Часто в злобе людей нет причины,
она, всего лишь, следствие
прожитых ими дней.
Кто может провести в радуге линию там, где заканчивается зелёный цвет и начинается синий? Мы явно видим различие этих цветов, но где именно один переходит в другой? Так же обстоит дело со здравомыслием и безумием. Стоило только открыть входную дверь в лечебницу, как в нос ударил запах лекарств, бинтов, дезинфекционных средств. «Больница как больница», — подумал Осаму, оглядываясь по сторонам. Белые стены, бродящие мимо люди и медицинский персонал. Его взгляд искал, за что можно было бы зацепиться, но он так и не заметил ничего необычного. Абсолютно ничего. Это даже немного печалило парня, ведь ожидал он совершенно иного. В книгах, которые он читал. И в фильмах, которые он смотрел. Подобные места описывали совершенно иначе. — Стойте здесь, — коротко сказал Фукудзава, и удалился к стойке регистратуры, что напоминала отдельную комнату со стеллажами, заполненными медицинскими картами и папками с информацией о пациентах. Её отделяло широкое панорамное окно на пол стены, в котором было ещё одно окошко. Рампо и Дазай послушно стояли на месте, лишь отойдя немного в сторону, чтобы не перекрывать дорогу. Юкичи некоторое время беседовал с молодой девушкой, затем вернулся к ним. — Ну что? — Поинтересовался Осаму, наблюдая, как сотрудница звонит кому-то по стационарному телефону, кидая в их сторону растерянные взгляды. — Нужно подождать. — Вновь коротко ответил Фукудзава. Серебряный волк не был любителем поговорить, вероятнее всего, дело было в профдеформации и опыте прошлого, который научил, что лучше лишний раз не болтать о том, в чём не уверен. Дазай лениво вздохнул, закладывая руки за голову, и глядя в потолок. — Похоже, судьба мне не позволяет ни вылечиться, ни умереть. — Заявил Дазай, убирая руки в карманы своего бежевого пальто, и поворачиваясь на пятках к выходу. Но его остановила чья-то рука, что осторожно легла ему на плечо. — Я бы на вашем месте не стал так полагаться на госпожу судьбу. Она, всё-таки, капризная дама, и любит немножко затягивать с выполнением своих обязанностей. — Вещал незнакомый, спокойный голос. Дазай неловко вывернулся из-под руки, лежащей на его плече, и повернулся лицом к источнику звука. Это был мужчина лет сорока с чёрными волосами, вероятнее всего, по плечо, однако точнее нельзя было сказать, так как они были собраны в низкий, свободный хвост на затылке. Лишь некоторые пряди, выбившись, падали на лицо мужчины. «Должно быть, он врач», — подумал Осаму, глядя на черноволосого в белом халате. — «Ну, или же, какой-нибудь шизофреник, который умудрился украсть врачебный халат и теперь уверен, что он медик.» — Дазай усмехнулся своей мысли, и хотел было что-то сказать, но его опередил Фукудзава. — Негоже на себя примеривать облик судьбы, Мори. Но вот с затягиванием и откладыванием своих обязанностей вы совершенно верно выразились. — Фукудзава, а ты, как всегда, глядишь в суть. Крайне рад тебя видеть. Как поживаешь? Ещё не завёл сорок кошек? Сорок… такая символичная цифра. — Усмехнулся Мори. Юкичи, в свою очередь, был более чем спокоен и серьёзен. — Прекращай. Я здесь не для этого. — Верно, верно. — Пожал плечами Огай, и взглянул сначала на Рампо, а затем на Дазая, и остановил на нём свой серьёзный взгляд, мягко улыбаясь. Ну, не то чтобы мягко, но он старался, дабы не спугнуть своего нового пациента. — Я так понимаю, вы — Дазай? Осаму кивнул, и ещё раз оглядел мужчину в медицинском халате, ища бейдж, или что-то, что могло обозначить роль незнакомца в этой больнице. — А вы? — Поинтересовался Дазай, поднимая одну бровь в ожидании ответа. — Ох, прошу прощения, совсем забыл. Мори Огай, владелец данной больницы, врач-психиатр и нейрохирург. А также, по совместительству, единственный друг вашего начальника. — Мы не друзья. — Отрезал Юкичи. — Как скажешь, друг мой. — Пожал плечами Огай. — Что ж, не будем отвлекаться. С ситуацией я заочно знаком, но всё же, перед заселением мне хотелось бы провести беседу с Дазаем. — Сказал он, бросая взгляд на стойку регистратуры. — Но, сперва, немного бума… Не успел он договорить, как его перебил громкий голос молодой девушки, что вышла из двери, ведущей, по всей видимости, к лестнице на другие этажи. — Мори Огай! Если ты думаешь, что можешь так просто оборвать наш разговор о твоём пациенте, и уйти непонятно куда, то ты ошибаешься! — Чёрные каблуки громко стучали по напольной плитке, пока девушка быстрым шагом подходила к компании мужчин. Мори устало вздохнул, и, обратил взор на подошедшую, но проигнорировав её слова, обратился к Юкичи. — Заполни пока все необходимые документы, и сдай личные вещи Дазая для проверки в регистратуру. Все нужные бланки тебе выдаст и объяснит Коё, а я вынужден ненадолго откланяться. Дела не ждут. — Он подозвал рукой Озаки, что наблюдала за ними из окошка, изображая, что перебирает мед-карты пациентов. Рыжеволосая кивнула, и подошла, чтобы проводить в приёмный кабинет, и выполнить все необходимые тонкости приёма пациентов в психиатрическую лечебницу. Фукудзава молча последовал за Коё, Дазай же с Рампо шли не спеша, немного отставая. Осаму в игривом настроении что-то шептал Эдогаве, бросая мимолётные взгляды на Мори и стоящую рядом с ним девушку в белом халате, посмеиваясь время от времени. Огай с девушкой остались стоять на месте, что-то обсуждая, и явно споря. Хотя спором это было сложно назвать, ведь диспутировала и возмущалась только она. Мори же, в свою очередь, просто слушал и изредка кивал, бросая короткие фразы.***
Бумажная волокита не заняла так много времени, как предполагалось. Затем настал момент прощаться, ведь первая неделя пребывания была адаптивной, и посетители не допускались до пациентов. Мори Огай стоял в стороне, наблюдая за тем, каким неловким было прощание Дазая с Рампо, и его старым другом. — Главное, не скучайте без меня. — Весело сказал Осаму, убирая руки в карманы брюк. Привычного бежевого пальто на нём уже не было, оно осталось среди книг о суициде, бинтов и других вещей, которые конфисковали до окончания лечения. Они ещё о чём-то поболтали, затем парень с суицидальными наклонностями провёл их взглядом до выхода из здания, маша рукой вслед. Когда дверь в лечебницу бесшумно закрылась, Дазай обернулся, и увидел наблюдающего за ним Мори. Тот пожал плечами, направляясь к нему. — Я уверен, вам понравится у нас, молодой человек, — заверил Мори, вновь кладя руку на плечо новоприбывшего пациента. — Не думаю, что это очень хорошо, когда кому-то нравится находиться в психиатрической больнице… — Осаму снова выскользнул из-под руки Огая. — Кто знает? У нас есть пациенты, для которых это место роднее дома, — вздохнул Огай, поправляя свой халат. — В общем, тебе не о чем волноваться. Дазай пожал плечами, всё ещё время от времени поглядывая по сторонам, стараясь привыкнуть к больничной обстановке. — Мори! Мори! Твой Достоевский перешёл все границы! — Тяжело дыша, к Мори обратилась та же девушка в белом халате, что и ранее, только в этот раз её вид и походка говорили о том, что она испытывает тревогу. В её взгляде читался даже некоторый страх. Огай же проигнорировал заявление о своём пациенте, и радушно улыбнулся. — Доктор Йосано, а мы как раз к вам шли. Это Дазай Осаму, ваш новый пациент. Прошу любить и любить. Этот молодой человек – важная персона для моего давнего друга, так что… — Йосано быстро бросила взгляд на Осаму, но тут же снова посмотрела на Мори. Хоть это было невежливо и не соответствовало правилам больницы, сейчас Акико больше волновал пациент Мори, поэтому она не дала договорить ему, перебивая: — Мори-сан, Достоевский опять отказывается есть! — Ничего удивительного. У него новая сверхценная идея. Наш с вами больничный Бог аскезу принял. Однако, переживёт первую потерю сознания и начнёт есть. — Огай попытался успокоить свою коллегу. — Вы не понимаете! Он сейчас в отделении медицинской помощи. Когда по вашему указанию его притащили в столовую санитары, он проткнул ручкой ложки себе руку! А что, если в следующий… — Не будет следующего раза, — перебил её Мори. — Позаботься о Дазае, проведи опрос, тестирование и посели в палату. С Достоевским я сам разберусь, — последние слова он кинул, уже уходя к лестнице, что вела на верхний этаж. Происшедшее не то чтобы расстроило директора лечебницы… Вернее было бы сказать, что это разозлило его. Поведение Достоевского было непредсказуемым. Обычно, не знаешь, чего ожидать от психически нездорового человека, но когда дело касалось пациента с фамилией «Достоевский», то опросы и дополнительная диагностика не только не давали ответов, но и вызывали ещё больше вопросов. — А кто такой, этот ваш «Достоевский»? — Поинтересовался Осаму, привлекая к себе внимание Йосано. — Не важно. Идём, у нас с тобой ещё много дел, и заселение, — вздыхая, ответила Йосано, и сделала первые шаги вглубь приёмного отделения, оглядываясь, чтобы Дазай шёл за ней. Он вновь пожал плечами, и последовал за своим врачом. «Пребывание здесь может быть даже интереснее, чем я предполагал», — усмехнулся Дазай своим мыслям.***
Мори быстрым шагом добрался до третьего этажа, на котором располагалось общепсихиатрическое отделение. Войдя в кабинет, где пациентам делали перевязки и ставили уколы, он остановился перед Достоевским, недовольно смотря на своего пациента, рука которого уже была обработана и перевязана. Огай дал знак рукой медсестре, чтобы та на время вышла из кабинета. Та кивнула и, напоследок, взглянув с отвращением на Фёдора, ушла. — Злишься, — ухмыльнулся Достоевский, глядя на своего врача пустым и холодным взглядом. — Как хорошо ты понимаешь чужие эмоции. Неужто раненая рука даровала тебе эмпатию? — Кривясь, спросил Мори. — Нет, но твоё поведение логично. — Хватит. Какого чёрта ты творишь? Решил мне персонал и пациентов перепугать? — Прошипел нейрохирург. — Я ещё в палате твоим псам сказал, что не нуждаюсь в пище. Но, к сожалению, они не одарены умом, и мало того, что притащили в столовую, так ещё и пригрозили накормить меня силой. А подобное противоречит моим убеждениям и принципам. Выслушав своего пациента, Мори потёр лоб пальцами левой руки, и устало вздохнул. — Ключи, — коротко ответил Огай, не вникая в суть слов Достоевского. Фёдор посмотрел на него полуприкрытыми глазами. Только сам психопат мог знать точно, что он смотрит именно на Огая, ведь, наблюдая со стороны, могло показаться, что Достоевский смотрел словно в душу, а его взор пробирался страхом и ужасом по венам людей, которые хоть раз сталкивались с ним даже мимолётным взглядом. Однако, на самом деле, это были самые пустые и безразличные глаза, что смотрели совсем не в душу, а, скорее, сквозь предметы, не цепляясь за что-то конкретное. — Они в палате, — ответил Фёдор. — Замечательно. С этого дня ты больше не будешь спокойно расхаживать по моей больнице. Сиди здесь! — Приказал Мори, уходя. У кабинета уже стояло трое крупных санитаров. Двое из них зашли к Фёдору, а один поплёлся вслед за Мори, вероятнее всего, обыскивать палату пациента, чтобы забрать ключи, которые отпирали и запирали двери меж этажами.