Однажды тёмной зимней ночью

Вова действительно возвращается через несколько часов, и они о чём-то долго шушукаются с Никитой, закрыв дверь спальни. Турбо идёт в зал, в котором и проспал всю ночь, и с ногами забирается на диван, смотрит в окно. Там светит солнце, улица кажется приветливой и радостной, но Валера не знает казанской погоды. Начнётся ли метель ближе к вечеру? Насколько холодно может быть? И куда ему, блять, пойти, если его всё-таки решат выкинуть на улицу? Турбо призывает себя успокоиться. Один раз у него уже получилось сделать ноги и выжить, имея в кармане только дырку, значит, в случае чего, он сможет сделать это ещё раз. Правда, только поспав две ночи в сколько-то людских условиях, пусть избитый и по большей части голодный, зато в тепле, Валера понял, насколько устал. Взять, например, этих двух гомиков. Скверно это признавать, но что-то хорошее, что-то стоящее в их жизни было. Как, например, Никита встретил Вову, когда тот вернулся с улицы, как стяхнул с его волос снег, пропустив их через пальцы, и как Адидас прошёл на кухню, покосился на тарелку с последней сиротливо лежащей половинкой бутерброда и сразу начал колдовать над мясом. Валера закусил щёку изнутри. Вова добавил на говядину какие только можно специи, заставил Кащея, который в итоге заставил Турбо, почистить картошку, добавил чеснок и поставил всё это в духовку на противень, и теперь запах по квартире расползался какой-то просто умопомрачительный - Валера в жизни ничего такого вкусного не нюхал. Ну, может быть, только готовящиеся булочки в пекарне, куда он лет в пять забрёл, когда у отца опять не нашлось денег на еду. Мальчика притянул именно запах, но заплатить за коржик было нечем, и он просто стоял внутри, пялясь на витрины, пока его не прогнали, опасаясь, что он может что-нибудь стащить. Теперь-то Валера, конечно, мог хоть полпекарни вынести, и пускай кто-то хоть слово ему скажет - удерёт быстрее, чем успеют крикнуть "Милиция", недаром же его прозвали Турбо. Только легче от этого почему-то не становилось. Встав с дивана, он поправил на себе одежду и, воровато оглянувшись, пошёл на кухню проверять мясо в духовке. Пялясь на готовящуюся говядину и прикидывая, заметит ли кто-нибудь, если он возьмёт вилку и просто попробует на один зубок, Валера прозевал момент, когда на кухню зашёл кто-то ещё. - Ну как, готово? Турбо подскочил на месте. Дверца духовки с лязгом захлопнулась, а сам он прижался спиной к столешнице, чувствуя, как её край впивается ему в поясницу. - Да я тут... просто... Вова, слегка склонив голову набок, обошёл его и открыл один из ящиков. Сейчас нож достанет, - подумал Валера. Сейчас нож достанет, и всё, и привет. Адидас достал вилку. Потом, правда, достал нож. Покосившись на попятившегося Валеру, присел на корточки, опять открывая дверцу, и втянул носом воздух. - Хорошо пахнет, да? - мягко улыбнулся он, а потом отрезал кусочек от мяса и протянул его Турбо. - На вот, попробуй. Валера с опаской посмотрел на протянутое угощение - маленький кусочек мяса, от которого струйкой поднимался дымок, манил к себе. Турбо проглотил слюну. - Ну бери, бери, - слегка улыбнулся Вова, ещё ближе пододвигая к нему вилку. А Валера даже как-то не додумался до того, что её можно в руки взять - просто дёрнулся вперёд резко и сцапал зубами. - Ого, - рассмеялся Адидас, поглядывая то на него, то на вилку. - Шустрый. - Вкусно, - вместо ответа сказал Турбо, прожёвывая кусочек. - Ну, тогда помоги накрыть на стол. В четыре руки они быстро расставили тарелки, вскипятили чай. Пока Вова выкладывал мясо с картошкой на большую тарелку с противеня, отправил его за Кащеем. Никита нашёлся раскинувшимся на кровати аккурат под висящим на стене ковром. Глаза Кащея были закрыты, лицо лучилось умиротворением, из приоткрытого окна задувал холодный ветерок, лижущий его не скрытые простынёй ключицы. Валера присмотрелся, замерев, и понял, что видит вереницу почти уже сшедших засосов. - Валер, - позвал его Кащей неожиданно, и Турбо резко отшатнулся, только сейчас поняв, что подавался вперёд. Никита посмотрел на него из-под чёрных ресниц, прежде чем плавно сесть одним движением, лениво разминая шею. Простыня соскользнула ниже, оголяя грудь и торс. А ещё он ни на секунду не отрывал от него взгляда, так что Валера замер, неосознанно приподнимая руки до уровня бёдер, как будто собираясь занимать стойку. - Я вот всё понять не могу, - продолжил Кащей, - Что ты здесь делаешь? Никита склонил голову на бок, потом встал, позволяя простыне соскользнуть на пол, и в одних спортивках, босиком, пошёл в сторону Турбо. - Чё надо, то и делаю, - огрызнулся тот, начиная пятиться назад и поднимая руки только выше. - Местных порядков не знаешь, - начал Кащей тихим голосом, пробирающим до самого позвоночника, - Города не знаешь, родни не имеешь. Не учишься, не работаешь, даже угла своего нет. А не бегунок ли ты часом? - Отвянь! - рявкнул Валера, шарахаясь назад от Никиты, что подошёл уже практически вплотную, но натыкаясь спиной на что-то твёрдое. Стремительно обернувшись, он увидел за своей спиной Вову, взгляд которого был направлен только на Кащея. - Никит, - слегка осуждающе сказал он. - Что "Никит"?! - тут же разъярился Кащей на него, неожиданно быстро заводясь. - Ну что "Никит"?! Я забочусь о благополучии улицы! - Мальчик испугался, - вкрадчиво сказал Вова, и Валера почувствовал, как его талию обхватывают руки, чтобы отодвинуть в сторону. - Зачем устраивать такой неожиданный допрос? Можно обсудить всё в спокойной обстановке. - Ничего я вам не расскажу, - встрял Валера, слыша, как подрагивает собственный голос. Кащей, в упор смотря на Адидаса, рукой указал на Турбо в немом жесте "А что я говорил?" - Имеет право, - пожал в ответ на это плечами Вова. Валера замер, наблюдая, как эти двое будто бы вели между собой диалог одними глазами, и пытался сообразить, что ему делать. Ни Вова, ни Кащей не обрывали зрительного контакта, их лица неуловимо менялись, будто кто-то подпускал полутона эмоций, и при этом Турбо не мог понять ничего, что они сообщали друг другу. Наконец, Кащей провёл ладонью по лбу и выдохнул в сторону. - Ладно, - медленно сказал он, отнимая ладонь от лица. - Пойдёмте есть. Никита пропустил Турбо вперёд, невесомо подталкивая, и закрыл за собой дверь комнаты, куда задувал зимний холодный ветер.