Я ластиком стираю
точку невозврата,
На это место ставлю
запятую
Нет ничего хуже, чем погружение в разрушительную часть своего сознания. Саморефлексия — довольно часто не выводит из плохого состояния, а закапывает ещё глубже. Разве это справедливо? Осаму не понимал, что с ним происходит со вчерашнего вечера. Казалось бы, ему должно полегчать, но нет. Возникало такое чувство, будто от антидепрессантов ему становилось только хуже. Мало того, что эмоциональная чувствительность увеличилась, так ко всему прочему добавилась диарея, слезливость. Ему теперь и взаправду хотелось умереть. Только вот седативные заставляли чувствовать себя овощем, не способным даже попробовать себя убить. Аппетит так и не появился, ел он через силу. Ведь стоило ему закрыть глаза, или просто подумать о том, что он откажется от еды, так перед глазами сначала возникала картинка с блюющим Тэтте, а следом за ней, как на быстрой перемотке, со столовой его увозили не на инвалидном кресле, а сразу на кровати-каталке, накрытым белоснежной простыней. После обеда Осаму сидел на индивидуальной консультации с врачом суицидологом, которого ему назначила Йосано. — Добрый день, меня зовут Анго Сагучи, врач-суицидолог. Я помогу тебе справиться с самоповреждающим и суицидальным поведением. — Сообщил Анго Дазаю, сразу переходя к делу. Дазай внимательно осмотрел мужчину, который сидел на кресле, рядом с кушеткой, на ней же расположился суицидник. Сакагучи казался довольно высоким, с короткими темными волосами, на его переносице красовались очки с круглой оправой. Так же в глаза бросалась внешняя особенность — родинка над губой на правой стороне его лица. Суицидолог был одет в белый больничный халат, который покрывал рубашку с коричневым галстуком. Его брюки были бледно-коричневого оттенка, а ботинки — примерно того же цвета, что и галстук. Осаму нравилось подмечать в людях мелкие детали, чтобы понимать, кто перед ним находится, и, в случае чего, он с удовольствием использовал информацию добытую из своих наблюдений. «Люди — книги. Все по сути своей разные, но при этом некоторых можно понять, взглянув только на обложку. Кто-то хранит всю важную информацию со спойлерами в аннотации. Но есть и те люди-книги, которые даже если зачитать до корочек, все равно не сможешь понять смысл. Хотя, противоположно этим есть те, где дальше одной главы даже под пытками не зайдёшь.» — Рассуждал Осаму, совсем позабыв о том, где он, и зачем. Ещё один новообразовавшийся симптом — рассеянность в совокупности с проблемами в концентрации. — Вы меня слышите? Все в порядке? — Встревоженно спросил суицидолог, который ранее явно что-то говорил помимо представления. — Да, да, я весь во внимании. — Улыбнулся Дазай, который явно собрался слушать, а не говорить. — Дорогой мой друг, это я весь во внимании. — Сообщил Анго поправляя очки, которые немного съехали с переносицы на место. — Довольны ли вы своей жизнью? — Ну если не считать то, что я сейчас в психушке, то более чем. — Посмеиваясь с ироничности вопроса, соврал суицидник. — А что насчёт неприятностей? В личной жизни? На работе? В быту? Как часто вы сталкиваетесь с подобным? — О, личная жизнь! В здании, где находится наше детективное бюро есть ресторанчик. Там есть милейшая официантка, только она никак не реагирует на мои ухаживания! Я даже предлагал ей парный суицид, но она проигнорировала... — С наигранной печалью рассказывал Осаму о своей безответной "любви", увиливая от ответа, что не ушло от внимательного взгляда врача. — Часто ли у вас бывает подавленное настроение? — Спросил вновь Анго. Он хотел прежде всего понять самого пациента с помощью оценочных и наводящих вопросов, чтобы понять, где ему копать и искать проблему, и причину суицидального поведения. — Когда остаюсь один. — Осаму ответил честно, глядя на потолок. Он перестал ворочаться на кушетке. На самом деле, для него было не важно, помогут ему или нет, ведь то, в чем он нуждался больше всего, никто не мог ему дать... — Как часто вы остаётесь один? — Ночью, или вечером, иногда днём или утром. По правде говоря, я довольно часто один... Иногда даже бывает, что вокруг меня куча людей. Рампо, Фукудзава и другие коллеги, но мне даже среди них бывает одиноко. Мне кажется, что я просто родился в не то время. Где бы я ни был, что бы я не делал. Я все время один. Знаете, как это, когда тебя не понимают? — Дазай сам удивился, тому как, неожиданно стал откровенен, хотя в планах было развлечься и подурачиться. Но вот сейчас ему совсем не хотелось клоунады, хотелось вернуться в ванную и закончить начатое, или повиснуть в петле. — Мне начали давать таблетки. С доктором Йосано я не успел это обсудить, но, может, вы знаете, почему после того, как я начал их принимать, мне стало в разы хуже... — При поступлении с симптоматикой депрессии, самоповреждающего поведения — назначают антидепрессанты, которые дают побочное действие на протяжении первой недели, что приводит к ухудшению не только ментального, но и физического состояния. Диарея, тошнота, отсутствие аппетита, головокружение, сонливость, ухудшение настроения, эмоциональная чувствительность к внешним факторам. За счёт этого повышается риск суицида, так как человек обретает больше сил и решительности, поэтому, их тебе дают совместно либо с седативными, либо транквилизаторами, которые блокируют физическую возможность для причинения себе вреда. — Пояснил Анго. — То есть, мне так плохо от лечения? — Нахмурился суицидник, смотря на врача. — Это будет продолжаться не более недели. Дальше вы почувствуете, как ваше состояние начнет улучшаться. — Как давно вас начали посещать мысли о том, что вы хотели бы оборвать свою жизнь? Внутри Осаму все похолодело, но виду он не подал. «Когда все началось? Забавный вопрос. Наверное, я родился без желания жить». — Подумал суицидник, но ответил совсем иное: — Точно не знаю, может, год или три, а может, и 10 лет назад. На самом деле, это так приелось, что стало нормой моего существа. — Пожав плечами отвечал Дазай, Сакагучи в свою очередь что-то записывал. — Сколько раз в неделю вас могут посещать мысли суицидального характера? — Анго был довольно серьёзен по своей манере речи, поведению. Казалось, каждый его жест отточен до идеала. «Понятно. Педант и зануда.» — Мысленно характеризовал врача пациент. — В неделю? Ну... — Осаму задумался и принялся считать, загибая пальцы. Когда на обеих руках уже было нечего загибать, суицидник лучезарно улыбнулся демонстрируя обе руки на которых были загнуты все пальцы. — Немного, выходит больше 10. — Дазай на миг замолчал, думая о том стоит ли уточнять, но все же, было в Анго что-то, что располагало к нему. — Выходит больше 10 раз в день! — Сообщил он как о каком-то достижении, за которое ему должны выдать медаль, чтобы суицидник мог на ней повеситься. Хотя медаль необязательно. Дазаю Осаму было достаточно петли. — Что вызывает подобные мысли? Почему ты бы хотел прервать свою жизнь? — Анго перешёл к более конкретным вопросам. Его лицо смягчилось в понимании, но жалости в его взгляде совсем не было. Возможно, именно это сыграло главную роль, и Осаму поведал. — Довольно часто я ощущаю себя неудачливым и неполноценным человеком. С моим везением, в моменты, когда я думаю о самоубийстве, то понимаю, что это всего-навсего временное решение, после которого возникнет ряд новых проблем. — Дазай хохотнул, качая отрицательно головой, смеясь с самого себя и абсурдности ситуации. — Анго-сан, вы только посмотрите чем закончилась моя 21¹ попытка убить себя! Я в психиатрической лечебнице. Живу в палате с тревожником, шизофреником и биполярником, который бегает и возносит, как по мне, не самого приятного человека, ещё и "Боженька" его зовёт. Сегодня утром умер один из пациентов, и все бы ничего, но когда я впервые его увидел, то подумал: — «Вот он я через пару лет». Но разве я могу вот так здесь, совсем обессилив, умереть? Как же это смешно, аж плакать хочется! — Дазай выдохнул, успокаивая смех, и глотая ком боли, что возник в его горле. Казалось, что впервые за всю свою жизнь он так честен, но не с кем-то, а с самим собой. — Я ведь на самом деле, может быть, и не хочу умирать. Только вот жить совсем не охота. Разве есть в этом мире хоть что-то, что имеет смысл? Скажите мне, нужен ли вообще этот смысл? — Дазай кривил рот в опущенной улыбке. Казалось он стал вновь пятнадцатилетним подростком, который ищет тот самый, заветный — ответ на его вопрос. Во внутренних уголках глаз проявились капельки слез, которые так и не решались выйти наружу. — Я понимаю твои переживания. Все в порядке. Расскажи, почему ты думаешь, что в этом мире ничего не имеет значения? — Спокойным голосом спросил Анго, протягивая салфетки пациенту. — Ни черта ты не понимаешь. — Осаму пренебрежительно взглянул на суицидолога, как на предателя. Переходя на более неформальную форму обращения и поднимаясь с кушетки. — Я могу идти? — Спросил Дазай, чувствуя себя вновь преданным и брошенным. Печальный блеск глаз исчез, так же как и испарились слезы, которые не нашли выход во внешний мир. — Да, если ты не готов говорить, то продолжим на следующем приеме. Но Дазай, вы можете приходить сюда в любой момент. Я всегда к вашим услугам. — Благодарю. — Коротко ответил Осаму, покидая кабинет. Он хотел рухнуть в кровать и больше ничего и никогда не видеть. «Вот он я, человек, который с самого начала предпочел бы не рождаться, и проклинал тот день, когда это произошло. Вот он я, убогий и непутевый, не знающий счастья и поглощенный фантазиями о смерти, и надеждами о самоубийстве. Всё же мне и вправду не стоило рождаться.» — Размышлял Осаму, блуждая как в тумане меж коридорами больницы. Одной из привилегий наблюдения в общепсихиатрическом стационарном отделении была возможность разгуливать по больнице, не считая закрытых этажей, где расположились особо или просто буйные пациенты. Туда доступ был открыт только медперсоналу. Ну и конечно, на улицу можно было выйти только в отдаленном сопровождении медперсонала. Во всем остальном ограничений не было. Оказавшись в дальней части первого этажа приемного отделения, Осаму наткнулся на непримечательную дверь, на которой висела табличка «БИБЛИОТЕКА». Поразмыслив, раз уж его любимую книгу «Полное руководство по самоубийству» Ватару Цуруми, на страницах, которой, детально описываются 10 способов самоубийства, среди которых: повешенье, смерть от электрического тока, самосожжение. Приводится сравнение этих способов по таким показателям, как: болезненность, быстродействие и получаемые телесные повреждения. Книга содержит рекомендации по выбору места самоубийства и советы, как избежать обнаружения. Приводится информация о знаменитых самоубийцах. Ту самую книгу, которую он зачитал до дыр, изъяли до окончания срока его прибывания в лечебнице. Было бы неплохо найти что-то в местном хранилище прекрасных писаний. «Конечно, было бы полезно попросить Гоголя позаимствовать несколько книг с комнаты номер 8. Но связываться с тем странным пареньком совсем не хочется.» — Дазай, размышляя, открыл дверь в библиотеку, и его встретил приятный желтоватый свет помещения, которое вмещало в себе не только стеллажи с книгами, но и небольшой читальный зал. — Добрый день, вам чем-то помочь? — Осаму встретила миловидная, невысокого роста, хрупкая девушка с бирюзовыми глазами и короткими волнистыми волосами светло-русого цвета. На ее лице красовались очки круглой формы в тонкой оправе. Одета она была в белую рубашку, длинную коричневую юбку и полусапоги, а на плечах у неё лежал длинный кардиган кофейного цвета с узорчатым подбоем. — Здравствуйте! Мне бы что-то почитать. — Дазай поправил свои выбившиеся волосы за ухо, и не спеша подошёл к книжным полкам осматривая их, закладывая руки за спину. — Быть может, вас интересует какой-то определенный жанр? — Спросила библиотекарь, изучая Осаму. На самом деле, эту часть больницы мало кто посещал, да и среди душевнобольных редко можно было встретить любителей почитать. Так что сюда захаживали либо с онкологии, либо врачи, ну и в редких случаях, иные пациенты, но и тех она знала как "постоянных посетителей". — Все зависит от того, что у вас есть, милейшая. — Подмигнул ей Осаму, отчего лицо девушки покрылось румянцем. Стараясь скрыть это она потянулась к столу, что стоял около них и схватила первую попавшуюся книгу. — Вот, нам недавно завезли новые книги, японской классики двадцатых годов. Может вам будет интересно? — она протянула Дазаю книгу с однотонной обложкой на которой был нарисован мужской силуэт. — «Исповедь „неполноценного“ человека»? — Вопросительно он прочел название. — Да, Сюдзи Цусима¹, имеет хороший слог. — Она перебрала ещё пару книг на столе и протянула суициднику ещё один томик того же автора. — «Заходящее солнце», одна из моих любимых. — Она, смутившись, улыбнулась смотря в пол. — О как! А можно я возьму обе? — Поинтересовался Осаму. — Да, конечно! Только вот, вы же ранее не посещали библиотеку, и мне для начала нужно заполнить формуляр, чтобы в случае чего, если вы забудете вернуть, то мы могли вам напомнить. — девушка на миг задумалась. — Не то чтобы я сомневаюсь в вашей честности! Ничего подобного, это просто для удобства! — Оправдывалась она. — Все в порядке. — Осаму подмигнул ей. — Будь у меня душа, то за книги я бы вам ее без раздумий вручил! — Осаму заметил, что его игривое настроение вернулось, или ему лишь показалось? — С душой это вам к господину Мори. — Едва слышно пошутила она и принялась заполнять бумаги. — Ваши Фамилия и Имя? — Дазай Осаму, а ваше? — Суицидник не сводил взгляда с девушки, заставляя ту краснеть. — Можете звать меня Луиза. В каком отделении вы проходите лечение? — В общепсихиатрическом, или как там оно называется. — Дазай задумался, верно ли он произнес. — Все верно. Номер палаты? — Палата номер пять. — Ответил Осаму, поглядывая через стол на бумаги, которые заполняла библиотекарь. — Хорошо, вот, держи. — Она протянула ему небольшой прямоугольный кусочек картона, на котором виднелась чернильная печать. Его фамилия, имя и прочая информация, которую он ей сообщил. — Спасибо, прекраснейшая! Я обязательно все верну! — Заявил Осаму, лучезарно улыбаясь, и собираясь уходить с книгами. — Положите! — Остановила она его. — На чтение мы обычно даём две недели, так что если задержите, то подойдите для того, чтобы продлить. — Я загляну к вам, Луиза, раньше назначенного срока. Уж слишком приятно находиться в компании столь прекрасной леди. — С этими словами Осаму покинул библиотеку. Идя по коридору он осматривал книги. — Сюдзи Цусима, значит. — Говорил Осаму сам с собой. — Странно, что я не слышал об этом писателе ранее.