Жертва доверия, или Любовь в деталях

Гермиона медленно открыла глаза и оглядела спальню в башне Гриффиндора. Взгляд её остановился на винного цвета гобелене с изображением яблоневого дерева, что находилось на фоне бесконечной водной глади. Она знала, что под этой плотной тканью скрываются не самые приличные надписи, которые девушки оставили на каменной стене в прошлом году, когда накопленный гнев на Амбридж и пару стаканов маггловского алкоголя, принесённого кем-то в башню, сильно расширили границы дозволенного. Рукой Грейнджер было выведено незамысловатое «розовая крыса», а ниже Джинни Уизли подписала: «надеюсь, твои коты тебя сожрут». Лаванда, Парвати и другие их однокурсницы оставили менее оскорбительные слова, боясь, что их заметят, но они тогда знатно повеселились. Уизли часто ночевала в спальне пятого курса после Рождества, ища необходимое тепло рядом с верной подругой. В этом году подруги жили в разных комнатах, как им и полагается, но Гермиона немного грустила по этому поводу. Джинни была хорошей соседкой — всегда готовая помочь советом или делом, она поддерживала любую авантюру, но при этом успевала заниматься и учёбой, и квиддичем, никогда не скатываясь ниже оценки «Удовлетворительно». Грейнджер иногда завидовала чужой продуктивности, и после проведённых в одной комнате, в «Норе», летних каникул, она, наконец, поняла секрет самой младшей Уизли — та ко всему относилась просто. Не стремясь к идеальным результатам, Джинни, тем не менее, всегда их без особого труда получала, не тратя лишних сил на волнения и ненужные переживания. С возвращением Волан-де-морта, порой, только Уизли удавалось разрядить напряжённую обстановку на общих собраниях. В последнее время всё чаще случалось так, что Гермиона, погрузившись в свои размышления, теряла счёт времени. Вот и сейчас в ещё сонном сознании мысли текли медленно, незаметно переливаясь одна в другую. После того, как Грейнджер впервые увидела омут памяти в действии, мысли внутри своей головы она так и представляла, — подвижной субстанцией, похожей и на жидкость, и на газ одновременно. Повернувшись на другой бок, она обратила внимание на множество ковров различных оттенков красного. На первом курсе Гермиона с упрямством сопротивлялась всеобщему помешательству на цветах своих факультетов, но уже на втором году обучения, вернувшись на каникулы домой, неосознанно купила красное покрывало в свою спальню, изменив своему обычному предпочтению коричневым оттенкам, чем вызвала немалое удивление со стороны родителей. Со временем её личная спальня становилась всё больше похожа на общие комнаты в башне Гриффиндора. Наконец, Гермиона посмотрела на другие кровати и заметила, что одна из них пуста. На этом месте должна спать Лаванда Браун. Хоть девушек и сложно было назвать близкими подругами, прошлый год они часто проводили время в одной компании, не только на собраниях Отряда Дамблдора, но и в этой комнате, перемывая косточки противной Амбридж. Взглянув на наручные часы, Грейнджер решила, что спать оставшиеся до подъёма полчаса нет смысла, лучше спокойно принять душ, пока нет очереди в ванной. Потратив на утренние процедуры неприлично много времени, чего редко себе позволяла дома, Гермиона порадовалась тому, что в Хогвартсе ей не приходят счета за воду, и переоделась в школьную форму, выбрав брюки вместо юбки, ввиду отвратительной погоды за окном и холодных уже сейчас коридоров замка. — Сколько можно там торчать? Ты не одна! Мерлин, Гермиона, ты не могла переодеться в комнате? Я не успею накраситься из-за тебя, — начала стучать, требуя открыть, Парвати, которая также делила с Грейнджер спальню и, соответственно, ванную, быстро забежала в раскрывшуюся дверь и нырнула в освободившуюся душевую кабинку, буквально оттолкнув соседку с пути. И, не дождавшись ответа, включила горячую воду, от которой всю комнату тут же заволокло паром, из-за чего Гермионе пришлось быстро выйти оттуда. Когда девушка спустилась в гостиную, народу там почти не было, видимо, все сейчас стояли в очередях в душ или обсуждали планы на день в своих комнатах. Только небольшая группа первокурсников, взволнованных первым учебным днём, сидели около камина. Проходя мимо них, девушка услышала трясущийся голосок, шёпотом и со всхлипом произнёсший: «Везёт вам! Вы ещё не колдовали, но знаете уже столько заклинаний! Мои родители не умеют колдовать. Это нечестно, что я знаю меньше вас только из-за этого!» — принадлежащий милой худенькой девочке, со смешным розовым бантом в волосах, который совсем не подходил ни к школьной форме, ни к чему-либо другому в этом замке. «Скоро ты его снимешь, милая, — с грустью подумала, — дети бывают крайне жестоки». Гермиона вспомнила себя, рыдающую в туалете на первом курсе, и сказала, обратившись к девочке: — Послушай, ты знаешь, как меня зовут? — получив отрицательный ответ, Грейнджер продолжила. — Я Гермиона Грейнджер, и сейчас у меня лучшие результаты в учёбе среди всех студентов. Мои родители тоже не волшебники, так что успех в изучении магии зависит только от тебя, а не от магических предков, — девочка не ответила, но неуверенно улыбнулась и, смущённая неожиданным вниманием чужого человека, принялась рассматривать подол форменной юбки. Гермиона ещё размышляла о том, насколько, на самом деле, сложно магглорождённым влиться в консервативное магическое общество и доказать, что они имеют право здесь находиться, когда заметила ещё одного человека в гостиной. Обойдя кресло, из-за спинки которого было видно только светловолосую макушку, девушка узнала Лаванду. — Утро, Лаванда! Плохо спалось? — та, не отрывая взгляда от журнала «Магия стиля», промычала что-то похожее на утвердительный ответ. Гермиона удивилась такой неразговорчивости первой сплетницы курса. — Я имела в виду, что твоя кровать была пуста, когда я проснулась, так что просто хотела спросить, в порядке ли ты, — Грейнджер почувствовала себя неловко, возвышаясь над соседкой и будто требуя сказать ей правду, поэтому немного отступила назад. — Я в порядке, — обыденно ответила Лаванда, всё так же смотря на глянцевые страницы с движущимися изображениями молодых волшебниц в парадных мантиях и всем своим видом выражая отсутствие желания разговаривать с Гермионой. В замешательстве Грейнджер отошла к дивану на противоположном конце комнаты и пыталась найти причину такого странного поведения девушки, даже не зная, зачем. Знакомый голос со стороны лестниц отвлёк её от тяжёлых раздумий. — Гермиона, доброе утро! — Рон приветливо ей улыбнулся, садясь рядом и зевая. — Привет, Рон. А Гарри не с тобой? — удивлённо оглянулась девушка, надеясь увидеть знакомые вихры волос. — О, ну, он… Ну, знаешь, немного занят, он скоро придёт, — заикаясь, произнёс Рон и покраснел, казалось, до самых корней волос, чем вызвал ещё большее недоумение. — Пойдём на завтрак, он нас догонит, — Уизли быстро вскочил с дивана и настойчиво потянул подругу к выходу из гостиной. — Я обещала Джинни, что подожду её и мы пойдём вместе, — Гермиона вырвала запястье из чужой хватки, сложила руки на груди и с подозрительным прищуром посмотрела на него, требуя объяснений. — Она тоже… Просила передать, что догонит нас, — Рон упорно делал вид, что воспылал небывалым интересом к портрету, который висит на одном и том же месте все годы их обучения. — А, — только и смогла сказать Гермиона. Кажется, она не заметила, когда интерес Гарри к младшей Уизли перерос стадию «общаюсь с ней, потому что она сестра моего друга». — Тогда пойдём. Надеюсь, Джинни будет более разговорчивой, — сделав выводы и понятливо покивав, теперь Грейнджер потянула друга на завтрак. Прочный дубовый стол грозил проломиться под тяжестью разнообразных блюд: запечённый картофель, яичница с беконом, огромное количество сосисок и жареные грибы. Сытные блюда чередовались с выпечкой — несколько пирогов со сладкими начинками, булочки, щедро посыпанные сахаром и орехами, большой выбор джемов, разлитых по небольшим пиалам. — О, Гермиона, лови меня, я падаю в обморок! — Рон картинно схватился за сердце, увидев ломящийся от еды стол. — Если меня спросят, за что я люблю Хогвартс, то покажу им это! — парень в предвкушении потёр ладонями, поспешив к скамейкам. — Между прочим, миссис Уизли прекрасно готовит, странно, что ты вечно голодный! — нарочито грозно произнесла Грейнджер, еле сдерживая смех. — Я тебя умоляю, попробуй наесться в семье с семью детьми. Только отвернёшься, как твой пирог утащит какая-нибудь паск… Джинни! — внезапно прервался Уизли, устремив взгляд на вход. Друзья уже успели занять свои привычные места за гриффиндорским столом, как в зал вошли Гарри с Джинни. «О. Мой. Бог», — мысленно пропищала Гермиона. Она сразу заметила и совсем не лёгкий румянец на щеках Гарри, и сияющие глаза Джинни, и её припухшие губы. Уизли поймала взгляд подруги, с намёком приподняла одну бровь и широко улыбнулась, но в её поведении просматривалась изрядная доля стеснения. Они старались вести себя естественно, Поттер здоровался со знакомыми по пути к столу, смеялся над чьей-то шуткой, но то и дело поглядывал в сторону Джинни, словно проверяя её реакцию. «Ну, давайте, голубки, идите быстрее», — Гермиона мысленно и нетерпеливо потирала руки, предвкушая лица друзей, когда она спросит напрямую об их совместных утренних делах. Грейнджер совсем не была против их отношений, даже наоборот, так как знала, что Джинни влюблена в Поттера уже несколько лет, и Гермиона искренне была рада за подругу. Гарри тоже выглядел счастливым, но она твёрдо решила, что за свою ложь её друзья должны понести наказание в виде пары минут адского смущения. Девушке не хватало только зловещего смеха для полноты картины. — Вы двое! Куда разворачиваетесь? Быстро сюда! — Гарри и Джинни, попытавшиеся было смешаться с толпой студентов, идущих к выходу из зала, уловили те самые нотки в голосе Грейнджер, с которыми та отчитывала их за «наиглупейшую ошибку» в каком-нибудь тесте, и понуро подошли к подруге. — Слушаю, Гермиона? Как твои дела? Выспалась? Уже узнала, какой урок у тебя первый? — невинно начал тараторить Гарри, пытаясь милой улыбкой сбить подругу с ненужных ему мыслей. — Конечно, я узнала, Гарри. А знаешь, что ещё мне стало известно? — Поттер покраснел так сильно, что его вполне можно было сравнить с помидором, которым сейчас пытался не подавиться Рон, со смехом наблюдая за этой сценой. — Не понимаю, о чём ты, — включив дурачка, Гарри опустил глаза. — Не понимаешь? Поведай, пожалуйста, где же вы задержались… вдвоём? — выделив последнее слово, Гермиона продолжила свой импровизированный допрос. — Ну мы… эм… просто засиделись, да, — Поттер упорно продолжал смотреть в пол и не замечал, как за его спиной Джинни радостно кивала подруге с самой ослепительной улыбкой из своего арсенала, как бы говоря «да, было». Гермиона сохраняла сердитое выражение лица, но, надо сказать, это стоило ей больших усилий, так как в голове уже начал играть свадебный марш. — Засиделись? Вам известно, что завтрак ограничен по времени, правда? — Гарри, наконец, поднял взгляд и жалостливо посмотрел на подругу. — Да, просто было кое-что важное… — тихо ответил, и Гермиона не могла больше сдерживать рвавшийся наружу смех, спрашивая, наконец, прямо. — И когда вы собирались рассказать мне о том, что встречаетесь? — Джинни подпрыгнула на месте и уже набрала в лёгкие побольше воздуха, чтобы рассказать всю историю начала их с Поттером отношений, но парень вдруг сказал. — О, нет, ты не так поняла, мы не встречаемся, мы просто друзья, — улыбка медленно сползала с лица младшей Уизли, по мере осмысления слов Гарри, глаза её заблестели, грозясь пролить обиду потоком горьких слёз, за которым неизбежно последуют гром и молнии. Гермиона охнула и закрыла рот рукой, глядя на друзей огромными испуганными глазами. Рон глупо застыл с недонесённой до рта вилкой. Казалось, все люди в зале замолчали, чтобы дать им прочувствовать всю серьёзность момента. И в этой тишине с громким всплеском, с вилки, которую Рон всё ещё держал на весу, соскользнул жареный помидор и упал в соус на тарелке, оставив тёмно-красные пятна на одежде Уизли и сидящих поблизости от него людей. — Ай, блять, научись пользоваться ёбаной вилкой! — расположившийся рядом Кормак Маклагген яростно вытирал тыльной стороной ладони глаз от попавшего в него соуса. Джинни молча подошла к столу, взяла тост с сыром и, также не проронив ни слова, вышла из зала. В голове Гермионы прозвучал раскат грома. — Что?.. — Гарри смотрел то на удаляющуюся копну рыжих волос, то на друзей, глядящих на него с немым укором. На лице его читалось непонимание и, кажется, он был искренне удивлён такому поведению девушки. — Долбоёб, — веско сказал Рон, начиная оттирать жилетку от жирных пятен. Гермиона осуждающе покачала головой, быстро допила свой чай и пошла за подругой. За её уходом следили три пары глаз — изумлённые зелёные, взволнованные голубые и серые, глядящие ей в след с глубокой задумчивостью. Предыдущим вечером. Большой зал, стол Слизерина. Теодор Нотт всегда отличался многозадачностью. В детстве у него мастерски выходило одновременно делать вид, что обучается игре на фортепиано, складывать из бумаги взрывающихся лягушек и подначивать домовиков, чтобы они принесли ему в комнату пару-тройку пирожных, после того, как мама уложит его спать. При всём этом Тео умудрялся действительно разучивать новые композиции, чтобы на следующий день гордо продемонстрировать их радостной матери. Иногда такие просмотры устраивал отец, вот тот всегда мог разглядеть, потратил ли сын на изучение положенные пять часов или более реальные двадцать минут. К счастью, отец чаще был занят, а маменьке для того, чтобы считать своего мальчика самым лучшим, многого не надо. Сейчас с той же многозадачностью Тео слушал ласковое щебетание малышки Пэнси, которая за время каникул удачно сменила стиль, отрезав волосы и убрав несколько сантиметров от длины юбки. Иногда он даже склонял в её сторону голову и заинтересованно мычал, тем самым поддерживая диалог. Также внимание определённо занимала чашка в его руке с любимым «авторским чаем» — ингредиенты Нотт никому не рассказывал, так что многие и приближаться к его кружке отказывались, зная «успехи» Тео в зельеварении. И, конечно, Малфой. Недоступный, притягательный, холодный принц — для половины студенток и примерно четверти студентов, по самым скромным подсчётам парня, или неблагодарный, упрямый индюк — по мнению самого Нотта. Пару часов назад в поезде на вопросы об отце и предложения «помочь, если что» Тео получил решительное: «Отъебись». Хотя Теодор был абсолютно уверен, что вся гадость магической Британии сейчас так или иначе крутилась вокруг семьи Малфоев. Оставить друга в беде не было ни желания, ни выгоды, так что парень продолжил тщетные попытки достучаться до голоса разума Малфоя-младшего. — Ну… Хороший выдался вечер, не так ли? — Драко молчал. — Кстати, как там дела в Мэноре? Как себя чувствует Нарцисса? — Нотт не сдавался, временами что-то отвечая рядом сидящей Пэнси. — Прекрасно, спасибо, — Малфой закатил глаза и демонстративно отвернулся от приятеля, с усилием втыкая вилку в отбивную. — Угу-м… Как дела у Люциуса? Говорят, вам дорого обошлось вытащить его из Азкабана, — Тео знал, на что нужно давить для нужной реакции. Драко резко обернулся и посмотрел прямо в глаза Нотта, встретив такой же проницательный взгляд. В голове Малфоя с бешеной скоростью крутилось огромное количество мыслей: что имеет в виду Нотт? Он знает о причастности Волан-де-морта к «помилованию» отца? Хотя об этом нетрудно догадаться, если поимённо знаешь большую часть пожирателей. А Тео знал. Как не знать, если эти люди ужинают с твоей семьёй не реже раза в полгода — на Новый год и твой день рождения? Что ещё ему известно и, главное, откуда? Неуместное любопытство однокурсника грозило большими неприятностями им обоим, но внешне Драко не подавал признаков беспокойства, привыкнув всегда держать маску, скрывающую все эмоции. Он глубоко вздохнул, подняв глаза к потолку, как если бы Нотт ужасно надоел ему бесконечной болтовнёй, и неприязненно произнёс: — Не лезь в это, Нотт. Пока можешь, — на этом диалог был закончен, Тео вернулся к обсуждению чего-то очень важного с Пэнси и группой других девушек с курса, а Драко расфокусированным взглядом смотрел перед собой, обдумывая своё нынешнее положение и риски, которые из него следуют. От размышлений его отвлекла, неожиданно, Грейнджер. Не то чтобы грязнокровка сделала это намеренно, но она так искренне возмущалась по поводу «этих Слизеринок», что Драко невольно заинтересовался и прислушался к разговору проходящей мимо неразлучной троицы. Уловить суть произошедшего ему так и не удалось, и чем так насолили Грейнджер девушки его факультета, понятно не стало, но с этого момента кудрявая макушка всё время притягивала его взгляд неприятным мельтешением напротив. В следующий раз лучше сесть спиной к гриффиндорскому столу, чтобы не видеть раздражителей прямо перед глазами. Малфой нехотя отвёл взгляд, потягивая тыквенный сок из кубка. Когда его рука в очередной раз поднесла ёмкость ко рту, горло обожгло чем-то ужасно крепким и явно алкогольным. Драко закашлялся, зажмурил глаза и постарался унять пламя во рту силой мысли, но следовало бы закусить, так что попытка оказалась тщетной. Спустя долгие секунды страданий, он, наконец, открыл глаза, опустил взгляд и разразился громовым: — Какого хуя, Нотт? — в руках Малфой вместо привычного стакана с соком сжимал чашку с «чаем» Тео. К горлу подступила тошнота. — А что я? Это ты как схватил мою чашку с таким лицом, — Тео вытаращил глаза и изобразил глубокую задумчивость, — я просто побоялся тебе что-то говорить, мало ли с почившими предками общаешься. Так что ко мне претензий никаких, — Нотт поднял руки вверх, будто сдаваясь, но в его взгляде так и читалась насмешка. Драко внимательнее рассмотрел содержимое чашки — листики мяты плавали по поверхности огневиски, придавая ему чисто визуальное, но значительное сходство с чаем. Характерного запаха на удивление от «чая» не было, а вот от Нотта — он придвинулся ближе и втянул носом воздух около лица парня — ощутимо пахло алкоголем, что заставило поморщиться. — Оу, тебе настолько спирт руки развязывает? — улыбнулся Тео, отстраняясь от Малфоя. — Про меня слухи быстро разлетелись, когда мы были на каникулах, а сейчас все в одной комнате, считай, через две минуты мы с тобой уже перетрахаемся во всех известных… — Нотт глубокомысленно замолчал, двинув бровями. — Пиздец, — ёмко произнёс Драко и сделал ещё один глоток под ехидным взглядом.