — А взамен на мои труды?.. Вы мне не друг, как Сатору и Сугуру.       — Что?       И снова это глупое лицо.       — Да будет тебе известно, что столпы блестяще будут справляться с демонами, имея такое оружие! Твоими гвоздями за одно движение изгонят демона!       Он «блестяще» увлёкся.       — Удзуй, тебе трёх жён маловато? — Рёмен спокойно подошёл, равнодушно прицениваясь к ситуации. Три жены? Хотя, да, он похож на дамского угодника. Высокий, обмускуленный, лицо круглое, глаза большие, правильные. Объективно красивый. Посмотрела на Рёмена. Широкий и грубый контур лица, раскосые глаза. Вообще, небо и земля. — Уверен, что твои девочки оценят такое?       — Не было и блестящего намёка! — Удзуй нисколько не постеснялся, видимо, не понял скрытой угрозы. — Такое оружие станет продвижением Клинков в главной цели — уничтожить Кубудзуши Мудзана, — достаточно тихо продолжил мужчина, задумчиво коснувшись подбородка. Посмотрел снова на меня оценивающе. — Если эта девочка сможет обеспечить всех нас такими гвоздями, то потерь среди Клинков станет меньше. От этого выиграют все.       Холодный расчёт, и он в чём-то прав.       — Боюсь, что столько я сделать не в состоянии. Это раз. А два, что ни я, ни Сукуна-сенсей тоже ими не пользуемся. Я могу лишь поделиться тем, что уже имеется. Процесс создания весьма трудоёмкий и изнурительный.       — Это да. Так что, бывай, Тенген! — Рёмен хлопнул его по плечу, а меня начал подпихивать чехлом моей же катаны, направляя вглубь деревни. — В гости заходи!       На лице столпа читалось такое недоумение, что даже жаль стало. Сукуна снова тыкнул в бок.       — Двигай к Хаганэдзуке, надо меч твой переточить.       — Как будто я знаю, где его кузница, — заворчала под нос, скрестив руки на груди. На эмоциях хотелось его стукнуть, однако я только выдернула свою катану в чехле, закрепила на поясе. — Я не тут родилась, чтобы каждую дорогу здесь знать или по одинаковым строениям определить, где именно он работает.       — Поверь, кузницу Хаганэдзуки ты узнаешь сразу, — мерзко хохотнув, Рёмен шёл дальше, уходя от домов по лесным дорожкам. Пока не показалась уединённая, но немного обветшалая кузница. С явными отметками того, что здесь работал вспыльчивый Хаганэдзука.       — Беру свои слова назад.       — Надо было спорить на деньги, — Сукуна потянулся, разминая спину. И при этом довольно зажмурился, вызвав у меня сдавленное дыхание. Такое именно что созерцают.       Шлёпнув себя по щекам, шагнула вперёд. У входа пару раз стукнула по косяку.       — Господин Хаганэдзука? — он явно был увлечён своей работой, потому не сразу ответил.       Попыхтев, согласился заточить катану, а на Рёмена ворчал так, что пар из ушей валил.       Пообещал, что к завтрашнему вечеру всё заточит.       Теперь было время отдохнуть недолго. Почти сутки тишины и спокойствия.       — О чём вы разговаривали, когда я ушла? — на пробу дёрнула Сукуну за рукав. Он куда-то брёл по окрестностям и задумчиво разглядывал деревья.       — Ни о чём, что тебя касается.       — Меня мало интересует моё происхождение, если ты не заметил.       — Заметил.       Это не было открытием. Происхождение не интересовало, а вот какое отношение мама имела к Клинкам — другой вопрос. Хотя тайну второго можно раскрыть только разобравшись с первым вопросом.       Как же всё это муторно.       — Это семейные дела, Цуки. Давние семейные дела.       — Тц. Всё, не лезу, — подняв руки, сдалась.       — Думал, что тебе интереснее будет про Удзуя узнать, — он сделал вид, будто что-то прилипло на палец, перетёр и откинул. Якобы не увидел моего удивлённого лица.       — Не интересно. Сноб и хам, — отстала на шаг. Сама собой нахлынула шальная нотка. — Хотя красив собой. Высокий.       — С твоим ростом и пень высокий.       Рёмен умело снимал и надевал маску безразличия, при этом достаточно точно контролировал все свои эмоции. Наобум тыкаться не хотелось, а чем-то ответить — обязательно надо. Лишь бы сдуть эту налипшую паузу.       Сама начала подколки, самой и заканчивать.       — Хорошо, что он не в моём вкусе, — удовлетворённо потянулась, ведь Рёмен дёрнул краешком губ. Посмотрела в небо. Вечернее солнце палило даже в тени, неустанно близясь к закату. Скоро будет долгожданная сумеречная прохлада. — Куда мы идём так целенаправленно?       Сукуна молчал, вальяжно шёл и всё смотрел вперёд. Иногда на лице появлялась морщинка меж бровей, челюсти сжимались и ноздри подёргивались. Я посчитала, что это тяжкий мыслительный процесс. Он даже не замечал, что я откровенно его разглядывала. Видимо, что-то отец ему всё же сказал. Отчего-то захотелось снова держаться за ткань рукава, или ещё дальше: касаться чужой грубоватой кожи, так, чтобы чувствовать жар. Мотнув головой, отказалась от этой идеи.       Сначала за рукав. Просто держаться за край ткани. Это случайно вывело его из раздумий:       — Зимой полная тишина. Только эхом раздаётся звон металла, — Сукуна предавался воспоминаниям достаточно беззаботно, заводя меня всё выше на склон и всё дальше от деревни. — Здесь Удзуй нас не услышит.       До деревни час пешком… и это всё, чтобы поговорить? Заинтриговал.       — А разве он не слышал, о чём мы говорили в деревне?       — Не думаю, что он вслушивался до нашей встречи, — Рёмен остановился на краю обрыва и начал скидывать камни по одному в пропасть. — У него острейший слух из всех известных мне людей.       — А ещё у него явно отсутствует мера в блестящих вещах. Прости, не удержалась, — нам обоим было смешно с этого.       — Как вернёмся домой, расскажу, — он неожиданно положил руку на мою голову, мягко проведя по волосам. — Смущаешься.       — Конечно смущаюсь.       От факта, так незатейливо озвученного вслух, стало жарче. Это можно назвать помутнением рассудка? Когда лопатки обжигает, а поясница холодеет? Чё-ёрт.       — Сукуна, а тебя что-то смущает? Хоть иногда?       — Естественно, — хмыкнул, так же равнодушно смотря. Нет. Ошиблась.       Эти красные глаза в кои-то веки блестели. Приятно было смотреть хоть на что-то, кроме безразличия, хоть и на пару мгновений.