Cure for pain

Донхёк не знает, зачем лезет к Юте. Тот сначала как будто не замечает, потому что замечать Донхёка – ниже его достоинства. Потом смотрит прищурившись, и от каждого такого взгляда у Донхёка встают волоски на загривке. – Ещё раз тронешь моё – выебу, – говорит Юта очень чётко, и чёрт его знает, что он под этим подразумевает: свою кружку или Марка. Донхёк понимает: Юта, на самом деле, жестокий, а ещё он из тех, кто может выполнить эту угрозу буквально. Поэтому Донхёк берёт его любимые духи и брызгается ими так, что от запаха дохнут даже тараканы, а потом лезет к отбивающемуся Марку с поцелуями. У него, наверное, просто нет инстинкта самосохранения. Юта ловит его в тёмном коридоре и затаскивает в комнату. Донхёк вздрагивает, когда слышит щелчок закрывающегося засова. От взгляда Юты Донхёк, кажется, должен был бы исчезнуть на месте, но вместо этого у него просто встаёт. Юта, впрочем, не торопится с «буквально». Он бьёт Донхёка в живот, без предупреждения, ничего не говоря, и Донхёк, согнувшись пополам, подозревает, что дело всё-таки не в духах, а. Потом Юта бьёт его ещё раз, и Донхёк оказывается на полу, лицом вниз, силясь вдохнуть, а чужое колено упирается ему между лопаток. – Я тебе что говорил? – шипит Юта. Донхёк сказал бы: что выебешь меня, но, к счастью, вдохнуть он всё ещё не может. Юта вцепляется пальцами ему в волосы и шепчет на ухо: – Ты не в том положении, чтобы связываться со мной, шавка. И начинает шлёпать его по заднице. Рука у него тяжёлая, Донхёк вздрагивает от каждого удара (вжимаясь членом в пол) – и рыдает, по-настоящему, как сам от себя не ожидал, от стыда и унижения. Ударив в очередной раз, Юта не убирает руку, а мнёт его задницу, как кусок мяса. Давление между лопаток исчезает, и в следующее мгновение Юта переворачивает Донхёка на спину. Донхёк лежит и смотрит на него и даже не пытается прикрыть стояк. – После такого ты обязан жениться на мне, – говорит он, и Юта, подумав, всё же усмехается шутке. Он явно собирается уходить, и Донхёк говорит: – Что, даже не поцелуешь меня? После всего, что между нами было? Юта с минуту смотрит на него, потом, прищурившись, касается его нижней губы большим пальцем, оттягивая вниз. Донхёк теперь – послушный мальчик, после такого-то воспитательного сеанса. Он открывает рот и вопросительно смотрит на Юту. Фыркнув, тот склоняется к его раскрытому рту и сплёвывает слюну. – Глотай, – говорит он. У Донхёка спазмом сжимает горло, но почти сразу же отпускает, и он – глотает и даже облизывается под одобрительным взглядом Юты. – Вот и умница. Похлопав его по щеке, Юта всё-таки уходит. Донхёк лежит ещё какое-то время, потом идёт менять насквозь промокшие трусы.