Уроки женственности

*** - Ты где так долго? Одного тебя ждём - с порога протараторила мама, ласково целуя меня в щеку. - Прости, в школе задержали - широко улыбнулся я в ответ. Дома было хорошо. Несмотря на наше с братом обоюдное желание мотаться мы оба любили быть дома. Отец, конечно, бывает невыносим, но, справедливости ради, стоит заметить, что ни мне ни Вове никогда не прилетало просто так. Всегда по делу. Сколько себя помню, брат любил и уважал отца. А вот я явно не оправдал ожиданий. Не получилось из меня второго идеального сына. Однако любовь брата к родителям передалась мне также, как его одержимость улицей. Он с детства вбил в меня мысль о том, что пацанов надо уважать за дела, а родителей просто так. Из гостиной вышел отец. На нем был парадный коричневый костюм с галстуком в белую клетку. Открытая счастливая улыбка и неуверенная походка выдавали в нем пару-тройку выпитых рюмок. Удивительная особенность главы нашей семьи - давольно часто и много пить и не спиваться. Отец широко раскрыл руки, чтобы точно без промаха заключить меня в сентиментальные пьяные объятия и неустойчиво двинулся в мою сторону. - Сынок! Ну где тебя носит? Мы заждались уже! Решили сегодня тоже в ресторане отмерить, не хочу я чтобы мать посуду намывала - глава семьи смешно растягивал слова, стараясь говорить членораздельно. Я шагнул к отцу, на лету перехватывая его под руку, чтобы спасти от падения, и крепко обнял его. Почувствовав опору в виде моего плеча он расслабился и практически повис на мне. Раньше я думал, что я сильный. Из кухни очень вовремя выглянул брат и с ухмылкой подхватил папу под второе плече. - Маратик, батю то как будем поздравлять? - простодушно спросил брат, помогая мне усадить отца на стул. - Песней! - рассмеялся я - тащи гитару! Мы тепло сидели в гостиной. Мама наливала чай, отец запивал им водку, мы с Вовой пели любимые песни родителей. За такие моменты я люблю дом. Возможно именно поэтому я не могу гордо хвастаться тем, что предан улице. Ведь на каждых сборах, особенно зимой, в моей голове нет-нет, да проскальзывает мысль о том, как хорошо сейчас дома, какой вкусный ужин готовит мама и зачем я вообще морожу свой зад посреди хоккейной коробки в минус тридцать. Но это всё лирика. Улицу я люблю за свободу и за пацанов. Но всё чаще мне казалось, что я не такой, как Вова, не такой как все они. Я с детства не люблю делать то, чего не понимаю. И многие понятия, по которым живет улица, мне чужды. Как-то мы отшили пацанов, что пили из одной бутылки с помазком, которому девчонка изменила. И все бы ничего, но он сам об изменах узнал спустя месяц. Что уж говорить о его друзьях. Я сказал брату, что не понимаю за что с пацанами так, а он мне прописал и запретил открывать рот на эту тему. Но я правда не понимаю, как можно дружить с кем-то годами, делить с ним хлеб, отдавать последнее и вместе рисковать жизнью, а потом из-за какой-то херни, которая яйца выеденного не стоит, отшивать и даже руки не подавать. Из редких для меня философских рассуждений меня вырвал тихий голос мамы. - Марат. Ты слышишь меня? Я встрепенулся. Вова вопросительно смотрел на меня, настороженно перебирая пальцами струны потертой гитары. - Извините, я задумался - смутился всеобщим вниманием я - ты что-то говорила? - Отец говорил - отрезал Вова - пойдем в комнату я тебе все популярно объясню. Как только я прикрыл тонкую дверь нашей комнаты, Вова мгновенно прописал мне в живот. Не очень сильно, но по-братски поучительно. - За что? - обижено протянул я - Пацаны не извиняются - усмехнулся брат - ты чего застыл то? - Да о девчонке одной думал - соврал я. - Это об Айгуль своей? - Ага. - Ну она так то чистая, вроде. С ней ходить можно. В сердце затрепетало. Одобрение моего выбора братом, было важно. Не уверен, что смог бы ходить с девчонкой, которая ему не понравится. Хотя нет - с Айгуль я все равно бы был, даже против воли брата. Но в любом случае я рад, что она ему приглянулась. Чистая. Это слово по отношению к Айгуль безумно возбуждало меня. Каждый раз, когда я осознавал насколько она правильная, строго воспитанная, идейная и при этом упрямая мне мгновенно хотелось испортить ее. От одной мысли, что я могу стать тем единственным с которым этот вредный ангел будет делать грязные вещи, сводило зубы и перехватывало дыхание. Как же я ее хочу. - Так а что отец говорил? - постарался отвлечься я - Что мы сейчас все в ресторан пойдем. Он раздобрился с утра, запретил твоей матери готовить и позвонил в «уют». Туда еще Иван Петрович и баба Валя придут. Недовольный моей невнимательностью Вова раздраженно завинчивал гайку на турнике. Я шумно выдохнул и подошел к брату вплотную. В моей голове зрела мысль. - Вов, прикрой меня перед батей. Я не пойду. - Ты чего? Пожрем же От удивления брат перестал доламывать турник и задумчиво оперся о него локтем. Я понял, что это мой шанс. Когда еще будет возможность остаться наедине с Айгуль. Отбросив навязчивые мысли о том, что это слишком рано и что я сам толком не знаю что делать, я постарался вести себя как можно небрежнее. - Да квартира несколько часов свободна будет. Айгуль бы пригласил… Я даже не пытался спрятать пошловатую улыбочку, растянувшуюся по моему лицу. Сегодня она может стать моей. Да. Уболтаю ее и получу наконец всё о чем мечтаю. Уж я то покажу ей, как поступают с плохими девочками, которые не следят за своим языком. Заросшие усы Вовы хищно дернулись, а в глазах появился хитрый блеск. По лицу моего брата было видно, что его съедает любопытство. - Вот оно как. Значит ты тут девку ласкать будешь, а я там родителей развлекать? Брату хотелось, чтобы его попросили, а я был готов умолять его свалить и оставить мне квартиру. Я картинно сложил руки ладонями друг к другу и наигранно срывающимся тоном начал. - Ну пожалуйста! Я который день с ума схожу! Думать ни о чем другом не могу! Вова самодовольно улыбнулся, небрежно поглаживая косяк. - Да я то с родителями разберусь, а вот девчонка то твоя согласится? Этот вопрос поставил меня в тупик. Действительно, как я ей это преподнесу? «У меня свободная квартира - пошли трахаться» или может на чай ее приглашу? Решив не показывать растерянности брату я собрал остатки самообладания в кулак и уверенно выдал. - Согласится Мы сказали родителям, что у меня крутит живот и Вова, как можно быстрее, увел их в ресторан. Как только я остался один в мою голову бесконечным потоком начали лезть сомнения. Она же такая своенравная. Даже если и сама захочет - из вредности откажется. Ладно, как ее уговорить по дороге подумаю, нечего сейчас время тратить. Я огляделся. В доме как всегда было чисто и уютно. Стол, который мы перенесли в гостиную ломился от всяких сладостей к чаю. Может быть реально на чай ее пригласить? Рассмеявшись собственным мыслям я наскоро прибрался и разложил диван. Тащить Айгуль в нашу с Вованом комнату, которая по чистоте едва превосходила свинарник, не хотелось. Я погасил люстру и зажег высокий торшер с тканевым абажуром. В уютном желтом свете комната преобразилась. На стеклах серванта и хрустальных бокалах игриво отражались мягкие огоньки, создавая загадочную расслабляющую атмосферу. Вот, сука, романтика. Я подошел к окну и распахнул тяжелые шторы. На улице шел снег. Не такой, как днем, видимо, к вечеру сильно похолодало. С неба падали красивые пушистые хлопья. Они кружили и переливались в свете фонаря, покрывая собой дневную грязь, будто очищая район от всех совершенных за день преступлений. Нетронутый чистый снег напомнил мне об Айгуль. Она была такая же: чистая, невинная, в чем-то наивная. Я первый кто ее целовал. И буду первым кто ее трахнет. Неожиданно мой взгляд вновь упал на большой дубовый стол, покрытый кипельно белой скатертью. Романтическое настроение пропало, и я сам не заметил, как мои мысли заняли совершенно другие фантазии. Мне захотелось бесцеремонно нагнуть Айгуль на этом столе. Не спрашивая, не тратя время на прелюдию. Я представил, как прижимаю ее к себе, гладя руками поясницу. Как мои губы, и даже язык, хищно изучают ее шею. Мне нестерпимо захотелось посадить ее на стол и, не позволив свести ноги, прижаться пахом к ее бёдрам. Захотелось кусать ее грудь, взять за волосы… Я представил как рывком разворачиваю ее, укладывая животом на скатерть, которую Айгуль от наслаждения сжимает в кулаке. Мне захотелось задрать ее юбку, приспустить трусики и рывком войти в нее. Интересно, какие на ней трусики? Согласится ли она пойти со мной? Да и что я буду делать, если согласится? В глубине души я осознавал, что мои животные развратные фантазии не смогут воплотиться в жизнь. И не только потому что я люблю ее и не хочу напугать или сделать больно. Но и потому что о том, что такое секс я знаю только в теории. Изо всех сил стараясь не думать о том, что могу реально облажаться, я отправился в туалет снять напряжение. Мой член болел от возбуждение, парусом поднимая спортивки. Через позорные три минуты я уже натягивал куртку, прокручивая в голове возможные сценарии нашего первого секса.