Cure for pain

Если бы Джисона спросили, что такое хороший секс, то раньше он бы ответил: это секс с любимым человеком. Сейчас, стоя на коленях с широко разведёнными ногами и оттопыренной задницей, цепляясь на спинку кресла и вздрагивая всем телом при каждом рывке, он понимает: хороший секс – это когда жёстко. А ещё – когда у партнёра большой. Как у Джено. – Давай, малыш, сожмись на мне ещё раз, – хрипит Джено, вставляя ему по самые яйца. Он такой большой, что это кажется немыслимым – пытаться ещё сильнее обострить ощущения. И всё же Джисон сжимается, и Джено за его спиной низко, утробно стонет, вцепляясь ему в волосы так, что, наверное, потом обнаружит в руке выдранный клок. Джисону похуй. Ему хорошо. Ему так хорошо, что у него из уголка рта течёт слюна, прямо на синий плюш кресла. Джено трахает его как игрушку, жёстко и эгоистично. Джисон стонет, потом – кричит. Он никогда не думал, что это может быть так хорошо. Джисон кончает, не прикасаясь к своему члену (как всегда), пачкая обивку кресла. Джено кончает в него («прости, малыш, забыл забежать за резинками, но ты же не откажешься из-за такой ерунды?»). Собрав разбросанную по комнате одежду, Джено идёт в душ. Потом он съест пару бутеров из того, что найдёт в холодильнике (может быть, сделает один и для Джисона), и уйдёт домой. Их отношения совершенно не похожи на то, о чём мечтал Джисон. Это ему почему-то тоже нравится.