В положении умирающего
есть свои преимущества.
Когда нечего терять
— не боишься риска.
Дазай покинул палату номер восемь, оставляя психопата одного в своих покоях. Осаму и так было достаточно того, что Анго был крайне заинтересован в том, почему суицидник хотел умереть. Только вот Дазай, совсем не хотел объясняться и называть причин того, что он не хотел на самом деле умирать, но и жить ему тоже не хотелось. В его понимании это было просто и очевидно, однако, стоило ему это попытаться кому-то объяснить, все становилось сложным и запутанным. Ведь, если поразмыслить, в жизни нет смысла, как и во всем прочем в этом мире. Все что людям приходится делать, так это проходить через многочисленные страдания, чтобы в конце концов все же умереть, обретая покой. Суицидник искренне не понимал, как люди так спокойно принимают весь этот мир с его недостатками, которых больше чем достоинств. Его конечно не особо интересовал рост налогов или же иные экономические проблемы. Питался он в основном в кафе, что располагалось под их детективным офисом, да и там по уши был в долгах. Но не суть, главное, что есть на бутылку саке и пачку сигарет. Это единственные вещи, которые «спасали» его в моменты когда он оставался совсем один. Однако, другим об этом знать не нужно. Достоевский же, не был удивлен реакцией Осаму, а напротив, благодарил Господа Бога за то, что тот спас его от греха. У психопатов крайне тонкая душевная организация. Они конечно на вид могут казаться холодными, грубыми и безразличными, но это лишь по отношению к другим. Федор имел небольшой спектр эмоций и чувств, но все они до единого, за исключением разрушительного гнева, были направлены на самого больного. Чтобы вывести подобного человека, много стараться не нужно. Часто, достаточно простого отрицания его правоты, упрёков в отличии его от других или же нарушения личного пространства. Поначалу, может казаться, что психопаты совсем не реагируют на подобные вещи. Сдаётся, для них это не имеет значения. Однако, в этом и проблема. Психопаты в отличие от социопатов, могут в некоторой степени контролировать свои импульсы и направлять их в нужное русло, подготавливая самую вкусную «отраву» для обидчика. Удар за удар, ярость за ярость, смерть за смерть — и все это с извлечением обильной выгоды. Целью сего действа, является — стать ужасом для противника своего, идя путем своим. Но конечно же, все это делается не только в свое благо. Получив урок от психопата, обидчик обретёт достаточно опыта, над коим следует поразмыслить. Это заставит противника уважать больного во всех проявлениях жизни. Достоевский ненавидел своих врагов всем своим несуществующим сердцем. И если уж кто-то посмел, так или иначе задеть его, то прямым долгом считалось изничтожить противника, ибо самосохранение есть высший закон. Это заставляет задуматься, может ли быть так, что психопат и святой в каком-то смысле являются двумя трансцендентальными сторонами одной и той же экзистенциалистской медали? Возможно ли, допустить или нет, что для самых злых, полностью неисправимых психопатов убийство становится их путем к благодати? Достижением чистоты ужасными средствами? Изменяясь посредством нелёгких и суровых испытаний, которыми психопат подвергает других людей, дух его очищается от театральности, публичности, известности и террора? Добравшись до своей палаты, суицидник бесшумно проскользнул внутрь, стараясь остаться незамеченным своими соседями. По правде говоря, даже у депрессии есть свои преимущества. Многочисленные исследования показывали, что уныние помогает людям думать — и вносит свой вклад в повышение внимательности и способности решать проблемы. Почему-то, собственная кровать не была такой удобной, как у Федора, но в планах Осаму было не пересекаться с тем хотя бы некоторое время. Странный человек, вызывал слишком противоречивые чувства, в которых Дазай, хотел бы прежде всего разобраться. Что-то внутри него так и кричало, что необходимо бежать и избегать Достоевского на протяжении всего лечения. Однако тут же встречалось противоречие, что говорило: «психопат не так уж и плох». Осаму лежал на постели, пытаясь уснуть и избавиться от навязчивых мыслей. Неожиданно, ему показалось, что под его кроватью что-то шуршит и царапает пол то ли когтями, то ли каким-то иным острым предметом. «Должно быть, Николаю пошутить захотелось…» — Подумал Дазай, стараясь игнорировать проделки биполярника. Тем не менее раздражительность брала свое. Скрежет начинал восприниматься более остро и неприятно для слуха. К слуховому раздражителю добавился физический дискомфорт, причиной которого было ощущение, что кто-то тычет острым предметом в его кровать со стороны пола. — ..... — Хотел возмутиться суицидник, но не смог произнести даже мычащего звука. Отчего казалось «монстр» под кроватью утих. Как бы то ни было, онемевшее тело суицидника теперь пугало больше чем биполярник под его кроватью. Невзирая на это, Дазай привык игнорировать и идти на пролом пред страхом. Он решил все же попробовать выбраться из паралича и заглянуть под свою кровать и застукать с поличным проказника. Но и это у него не вышло. Тело как будто кто-то прибил к кровати. И не просто прибил, а зафиксировал так, что суицидник не мог пошевелить даже пальцем. Единственное, что ему оставалось, так это тревожно глядеть в потолок, не имея возможности даже моргнуть. Боковым зрением, он мог наблюдать ещё за некоторой частью палаты. По палате замелькали тени, а на стенах начали появляться глаза, зрачки которые не стояли на месте, а хаотично бегали по палате что-то ища. Как бы он не пытался вырваться из паралича, у него ничего не получалось. Страх сковывал, внутренняя тревога нарастала. Дазай был готов сдаться и крикнуть позвав кого-то на помощь. Только вот он и писка издать не мог. Паника начинала душить. Хотя может и не паника вовсе? А собственная тень суицидника, удобно уместилась в сидячем положении на его грудной клетке. Обхватывая костлявыми руками его горло, лишая воздуха. Дазай был не в силах даже моргнуть, но что-то вырвало его из этого состояния. Неожиданно возникло ощущение, что помимо душащей тени рядом с ним есть что-то ещё, но не видимое. Хотя это было не важно. Ведь он совсем скоро умрет и совершенно не так, как ему хотелось. Когда Осаму почувствовал, что больше не может сделать ни одного вдоха он и сам не заметил, как пропали тень сидящая на его груди, и ее гуляющие по палате собратья. Глаз на стенах тоже больше не было. Все хорошо, но теперь главная задача отдышаться. — Кошмары? — Спросил кто-то с соседней койки. Находясь в состоянии шока, Дазай даже не сразу сообразил, что это был Гоголь. — А? — Суицидник дернулся, оглядываясь по сторонам палаты, будучи уверенным, что все это было реально. Он с тревогой ожидал, когда его двойник вновь возникнет из неоткуда притащив с собой всю нечисть преисподней. «Стоит мне лечь и они вновь появятся. Они следят и ищут что-то. Вот, что имел ввиду По…» — Почему-то именно сейчас ему вспомнились слова параноидного шизофреника. — Дазай, с тобой все хорошо? — Усомнился Николай наблюдая в темноте за встревоженным соседом по палате. — Ты ведь тоже это видел? — Решил уточнить Осаму. — Видел что? — Глаза биполярника забегали по палате, с интересом ища что-то до ужаса захватывающее. «Значит не видел». — Сообразил суицидник. — Ахах, там за окном пролетала птица, черная такая…– Тихо ответил Дазай, нервно хихикнул. Он подмигнул Николаю, демонстрируя весёлый настрой. Каким бы хорошим актером Осаму не был, но внешний вид парня выдавал тревогу. Улыбка его была слегка перекошена, а моргал он немного реже, боясь, что стоит ему прикрыть глаза хоть на миг, все вокруг снова превратиться в какой-то психоделический бред. — Правда? — Вскинул брови ко лбу биполярник, сомневаясь в правдивости слов суицидника. — А то! — Осаму оттопырил нижнюю губу, будто был обижен на то, что ему не верят. — Ладно-ладно, охотно верю. А что за птица? Я люблю птиц! Особенно голубки! Птицы… Они так чудесны и свободны… Хотел бы я быть птицей… — Задумался Николай глядя в окно за которым уже начинало светать. — Ты, к слову, где шастал пол ночи? — Отрицательно кивая головой своим мыслям и укладываясь обратно в постель поинтересовался Гоголь. — Заблудился в коридорах. Это как вообще может быть, что отделение такое большое? — Соврал Осаму, ему совсем не хотелось, чтобы его хоть как-то связывали со странным человеком. Нет не человеком, а Демоном. — Огай всю душу в больницу вложил, если она у него конечно же есть. — Хохотнул биполярник поправляя под головой подушку. — Привыкнешь. — Как-то не хочется привыкать. — Вздохнул Осаму, нехотя возвращаясь в лежачее положение, напоследок пробегая глазами по стенам палаты, да бы убедиться, что глаза и тени пропали с концами. — Никому не хочется, но иначе будет тяжело. — Зевая проговорил Николай. Время близилось к утру, а с ним и снижалась активность маниакальной фазы. — Поспи Осаму, будет тяжело, но ты обретёшь свободу, как и мы все. — Глаза Гоголя закрывались сами собой, отправляя того в царство Морфея. «Эти двое стоят друг друга, однако, этот хотя бы веселый» — Размышлял коротая время Осаму. Людской разум — место преступления. Увлечение человеческой природой, их чувствами, эмоциями, происхождением, а так же особенностями организма, часто заводят намного дальше чем простые эксперименты над больными. Здравый ум не в силах вообразить, в какой восторг и экстаз приводят опыты над этими чудными существами, которых зовут верхом эволюции. После бурной реакции Эдгара Аллана По на смерть Тэтте Суэхиро. Стоило тому попасть в буйное отделение, откуда выбирались лишь единицы, судьба шизофреника была уже предрешена. Одиночные палаты, там совсем не походили на изолятор Достоевского. Обустроены они были более опрятно. Белые стены обшиты небольшими мягкими квадратиками. У одной из них стояла прикрученная к полу больничная кровать, без ремней и цепей и даже была аккуратно заправлена. Сверху на кровати, свернувшись в клубок сидел шизофреник, что-то бурча себе под нос в бреду. Единственное, что было схоже с изолятором Федора — металлическая дверь, хотя нет, даже она запиралась всего-то на ключ и имела небольшое окошко посредине. Огай осторожно открыл дверь, неспешно входя в палату к Эдгару, однако больной совсем не обратил внимания и продолжал что-то болтать себе под нос, да так что нельзя было понять, что именно тот говорит. Как ни странно, нейрохирург был без сопровождения. Ведь, обычно, даже медсестры, чтобы сделать инъекции или же просто дать необходимые лекарства. Посещали буйных больных имея в кармане больничного халата тревожную кнопку, нажав на которую разносился противный писк на все отделение для буйных, и одного крупного санитара в сопровождении. — По, это Мори, посмотри на меня. — Присаживаясь на корточки у койки больного, тихим голосом произнес Огай. Однако, Аллан продолжал находиться в своем мире игнорируя любые звуки из вне. — Эдгар, я принес лекарства, посмотри. — Голос Мори был спокойным, но в то же время немного дрожал, от предвкушения и ожидания, как же подействует на больного пилюля которую создал он сам. Когда-то в юности, Огай случайно наткнулся на старые записи на незнакомом языке, чем-то схожим с японским. Записи собой представляли кладезь научных работ. В молодости, нейрохирург был очень любопытен и жаден к знаниям. Поэтому, будучи и так частым гостем в университетской библиотеке, ни у кого не вызывало подозрений, когда Мори засиживался и переводил какие-то записи с китайского на японский. В тех текстах он прознал об алхимии. Сперва, он думал, что это и взаправду ерунда какая-то. Ведь все главные действа происходили в древнем Китае. «Во второй день четвёртой луны третьего года Тайкан, я немного доработал и улучшил рецептуру ху-ша. Принимаю я его не сам, а и мои ученики, и мой любимый пёс.» О Вэй По-яне Мори Огай ранее слышал только из легенд, которые ему казались забавными небылицами. Однако, теперь он читал, конечно же, не оригиналы, а копии записей алхимика. Забавой он это явно больше не считал, особенно теперь, когда записи так резко обрываются. Вот они козни госпожи удачи… Теперь ему никогда не узнать, что же случилось Вэй По-яном, его учениками и псом. Имея хорошие медицинские знания, Огай прекрасно понимал, почему же записи так резко обрываются. И дураку будет понятно, что если кормить людей «пилюлями бессмертия», приготовленными из сульфида ртути, то у этого один конец — смерть. Хотя, в глубине души, Мори хотел верить в то, что легенда об алхимике и его подопытных не врёт. Было бы прекрасно, если бы взаправду, можно было бы раз умереть, а затем воскреснуть и сделаться бессмертным. Однако, все больше вникая в подробности, Мори прознал о том, что и по сей день некоторые учёные доктора пытаются создать пилюлю или эликсир бессмертия. Как-то раз, ему даже удалось связаться с доктором Джесси Кармазиным, который проводил эксперименты на пожилых американцах. За несколько дней общения по мейлу, Джесси сообщил о положительных результатах для пациентов: уровень белков, ответственных за развитие рака и болезни Альцгеймера, упал на 20%, улучшился сон, настроение, когнитивные способности, мышечный тонус и даже внешний вид. Справедливости ради стоит заметить, что Джесси не сразу пошел на контакт. Доктор привык, что научное сообщество косо смотрит на эти эксперименты и советует всем добровольцам отказаться от проведения опытов. Поэтому интерес Огая сначала вызвал у него подозрения. Однако узнав, что у нейрохирурга имеется своя больница и что тот желает не только познать природу людей, но и сделать свой вклад в бессмертие, все же пошел на контакт. Кармазин делился с Мори своими размышлениями и «секретами» успеха. Огай же в свою очередь не мог не похвастаться, своими предположительными вариациями пилюль бессмертия. «Конечно, я пока не вышел на мировой уровень. Однако, тоже есть чем похвастаться. У нас в Японии, есть чудное растение — ашитаба. Сперва, я тестировал на моих белых помощниках — крысах. И заметил, что при регулярном его употреблении жизнь особей увеличилась на 20%. Главное к чему я пришел, так это к тому, что старение организма происходит от переизбытка пищи. Именно это приводит к накоплению различных мутаций в клетках организма. Ашитаба производит вещество, которое заставляет клетки организма перерабатывать «биологический мусор». — Писал в одном из своих писем Огай Джесси. Лабораторные мыши, это конечно интересно, но лишь для начала. Раз не умерли, то можно и на людях пробовать. По этой причине, Мори уже не первый раз кормит Эдрага своими «пилюлями бессмертия». На самом деле, не каждый из пациентов подходил Огаю для опытов. Главным условием было — отсутствие близких и родственников. Таким образом, Мори и подбирал себе объекты. Аллан, был очень одинок и нелюдим. Даже если с ним кто-то пытался пойти на контакт, то он никак не принимал это ища во всем подвох. Параноидная шизофрения не ограничивается лишь галлюцинациями, бредом и психозами, особенно когда вместе с ней за ручку идёт шизоидное расстройство личности. Поэтому если, что с больным и случится, то для окружающих это будет выглядеть так, как будто кто-то исчез, но неизвестно кто, да и не важно, есть дела и люди поважнее. — Это ты их с собой привел. — Алан заговорил более разборчиво глядя прямо в глаза Огаю. Взгляд его был вовсе не человеческий, а больше походил на зверя смотрящего прямо на охотника который его ранил выстрелом из ружья. — Эдгар, я пришел да бы избавить тебя от них. Выпей лекарство, это поможет. Это сделает тебя невидимым для них. — Шептал Мори рассказывая тайный способ избавиться от преследователей. — Нет, ты с ними заодно! Исчезни! Хватит! — Если бы не смирительная рубашка, что сдерживала больного от лишних телодвижений, то По обязательно кинулся бы на нейрохирурга видя в нем опасность. Болезнь прогрессировала, забирая последние остатки здравого смысла, которые иногда посещали шизофреника в моменты интермиссии. Находясь в состоянии между двумя приступами психоза, что характеризовался полным восстановлением психической деятельности, Аллан страдал больше обычного, даже впадал в апатию с навязчивыми идеями о самоубийстве. Ибо ему казалось, что он не готов пережить ещё хоть один психоз, который превращал его жизнь в ад. Эдгару чудом удалось поступить в университет на факультет филологии. Тогда ещё шизофрения, как ему казалось совсем ему не мешала жить нормальной жизнью. Однако буквальность восприятия давала свои плоды. Часто, беседуя с кем-то он без проблем мог перескочить с темы на тему. Однажды, пытаясь влиться в коллектив, По решил поддержать диалог о боксерах. Пока одногруппники обсуждали прошедшие бои и делали ставки на будущие. Аллан думал о том, что собачьи бои запрещены законом. — Довольно интересный факт, что одни историки считают, что название «боксер» произошло от немецкого слова boxl, как называли собак на скотобойнях. — Начал размышлять в слух шизофреник перебивая одного из одногруппников, который рассказывал о своем фаворите среди боксеров. — Однако, иные знатоки утверждают, что название породы связано с особенностью использования боксерами передних лап во время игр, которая похожа на движения спортсмена-боксера. — Ты о чем? — Нахмурив брови спросил один из компании обсуждающих. Остальные пары глаз тоже были направлены на Аллана в ожидании объяснений зачем он переводит тему от спорта к собакам. Однако, тот совсем не понимал, что он такого сказал. Данная мыслительная цепочка казалась ему более чем логичной. Подобное буквальное восприятие мира — главная черта шизофрении, которая помогает диагностировать заболевание. Часто при подозрении, больных просят объяснить какую-нибудь пословицу. Все мы прекрасно знаем, что «Рыбак рыбака видит из далека» — так говорят, чтобы подчеркнуть, что люди со схожими интересами или целями легко найдут друг друга. Однако, для больного шизофренией это будет иметь буквальный смысл и даже подтолкнет на размышления о том, какое же расстояние должно быть меж рыбаками, чтобы они смогли сообразить, что они оба пришли на пруд ловить рыбу. — Уходи! Прочь! Ты один из них! — Речь По была громкой и становилась все более не разборчивой, однако Мори даже не вздрогнул. А лишь поднес к лицу Аллана полупрозрачную капсульную таблетку, внутри которой была ярко-красная жидкость. — По, я понимаю, что ты мне не веришь, но это тебе поможет. Это поможет тебе избавиться от постоянного наблюдения этих глаз. Я от них только так и спасаюсь. Ты мой дорогой друг, поэтому я хочу тебе только помочь. — Мягко говорил доктор. Однако Эдгару было совсем не до этого. Шизофреник резко дернул головой в сторону руки Огая из-за чего таблетка упала на пол. Мори тут же наклонился поднять драгоценную капсулу. Не успев найти свое изобретение, внимание нейрохирурга привлек рухнувший на кровать больной. Эдгара Аллана По охватило состояние огромного страха, тревоги или паники. А его тело дрожало в судорогах. Кожа его вовсе побледнела, а со лба стекали капельки пота. Дыхание же стало тяжёлым и прерывистым. Зрачки глаз сложно было разглядеть, ведь из-за частого эпилептического моргания они закатывались вверх. К и так «прекрасной» картине добавилась бледно-розовая пена, выходящая изо рта. Казалось, что он вот-вот захлебнется этой субстанцией. Хотя, было спорно, что быстрее станет причиной его кончины, обильная пена изо рта или же собственный язык который запал в горло перекрывая возможность дышать. Мори стоял и наблюдал за мучениями Аллана, которые сопровождались кряхтением, кашлем. Тело продолжало биться в судорогах, а сам пациент неосознанно пытался выблевать собственный язык, что из-за слизи и пены казалось прирос к горлу, забирая последние шансы на жизнь. Конечно, Огай мог бы попробовать спасти пациента, вызвать медсестер и санитаров, однако в этом не было нужды. Пользы от лишённого рассудком Эдгара больше не было. Безумие взяло свое, а значит, больной больше непригодный для использования в экспериментах материал. Не дожидаясь когда предсмертная агония завершиться, Огай без угрызений совести достал из кармана своего халата шприц уже наполненный каким-то препаратом и вколол его в шею пациенту. Затем он отыскал на полу пилюлю бессмертия и покинул изолятор заперев на ключ за собой двери. По отделению для буйных, Мори шагал размеренно и не спеша. Весь внешний вид не выдавал абсолютно ничего кроме привычной строгости в совокупности со спокойствием. Перед тем как покинуть место своего преступления, он заглянул на медсестринский пост и сообщил, что Аллану сегодня нездоровится, хоть он и вколол тому нейролептик, но все же посоветовал проведать больного через пару часиков. «Нет тела, нет дела». — Усмехнулся своим мыслям нейрохирург поднимаясь по ступенькам в общепсихиатрическое мужское отделение. В лечебнице Мори Огая хоронят умершего от пилюль бессмертия.